Глава 18
Пещера

Как и предполагал Рохас, история с его предложением о приравнивании отгула к национальной валюте получила продолжение. Инспектора вызвал к себе комиссар Асеведо и, отчитав за дерзкую выходку, пригрозил выговором. Затем, неожиданно сменив тему, комиссар без обиняков предложил Рохасу прикрыть дело Дуарте за отсутствием иных улик кроме тех, что указывали на погибшего Гонсалеса.

Асеведо признал, что порученцы архиепископа выходили в том числе и на него самого с просьбой не торопиться. Он так бы и поступил, если бы не городские власти – в мэрии, наоборот, хотят свернуть расследование, опасаясь скандала из страха отпугнуть туристов, а это основной источник дохода в городской бюджет. По словам комиссара, больше всех на него давила вице-мэр Толедо Сусанна Чавес.

– Чавес? Но почему ее так волнует это расследование? – спросил Рохас.

– Не забывай о том, что туризм в городском совете курирует именно она.

– Думаете, это ее единственный мотив?

Комиссар с непониманием посмотрел на Рохаса:

– Конечно, а что же еще?

– Ну, хотя бы то, что госпожа Чавес лично присутствовала на заседании, после которого убили Дуарте.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что всерьез подозреваешь в этом убийстве женщину, да еще на таком посту?

– Я обязан проверить всех.

– Ну что ж, обязан, так проверяй, – отрезал помрачневший комиссар. – Но не забывай, что архиепископ архиепископом, а с мэрией портить отношения никак нельзя. Мы же с ними по идее одна команда.

– По идее да, – с некоторым сомнением согласился инспектор и с разрешения начальника покинул кабинет.

Утреннюю тишину нарушил стрекот телефона.

– Сеньора Гонсалес?

Голос звонившего был низким и хрипловатым.

– Да, это я.

– Добрый день! Говорит Ансельмо Бальбоа.

– Здравствуйте, падре.

– Нам надо поговорить.

– А о чем именно?

– Боюсь, я не был с вами вполне откровенен в нашу прошлую встречу. Да и вы со мной, как мне показалось, тоже. Может, попробуем еще раз?

Поразмышляв пару секунд, Вероника согласилась:

– Ну что ж, давайте.

– Скажите, вы с вашим другом не хотели бы прогуляться со мной по городу?

– Думаю, нам будет полезно подышать свежим воздухом.

Выплюнув очередное колечко дыма в сторону форточки, Семенов рассеянно наблюдал за тем, как выпущенный им снаряд идет точно в цель. Трижды подряд поразив мишень, судмедэксперт посчитал перекур законченным и снова вернулся к стопке документов, возвышающейся на столе.

Вообще-то все дела, даже очень старые, были давным-давно отсканированы и хранились на сервере в электронном виде. Семенов, однако, никакой «электронщины» не признавал и предпочитал покрытую архивной пылью бумагу.

Он который день рылся в старых делах, не будучи полностью уверенным, что именно надеялся там найти.

По ходу дела Семенов наткнулся на старый отчет по делу о смерти депутата Государственной думы, застреленного в висок во время медвежьей охоты. Причиной убийства следствие тогда поначалу сочло профессиональную деятельность погибшего и возможную месть.

Помнится, ранение было слепым. Семенов извлек застрявшую в черепе пулю и обнаружил на ней какой-то волос. В принципе при ранении в висок волосы жертвы, как правило, попадают в рану, поэтому ничего необычного находка не предвещала.

Кроме того, шевелюра убитого была русой, да и найденный волос имел светло-коричневый окрас. Все вроде сходилось. Но Семенову с самого начала показалось, что волос какой-то уж слишком толстый. В результате исследования выяснилось, что волос принадлежал не жертве, а… медведю. Пуля, рикошетом отскочив от хребта зверя, попала депутату точно в висок. Вот ведь как бывает.

Снова закурив, Семенов взял со стола следующую папку. Ну-с, продолжим.

Первым делом Бальбоа пригласил Веронику и Глеба на импровизированную экскурсию по достопримечательностям Толедо. Несмотря на то что день клонился к вечеру, было все еще очень жарко. Бальбоа утер пот платком и процитировал Фейхтвангера: «В четвертый день творения Бог создал солнце и поставил его прямо над Толедо…»

– Мы все читали «Испанскую балладу», – с улыбкой сказал Глеб. – Именно оттуда я еще школьником узнал, что вашим древним городом по очереди владели то карфагеняне, то римляне, то готы, то арабы. А больше всего в той книге меня, помнится, поразило описание некогда хранившихся в Толедо сокровищ короля Реккареда.

– Вы наверняка имеете в виду пассаж про стол, выточенный из гигантского изумруда и вделанный в золото? – уточнил священник.

– Точно. А еще про некое волшебное зеркало, в котором будто бы отражался весь мир.

Бальбоа взглянул на Глеба с нескрываемой симпатией.

– Представьте, это и мое любимое место тоже, – воодушевился священник. – Как ни печально, но все эти ценности, если они и существовали на самом деле, скорее всего, бесследно исчезли. Впрочем, нашему городу и без того есть чем похвастаться. – Бальбоа немного ускорил шаг. – Не отставайте. Я покажу вам мои любимые места.

И священник повел их по лабиринту узких улочек с глухими стенами и такими же наглухо закрытыми дверями. Низкие, тесные арки, извилистые переходы, многочисленные тупики – все это придавало городу таинственный и мрачный вид.

Тем временем Бальбоа своим низким раскатистым голосом, вполне вписывавшимся в окружающую готику, подробно и с увлечением излагал историю чуть ли не каждого встретившегося по дороге камня. И чем больше говорил священник о местных древностях, тем чаще в его рассказе упоминались тамплиеры. Казалось, не было в Толедо и его окрестностях такой улицы и такого дома, которые бы не имели отношения к рыцарям Храма.

– Ну хорошо, падре, убедили, – рассмеявшись, в итоге признал Глеб. – Дух ордена, похоже, и впрямь витает в здешнем воздухе. Что дальше?

– Я рад, что наконец завладел вашим вниманием, – с лукавой улыбкой ответил Бальбоа. – Значит, пора переходить к делу.

Они прошагали почти полпереулка, прежде чем священник задумчиво продолжил:

– Чего греха таить, мы живем в сложную эпоху, и даже у Церкви нынче есть что-то вроде того, что в миру принято называть… э-э… разведслужбой.

Глеб с пониманием кивнул:

– В наше время такие вещи уже не удивляют.

Бальбоа сделал неопределенный жест рукой:

– И не говорите, прискорбная необходимость, знаете ли. Так вот, из этого самого департамента уже какое-то время назад пришла пока неподтвержденная информация о том, что здесь, в Толедо, существует некая организация, считающая себя законной правопреемницей Воинства Храма.

– В самом деле? – удивленно спросил Глеб.

– Представьте, да.

– А эта ваша организация не может оказаться безобидным кружком по интересам?

– Не думаю. Судя по всему, речь идет о местном командорстве некоего международного рыцарского ордена.

– Нов мире немало рыцарских орденов.

– В том-то и дело, что орден ордену рознь.

– Допустим, в городе обосновалось некое, как вы говорите, «воинство», – вступила в разговор Вероника. – И какие же цели ставит перед собой эта организация? Убийство священников?

– Вот об этом, к сожалению, нам ничего не известно. Но зато мы с вами прекрасно знаем о существовании современных тамплиеров-экстремистов, уверенных в том, что Христианская церковь предала интересы Веры.

– Каким образом?

– Ну, например, некоторые из них считают, что католичество без борьбы сдает свои позиции исламу.

– Помнится, мой покойный муж вполне разделял эту точку зрения.

– То-то и плохо. Представляете, к чему может привести такая позиция в случае ее массовой поддержки? Вспомните о семидесяти семи невинно убиенных в Осло. А ведь этот негодяй Брейвик, строго говоря, тоже считал себя тамплиером, проповедовал рыцарские ценности и призывал к новому крестовому походу. И между прочим, в качестве эпиграфа к своему печально известному «Манифесту» он взял название средневекового трактата «Похвала новому воинству», славящего не кого-нибудь, а рыцарей-храмовников.

– Думаете, в Толедо все может быть настолько же серьезно?

– Это-то нам с вами и предстоит выяснить.

Повисла пауза. Первой молчание нарушила Вероника:

– Падре, как вы уже догадались, мы тоже рассказали вам далеко не всё. Например, умолчали о том, что в московской квартире моего мужа мы нашли что-то вроде тайника, внутри которого был спрятан кусок пергамента семисотлетней давности.

– Вот как? Пергамент? А что там написано?

– Дав том-то и дело, что ничего особенного. Только какая-то звезда и слово taro, которое, как предполагает Глеб, нужно читать наоборот.

– Хм, не густо. И больше ничего?

– Ничего. У пергамента надорваны края, будто это лишь фрагмент какого-то документа.

– Да уж, загадка на загадке, – пробормотал Бальбоа себе под нос. – Еще есть силы погулять? Я вас не утомил?

Вероника и Глеб дружно замотали головами.

– Ну что же, тогда давайте взглянем на церковь Сан-Мигель. Она знаменита двумя вещами: своей колокольней, как водится, в стиле мудехар и тем, что стоит прямо над сводом подземной пещеры. Между прочим, согласно городским легендам, все храмы в этой части города были некогда связаны между собой подземными ходами.

– И прорыли их, конечно, тоже тамплиеры? – с усмешкой спросил Глеб.

– Совершенно верно, – без тени улыбки ответил священник.

Хотя командорство и называлось толедским, на самом деле оно с полным правом могло считаться всеиспанским. Нет, в других городах страны – Мадриде и Барселоне, Валенсии и Севилье, конечно, имелись хорошо организованные группы, но все они подчинялись ему – Командору, и он держал за них ответ перед Великим Магистром.

Всего же таких командорств или, другими словами, национальных филиалов в братстве по всему миру насчитывалось около полусотни. Некоторые из них были существенно крупнее испанского, некоторые – мельче.

Что касается резиденции Великого Магистра, то по ряду причин она нынче находилась далеко за пределами Испании и даже за пределами Европы. Этот печальный факт порой выводил вспыльчивого Командора из себя. Ну какое отношение имеют эти заокеанские выскочки к рыцарству и его идеалам, кроме того, что само название Калифорния – штата, где сегодня волею судеб располагается штаб-квартира ордена – взято из испанского рыцарского романа, причем далеко не самого удачного. Лучшим произведением его автора Родригеса де Монтальво, бесспорно, был и останется «Амадис Гальский» – настоящий бестселлер Средневековья, переизданный в Испании более тридцати раз только за первый век своего существования, и это не считая переводов на французский, итальянский, английский и прочие языки. Командор с детских лет обожал эту книгу и искренне считал ее непревзойденным шедевром.

А еще Командор вот уже много лет втайне мечтал восстановить историческую справедливость и вернуть штаб-квартиру ордена в Испанию, но на то не имелось достаточных оснований. Но ничего, скоро все переменится. Если он найдет то, что ищет, то место перстня Командора на его указательном пальце по логике вещей займет перстень Великого Магистра. Вот тогда и поглядим, где устраивать штаб-квартиру.

На обратном пути к дому сумочка Вероники снова запела Besame mucho – это звонил Ригаль, с тем чтобы подтвердить свое приглашение посетить пещеру. Недолго думая они прямиком направились туда.

Луис уже ждал их у входа, прислонившись к массивной двери, по виду вполне способной остановить тяжелый танк. Поймав любопытный взгляд Глеба, Луис пояснил:

– Пещера – небезопасное место. После пары несчастных случаев было решено перекрыть вход самым надежным образом. Впрочем, беспокоиться не о чем, с вами опытный проводник. – Улыбнувшись, он указал рукой в полумрак. – Прошу.

Подземная полость имела довольно запутанную конфигурацию. Пока они обходили обширную территорию по специально проложенным дорожкам, Луис с видимым удовольствием играл в экскурсовода.

– Какие только легенды не ходят об этой пещере. По одной из версий, сам Геркулес запер тут на замок несметные сокровища, а заодно заточил в подземельях Толедо силы зла, угрожавшие этой земле. Напоследок Геркулес повелел, чтобы каждый новый король, вступая на трон, убеждался в том, что зло по-прежнему взаперти, и самолично вешал на дверь новый замок. Нашелся лишь один монарх, дерзнувший ослушаться этого завета, – король Реккаред. Он открыл замок, и Испания тут же пала под ударами мавров.

Даже в полумраке было видно, как блестят глаза Луиса.

– А что говорит по поводу пещеры наука? – спросил Глеб, с любопытством оглядывая древние своды.

– С точки зрения археологии, место уникальное. Во времена римлян пещера была частью водопровода, ее использовали в качестве резервуара для воды. Позже готы построили здесь церковь. Затем арабы возвели мечеть. Наконец настал черед тамплиеров – они обосновались здесь в тринадцатом-четырнадцатом веках и устроили гигантский склад. Это все, что нам пока известно. – Луис показал рукой в сторону горы камней. – Вон видите, коридор, что завален камнепадом? Цель наших раскопок – расчистить завал и изучить неизвестную часть пещеры. Уверен, нас ждут сюрпризы.

По окончаниии экскурсии они втроем отправились в ближайший bar de tapas, где, заразившись энтузиазмом Ригаля, Глеб и Вероника всласть пофантазировали на тему будущих находок. Луис и Вероника заказали пива, а Глеб остановился на ароматном аперитиве под названием пачаран.

Надо признать, что, рассказывая об археологии, Луис так блистал знаниями и талантом рассказчика, так горел своей фанатичной преданностью науке, что временами совершенно очаровывал даже недолюбливающего его Глеба, уж не говоря о Веронике, на которую этот парень, судя по всему, производил неотразимое впечатление.

Когда через час-другой, пробив существенную брешь в съестных и питейных запасах заведения, компания в приподнятом настроении собралась домой, Глеб поймал себя на мысли о том, что против воли начал симпатизировать Ригалю. Подумав, он отнес это досадное недоразумение на счет побочных эффектов от пяти рюмок пачарана.

Воспользовавшись тем, что Вероника отправилась в дамскую комнату, оставив их одних, Ригаль неожиданно спросил:

– А скажи, у тебя с Верито что-то было?

Не сразу поняв, кого Луис имел в виду, и несколько смущенный прямотой вопроса Глеб слегка опешил.

– Э…

Заметив его замешательство, Луис для наглядности сложил свои указательные пальцы вместе.

– Я имею в виду, вы были с ней парой?

– Да, когда-то, – нехотя ответил Глеб.

– Так это Рамон увел ее у тебя?

От сиюминутной симпатии к Ригалю не осталось и следа. Глеб с трудом заставил себя ответить:

– Так вышло.

– И несмотря на это, ты все равно взялся ей помочь? Более чем гениально! – ввернул свою набившую оскомину поговорку Луис.

Глеб воздержался от комментария. Видя его нежелание продолжать разговор, Ригаль до самого возвращения Вероники лениво разглядывал дам, сидевших за соседними столиками.