Глава 12
– Завтра с утра непременно доложите врачу, – посоветовала я, – если ваши подозрения правильны и старшая медсестра накопила снотворное, а потом дала его Галкиной, то это преступление.
Нина оперлась локтями о стол.
– Знаете, кто в «депрессии» старшая над средним персоналом? Ксения. Вы ее видели. Она сегодня утром, когда вы проснулись, здесь, в палате, была. Ей зачем-то понадобилась Валерия, терапевт, а та как раз к вам зашла.
– Помню ее, – кивнула я, – у нее одежда, как у сестры милосердия начала девятнадцатого века.
– В СПА-корпусе персонал в таком ходит, – поморщилась Нина. – Сам Милов эту фишку придумал, там и интерьер под старину. Я ситуацию в голове много раз прокрутила, все на Ксении замыкается. Но, понимаете…
Нина замолчала.
– Говорите, – попросила я.
– Мы с Ксенией очень близкие подруги, – призналась Нина. – Познакомились в медучилище. Я из захолустья приехала в столицу, едва пятнадцать исполнилось. Мама отправила меня к своей сестре, понимая, что на родине шансов найти приличную работу нет, придется или на рынок торговать вещами податься, или на фабрику, где стиральный порошок делают. А я окончила девять классов на пятерки. Правда, школа была затрапезная, учили абы как, мои «отлично» в Москве тройками оказались. Тетя в медучилище полы мыла, она и попросила директрису меня в класс взять. Ксения тоже у какой-то бабки угол снимала. А в конце концов, когда мы с ней подружились, она у нас оказалась. Мы до сих пор в той квартире живем. Тетя умерла. У меня двое детей, у Ксении трое.
– Весело у вас, наверное, – улыбнулась я.
– Не передать словами, – сказала Нина. – Девочки в одной спальне, мальчики в другой. И общая комната, мы в ней телик смотрим, отдыхаем.
– Где же вы спите? – спросила я.
– Так еще две лоджии есть, – объяснила Нина.
– Вы ночуете на улице? – оторопела я.
– В общем, да, – засмеялась Нина. – Утеплили балкончики, провели туда электричество, батареи повесили, и получились две спальни. Лоджии длинные, но узкие, кровати там поместились, а вот тумбочка рядом не встает, я свою в ногах устроила, Ксюша вообще без ночного столика обходится. Все путем.
– Вы необыкновенный человек, – восхитилась я. – Пустили к себе подругу пожить и оставили ее навсегда с кучей детей, ни секунды одна побыть не можете.
– Дверь в свою спальню захлопну, и никто ко мне не полезет. В сильный мороз, конечно, в комнатке прохладно, но я жару не люблю, – пустилась в объяснения Нина. – Одеяло у меня пуховое, завернусь и прекрасно сплю. Ксюше тяжелее, она мерзлявая. Зимой в спортивном костюме и шерстяной шапочке спать укладывается.
Я включила чайник.
– Никогда не хотелось сказать: «Ксения, найди себе другое жилье, нам тесно»?
– Даже в голову не приходило! – с жаром воскликнула моя собеседница. – Мы друг без друга пропадем. Деньги заработанные складываем, вместе в радости и в горе. И ребята себя братьями-сестрами считают. Нам с Ксюшей расстаться – это… ну… как ногу отрезать или руку. И вот теперь – эта история с коракором. Что мне делать? Вы бы как поступили? У вас есть такая подруга, без которой вам не прожить?
– Да, – не задумываясь, ответила я. – Она врач, спасла мне в свое время жизнь, протянула руку помощи, когда я задумала с собой покончить, пригрела у себя. Сейчас мы живем в разных квартирах, но это не умалило нашей любви друг к другу.
– Примерьте ситуацию на себя, – взмолилась Нина.
– Катюша никогда не стала бы красть лекарства, – отрезала я, – для нее это немыслимое дело.
– А вдруг… – начала Нина.
Но я резко ее остановила:
– Никаких «вдруг». Катерина не способна на обман. Она доктор милостью Божией. Нет, нет и нет!
– Ладно, – сдалась Нина. – А если ваша Катя кого-то задушит, пойдете в полицию?
– Нет, – снова быстро ответила я, – к тому же Катюша не способна на преступление. У вас о Ксении другое мнение?
– Ксюша святая! – с жаром воскликнула Нина.
– Тогда почему вы ее заподозрили? – не поняла я.
– Так больше некому, – простонала Нина, – все на ней сходится.
– Поговорите с подругой тет-а-тет, – предложила я, – задайте ей прямые вопросы.
– Какие? – заморгала Нина.
Я пожала плечами.
– Простые. Правда ли, что она дала коракор Галкиной? Из каких побуждений? Из жалости? Из желания получить деньги? Поговорите по-дружески, постарайтесь убедить подругу самой прийти к главному врачу и рассказать о своем поступке.
– Так ее же выгонят, – шмыгнула носом медсестра. – Да еще шеф постарается, чтобы проштрафившейся работнице волчий билет выдали. И Ксения меня не простит за то, что я выдала ее, точно со мной, как с Иркой, поступит. Они столько лет дружили, а из-за яйца поругались.
– Из-за яйца? – переспросила я.
Нина схватила салфетку и вытерла лицо.
– Ира Забелина – школьная подруга Ксюши. Ксюша из нищей семьи, а Ирка из очень обеспеченной. Дед Забелиной был священником, у ее матери в наследство от отца осталось дивной красоты пасхальное яйцо из золота. Я его никогда не видела, но Ксю рассказывала, что от него просто глаз невозможно было оторвать. Яйцо открывалось, внутри находилась фигурка ангела. Уж наверное, не две копейки такое изделие стоит. А потом оно исчезло. Ира сказала матери, будто из чужих в доме только Ксюша была. Яйцо на виду не стояло, его за иконами на полке прятали, далеко не каждый знал, что оно у Забелиных есть. Вернее, вообще никто, кроме родственников, не знал. Ну и кроме Ксюши. Девочки тогда учились в восьмом классе. И вот однажды Ксения пришла в школу в новом пальто и сапогах, а еще платок у нее был недавно куплен, портфель тоже, в ушах красовались серьги. На следующий день Михайлову (это фамилия моей подруги, а я Волынкина) забрали в милицию, начали вопросы задавать: откуда деньги на покупки. Ксюша объяснила, что умер родственник, оставил им с мамой деньги, вот они их и потратили. И мать это подтвердила. Только никто им не поверил. Потому что обе рассказывали, что доллары им кто-то принес в конверте, а внутри записка лежала, причем пакет с тысячей баксов бросили в почтовый ящик. Ира следователю так и сказала: «Никто, кроме Ксении, взять драгоценность не мог». А потом яйцо в ломбарде нашли, и сдал его туда, как выяснилось, двоюродный брат Иры. Я обо всем этом узнала вот как. Один раз, когда мы на занятиях в училище были, пришла директриса и позвала Ксю к себе в кабинет. Она там два урока просидела, вернулась вся красная. Я, конечно, начала расспрашивать, что случилось, Михайлова эту историю и выложила. Оказывается, мать Ирины умерла, а перед смертью она велела дочери найти Ксю, отдать ей яйцо и помириться с подругой. Ира в Москву приехала и в училище пришла. Наверное, ей бывшая классная рассказала, где Ксю искать, Михайлова с учительницей долго связь поддерживала. Но Ксюха яйцо не взяла. Ирина ее упрашивала, чуть не в ногах валялась, но нет, подруга отказалась. Я ее укорила: «Что же ты? Его ведь продать можно, нам деньги нужны. Бывает, что люди ошибаются. Ирина не разобралась в произошедшем, помирись с ней». Ксения всегда тихая, ласковая, а тут – прямо шерсть дыбом: «Нет, я не взяла бы у нее даже ложку соли. Не желаю знать, кто такая Забелина, для меня она умерла. Я не прощаю тех, кто меня воровкой считал». Теперь понимаете, как Ксю поступит, если коракор не брала? Вдруг я ошибаюсь? Тогда определенно как с тем яйцом получится.
Нина замолчала.
– Несите сюда письмо, – велела я.
– То, что Галкина родне оставила? – уточнила Нина.
– Да, – подтвердила я.
– Оно же запечатано.
– Тащите.
– Зачем?
– Если покажете упаковку из-под снотворного полиции, кого заподозрят в краже таблеток? – провокационно спросила я.
– Ксению, – всхлипнула Нина.
– Значит, давайте послание, – приказала я. – Попробуем разобраться, в чем дело, а для этого надо прочитать записку.
Через пять минут Нина возвратилась в палату и расстроенно сказала:
– Намертво заклеено.
Я включила чайник.
– Повезло, что это самый обычный конверт. Сейчас открою его.
– Ой, вдруг разорвете? – испугалась Нина. – Как его потом родственникам отдать?
Я поднесла конверт к струе пара, поднимавшейся из носика. Клапан сморщился и приоткрылся.
– Ух ты! – ахнула Нина. – Не знала, что так можно.
– Старый трюк, – пробормотала я, очень аккуратно поднимая лезвием одноразового ножа треугольный клапан. – Ну вот, все получилось, потом заново запечатаем. Итак, что у нас здесь.
Я начала читать текст.
«Дорогой Пашенька! Понимаю, что ты хотел как лучше, поэтому наврал мне про жировик и подговорил весь медперсонал солгать, что опухоль доброкачественная. Спасибо тебе, Пашенька, за заботу, и врач, и медсестры очень старались, все так уверенно говорили: «Раиса Петровна, это точно липома». Именно поэтому я им не поверила. Когда так много заверений в отсутствии онкологии, значит, она точно есть. Пашенька, любимый, вспомни, как мы убеждали мою несчастную сестру: «Все отлично, ты поправишься, скоро встанешь на ноги. Доктор говорит, перед выздоровлением недуг всегда обостряется». И так семь лет подряд. Семь! Лидия была наивной, необразованной, она нам верила. А я поумней. Сразу разобралась, что куда. И приняла решение: лучше уйти из жизни сейчас, чем мучить вас. Я так устала за семь лет, что Лидочка лежала пластом. Не хочу, чтобы ты обихаживал мое долго умирающее тело, наблюдал, как мама превращается в овощ, слепой, глухой, безмолвный. Разве это жизнь? Нет! Сплошное страдание и тебе, и мне.
Рак мозга страшная вещь, а моя опухоль расположена так, что с ней ничего не сделать. Липома – это метастаз. Как я узнала свой диагноз? Одна добрая душа, зайдя ко мне в палату с подарком, какие администрация клиники пациентам вручает, уходя, уронила бумажку. Я ее подняла. Это оказалось письмо директору местного хосписа с просьбой взять меня туда для психологической поддержки, в нем был указан диагноз. Сначала я разрыдалась, потом взяла себя в руки, нашла своего врача и спросила у него: «У моей подруги вот такое заболевание. Какой прогноз?» Врач мрачно ответил: «Плохо дело, хуже этого уж и не знаю что». Я вернулась в палату, вошла в Интернет… Не буду продолжать, все и так понятно.
Кто была медсестра, потерявшая письмо, никогда не скажу. Но я дождалась, когда она опять появится в отделении, и рассказала ей о находке. Бедная женщина стала умолять меня никому не говорить об ее промахе. Я ответила: «Принесете сильнодействующее лекарство для безболезненного ухода из жизни, и я никогда не выдам вас. Если откажете, пойду к главврачу и покажу ему документ». Вскоре я получила коробку снотворного и вернула медсестре потерю.
Пашенька, я люблю тебя больше жизни.
Валентина, если ты будешь предъявлять моему сыну бесконечные требования, заставишь его взять еще одну работу, чтобы ты могла купить очередную шубу, я тебя с того света достану.
Прошу прощения у Валерия Борисовича Милова за то, что приняла решение уйти из жизни в его клинике. Он прекрасный человек.
С любовью к Пашеньке, его мама Раиса».
Я положила листок в конверт, заклеила его и протянула Нине.
– Есть предположение, кто рассказал Галкиной правду?
– Правду? – воскликнула Волынкина. Тут же испуганно ойкнула, закрыла рот рукой и продолжила почти шепотом: – Это сплошная ложь, не было у Галкиной даже намека на рак мозга. Только сломанная рука плюс липома. Одна ерунда.
– Но в письме четко назван онкологический диагноз, – возразила я.
Нина поманила меня пальцем:
– Пойдемте на пост.
Когда мы оказались у стола, медсестра порылась в компьютере и нашла медкарту Галкиной.
– Изучайте.
Я начала читать документ и скоро поняла: Галкина была на редкость здорова для своего возраста. Действительно, всего-то липома и перелом руки.
– Онкологии нет, – ошарашенно протянула я.
– Нет, – повторила Нина. – Ничего не понимаю.
Я села на табуретку.
– Выходит, кто-то хотел довести Раису Петровну до суицида.
– Зачем? – еле слышно поинтересовалась медсестра.
– Нет пока ответа на этот вопрос, – протянула я. – По моему опыту, все упирается, как правило, в деньги. Возможно, завещание Галкиной прольет немного света на эту темную историю. Знаете, кто раздавал подарки?
Нина кивнула.
– Назовите имя, – попросила я.
Нина молчала.
– Давайте, не стесняйтесь, – приказала я. – Кто разносил презенты?
– Нет, нет, не могу, – заплакала Нина и убежала, оставив меня у компьютера.
Я осмотрелась по сторонам и вбила в поисковик слова: «Раздача больным подарков от администрации». Внутренний Интернет медцентра сработал безотказно, появился текст: «Обращаем внимание сотрудников на то, что коробки фруктовых конфет с логотипом клиники вручаются исключительно тем, у кого в карточке стоит зеленый флажок. Пациентам с красным флажком раздают наборы из блокнота и ручки. Ответственная за подарки старшая медсестра СПА-корпуса Ксения Михайлова. Только она получает их и разносит по отделениям. Не надо присылать своих сотрудников на склад. Завотделом пиара и рекламы клиники Форсунова».
Я быстро выключила компьютер. Ксения Михайлова! Вот почему Нина удрала.
Я вынула из кармана телефон, соединилась с Костиным и велела:
– Завтра в девять тридцать жду тебя на лавочке у местного фонтана. Расскажу кое-что интересное. А сейчас лишь вкратце о том, что узнала…
