Утром следующего дня, в этом же помещении вокруг стола, собрался, почти весь, Совет Матерей. Матушкам, срочно прибывшим сюда по просьбе сестры Сикфы, перед тем, как встретиться с Икамом, объявившим себя Человеком, пришлось разрешать, внезапно возникший спор, между сестрами Садой и Сикфой.

– Сестры, я вынуждена обратить Ваше внимание, на недопустимое поведение сестры Сады. После слов пришельца, объявившего, что он Человек, она, не дожидаясь решения Совета, дала команду дочерям-целительницам, провести вскрытие его тела, на предмет его принадлежности к биоботам, класса «мужчина», как он себя назвал. Вы же понимаете, что после этой процедуры, биоботы перестают членораздельно говорить. Я требую, пусть сестра Сада, объяснит свои поспешные действия.

Сада, сидевшая напротив, с подчёркнуто спокойным выражением лица, ворчливо ответила:

– Конечно же, объясню. Дорогие Сёстры. Когда по поручению Совета я прибыла в полис Клана Белого Утеса, мне бросилось в глаза, что его Вождь, несомненно, под тлетворным влиянием Пришельца, уже стал задумываться о способах, уклониться от исполнения Приказа Совета. Это говорит о несомненной опасности, исходящей от Пришельца. Во время движения сюда, я продолжила свои наблюдения и убедилась в том, что пришелец – это очень хитрый и опасный биобот. Его умственные способности, не позволяют ему усвоить сведения о нашей истории, но, при выполнении задач, обусловленных заложенных в него программой, он способен к проявлению хитрости и изобретательности. Так он, непостижимым образом, смог самостоятельно освободиться от кандалов. Он сам признался мне, что на Орбите подвергся хирургической операции. Он признался мне, что запрограммирован как «мужчина». Возможно, это вариант охранных биоботов. Он явно, запрограммирован на обеспечение безопасности находящихся рядом Людей. Причём, при этом, он способен даже подвергать свою жизнь опасности, что свидетельствует о том, что в этом, он слишком сильно отличается от настоящих Самцов Разумных людей. Как они ведут в минуту опасности, Нам всем хорошо известно. Конечно, хорошо иметь рядом такого биобота-защитника, но беда в том, что он плохо управляем. Когда мне стало понятно, что, вопреки нашим ожиданиям, мы имеем дело не с. разумным представителем человечества, который, через засланного к нам биобота, захотел установить с нами контакт, а что, это сам биобот, подчиняясь заданной ему программе, хочет обманом проникнуть на Совет Матерей, то я решила остановить его. Не забывайте сестры, что мы имеем дело, по всем признакам, с боевым биоботом, который не останавливается перед причинением вреда Людям и людикам. И я оказалась права. Вот что дочери-целительницы извлекли через ротовую полость из его черепной коробки.

Сада, торжествующе выложила на поверхность стола маленький цилиндрик, с торчащими из него тонкими проводами:

.– Этот предмет отличается от тех, что мы находили в телах предыдущих биоботов, но враги не дремлют. Видимо, это что-то новое, из их козней, которые они приготовили для нас. Сейчас тело биобота прошло полное восстановление и обновление его физиологических функций. По своим показателям, со слов Дочери-целительницы, его тело уже способно не менее двухсот восьмидесяти лет, успешно трудиться в самых тяжелых условиях в каменоломнях. Единственная проблема в его использовании, заключается, как я уже говорила, в его плохой управляемости. У него или повреждён или перепрограммирован Блок Контроля и Управления. Во время испытания, он не реагировал на болевые воздействия через стандартный Пульт Управления. После восстановления управления биоботом, его можно будет передать для работ в один из полисов. Но, я не е думаю, что эти чисто технические вопросы будут интересны для сестёр Совета.

Во всё время этого монолога, Сикфа, испепеляющим взглядом, смотрела на продолговатый цилиндр, лежащий на столе. Она мучительно искала возможность, сгладить своё поражение. Подумать только, этот маленький кусок пластмассы, разбил её великолепную, обличительную речь, направленную против Сады, заготовленную для Совета. Чтобы принизить торжество соперницы Сикфа неожиданно предложила:

– Ну, раз уж мы все здесь собрались, может быть, посмотрим на этого биобота?

Совет матерей оживился. Сила женского любопытства не зависит ни от возраста, ни от занимаемого положения. Послышались реплики.

– А это правда, что он всё ещё, лишен волосяного покрова?

– О, кажется, Сестра еще не забыла, как выглядели самцы в годы её юности?

– Нашей юности, Сестра, нашей юности.

Сада, как бы колеблясь, а на самом деле, стараясь скрыть свое торжество, сказала:

– Ну, что ж, давайте посмотрим на этого биобота. К тому же дочь-целительница утверждает, что этот биобот-самец, почему-то, не прошел стерилизацию, впрочем, к этому вопросу мы всегда успеем вернуться.

Это замечание, вызвало взрыв неподдельного интереса у всех сестёр Совета. Расположившись полукругом вокруг стола, они приготовились к захватывающему зрелищу. Сада вышла из помещения и, через некоторое время вернулась в сопровождении нескольких амазонок, ведущих на цепях Икама. Руки и ноги Икама, были скованы стальными цепями, способными удержать и слона. Длина цепи на ногах, позволяла ему передвигаться лишь маленькими шагами, семеня, словно утка. Его руки были скованы за спиной. Его лишили одежды. В ходе процедур, для стерилизации кожного покрова, он лишился всех волос. Яркими кварцевыми лампами у него сожгли тонкий верхний омертвевший слой кожи, а затем удалили его шкрабом. В результате его тело было ярко розового цвета, словно он только что вышел из парилки. Зато все сестры смогли оценить его мускулатуру, накаченную на тренировках и все остальное. А отсутствие волос придавало ему беззащитно-детский вид.

Икама принудили остановиться неподалеку от стола. Чувствуя на себе любопытные взгляды матерей Совета, он ощутил приступ холодной ярости.

Надо признаться, с утра у Икама было отвратительное настроение. Очнулся он, скованным по рукам и ногам, и, к тому же, прикованным к полу ванны. В его тело в нескольких местах были воткнуты иголки, к которым были прикреплены разноцветные тонкие шланги. В ванне бурлила жидкость, неопределённого цвета. Ощущение было такое, словно с него содрали кожу. Все его тело горело и болело. Во рту был противный вкус крови. Чувство полной беспомощности усугублялось воспоминанием о ловушке, в которую он, так глупо, попал накануне. Его гневные крики, привлекли внимание молодой амазонки, которая бесцеремонно направила ему в лицо струю из душа. Теперь попытка открыть рот, приводила лишь к тому, что он начинал захлёбываться струёй жидкости. Попытки вырваться из пут, вызывали только обострение боли. Наконец, Икам затаился. Он решил выждать удобного момента, чтобы отомстить всем и за всё. Вдобавок ко всему, на его обращения и Штурман отвечал гробовым молчанием. Когда, через несколько часов, амазонки закончили эту пытку в воде, у Икама уже не оставалась ни сил, ни желания шевелиться.. Окружив его со всех сторон, группа молодых амазонок, перенесла его на стол, к которому его снова надёжно приковали. После этого, все его тело стали разминать руками, и больно скрести чем-то шершавым. Поражало отношение девушек к его телу, как к чему-то бесчувственному и неодушевлённому. Но, затем, его всего смазали какой-то, вонючей жижей, которая, к счастью, сняла боль, и вернула ощущение покоя. Затем был душ, и томительное ожидание в одиночестве на холодном столе. Наконец, появилась Сада. Взглянув в его безразличное и усталое лицо, она осталась очень довольной. Это, увеличило его мстительный счёт к ней.

К ней подошла молодая девушка.

– Матушка, основной комплекс закончен. Его кожа готовится к активизации волосяных луковиц. Цвет волос определяем прежний – чёрный? Или будут дополнительные указания по этому поводу?

– С волосяным покровом придется повременить. Матушки хотят его видеть. Его можно представить Совету?

– Да, Матушка, Его уже можно, показывать Матушкам Совета. Обратите внимание, что у него на руке следы от каких-то прививок, сделанных очень давно, и, лет десять назад, у него была проведена какая-то полостная операция, вот посмотрите на шрам. А так, объект в хорошем рабочем состоянии, даже зубы. Его можно использовать на тяжелых работах. Но, хочу отметить, что, по моему мнению, работы на его мозге или были не закончены, или проводились по незнакомой мне методике. Возможно, поэтому отмечены сбои в процессе управления объектом. Но, я уверена, что мы сможем, в этом разобраться. В конце концов, принцип биобионики и биоботики неизменен за последние лет двести.

Во время всего этого разговора Икам, с безразличным видом пытался разобраться в сказанном и запомнить каждое слово, чтобы обдумать их в спокойной обстановке.

Тут его подняли, и, сковав руки за спиной, куда-то повели.

Очутившись в уже знакомом помещении, Икам внимательно осмотрелся. Но, его отвлекли разговоры, которые завели женщины, сидящие за столом. Нисколько не стесняясь его присутствия, они стали весело обсуждать его достоинства и недостатки. Икам с удивлением осознал, что он в состоянии понять всё, о чём и о ком, они говорят.

Тут автор должен признаться, что он не собирается передавать не только слова Икама, но и даже их смысл, даже в смягченной форме. Детство Икама прошло на нормальной улице. Его юность прошла в нормальном городе. И служил он нормально, в армии. Поэтому, он умел ругаться. К тому же, его хорошие образование и фантазия, позволяли ему придумывать новые, очень обидные ругательства. И хотя, он не привык ругаться в присутствии женщин, да и его словарный запас, нового для него, и плохо знакомого ему языка был, прямо скажем, ограниченным, но, тут он не сдержался. Я могу привести только начальные слова его обширной речи. Она началась словами:

– Я знал, что все бабы – дуры!..

В своей речи он постарался выплеснуть на матерей Совета всю свою злость и негодование. Не стесняясь в выражениях, он прошелся по всем сёстрам сразу и по каждой в отдельности. Не будем говорить, обо всех грехах и извращениях, следы которых он ясно читал на их лицах.

Когда он, через несколько минут, сделал паузу, чтобы перевести дух, ответом ему была гробовая тишина, а потом раздался чей-то удивлённый голос:

– А как же это, он разговаривает?

Икам возмущённо плюнул и продолжил:

– Я же говорю, что вы – дуры!

Когда продолжение и этой части его речи закончилось, раздался возмущенно-торжествующий голос Сикфы:

– Если он, по вашему утверждению, сестра Сада, простой биобот, то, как он может разговаривать после проведения полного цикла демонтажа и восстановительных процедур с его телом?

– Я не понимаю, как такое возможно, но требую повторного вскрытия, биобота, для доказательства его неразумности! У Человека не может находиться в голове вот это!

С этими словами, Сада схватила со стола цилиндрик, и потрясла им в воздухе. Икам не посчитал своим долгом сдерживаться.

– Может, если такая же скотина, как ты, усыпив его, засунула эту штуку в голову Человеку, без его ведома! Подожди, Сада, так ты хочешь сказать, что эта штуку, вы достали у меня из головы?

– Вот именно, жалкий биобот!

– Тогда, я советую тебе быть с нею поаккуратней. Скорее всего, это взрывной заряд, чтобы убить меня, когда я докажу Вам, что я Человек.

– Ты лжёшь, грязное животное!

С этими словами Сада с размаху швырнула цилиндр на пол. И в то же мгновение, раздался глухой взрыв, сопровождавшийся яркой вспышкой. Изумлённая и напуганная, Сада замерла, выпучив глаза. В наступившей тишине раздался усталый голос Икама:

– Ну, точно, дура!

И, глядя на нелепый вид всегда сдержанной Сады, Икам рассмеялся, да так заразительно, что к нему невольно присоединились, не только Матери Совета, но и все молодые амазонки, невольно ставшие свидетелями этого происшествия, не смогли скрыть, предательские улыбки.

Немного спустя, Икам задал вопрос:

– Может быть, теперь с меня снимут эти кандалы? А то мне кажется, что они меня полнят. И верните мне мою одежду. Она мне дорога, как память.

Этими бородатыми прибаутками, Икам попытался скрыть своё напряжение. К его удивлению, по знаку одной из матерей Совета, молодые амазонки, стали суетливо, снимать с него цепи. Причём, наверное, из озорства, руки ему, они освободили в последнюю очередь. Когда ему принесли одежду, Икам поспешил натянуть на себя комбинезон, снова ощутив болезненную чувствительность своей кожи. Но, к этой неприятности он, вскоре притерпелся и перестал её замечать. И хотя, сидеть ему в комбинезоне, было не слишком комфортно, но, он уверенно прошел и сел на свой стул, по-прежнему, стоящий со вчерашнего дня, напротив стола, и, со словами: «Вы позволите?» уселся на него.

Райской музыкой, для него прозвучали слова:

– Совет Матерей Планеты приветствует тебя, Человек с планеты Земля!

Икам поднялся, принял строевую стойку и отрапортовал:

– И я приветствую Вас, Уважаемые Матери Совета! Я прибыл к Вам с Миром! Хвала Матерям!

При последних словах он приложил правую руку к груди и церемонно поклонился. Так по его мнению, и должен был вести себя настоящий, прожженный дипломат. В ответ он услышал, неуверенное, произнесённое вразнобой:

– Слава Родине!

При смене суточного дежурства по Базе, дежурный офицер записал в Вахтенном журнале:

– Во время патрульного полёта в указанном квадрате, с учебной целью, была использована Система передачи общего сигнала о самоликвидации. Система работает устойчиво. Система Контроля зафиксировала сработку одного учебного заряда в указанном квадрате. Проверка прошла в штатном режиме. Катер вернулся на базу без происшествий. Дежурный по базе, Младший командор второго ранга.

– Я ценю то огромное доверие, которое Вы проявили, решив выслушать меня. Я прошу извинения, за те грубости, что сгоряча наговорил Вам, мои прекрасные Леди. Прошу забыть их. Я слишком ценю Ваше время, чтобы утомлять Вас долгими разговорами. Поэтому, по-возможности, буду краток. Я разумный человек с планеты Земля. Я не знаю, где она находится, и как мне на неё вернуться. Я попал случайно, и не по моей воле, к «Тем, кто на орбите», как Вы их называете. По их словам, им было необходимо вернуть Блок управления ракеты, случайно сброшенной на поверхность Вашей планеты. Мне, и моему другу Петру, и было поручено это задание. Кстати, Матушка Сада, Вы говорили, что мой друг жив?

– Я не говорила, что он жив. Будучи уверенной, что разговариваю с Вашим Хозяином, я просто сообщила ему о том, что это вы, живы и здоровы.

– Это плохая новость для меня. Продолжаю. Мои заказчики уверены, что Ваша планета необитаема и не имеет разумной жизни. Причём, я уверен, что они искренне, так считают, или делают вид, что это так. Это и даёт им право делать на планете все, что они посчитают нужным. Перед вылетом на Вашу планету, мне удалось прослушать небольшую, но очень занимательную лекцию о некой Конфедерации, которая правит в этой части Галактики. Вам это ни о чём не говорит?

После небольшой паузы, Икам продолжил.

– Значит, за то время, которое Вы пробыли в относительной изоляции, в этой части Галактики произошли серьёзные изменения. Если это Вас заинтересует, я готов Вам, когда-нибудь, рассказать об этом.

– Будет лучше, если Вы с этого начнёте.

Призвав на помощь Штурмана, и, не дождавшись от него помощи, Икам кратко пересказал членам Совета, прослушанную им однажды, лекцию о политическом устройстве Конфедерации. Беззастенчиво, пользуясь молчанием Штурмана, Икам не скупился на едкие замечания о несправедливом устройстве этой угнетённой части Галактики, с позиций передовой марксистко-ленинской идеологии. Икам наслаждался эффектом, который произвела на матерей Совета новость о том, что планеты звёзд Ноира и Агеев, уже давно являются союзниками и членами одной Конфедерации. Закончив говорить об устройстве Конфедерации, и увидев явный интерес к себе, Икам, как Шахерезада, прервал свой рассказ. В ответ на общий стон разочарования, он заявил, что ему еще много есть, что рассказать им. Но ему, после их непрошенных процедур, необходимо восстановить свои силы и придти в себя. Поэтому он просит разрешения Совета, сделать перерыв, после которого они смогут продолжить переговоры. Да и, Уважаемым Матерям, есть, что обсудить наедине.

Сделав такое заявление, Икам преследовал несколько целей. Во-первых, ему самому было настоятельно необходимо обдумать свои позиции и предложения на предстоящих переговорах. А во-вторых, он рассудил, что из-за любопытства, амазонки точно дадут ему прожить еще один день. А в-третьих, Икаму просто мучительно захотелось поесть. Так что, давайте простим ему эту человеческую слабость, непозволительную для истинных дипломатов.