Глава 35
Стрелки часов приближались к полуночи. Вся компания, перешептываясь, топталась в холле. Обувались, натягивали шубки, куртки и дубленки. Бутылкин отпускал плоские шуточки. Певицы роптали.
Виктор помог господину Вишнякову спуститься вниз, и теперь он, одетый, сидя ждал, пока его отведут во флигель.
– Тебе лучше было оставаться в постели, – сказал ему Матвей. – Ноге нужен щадящий режим.
– Я ему твержу то же самое, – поддакнул Борецкий. – А он – ни в какую! Ведите его, и всё. Уперся!
Астра встала на сторону своего клиента.
– Не мешай человеку, – втихаря одернула она Матвея. – Он имеет право сделать то, что все мы уже сделали, – увидеть мертвую девушку. И единственный, кроме «русалок», кто может засвидетельствовать, что убита не Людмила Троицкая, а Кира Сарычева.
– Он что, знает… знал Киру?
– Он знает в лицо настоящую Лею.
Матвей вынужден был сдаться.
– О чем вы там шепчетесь? – сердито поинтересовалась Алина Бутылкина. – Куда мы идем? Опять к трупу? Увольте! Ни за какие коврижки!
– Необходимо еще раз произвести опознание, – неуверенно объяснил Борецкий. – Днем мы все были шокированы, потрясены, могли ошибиться.
– В чем? – взвилась Бутылкина. – Принять ее за кого-то другого? Прости, Илья, но ты ведешь себя странно! Сегодня утром мы все… за исключением Егора, – она повернулась в сторону Вишнякова, – видели лица девушек без грима. Я отлично запомнила Лею, мы вместе бродили по парку, пока они вот с этой жгучей брюнеткой, – она повернулась к Чаре, – не отстали. Может, кто-то и обознался, но только не я!
– Вас никто не заставляет идти, – буркнула Юна. – Оставайтесь. Силой не потащим.
Ее поддержали Бэла и Мио.
– Ненормальные… – не на шутку разошлась вчерашняя Коломбина. – Ночью вести нас смотреть на покойницу!
– Прекрати, – процедил сквозь зубы Бутылкин. – Не устраивай сцену.
Алина надулась, оскорблено поджав губы.
– Я не хочу участвовать в этой афере! – пробормотал Матвей.
– Поздно, батенька… – усмехнулась Астра. – Ставки сделаны.
– Не надо было тебя слушать!
Она протянула ему длинный плотный шарф.
– Возьми, накинь на шею. Пригодится.
– Ну, с богом… – выдохнула Ульяновна и мелко перекрестилась.
Она наотрез отказалась заходить во флигель, но и в доме ей одной сидеть не хотелось.
Траурная процессия, – именно так выглядела вереница понуро бредущих людей, – потянулась к флигелю. Впереди, ссутулившись, шагал Борецкий, за ним, опираясь на Толика, ковылял Вишняков. Он наступал на ушибленную ногу, охая и морщась от боли.
В темных окнах флигеля отражался свет фонарей. Снег идти перестал. Дул ветер, разгоняя тучи.
– Для собственного успокоения… – пробормотала Астра, доставая ключи.
Внутри флигеля были три раздельные комнаты – начерно оштукатуренные, без дверей. В одной, где стояла печка, строители жили; в двух других держали инструменты, лаки, краски, мешки с клеем и шпатлевкой, остатки обоев, обрезки досок и прочую дребедень.
Матвей щелкнул выключателем. Тело убитой девушки положили на пол между штабелями досок и накрыли куском брезента. Так оно и лежало.
– Пустите, – попросил Вишняков и остановился, прислонившись к стене. – Илья… – обернулся он к Борецкому, – кто-нибудь, поднимите брезент. У меня не получится.
Девушки-«русалки» и супруги Бутылкины столпились у дверного проема, ожидая своей очереди. Никто особо не торопился созерцать обнаженный синюшный труп. Только Алина, которая больше всех возмущалась и протестовала, протиснулась поближе.
– Толик, помоги, – кивнул Борецкий одному из парней. – Приподними брезент.
Виктор, по его указанию, подыскивал инвентарь, которым можно было счистить с крыш над колодцами слежавшийся снег. После повторного опознания Астра собиралась идти любоваться чудесной резьбой.
– Как-то все это не вяжется одно с другим, – ворчал Матвей. – Кощунство какое-то!
– А молодую женщину жизни лишить не кощунство? – огрызнулась Астра.
Парень, которого звали Толиком, опустился на корточки перед трупом и отвернул край брезента…
Алина сдавленно вскрикнула и осела бы на затоптанный грязью пол, не подхвати ее сзади Бутылкин. Борецкий остолбенел. Вишняков попятился, забыв о больной ноге.
На полу лежала девушка-«русалка» с распущенными светлыми волосами, в белой вышитой сорочке и алом сарафане. Во всяком случае, на плечах были видны широкие лямки от него. Никакой синевы на лице, никакой мертвенной бледности. Ее веки дрогнули…
Толик, как ошпаренный, отскочил, ударился о штабель из досок и затряс головой. Почуяв неладное, из-за спин собравшихся выглядывали остальные «русалки». Юна прижала ладони к щекам и пронзительно завизжала…
– А-аааа-аа! А-а-ааа!
– Это же Лея… Лея…
– Не может быть…
– Это она…
Борецкий побледнел и покрылся испариной. Он не верил своим глазам. Под брезентом оказалась другая девушка, не Кира, не та, которую они нашли в лесу. Похожая на нее, но другая, чужая. Смерть до неузнаваемости изменила ее черты.
– Это не она… – простонал он и сделал шаг назад. – А… где…
– Почему она одета? – завопила Чара. – Кто ее одел?
Вишняков онемел, и, казалось, его вот-вот хватит удар.
– Лея? – прошептал он, наклоняясь. Ушибленная нога подогнулась, и он рухнул на колени. – Это не ты… Это не можешь быть ты! Это была не ты! Не ты!
Ее губы шевельнулись:
– Ты… убил…
Кто-то истерически закричал. Кто-то бросился вон из флигеля. Кому-то стало дурно…
– Я убил не тебя! – взвыл Вишняков. – Ее, а не тебя! Не тебя, другую… То была не ты!
Матвей незаметным движением скользнул к нему, заломил руки за спину и крепко связал шарфом…
С Вишняковым творилось невообразимое. Он вырывался с такой силой, что, казалось, его путы лопнут, а сам он сокрушит все вокруг. Его фальшивая немощь испарилась, больная нога каким-то чудом окрепла, а тело налилось неукротимой злобой. Те, кто еще оставался во флигеле, шарахнулись в разные стороны. Матвей с трудом справлялся с разъяренным чудовищем – по-иному не скажешь. В этом рычащем и беснующемся существе невозможно было узнать человека – не то что приличного господина, преуспевающего трейдера Егора Николаевича.
– Я убил его, а не тебя! – изрыгал он. – Его! Не тебя!
Что-то в его воспаленном сознании трансформировалось, и вместо женщины он, видимо, представлял мужчину.
«О ком это он? – подумала Астра, которая старалась сохранять спокойствие. – Не хватало нам еще одного трупа!»
Борецкий, будто очнувшись от морока, бросился за веревками. Вдвоем с Матвеем они навалились на Вишнякова и крепко опутали по рукам и ногам.
– Я убил его… – продолжал завывать поверженный. – Опять убил… Я принес тебе жертву… Почему ты ее не принял?..
* * *
Небо над домом и парком прояснилось. В его ледяной черноте мерцали звезды. Ядовито-желтая луна покрыла все вокруг сусальным золотом. Свет лился из окон особняка, горели фонари. Снег искрился. Деревья застыли в холодном безмолвии.
Немногие остались во дворе, – сам хозяин, Матвей, Астра, двое парней и странная пара – «воскресшая» Лея с соседом Борецкого господином Бергхольцем.
Ульяновна, которая предусмотрительно не заходила во флигель, первая убежала в дом, затворилась в своей комнате и усердно молилась.
Супруги Бутылкины, до глубины души возмущенные «опасным экспериментом», который привел их в ужас, гордо удалились. Алина разразилась злобной руганью – она стремительно превращалась из легкомысленной субретки в сварливую мегеру. И теперь муж и жена, приникнув к окну своей спальни, тщетно пытались разглядеть, что делается у колодца.
Оскорбленные жестоким «розыгрышем» девушки-«русалки» назвали хозяина сумасшедшим и демонстративно принялись звонить продюсеру. К несчастью, связи все еще не было. Разочарованные и озадаченные, они отпустили в адрес своей бывшей солистки несколько презрительных реплик и отправились к себе – то ли спать, то ли обсуждать «чудесное появление» блудной Леи и разоблачение убийцы.
Смерть Киры Сарычевой, как ни цинично это звучит, отступила на второй план. Для всех, кроме Борецкого. Он с трудом подавлял желание задушить мерзавца Вишнякова собственными руками или раздеть его догола и привязать к той же ели. Пусть на своей шкуре испытает все, что выпало на долю ни в чем не повинной девушки.
О причинах убийства Борецкий, поглощенный горем и жаждой возмездия, пока не задумывался, так же, как не задумывался над нелепостью происходящего. Откуда-то взялись эти люди – Людмила и Петер? Во флигеле заперты безумный убийца и его жертва, разделенные всего лишь кирпичной стеной. Утром предстоит вынести визит криминалистов и утомительные допросы… Нервы у всех на пределе.
Астра обещала дать объяснения потом, когда он сможет ее выслушать. Борецкий согласился. Его мозг отказывался что-либо воспринимать.
«Зачем я здесь? – спрашивал себя измотанный, выжатый досуха Илья Афанасьевич. – Что они собираются делать? Разглядывать резьбу? Я больше не в состоянии ничего понимать, осмысливать… Пусть все идет, как идет!»
Астра, волнуясь, подошла к колодцу, открыла деревянную крышку и заглянула вниз, в гулкую, звонкую глубину, где блестел черный круг воды. На нее дохнуло жутью… Что она надеется здесь найти? Ей показалось, будто в воде отразился слепящий глаз луны, – она отшатнулась и зажмурилась.
– Что случилось? – спросил Матвей. Он стоял рядом с мыслью, как бы она не свалилась вниз.
Толик, которому приходилось лазать в колодец, вдруг захохотал.
– Огненные знаки… – прошептала Астра.
Людмила и Петер, как неприкаянные, замерли поодаль. Борецкий, словно придавленный невыносимым грузом, отрешенно наблюдал. Он дал Астре слово во всем оказывать содействие, а слово свое нужно держать.
Тем временем Виктор приставил к крыше над «русалкиным колодцем» лестницу и широкими движениями сгребал снег. Короткая лопатка казалась игрушечной в его руках. Несколько взмахов, и взглядам присутствующих открылся затейливо украшенный деревянными кружевами навес. В треугольнике между двумя скатами, по заказу хозяина, резчик поместил фигурки бородатого старца в длинном одеянии с меховой опушкой и девушку в шубке и кокетливой шапочке.
– Дед Мороз и Снегурочка! – вырвалось у Людмилы.
– Это Берендей, – поправил ее Борецкий. – А насчет Снегурочки вы угадали…
– Дед Мороз и Снегурочка… – зачарованно повторила Астра.
Наконец в ее уме закончилась работа над смыслом увиденного в зеркале. Она схватилась за витой столбик, подпирающий крышу, и попыталась дотянуться до Берендея…
Толик, не в силах остановиться, продолжал хохотать. Внезапно его смех оборвался, и он, словно белка, вскарабкался по лестнице, выхватил у товарища лопатку и замахнулся. Они сцепились и кубарем скатились вниз, в снег, прежде, чем Матвей успел что-либо сообразить. Всех одолело гипнотическое оцепенение, настолько абсурдно развивалась ситуация…
Лестница освободилась, и Астра, очнувшись, полезла вверх к Берендею и Снегурочке.
Петер, задрав голову и глядя на нее, прирос к месту.
Виктор и Толик ожесточенно дрались, катаясь по снегу.
– Надо их разнять… – пробормотал Матвей.
Борецкий сделал шаг вперед…
Людмила приблизилась к колодцу и обняла столбик, не отрывая глаз от Астры.
Та стряхнула снег с резьбы, оглаживая фигурки варежкой, дернула их, будто хотела отодрать. Встав на цыпочки, поскользнулась на ступеньке лестницы, но удержалась, залезла рукой в прорезь над головой Берендея и извлекла оттуда черный пластиковый пакет, перевязанный шнуром…
Наступила минута затмения. Никто толком не мог вспомнить, что происходило в промежутке между тем, как Астра с пакетом в руке спустилась вниз и ослепительным появлением золотого всадника. Он факелом вспыхнул в ночи, сосредоточив в себе свет фонарей, звезд и луны, – мимолетно показался человеком на огнегривом коне, в следующую секунду это уже был крылатый пес, бьющий змеиным хвостом, рассыпающий искры – еще миг, и в руках Астры сверкнула радужными крыльями жар-птица…
Она вскрикнула и выпустила фигурку в сугроб. Золотой идол провалился, будто прожег слежавшийся снег…
Людмила бросилась доставать, лихорадочно разгребая сугроб руками. Дикий вопль раздался со стороны флигеля, заставив всех содрогнуться.
– Вишняков… – вымолвил Матвей, приходя в себя.
– Воевода! – крикнула Людмила, прижимая к груди Семаргла. – Он убил волхва, убил Велидара…
– Она рехнулась? – спросил Борецкий. – Он убил Киру…
Дерущиеся парни, о которых все забыли, поднялись на ноги. Их глаза горели безумием, искаженные лица были страшны.
– Он наш… – чужим утробным голосом заявил Толик, занося лопатку над головой блондинки. – Отдай, не то умрешь…
Виктор бросился на Борецкого, с неожиданной силой схватил его за горло. Матвей, опомнившись, отразил готовый обрушиться на женщину удар, свалил напавшего парня в снег. Петер повис сзади на Толике, от которого не мог отбиться Борецкий…
Лопатка отлетела в сторону, и Астра, от греха подальше, отшвырнула ее ногой.
Из дома, раздетый, выбежал Бутылкин…
Людмила, улучив момент, подбежала к колодцу, наклонилась и, разжав руку, бросила идола в воду. Неуловимый, как огненный сполох, он оставил после себя золотой след-образ то ли всадника, то ли крылатого пса, который еще секунду сиял над разверстым ртом колодца, пока не истаял в морозном дыхании ночи…
Темная тень метнулась к Людмиле, оттолкнула ее и ринулась вниз, в черный зев бетонной трубы, где в глубине плескалась, бурлила вода…