Уже в коридоре Плаксин спросил, есть ли тут место, где можно поговорить. Шурик машинально отозвался: мол, да, хоть в холодильной комнате.

И впрямь – в холодильнике было удобно. Те, которые лежали на носилках, ничуть не мешали, а температура воздуха естественным образом снижала градус эмоций.

– Теща у меня, как бы тебе объяснить… – начал Плаксин, ощупывая собеседника быстрыми взглядами. – Своеобразная, как видишь. Я тебя не призываю верить в это ее шаманство, но, признаюсь, за годы брака всякого насмотрелся. Ты мне вот что скажи. Таня… ее в каком состоянии привезли? Нежели не видели, что она не… что она в коме?

Дрожь пробрала Шурика сверху донизу. Да мертвая она была, мертвее не бывает, чуть было не ляпнул он. Холодная, не дышала! Медицинский факт. При ударах током, конечно, бывает «мнимая смерть», но длится это состояние недолго и либо заканчивается настоящей смертью, либо жертву реанимируют. Короче, сейчас не тот случай… Сказать папаше? Не сказать?

– Я не врач, – выразился он осторожно. – Раз привезли, значит… ну, это… так положено.

– Положено, бляха-муха… и простынкой прикрыто…

Помолчали. Секретарь обкома нервно закурил, не спрашивая разрешения.

– Учишься? В медицинском?

– Учусь. – Шурик не стал уточнять, где.

– С распределением проблем не будет. Пойдешь работать куда захочешь, в любую клинику. А если не дурак, то в Москву отправлю… В общем, я рад, что мы договорились.

– О чем?

Плаксин дернул щекой. Лицо его ясно показало: насчет «не-дурака» он поторопился. Поискал куда стряхнуть пепел: на пол не решился, оробев перед немногословной публикой под ногами. Стряхнул к себе в пиджак, в нагрудный карман.

– Послушай, как тебя… Сейчас понарошку, понимаешь? – Он говорил терпеливо, как с дебилом. – Ты слышал, что бабуля сказала? Ну так давай сделаем, доиграем роли до конца. Или… ты хочешь, чтобы ваш брак не был понарошку? – вдруг обжег он собеседника подозрительным взглядом. – Называй свои условия, обсудим.

– Нет никаких условий, – обиделся Шурик. – Просто все это смешно.

– Вот тебе еще, – Плаксин сунул Шурику в карман три сотенных – в придачу к прежней купюре. – Аванс.

Карман был драный, халат – несвежий. Обкомовца это не смутило. Свой мужик.

И на том переговоры завершились. Триста рублей – уважительная причина, чтоб ничему больше не удивляться. Мужчины вернулись в «салон». Воспрянувший отец кипел и бурлил, намереваясь свернуть горы. Заверив тещу, что все будет в лучшем виде, он побежал по коридору – к своим. Дежурный врач – за ним.

Лишь оставшись наедине с бабулей, Шурик повторил вопрос, застрявший как гвоздь у него в башке:

– Откуда вы узнали, как меня зовут? И про презерватив?

– Имена санитаров спросила у медсестры. Остальное рассказала Танюша.