Ямамото Цунэтомо. Хагакурэ

Период внутренних войн, продолжавшийся более ста лет, закончился к 1600 году. Именно тогда на окутанных туманом рисовых полях долины Сэкигахара произошла битва, сделавшая Токугава Иэясу безраздельным владыкой Японии и определившая судьбу страны на двести пятьдесят лет вперед.

Предки Юдзана Дайдодзи были вассалами клана Токугава, а клан Набэсима, которому служили Ямамото, относился к категории «тодзама» – так называли тех, кто подчинился Токугава Иэясу только после Сэкигахара. Основатель клана Набэсима – Набэсима Наосигэ – вначале выступил на стороне Токугава, но внезапно перешел на сторону Тоётоми. Сменилось три поколения даймё, прежде чем растаял холод отношения сёгунов Токугава к клану Набэсима.

Корни клана Дайдодзи восходят к семье Тайра, через Тай-ра Корэхира. Но сама фамилия была принята лишь в XV веке, когда Исэ Таро, старший брат Ходзё Соуна, взял себе имя по названию находившегося неподалеку от его резиденции храма (по другой версии – по названию деревни, в которой жил). Отец Юдзана служил Мацудайра Тадатэру – шестому сыну самого сёгуна. Однако немилость Токугава по отношению к Тадатэру вскоре превратила Дайдодзи в рёнинов.

Рёнинами – воинами без господина, без средств к существованию – стали после битвы при Сэкигахара более полумиллиона самураев. Эту армию пополняли не только побежденные, лишившись своих владений, но и их победители.

Мир принес эпоху процветания и благополучия. Вырастали новые города, развивались торговля и производство, но самураи могли только негодовать о том, что их жалованье не растет, а социальный вес становится все меньше. Потомственные воины оказались не у дел. Новый идеал воина и ученого, сложившийся на основе собственных ценностей под китайским влиянием, подходил не всем. Ситуация со временем выровняется, но война не оставляла возможности для овладения искусством каллиграфии. Дело было даже не в том, как воину стать чиновником и счетоводом, а в том, что тревожило уже многих, – дальнейшая судьба воинского сословия.

Муро Кюсо (1658–1734) писал: «До недавних времен самураи ничего не знали о деньгах и жили скромно. Я помню свою юность, тогда молодые люди никогда не говорили о ценах и были те, кто краснел от смущения, слыша непристойные рассказы. Вот так за пятьдесят лет изменились устои».

Проблема росла. Проблема требовала разрешения. И появлялись голоса, призывавшие вернуться к былой простоте и воинским идеалам или же рассуждавшие о «дисциплине ума», способной помочь самураям в новой и непривычной обстановке.

Все были едины в одном: самураю необходимо заново обрести себя, свою роль и значение в изменившемся мире. Бусидо – Путь воина – требовал нового определения.

Юдзан Дайдодзи (1639–1731) и Ямамото Цунэтомо (1659–1719) – каждый предложил свой рецепт, свое напутствие молодому самураю. Дословный перевод «Будосёсинсю»: «Напутствие вступающему на Путь воина»; «Хагакурэ» буквально означает: «Сокрытое в листве».

И даже здесь, уже на вкус слова, мы можем ощутить разницу, почувствовать несходство двух современников, двух самураев. Юдзан Дайдодзи еще молодым человеком прибыл в Эдо (ныне Токио, изучал военные науки в школе Обата Кагэнори и Ходзё Удзинага – двух великих полководцев той эпохи, от них же он почерпнул любовь к конфуцианству. Ямамото Цунэтомо вместе со своим господином обучался у ученого по имени Куранага Рихэй. На него повлияли также конфуцианец Исида Иттэйи дзэнский священник Таннэн.

И Цунэтомо, и Дайдодзи были самураями нового типа: владение кистью и написание стихотворения вызывали у них не больше затруднений, чем обращение с мечом.

Сходства и различия двух самураев чередуются и в жизни, и в их взглядах, дошедших до нас.

Дайдодзи был рёнином, служил клану Асано в Ако, клану Мацудайра в Эцидзэне и клану Мацудайра в Айдзу, много путешествуя по стране и меняя хозяев. Ямамото всю жизнь служил клану Набэсима, и только официальный запрет сёгуна и самого Набэсима Мицусигэ воспрепятствовали ему совершить ритуальное самоубийство после смерти господина. Автор «Хагаку-рэ» стал дзэнским монахом-отшельником (под именем Дзёто) и прожил почти в полном уединении без малого два десятка лет.

Высказывания Цунэтомо дошли до нас только благодаря Тасиро Цурамото, записавшему содержание бесед, продолжавшихся между ними более семи лет. Сам же Дзёто советует после прочтения всех одиннадцати книг бросить их в огонь.

Рёнин Дайдодзи, не имевший ни господина, ни земли, не был обеспокоен судьбой какого-нибудь конкретного владения или клана, что способствовало широкому распространению «Будосёсинсю» среди различных феодальных домов.

Мысли Цунэтомо не простирались дальше владений клана Набэсима. И более ста пятидесяти лет, вплоть до реставрации Мэйдзи в 1868 году, «Хагакурэ» оставалось учением для избранных. Трудно сказать, что сильнее повлияло на это: или стремление Набэсима использовать наставления Дзёто только для воспитания своих самураев, или же опасения о том, какую реакцию у сёгуната вызовут призывы к беззаветной преданности даймё клана Набэсима, пронизывающие текст «Хагакурэ».

И Цунэтомо, и Юдзан задавались одним вопросом: «Как мы живем, как мы умираем?»

В самом начале «Хагакурэ» есть изречение: «Я постиг, что Путь Самурая – это смерть», ставшее лозунгом летчиков-камикадзе во время Второй мировой войны.

Первая глава «Будосёсинсю» начинается так: «Самурай должен прежде всего постоянно помнить – помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги, – что он должен умереть». Вот его главное дело.

Но дальше Юдзан говорит о долгой и благополучной жизни, а Дзёто советует: «В ситуации «или-или» без колебаний выбирай смерть». Спокойная поучительность Дайдодзи, этика, основанная на предельной взаимосвязи внешнего и внутреннего, индивидуальное совершенствование в духе конфуцианства – напутствуют молодого самурая в разрешении вопроса о том, как жить воину в мирное время.

«Хагакурэ» призывает отказаться от прагматизма, от здравого смысла; лишь интуиция способна привести к первоосновам бытия, помочь в любых свершениях. Не дзэнское созерцание Пустоты, а жизнь в мире, жизнь в эту минуту, жизнь, определенная одним: правильным ли будет твой следующий шаг. Постепенность и сиюминутность движения и порыв, мгновение и вечность. Два великих самурая пытались ответить на вопросы, о которых судить читателю: стоило ли их задавать?