Глава 30

Нет смысла живописать скандал, который около часа бушевал в кабинете Милова. Было все: плач Надежды, мат Валерия Борисовича, обморок Анжелики, успокаивающие уколы для Галины Михайловны и энтомолога, вопли Бориса: «Я ни в чем не виноват! Все врут! Требую адвоката!» Но в конце концов все устали и сникли. Галина Михайловна легла на диван и вроде задремала. Ивантеев ушел, остальные сидели в креслах и мрачно молчали.

– Вот и хорошо, – обрадовалась я, – теперь можно подвести итог услышанному – в процессе выяснения отношений все сказали много интересного. Итак! Борис узнал, что любимая девушка променяла его, не имеющего приличного заработка и полностью зависящего от дотаций доброй мамы и ласкового дяди, на богатого, успешного и вполне симпатичного Милова-старшего. Теперь у Лики уже есть платье от Шанель, туфельки Прада, а когда она получит кольцо на безымянный пальчик правой руки, жизнь ее станет еще краше.

– Я просто полюбила Валерия Борисовича! – воскликнула Анжелика. – На всю оставшуюся жизнь!

– Вы собрались умереть через три года? – сонно спросила Галина Михайловна, уютно завернувшаяся в плед.

– Вовсе нет! – испугалась Анжелика. – Откуда такой срок?

– Мой сын живет с каждой женой не более тридцати шести месяцев, – зевнула пожилая дама. – Это его брачный цикл. У каждого животного есть брачный цикл, мой Валерий не исключение.

Лика ойкнула и притихла.

– Коварство любимой больно ранило Бориса, молодой человек начал пить, но облегчения алкоголь ему не принес, – подхватил нить моего рассказа Костин. Однако был вынужден прерваться и вынуть из кармана звонивший телефон. – Да, занят, – сказал он в трубку. – Что? Лампа, продолжай без меня.

Я посмотрела на Володю, выходящего в коридор, и откашлялась.

– Валерий Борисович, мастер Степанов сообщил, что вы велели ему вечером отнести Офелию в дом. Но декоратор, не желая оставлять свою любимицу на лишнюю ночь одну, решил переместить куклу утром. Вопрос: вы сообщили кому-нибудь, кроме Степанова, о своих планах насчет марио-нетки?

– Нет, – удивился владелец медцентра. – А зачем?

– Даже Лике? – уточнила я.

– Ну да, – кивнул жених.

– Не подумали, что невеста утром зайдет в бывший роддом и перепугается? – не утихала я.

Милов удивленно вскинул брови.

– С какой стати ей пугаться? Анжелика знала о моих планах насчет куклы, слышала, что марионетку повесят на перила. Правда, точно не знала, когда именно. Да я и сам не знал, думал, экспонат еще не готов. А потом выяснил, что Юрий его беречь решил, и разозлился. Лика умная девочка, поэтому, увидев Офелию на лестнице, сразу поняла бы: изделие Степанова заняло свое место.

Я посмотрела на сына Надежды.

– В начале нашей беседы Борис еще не знал, что мы выяснили, кто переместил куклу, и, испытывая обиду и злость на Анжелику, сказал, что она полная дура, которая до сих пор водит экскурсии так, как он ее научил. А именно: гид оставляет группу на первом этаже, поднимается на площадку второго, облокачивается на перила, «чтобы попку было видно», и вещает. Борис, конечно же, понимал: Лика вовсе не глупа и сразу сообразит, что на перилах висит кукла, сделанная Степановым. Бывшая невеста не удивится, будет работать по сценарию, попросит посетителей остаться на первом этаже, сама поднимется на площадку второго, обопрется о балюстраду… и деревянные перила рухнут вниз. Девушка вместе с ними. Кто виноват? Жук-древоточец. И косвенно Валерий Борисович, который разрешил водить экскурсии по дому, требующему ремонта. Борис решил замаскировать убийство Лики под несчастный случай и надеялся, что дядюшка, любитель жениться на юных девах, получит массу неприятностей.

– Враки, – почти спокойно возразил Борис, – и в мыслях этого не держал.

– Подвели, как всегда случается, мелочи и глупость, – не обращая внимания на заявление парня, продолжала я. – Первое. Данный вид жуков в Подмосковье не водится. Второе. Открывая-закрывая ночью мастерскую и родильный дом, Борис использовал свой универсальный ключ, поэтому засветился в системе охраны.

– Нет, – возразил Борис, – нет.

– Неразумно спорить, – вздохнула я. – А еще глупее было думать, что все пойдет так, как вы задумали. Не зря говорят: «План написан на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». В группе у Лики оказались сразу две излишне нервные тетушки. «Женщина из телевизора» Ольга Викторовна, она же Лялечка, и болезненно ревнивая Вера, выдававшая себя за свою двоюродную сестру Елену Зайчевскую. Дамочка всегда стремилась сделать гадость очередной любовнице неверного мужа, красавчика Эдуарда. Елена притворилась больной, страдающей от «аллергии на все», ходила в маске и очках для плавания, называя сей комплект японским набором для аллергиков. Она злилась, испытывая дискомфорт от почти полностью закрытого лица, но терпела. Все это делалось, чтобы любовница Эдуарда, которая, как наши сотрудники выяснили, работает в клинике врачом, не узнала Зайчевскую. А Лялечка привычно зажигала звезду. В общем, когда группа собралась, экскурсоводу пришлось купировать назревающий скандал.

– Такие крысы злобные, – пожаловалась Лика.

– И все пошло не так, как задумал Борис, – продолжала я. – Балюстрада рухнула, но вместо Анжелики, которой он хотел отомстить, погибла другая женщина.

– Подонок, – процедил Милов-старший. – Борис, я любил тебя, воспитывал, в деньгах никогда не отказывал, терпел все твои закидоны, твою лень, нежелание работать… Ты, племянничек, мерзавец. Гад. Сволочь.

– Все вранье, – завел парень, – я ничего не делал. Честное слово, дядя, я…

Надежда, сидевшая около сына, схватила Бориса за плечо:

– Молчи, более ни звука! Наймем лучшего адвоката. Правда, Валера?

Милов встал.

– За свои деньги вытаскивать из дерьма урода, который ничего делать не желает, но решил убить любимую женщину того, кто содержит его вместе с неудачницей-матерью?

Валерий Борисович сделал неприличный жест рукой.

– Вот вам! Сами из дерьма выбирайтесь. Больше ни копейки не получите. Надежда, ты уволена. Я более ни с тобой, ни с твоим отпрыском не желаю иметь каких-либо дел.

Сестра схватилась ладонями за щеки.

– Спокойно, мама! – воскликнул Боря. – У них на меня ничего нет. Подумаешь, жуков у психа взял… Кто-нибудь видел, как я их на перила сажал? Нет. То-то и оно. Сыщики нас на понт берут, доказательств у них нет. Я жуков съел с макаронами. Рецепт тайской кухни. Ты это подтвердишь, и все будет тип-топ.

В комнату вошел Володя.

Милов сел на место.

– Судя по вашему лицу, господин Костин, вы принесли очередную «хорошую» новость.

– Не думаю, что известие сильно вас обеспокоит, но должен сообщить: одна из медсестер, работавших в СПА-корпусе, умерла.

– На рабочем месте? – напрягся Валерий. – Только комиссий и проверок мне не хватает для полного счастья.

– Нет. Она покончила жизнь самоубийством в парке клиники. Предположительно выпила чай с каким-то лекарством. В сумочке нашли записку. – Костин вынул айфон и прочитал: «В моей смерти прошу никого не винить. Ксения Михайлова».

Галина Михайловна запричитала:

– Вот глупая женщина! И о чем только она думала! Надо же, отравилась… Теперь у Валерия неприятности стартуют. Эгоизм бабы поражает. Ну решила ты свести счеты с жизнью, ладно, это твое дело. Но зачем окружающих покоя лишать, именно в парке клиники суицид устраивать? Ступай домой и травись сколько душе угодно.

– На этой прекрасной ноте мы прервемся, – мрачно произнес Костин. – Борис, не уезжайте из Москвы.

– Я арестован? – с вызовом спросил парень.

– Нет, – покачал головой Володя, – мы с Лампой не имеем права никого задерживать. Но полковник Федор Иванович Лукьянов, которому я отослал аудиозапись нашей беседы, имеет такие полномочия. Вам с Надеждой Борисовной следует отправиться к себе – Федор Иванович уже едет к вам.

Сестра Милова вскочила и убежала. Борис кинулся за матерью. Бабушка поспешила за дочкой и внуком.

– Что теперь будет с нами? – спросила Анжелика.

Валерий Борисович встал, подошел к креслу, в котором тряслась невеста, и присел перед ней на корточки.

– Мы ни при чем. Да, Борис мой племянник, и это неприятно. Но подонок мне не сын. К тому же ему давно стукнуло восемнадцать, он сам отвечает за свои поступки. Конечно, ничего веселого в ближайшие дни ждать не приходится. Нам в полиции будут задавать разные вопросы, но есть адвокат. Ни ты, ни я ничего дурного не совершали. Более того, ты вообще жертва, гаденыш планировал убить именно тебя. Родственники погибшей тетки потребуют материальной компенсации. Пусть подают в суд. Мы не в США живем, где за пролитый на себя в харчевне горячий кофе целое состояние можно получить. В России суды вместо «лимонов» мелкие ягоды присуждают. Разинули рот на двадцать моих миллионов? Достанется попрошайкам максимум двести тысяч. Рублей.

– Любимый, – всхлипнула Лика, – ты, как всегда, прав. Ты такой умный!

Костин кашлянул. Владелец медцентра перестал ворковать с девушкой и встал.

– Спасибо огромное, вы профессионалы высокого класса. Сейчас же отдам распоряжение банку, чтобы с моего счета сняли сумму в оплату ваших услуг. С удовольствием порекомендую вас своим знакомым. Вы просто молодцы, в пять минут разобрались со всеми загадками.

– Лампа еще останется в больнице, – сказал Володя, – ей подлечиться надо.

– Конечно, – кивнул Милов, – сколько пожелаете.

Вовка потянул меня за рукав.

– Пошли, пусть жених с невестой наконец останутся наедине.

Мы с Костиным опять спустились в кафе и около часа обсуждали текущие дела. Потом я отправилась в палату, приняла душ, вернулась в спальню и вскрикнула.