6

Среди периферийных революций, положивших начало рыночным преобразованиям в Китае, одна сыграла особо важную роль, открыв Китай для мировой экономики. Речь идет о развитии Шэньчжэня и других особых экономических зон (ОЭЗ). Прежде чем прославиться на всю страну, Шэньчжэнь был маленьким бедным городом в уезде Ваоань на юго-востоке провинции Гуандун. Отделенный от Гонконга рекой, Шэньчжэнь оказался на передовой линии, когда Китай решил интегрироваться в мировую рыночную экономику.

Благодаря уникальному географическому положению Шэньчжэнь издавна привлекал нелегальных эмигрантов, задумавших бежать из Китая в Гонконг. В эпоху Мао Цзэдуна крупнейший исход из КНР случился сразу же после провала «большого скачка». Расследовал этот случай журналист Лянь Юньшань, приехавший в Шэньчжэнь по заданию редакции «Жэньминь Жи-бао» (см.: Chen Hong 2006: 24–27). Лянь работал по обе стороны границы. Он провел в Гонконге больше месяца, беседуя с пограничниками и жителями города, в первую очередь с недавними беглецами. Услышанное и увиденное в Гонконге помогло Ляню осознать, как широка пропасть между двумя экономиками. В результате расследования он пришел к выводу, что единственным решением проблемы в долгосрочной перспективе является создание в Шэньчжэне зоны свободной торговли— «китайский ответ Гонконгу». Лянь написал письмо своему непосредственному начальнику, который счел послание слишком смелым и не стал публиковать. Возможно, Дэн Сяопин был единственным представителем центрального аппарата, кто прочел его.

В конце 1970-х годов проблема нелегальной эмиграции крайне обострилась, главным образом из-за слухов о проведенной Гонконгом иммиграционной амнистии. Тысячи китайцев бросились переправляться через водные преграды, многие утонули, и их тела вынесло течением обратно на родной берег. Местные власти регулярно подбирали и хоронили утопленников. Из некоторых прибрежных деревушек в Гонконг убежало около половины всего дееспособного населения. Из-за нелегальной эмиграции в регионе было объявлено чрезвычайное положение.

Дэн Сяопин посетил провинцию Гуандун в ноябре, после возвращения во власть в июле 1977-го. Местные чиновники рассказали ему, что ситуация с нелегальной эмиграцией в Шэньчжэне ухудшается, и попросили прислать солдат, чтобы усилить охрану границы. Согласно отчетам, Дэн ответил: «Это говорит о слабых местах в нашей политике. Армия тут не поможет» (Ibid., 7; Xu Mingtian 2008: 5–6). Его собеседники не осмелились спросить, что это значит, и остались в недоумении. Они считали, что только изменники родины и враги социализма могут сменить свою родину на развращенный мир капитализма.

Секретарь парткома провинции Гуандун У Наньшэнь решил провести собственное расследование. Итогом стала история двух деревень Лофан. Многие жители деревни Лофан, расположенной в районе Шэньчжэня, бежали в Гонконг (на Новые территории) и поселились на другом берегу реки, как раз напротив родных мест. Новую деревню они назвали так же, как и старую, – Лофан. К своему удивлению, У Наньшэнь выяснил, что жители нового Лофана получали почти в сто раз больше своих земляков в Шэньчжэне. Теперь У Наньшэнь понимал, что имел в виду Дэн Сяопин, и пришел к тому же выводу (Ohen Hong 2006: 8): без преодоления экономической пропасти никакая политика, никакая армия не в состоянии остановить нелегальную эмиграцию.

Год спустя, в январе 1979 года, У Наньшэнь посетил свой родной город Шаньтоу, расположенный в провинции Гуандун на побережье Южно-Китайского моря. В 1930-х годах Шаньтоу называли маленьким Шанхаем – настолько бурно развивалась его экономика, в целом сопоставимая с экономикой Гонконга. Через 40 лет Гонконг стал одним из «азиатских тигров», а Шаньтоу пришел в упадок. Сможет ли Шаньтоу догнать Гонконг? Сингапурский предприниматель подсказал У Наньшэню решение: Шаньтоу должен стать особой экспортной зоной. Эта мера, в свое время помогшая Тайваню и Сингапуру поднять экономику, может сработать и в Китае.

Похожая идея была реализована в Шэкоу, еще одном городе в уезде Ваоань. На этот раз первопроходцем стал не чиновник, стремящийся перестроить местную экономику, а базировавшаяся в Гонконге компания China Merchants, принадлежавшая китайскому правительству. Изначально China Merchants была транспортной компанией, основанной в 1872 году Ли Гунчжаном и пережившей военные действия в конце XIX – начале XX века. После 1949-го она отошла министерству транспорта КНР. В июне 1978-го главой China Merchants – 29-м по счету – стал Юань Гэн. Юань был ветераном: во время Японо-китайской войны (1937–1945) он работал на китайскую разведку на юге страны, в том числе и в Гонконге. После образования KHF его направили на дипломатическую службу в Южную Азию. Во время «культурной революции» он провел в тюрьме более пяти лет, но в 1973 году был освобожден и занял высокий пост в министерстве транспорта. Известный своей прямолинейностью и независимостью мышления, Юань пользовался авторитетом у коллег как способный, честный, предприимчивый человек, открытый всему новому. Когда Юаню исполнился 61 год, его назначили руководителем компании China Merchants, которая до того времени не слишком интересовала министерство. Амбициозный и энергичный, Юань быстро разработал план, как превратить China Merchants в конкурентоспособную прибыльную корпорацию, занимающуюся производством, торговлей и транспортными перевозками. Поскольку земля в Гонконге была слишком дорога, Юань остановил выбор на Шэкоу. В январе 1979 года он направил заявку властям провинции Гуандун и в министерство транспорта в Пекине с детальным планом создания промышленного парка в Шэкоу. В Гуандуне план одобрили 6 января, в Пекине – 10-го, далее заявка была направлена в Госсовет КНР. 31 января заместитель премьера Госсовета Ли Сяньнянь одобрил предложение. Идея о создании промышленного парка Шэкоу – первого в истории Китая – стала реальностью. Гассмотрев план Юаня, Ли Сяньнянь предложил целый полуостров Наньтоу – территорию площадью как минимум 30 квадратных километров. Но Юань ограничился Шэкоу на южной оконечности полуострова, объяснив это тем, что в случае неудачи на этом участке бесплодной земли никто не пострадает. На остальном полуострове уже была какая-то промышленная инфраструктура, и включить эти земли в проект означало повысить его себестоимость и усилить политические риски.

Тем временем У Наньшэнь обсуждал создание особой экспортной зоны в Шаньтоу с другими провинциальными чиновникам, в первую очередь с Си Чжунсюнем и Ян Шанкунем. Власти провинции знали о предложении Юань Гэна, но разработали еще более смелый план: они хотели превратить всю провинцию в экспериментальную площадку, чтобы опробовать на ней все методы, принесшие успех Гонконгу и Тайваню. Они верили, что Гуандун – провинция, граничащая с Гонконгом и Макао, – станет первопроходцем на пути экономических реформ.

Об этих планах Си Чжунсюнь как представитель Гуандуна рассказал в ходе рабочего совещания, которое состоялось в Пекине в апреле 1979 года и на котором присутствовали губернаторы провинций и члены правительственного экономического блока. Си особо подчеркнул то обстоятельство, что Гуандун может использовать близость к Гонконгу и связи с проживавшими за рубежом китайцами, чтобы наладить торгово-экономические отношения и технологический обмен с остальным миром. Хотя некоторые выступили против, предложение Си Чжунсюня было одобрено большинством участников – включая Хуа Гофэна, являвшегося горячим сторонником открытости Китая внешнему миру и укрепления экономических связей с другими странами.

Гу My, вице-премьер по вопросам торговли, сообщил об итогах совещания Дэн Сяопину Тому понравилось поступившее из Гуандуна предложение, и он посоветовал название – «особые экономические зоны». Несколько месяцев Гу My усиленно работал с властями провинций Гуандун и Фуцзянъ. 15 июля 1979 года ЦК КПК и Госсовет обнародовали совместную резолюцию, одобрив создание в этих провинциях особых экономических зон (0Э8). Такие зоны были призваны не только стать промышленными парками для экспортно ориентированных компаний, но и предоставлять все услуги, необходимые для успешного развития производства и торговли, – образовательные, коммерческие, юридические и административные. Таким образом, промышленные парки в особых зонах решено было дополнить научно-исследовательским, жилым, торговым и административным районами. По завершении строительства каждая особая зона должна была представлять собой полностью оборудованный, самоокупающийся хозяйствующий субъект.

Стремясь закрепить существование особых экономических зон в законодательном порядке, власти провинции Гуандун преследовали еще одну цель – они хотели сделать эти зоны более весомыми в глазах иностранных инвесторов. Идею подсказали предприниматели из Гонконга. 26 августа 1980 года Национальный народный конгресс принял Положение об особой экономической зоне в провинции Гуандун. В процессе обсуждения законопроекта китайские лидеры рассказали о том, что именно их беспокоит.

Прежде всего особые экономические зоны должны были «поставить капитализм на службу социализму». Побывав в Гонконге, Макао, Сингапуре, Японии, Соединенных Штатах и Западной Европе в 1978 и 1979 годах, китайские функционеры были потрясены успехами капиталистической системы – технологическим прогрессом, эффективностью производства и высоким уровнем жизни среднего класса. Они были вынуждены признать выдающиеся достижения капитализма в инновационной, технологической и институциональной областях (их признавал еще Карл Маркс). Китайские лидеры больше не сомневались, что при строительстве социализма Китай может многое позаимствовать у капитализма. Однако это желание учиться у капитализма сопровождалось нежеланием изменять социализму. Мало кто из членов правительства сомневался в жизнеспособности социалистической экономики. Китайское руководство верило, что, как только Китай позаимствует у капиталистических стран средства производства и современные технологии, он обязательно догонит Запад в силу превосходства социалистической модели. Следуя примеру своих предшественников из династии Цин, которые в 1861–1894 годах пытались взять у Запада технологии, чтобы укрепить традиционную культуру своей страны, китайские коммунисты были готовы использовать капитализм для спасения социализма.

Особые экономические зоны должны были стать лабораторией для экспериментов с капиталистическими принципами во благо социализма. Эти зоны получили автономный статус; были введены некоторые элементы материального поощрения, стимулировавшие к тому, чтобы учиться у капитализма. Будь особые экономические зоны ограничены рамками социализма, они не стали бы особыми. В то же время они не должны были стать плацдармом для капиталистического завоевания Китая; конечной их целью являлось служение социализму. Но, как говорят китайцы, нельзя проветрить комнату, не впустив в нее мух. Страх перед возможным проникновением капитализма через ОЭЗ преследовал власти на протяжении 1980-х годов.

Первые четыре ОЭЗ – Шэньчжэнь, Чжухай и Шаньтоу в провинции Гуандун, а также Сямынь в провинции Фуцзянь – были выбраны благодаря компромиссу. Во-первых, все четыре города были расположены на территориях, прозванных историками «прибрежным Китаем» (например: Deng Gang 1997). Их жители издавна занимались торговлей с другими странами и общались с проживавшими за границей китайцами. В эпоху Мао Цзэдуна Гуандун и Фуцзянь проигрывали другим регионам из-за своего географического положения: Пекин инвестировал очень мало средств в их развитие, опасаясь конфликта с Тайванем. Однако теперь соседство с Гонконгом, Макао и Тайванем стало важным преимуществом: эти города должны были прорубить Китаю окно на Запад. Но другие китайские города были расположены не менее удачно. В качестве варианта правительство также рассматривало Далянь и Циндао, расположенные рядом с Южной Кореей и Японией, а также Шанхай. Кандидатуры этих городов были быстро отвергнуты, поскольку все они (особенно Шанхай) играли настолько важную роль в китайской экономике, что провал эксперимента с 0Э8 мог привести к разрушительным последствиям для всей социалистической системы. Пекин стремился сделать выбор, который, окажись он неудачным, не нанес бы большого ущерба экономике. Как сказал один из вице-премьеров Госсовета КНР: «Нам надо возвести стену на границе Гуандуна с другими провинциями, чтобы уберечь их от дурного влияния капитализма» (Ohen Hong 2006: 12).

Шэньчжэнь выделяется среди прочих городов, отведенных под ОЭ8. Промышленный парк Шэкоу, позже вошедший в состав Шэньчжэньской особой экономической зоны, сыграл роль первопроходца, и это обусловило невиданный подъем экономики Шэньчжэня. Компания China Merchants, которая была приписана к министерству транспорта, пользовалась рядом недоступных для местных властей преимуществ, включая возможность напрямую общаться с министрами и членами Госсовета. Экономическая модель Шэкоу и его девиз «Время – деньги, эффективность— жизнь» поразили китайцев, впервые познакомившихся с новыми методами работы и образом мышления. Шэньчжэнь стал испытательным полигоном для рыночных сил в Китае. Начинающие предприниматели и многие талантливые люди (включая тех, кто был недоволен положением дел и мечтал о лучшем будущем) отовсюду съезжались в Шэньчжэнь – первую в истории Китая и самую крупную ОЭ8. 8а 30 лет Шэньчжэнь превратился из рыбацкого городка, в котором от силы проживало 30 тысяч человек, в третий по величине и самый быстрорастущий город Китая с численностью населения, превышающей 14 миллионов человек. Город, который некогда служил работорговцам остановкой на пути следования «живого товара», стал ослепительным маяком, к которому устремились предприниматели.

В 1984 году, убедившись в успехе первых четырех ОЭЗ, китайское правительство решило открыть для иностранных инвестиций еще 14 прибрежных городов. В 1988-м особыми экономическими зонами стали остров Хайнань, дельты рек Янцзы и Жемчужной, треугольник Оямынь-Чжанчжоу-Цюаньчжоу на юге провинции Фуцзянь, Шаньдунский полуостров, Ляодунский полуостров в провинции Ляонин, а в 1992 году – Новый район Пудун в Шанхае. После этого для прямых иностранных инвестиций были открыты все провинциальные столицы. Последними в списке ОЭЗ оказались Новый район Виньхай в Тяньцзине (в 2006 году) и город Кашгар в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (в 2010-м). За 30 лет реформ особые экономические зоны приникли с периферии в глубь материка – до самой сердцевины китайской экономики.