Глава 23

Его императорское величество Петр Второй не любил принимать важные решения, повинуясь первому же движению души, и вовсе не потому, что эти движения часто бывают возвышенными. Нет, это как раз не очень страшно, тем более что лично у него какие-нибудь высокоморальные позывы случались, мягко говоря, далеко не каждый день. Просто поспешные решения отнюдь не всегда бывают оптимальными, хотя, конечно, иногда имеют место исключения. Например, в самом начале своей императорской карьеры Новицкий, ворвавшись в дом Ушакова, первым делом застрелил Дмитрия Голицына. Исключительно потому, что револьвер уже смотрел прямо в лоб потенциальной жертве — ну не переносить же в спешке прицел! Потом, когда появилось время обдумать ситуацию, Сергей пришел к выводу, что шлепнуть Дмитрия Михайловича было, конечно, необходимо. Но вовсе не потому, что ствол нагана оказался направлен в его сторону, а из гораздо более серьезных соображений.

Так вот, когда император узнал, что в туманном Альбионе скончался сэр Генри Пелэм, а освободившееся место занял его брат Томас Пелэм-Холлс, первым порывом его величества было устроить новому премьеру какой-нибудь несчастный случай. Из тех соображений, что этот дядя Том в другой истории весьма активно способствовал тому, чтобы императрица Екатерина свергла своего мужа Петра Третьего. То есть человек уже один раз засветился в заговоре против российской царственной особы, и что ему помешает сделать то же самое и в этом мире — мало ли, вдруг он и здесь захочет свергнуть Петра? Причем за неимением Третьего гаду придется направить свою энергию против Второго, а такая перспектива Сергею совершенно не нравилась. Разумеется, далеко не факт, что у англичанина хоть что-нибудь получится, но зачем же вообще доводить дело до таких крайностей?

Однако, немного подумав, император пришел к выводу, что в данном случае первое побуждение было ошибочным, несмотря на то, что к возвышенным его было отнести не очень просто. Когда император прикинул, во что может вылиться стоимость подобной операции и, главное, какие убытки она принесет, если вдруг тайна слегка нарушится, он вынужден был признать, что политические ликвидации высокопоставленных лиц за рубежом — это в данный момент времени не наш метод. Мы же не англичане, в конце концов! Когда они, правда в истории другого мира, засветились в убийстве Павла Первого, никого это особенно не удивило — Англия уже имела соответствующую репутацию. А у России она пока не подмочена, так что не следует с этим спешить. Лучше принять меры, дабы гнусные планы английского премьера провалились — тогда, глядишь, его свои же за это сожрут.

То есть следовало интенсифицировать слежку за всеми сотрудниками английского посольства, включая и наемный персонал из русских, благо до понятия "нелегальная резидентура" пока дошел только Петр Второй, а все остальные вели шпионаж почти исключительно через посольства. Или через купцов, но не на постоянной основе, а от случая к случаю.

Что интересно, после совещания в узком кругу на Даунинг-стрит премьера посетили мысли, в значительной мере сходные с теми, что пришли в голову русскому императору несколько раньше. Сэр Томас задумался о том, прав ли он был, желая, чтобы императрица Елена побыстрее скончалась. И пришел к выводу, что, как это ни странно, прав. Но совсем не из тех соображений, что пришли в голову первыми.

Да, бурное развитие техники в России вызывает определенные опасения. Но ведь это развитие идет по четырем довольно узким направлениям, и не более того. Летающие устройства — шары с двигателями и без таковых, сами паровые двигатели и станки для их изготовления. Плюс нарезные штуцеры и новые пушки, именуемые на море карронадами, а на суше тактическими мортирами. Впрочем, оружие — это, кажется, инициатива самого Петра. Все! Сельское хозяйство находится примерно на том же уровне, что было до татарского нашествия. Ткацкое производство отсталое и неэффективное — экспортируя лен, Россия покупает довольно много тканей. Флот, конечно, усилился по сравнению с началом царствования, но по численности ему далеко до того, что был при деде нынешнего царя, Петре Великом. Даже если считать кораблями маленькие яхты, кои при внуке расплодились в весьма приличных количествах. Все правильно, императрица, будь она даже гениальным инженером, сразу всем заниматься не может. В силу всего вышеперечисленного особое внимание следует обращать не на технические подвижки — они вторичны. А на геополитические. Которые, кстати, развиваются не в самом желательном направлении. Англия, решая тактические вопросы, своими руками подтолкнула к союзу две новых силы в Европе — Пруссию и Россию. Такой союз, если он сохранится и тем более окрепнет, будет способен эффективно противостоять политике Великобритании. И, к сожалению, сейчас предпосылок для его распада нет. Трения между Петром и Фридрихом могли возникнуть по поводу Польши, но, по сведениям из заслуживающих доверия источников, император сразу сказал королю, что его польские земли не интересуют. Ну разве что совсем немного те, что населены православными, а они, в свою очередь, не нужны Фридриху. Однако, раз причин для ухудшения отношений между Пруссией и Россией пока нет, это означает всего лишь то, что их надо создать. И если хоть какой-то след от убийц императрицы потянется в Пруссию, для Петра Второго, вне всяких сомнений искренне любящего жену, этого будет вполне достаточно. Значит, в первую очередь озадачивать нужно посольство в Берлине, а только потом в Москве. Ну, а станки и паровозы… да пусть их Питт покупает, лишними они точно не будут. Заодно это вызовет недовольство Энсона, причины которого он уже озвучил. И правильно, пусть вызывает, а то у этих двоих как-то подозрительно часто стали совпадать мнения по самым различным вопросам.

Так как новый премьер, подобно русскому императору, очень не любил принимать решения в спешке, он через несколько дней вернулся к обдумыванию обозначенной проблемы. И сразу понял, что его предыдущие выкладки страдали явной неполнотой из-за прискорбной нехватки времени. Почему он решил, что ухудшение отношений России и Пруссии нужно стимулировать только с одной стороны? Ведь сразу с двух, то есть симметрично, будет гораздо эффективнее. Разумеется, с поправками на особенности обеих стран. В Берлине тоже должна начаться подготовка к покушению, но, пожалуй, лучше не на Елизавету, а на самого Фридриха. Более того, эта подготовка ни в коем случае не должна завершиться успешным действием. Ибо Елизавета умна и решительна, а ее наверняка поддержит и русский царь, с которым у нее, кажется, что-то было в молодости. И Пруссия во главе с такой королевой может оказаться еще менее приемлемой для Англии, чем теперешняя. А это значит, что задачи надо ставить и послу в России сэру Чарльзу Вильямсу. Пусть найдет среди дворян, обладающих отвагой, авантюрным характером и воинскими умениями, тех, что сильно нуждаются в средствах и не обременены всякими пережитками типа угрызений совести, и поможет им совершить путешествие в Берлин. Тамошнее же посольство, кроме поиска исполнителей для покушения на Елену, должно найти способ донести до Фридриха коварные планы русских, причем так, чтобы информация исходила от кого-нибудь еще. От испанцев, например. Или даже от французов, что может оказаться проще и убедительней благодаря установившимся связям с мадам Помпадур.

Как уже говорилось, русский император, хоть и не мог дословно озвучить мысли английского премьера, общее их направление неплохо себе представлял. В силу чего он решил немного подыграть англичанину — естественно, всего лишь якобы. И, разумеется, параллельно с выполнением иных задач. В общем, почти все в Москве считали, что оба лейб-жандармских полка, Первый и Второй, под командованием самого Павшина отправились в только что завоеванный Крым с целью его зачистки от татар. В какой-то мере это было правдой, но только с учетом небольшого дополнения. Дело в том, что в этих полках перед отправкой в Крым была проведена медкомиссия, выявившая большое число больных или просто утомленных службой солдат и офицеров. Но так как увольнять их за это было бы бесчеловечно, то его величество, руководствуясь идеалами христианского милосердия (во всяком случае, так было объявлено в "Московских ведомостях"), повелел создать особый инвалидный батальон. А потом еще один, когда все вакансии в первом были заполнены. Ведь и без всяких англичан пора было увеличивать численность внутренних войск, каковыми по сути и являлись оба полка лейб-жандармерии. То есть на место убывших в инвалидные батальоны были набраны молодые, но ведь император помнил, что великий поэт Пушкин в другом мире сказал — мол, русский бунт он такой, бессмысленный и беспощадный. И доверять его подавление солдатам только что из учебных частей и офицерам сразу после училища было бы не совсем правильно, считал Новицкий. Пусть сначала на чем-нибудь попроще потренируются — на татарских бунтах, например. И только набравшись опыта, полки вернутся в Москву, где на время их отсутствия останутся инвалидные батальоны. Ибо болезни бывают разные, а конкретно эти военнослужащие болели именно такими, кои в случае необходимости проходят мгновенно и без следа. Но смысл подобных замен в Москве мало кто понимал, и в число осознавших истину сотрудники английского посольства не входили.

Однако у Сергея в смысле обеспечения безопасности все-таки не наблюдалось полного идеала. Так как он из соображений секретности не стал заблаговременно ставить в известность руководство ЧК о грядущем отбытии на юг лейб-жандармских полков, то так уж получилось, что очередная плановая реорганизация ЧК началась как раз в октябре, когда Павшин уже начинал гонять остатки татар по Крыму, а в основном — из него. Ибо основной задачей жандармов было так закошмарить татар Крыма, чтобы они сами стремились из него как можно быстрее сбежать — ну не депортировать же их силой, в самом деле. Это ведь не очень толерантно и, главное, не так уж дешево.

Так вот, в связи отбытием людей Павшина в Москве можно было ожидать активизацию всяких антиобщественных сил, вплоть до появления заговорщиков или просто наймитов Запада. А тут мало того что ЧК пребывала в состоянии неполной работоспособности, так еще и ее председатель Петр Девиер заболел, причем всерьез, а не как измайловцы. На помощь чекистам были привлечены сотрудники ГБ, но ведь Государственное Благочиние изначально создавалось для слежки за своими, а вовсе не за чужими, а это все-таки несколько разные процессы. В общем, в силу вышеперечисленных причин, а так же несчастливого стечения обстоятельств, ни одна из спецслужб его императорского величества Петра Второго не смогла зафиксировать встречу некоего Георга Фокса, доверенного лица английского посла, с князем Михаилом Волконским. Как и того, что по результатам оной встречи последний стал богаче на шестьдесят тысяч рублей поровну золотом и ассигнациями. Причем по вдохновленной роже князя внимательный наблюдатель мог сделать вывод, что полученное — это не вся сумма, а лишь небольшой аванс. Но, как уже говорилось, никаких наблюдателей на этой встрече не присутствовало. Как и на двух последовавших за ней, когда князь позволил себе слегка выпить в компании сержанта лейб-гвардии Преображенского полка Алексея Орлова и его младшего брата Григория. Причем он не только оплатил выпитое и съеденное, но и передал братьям примерно десятую часть недавно полученных денег. Что оказалось весьма кстати, ибо Орловы к тому времени, мягко говоря, слегка поиздержались.