Глава 13

Поздней весной тысяча семьсот пятьдесят пятого года командир третьего учебного отряда капитан второго ранга Алексей Наумович Сенявин возвращался из очередного отпуска к месту службы. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить в перемещениях моряка некоторые странности, однако и КГБ, и Невидимая служба тщательно следили за тем, чтобы таковым было чем заняться помимо прояснений подробностей биографии Алексея Наумовича.

А вообще, конечно, странностей хватало. Первая состояла в том, что кап-два уже третий год подряд ездил в отпуск в городок Переяславль-Залесский, где никакой родни у него отродясь не жило. В принципе не очень обычным было и то, что как раз во время отпусков Сенявина в Переяславль приезжала на богомолье императрица. Наконец, сейчас отрезок пути от Москвы до Санкт-Петербурга Сенявин преодолевал не на пассажирском поезде, а на императорском курьерском — только в несколько необычной конфигурации. Помимо двух пассажирских вагонов курьер тащил еще и три товарных, что немного замедлило его скорость. Впрочем, она все равно оставалась выше, чем у пассажирского.

Разумеется, сам капитан второго ранга ничего необычного в происходящем не усматривал. То, что императрица является одним из лучших инженеров России, он знал давно, еще до личного знакомства с ней. Стечение же обстоятельств, благодаря которому желание ее величества помолиться совпадало во времени с отпусками Алексея Наумовича, объяснялось просто — на Плещеевом озере они испытывали новейшее секретное оружие флота, именуемое торпедами.

Как объяснила на вводной лекции Елена Лукьяновна, первым идею о самодвижущемся подводном снаряде высказал великий Леонардо да Винчи, а реализовать ее попытался один из его учеников. Но у него, ясное дело, ничего не вышло в силу совершенно недостаточного на тот момент уровня развития техники. Однако сейчас техника достаточно усовершенствовалась для воплощения в жизнь подобных идей.

Разумеется, это оказалось совсем не простой задачей. Первые торпеды вообще не желали нормально плавать — несмотря на наличие автомата поддержания глубины, они то выскакивали из воды, то заныривали до самого дна. С этим удалось справиться путем демпфирования управляющего вертикальными рулями механизма, но тогда выяснилось, что торпеды плывут, мягко говоря, не совсем прямо. Некоторые, пока у них не кончался запас сжатого воздуха, ухитрялись описывать в воде почти полный круг. Но императрица не пала духом, а придумала специальный волчковый механизм, напоминающий известную детскую игрушку, иногда именуемую юлой. Пока крутился волчок, торпеда шла прямо, а завода пружины хватало на две минуты работы механизма. Учитывая, что запас сжатого воздуха мог крутить винты полторы минуты, этого было вполне достаточно.

Торпеды развивали скорость в двадцать узлов, то есть могли преодолеть путь в девятьсот метров или четыре кабельтова, но более или менее гарантированное попадание в мишень размером со средний корабль получалось только с двух. Впрочем, выпустив сразу несколько торпед, можно было поразить мишень и с трех кабельтовых, однако Сенявин считал подобную тактику неприемлемой. Больно уж дорого стоили торпеды, и сейчас курьерский поезд вез в Питер всего тридцать шесть штук. По четыре на каждую яхту третьего учебного отряда. Правда, императрица надеялась отправить еще одну партию до отбытия объединенной эскадры в Средиземное море, но даже в случае успеха эта партия будет меньше. Десятка два, больше никак не получится.

Само название отряда тоже было не совсем точным. Другие два — вот те, действительно, являлись учебными.

Первый отряд состоял из яхт типа «Спрей», на которых будущие моряки изучали основы профессии. Лучшие из них потом переводились во второй, укомплектованный яхтами проектов «Беда» и «Беда улучшенная».

Корабли же третьего отряда, хоть внешне и сильно напоминали яхты «Беда», только на полтора метра длиннее, на самом деле являлись совсем иными. Неофициально императрица именовала их «торпедными катерами». Главным же отличием катеров от яхт являлась установленная на них необычайно мощная паровая машина. Подумать только, двести лошадиных сил! Двигатель такой мощности ставился на сорокапушечные фрегаты и занимал там почти четверть трюма.

Однако за все приходится платить, и платой за малые размеры установленных на катерах двигателей стал их мизерный ресурс. Сам движок требовал капитального ремонта через двести пятьдесят часов работы, а рабочей зоны котла хватало всего на сто двадцать пять. Правда, ее было нетрудно заменить прямо в плавании, ибо она представляла собой полуметрового диаметра цилиндр из множества свернутых в спирали медных трубок.

Котлы топились не углем, а земляным маслом, иначе называемым нефтью. Весьма вонючее вещество, но что же тут поделаешь! В каждой яхте было по два трехсотлитровых бака с этой черной жижей. И, кроме того, приличный запас нефти должен был везти специальный корабль в составе эскадры.

Вот тут капитан был несколько не в курсе. Черная жижа являлась не нефтью, а тем, что от нее оставалось после выделения легких фракций — керосина и бензина. Керосин шел на медицину, освещение и воздушный флот, бензин же частично использовался для приготовления зажигательных смесей, а основная его часть пока складировалась, дабы к моменту появления двигателей внутреннего сгорания у них не было проблем с топливом.

В пути капитан временами вел себя довольно странно. Нет, в том, что он долго что-то писал в толстой тетради, ничего особенного не было, но время от времени мужчина прекращал писанину, зачем-то открывал дверь купе и ложился на скамью. Сначала как обычно, если бы, например, ему вздумалось вздремнуть. Вот только дверь-то открывать зачем?

Потом Алексей Наумович сходил к проводнику и вернулся с четырьмя подушками, кои он принялся подкладывать под голову, под спину и даже, пардон, под то, что располагается чуть ниже спины. Причем сначала он делал все это в нормальной ориентации, лежа головой к окну, а потом повторил почти все позы, но уже головой к двери. Таким странным способом капитан второго ранга пытался выполнить обещание, данное императрице на берегу Плещеева озера.

В конце испытаний последнего варианта пускового аппарата Алексея Наумовича посетила мысль, коей он тут же поделился с Еленой Лукьяновной.

— Ваше величество, но ведь торпеду можно сделать раз в десять больше наших, посадить внутрь человека и снабдить пусковой установкой для торпеды обычного размера.

— Ага, — кивнула императрица, — получится лодка, способная плавать под водой. Ведь человек потребляет куда меньше воздуха, чем двигатель, и сможет там дышать, используя тот же баллон. Но зачем она нужна?

— Дабы издалека, миль с двух, безопасно подойти к вражескому кораблю под водой на расстояние, с которого промах будет исключен. Правда, в пути этой лодке придется иногда ненадолго всплывать для коррекции курса.

— Не обязательно, — заметила Елена Лукьяновна. После чего что-то сказала одной из везде сопровождавших ее двух фрейлин. Та отошла, но вскоре вернулась с двумя небольшими зеркалами. Императрица взяла по одному в каждую руку, повернула так, что они встали параллельно друг другу и под сорок пять градусов к направлению взгляда капитана, после чего предложила:

— Посмотрите через ближнее зеркальце на дальнее. Что вы видите?

Алексей Наумович сразу понял всю красоту идеи. Ведь смотря в дальнее зеркало через ближнее, он видел картину, кою прямым взглядом рассмотреть никак не мог — то, что находилось за спиной стоящей перед ним ее величества. А, значит, если эти два зеркала поместить в трубу, дабы их не заливало водой, и оную трубу расположить вертикально, то можно будет смотреть на цель из-под воды, выставив над поверхностью только верхний край упомянутой трубы.

— Так вы согласны, что подобную лодку можно будет сделать? — спросил окрыленный поддержкой капитан.

— Конечно, сделать можно многое. Были бы деньги, желание, знание и растущие откуда надо руки. Но к текущей войне ничего успеть уже не получится. К тем, что случатся потом… попробуем. И начнете это вы. В плавании у вас будет достаточно свободного времени — так постарайтесь нарисовать эскизные проекты вашей подводной лодки. Ну, а когда вернетесь с войны, мы с вами сможем заняться лодкой более основательно. Может, и получится что-нибудь дельное.

Вот капитан и начал свои раздумья над лодкой с вопроса — в какой позе удобнее всего будет лежать управляющему ей человеку. То, что ему придется именно лежать, было ясно с самого начала — ведь подводная лодка для достижения максимальной обтекаемости должна иметь минимально возможную площадь поперечного сечения.

Почти на каждом полустанке стояли поезда, пропускающие несущийся с большой скоростью и минимальными остановками императорский курьерский. В основном это были товарные, причем в их составе находилось много бочек на колесах, именуемых цистернами. Они везли земляное масло, оно же нефть, для эскадры. Впрочем, и обычных товарных вагонов было немало. Капитан подозревал, что и в них тоже содержатся грузы, которые скоро займут свое место в трюмах кораблей, но, разумеется, это были только догадки. Впрочем, вполне соответствующие истине. В вагонах ехало оружие, боеприпасы уже лежали на своих местах в трюмах.

Большей частью это было, конечно, старье. Сравнительно свежее, если так про него можно сказать, предназначенное для греков, и совсем уж допотопное, среди которого встречались даже оставшиеся от стрельцов пищали — для египтян. Но встречалось и новое, даже новейшее. Например, револьверы для абордажных команд или чугунные тактические мортиры, кои народ уже успел окрестить «тюфяками». Причем имелись в виду не постельные принадлежности, а самые первые пушки, известные на Руси аж с четырнадцатого века. Это были совсем коротенькие, с длиной ствола всего в несколько калибров, мортирки, вместо установки на станок просто примотанные к дубовой колоде. Недавно император с удивлением узнал, что они, оказывается, до сих пор числятся на вооружении нескольких заштатных крепостей.

Так вот, полтора десятка чугунных минометов, или тактических мортир, предназначались для довооружения яхт типа «Беда торпедная».

Потому как торпедами все задачи не решить, а никакая хоть сколько-нибудь приличная пушка туда ставиться не могла, она своей отдачей разломала бы корпус. Чугунные же «тюфяки», кои можно было использовать и как маленькие карронады, отдачу имели приемлемую.

Капитан второго ранга всю дорогу пребывал в приподнятом настроении. Кажется, подготовка к войне, которой лично он вплотную занимался уже четвертый год подряд, заканчивается. Насчет сухопутной армии Алексей Наумович сказать не мог почти ничего, но флот и на его памяти, и на памяти отца, вице-адмирала Сенявина, еще никогда не поднимался до такого уровня боеготовности. Похоже, туркам придется очень несладко.

Разумеется, интенсивную подготовку к грядущей войне заметили многие. И, к сожалению, не только те, которым это было положено по штату. Что-то стало достоянием совсем посторонней публики, а от нее сведения довольно быстро распространились за границы Российской империи.

Английский премьер-министр Генри Пелэм часто советовался со своим старшим братом Томасом, не занимающим никаких официальных постов. Для государственной службы Томас был слишком ленив, но голову имел ясную и не отказывался высказать свое мнение, когда у младшего брата в таковом возникала нужда.

— Значит, говоришь, в России заметны признаки подготовки к большой войне? — уточнил Томас.

— Это еще мягко сказано. Даже когда Петр Первый готовился к войне со Швецией, результаты были куда скромнее. А Петр Второй, например, к войне за польское наследство, что произошла в самом начале его царствования, вообще не готовился, однако выиграл ее. Да и к шведской войне, случившейся десять лет назад, особой подготовки замечено не было. Правда, тогда инициатором войны была именно Швеция, но я не верю, что русский император не был в курсе ее намерений.

— Разумеется, был. И не только. Он потратил немало денег, чтобы война началась в самый удобный для него момент. То есть подготовка-то была, но она носила не технический и не организационный, а дипломатический характер. А сейчас что, Петр всерьез занялся оружием?

— Не то слово! Такое впечатление, что последние три года там кроме ружей и пушек вообще ничего не производится. Русские даже свою воздухоплавательную программу слегка сократили.

— Это означает, — задумчиво пыхнул трубкой Томас, — что война будет с Турцией. Никакого другого противника, для борьбы с которым следует столь серьезно готовиться, у России сейчас нет. Причем ключевое слово в моем умозаключении — «сейчас». Победа над Турцией почти наверняка приведет Россию к конфронтации с Францией. Не вижу здесь ничего плохого. Более того, я бы посоветовал заранее поставить Людовика в известность об агрессивных планах русских, ибо сам он об этом, скорее всего, узнает в лучшем случае за несколько дней до начала боевых действий.

А вот тут Томас Пелэм ошибался, несмотря на весь свой ум.

Французский король получил сведения о начавшемся перевооружении русской армии почти на полгода раньше англичан.

Надо сказать, что Людовик Пятнадцатый был бы неплохим королем, если бы смог преодолеть некоторые свои недостатки. А именно — он был ленив, малоинициативен и стеснителен. И в той истории, что учил курсант Новицкий в Центре, мадам д'Этиоль заняла свое место при короле и впоследствии стала маркизой де Помпадур не только и даже не столько благодаря своей красоте и постельным умениям, сколько потому, что смогла организовать дела по принципу наибольшей комфортности для короля, став по факту главой его секретариата.

Ну, а сейчас Александра якобы Милославская, которая по красоте не уступала Жан не-Антуанетте, а по квалификации как в койке, так и в канцелярии ее превосходила, ибо девушку специально готовили именно для такой роли, стала той самой маркизой де Помпадур, только с другим именем. Более того, кроме секретарских обязанностей она взяла на себя еще значительную часть функций внешней разведки. Так вот, Александра еще в начале тысяча семьсот пятьдесят третьего года доложила королю о новостях из России.

— Дикари и мерзавцы! Почему они не могут жить мирно, никому не мешая? — возмутился его величество, но вспомнил о национальности своей собеседницы и замялся.

— Дорогая, ты не обижаешься, что я так о твоих соотечественниках?

— Луи, милый, да что ты! Какие они мне к дьяволу соотечественники? Это звери, убившие почти всех моих родственников и готовые убить меня, как только представится такая возможность.

— Не волнуйся, дорогая, в моей стране ты в полной безопасности. Но с русскими явно надо что-то делать, ведь Турция наш союзник.

— Разумеется! Только не сейчас, ибо их возня, как это ни странно, пока идет на пользу Франции. Во-первых, завязнув в Турции, Петр не сможет помочь своему приятелю Фридриху, а ведь наш конфликт с ним неизбежен. Во-вторых, турки потихоньку начали поднимать цены на свое зерно. Думаю, что, вникнув в серьезность российской угрозы, они поймут всю глубокую ошибочность подобных действий по отношению к важнейшему союзнику.

— Да, но если эти варвары вдруг победят?

— Они получат свободный выход в Черное море, от чего Франции не холодно и не жарко. Однако когда русские попробуют протянуть лапы к Босфору и Дарданеллам, против них объединится вся Европа, и Петр это прекрасно понимает.

— Так ты считаешь, что делать ничего не надо?

— Почему? Самое время подумать, что мы хотим получить за помощь союзнику, а потом поставить турок в известность об агрессивных планах царя Петра.