30 отдельный гвардейский разведывательный батальон 6-й гвардейской мотострелковой дивизии

Первые дни сентября 1968 года

 

1

Мотоцикл сожгли по пьянке. Во время чистки оружия кто-то притащил пузатую бутыль чешской сливовицы. Разведывательный взвод ее быстро осушил. Чистка пошла веселее.

После долгих маршей оружие промывали бензином. Способ недозволенный, но эффективный.

После чистки оружия у ведра с бензином был короткий перекур. Наводчик из первого отделения бросил окурок в ведро, бензин весело полыхнул. Замкомвзвод сержант Мельник пнул полыхающее ведро ногой. Разведчики весело заржали. Ведро, перевернувшись в воздухе, упало на мотоцикл, бензобак которого был открыт, — бензин для чистки брали. Остальное — в считанные минуты. От мотоцикла остался черный каркас.

Хмель был совсем легким, и сняло его сразу. Дело запахло не только горелой резиной и краской, но военным трибуналом и дисбатом.

Замкомвзвод отошел в сторону, тихо сел под березу, обхватив голову руками.

Первым пришел в себя командир первого отделения. Оглядев взвод и убедившись, что ни офицеров, ни чужих солдат поблизости нет, властно рыкнул:

— Строиться, взвод! В две шеренги становись! Равняйсь! Смирно! Слушай ситуацию!

Происшествие напугало всех, потому, почувствовав твердую власть над собой, люди строились быстрее, чем обычно. Только замкомвзвод остался под своим деревом, ни на что не реагируя.

— Слушай ситуацию! — повторил сержант. — Подъехала чешская машина. Легковая. «Шкода». Темно-синяя. Внутри три чеха. Бросили бутылку зажигательную. Мы чистили оружие, стрелять не могли, потому как все оружие разобрано на части. Замкомвзвод не растерялся, разобранным пулеметом РПК хватил одного по черепу. Белобрысого. Они сразу смылись. Ясно? ЗКВ — свой мужик, мы что, закладывать его будем? Ему дембель положен, а он тут интернациональный долг выполняет.

Взвод одобрительно зашумел.

— Повторяю. «Шкода». Темно-синяя. Мужиков внутри трое. Бросили бутылку. ЗКВ разобранным пулеметом одного по голове тяпнул. Они смылись. Да, еще. Номер на машине специально был грязью замазан. И последнее. Нагрянут комиссии, может быть, даже особнячки. Ловить будут на деталях. Никому ничего самому не выдумывать. Повторять только то, что я сказал. Остальное: не помню, не видел, не знаю, не обратил внимания. Ясно?

— Ясно!

— Разойдись!

— Коль, а Коль, да ты не расстраивайся. Может, еще уладится. Слышь, Коль, посылай лучше бойца к ротному, пусть про чехов доложит. Там у ротного сейчас совещание офицеров идет. А взводу прикажи оборону занять, мол, ожидаем повторного нападения.

Через час в распоряжение взвода прибыли все офицеры роты во главе с командиром. Ротный, осмотрев место, приказал всем солдатам взвода по очереди подходить к нему. Он стоял метрах в тридцати в стороне ото всех, и, когда солдат подходил к нему, капитан тихо задавал три-четыре вопроса каждому. Короткий допрос каждого солдата ротный вел так, чтобы никто не мог слышать ни вопросов, ни ответов.

После короткой беседы с каждым ротный подозвал к себе не кого-нибудь, а именно командира первого отделения.

— А ничего погодка, сержант.

— Так точно, товарищ капитан.

— Только дождь к вечеру будет.

— Наверное, товарищ капитан. Надоели они, дожди-то.

— Надоели, — согласился капитан. — На «шкоде», говоришь, подъехали?

— Так точно.

— Темно-синяя?

— Именно так.

— А где же следы? Грунт-то мокрый.

Капитан тоже был разведчиком, обмануть его было совсем не просто. Правда, и накладывать пятно на свою роту капитан тоже не желал, отвечать-то ему.

— Вот что, сержант. Там, где ведро жгли и где оно к мотоциклу летело, землю надо перекопать — вроде масляные тряпки после чистки в землю закапывали... И затоптать все кругом, в остальном стойте на своем.

— Есть стоять на своем!

— И передай старшему сержанту, пусть сопли не развешивает. Коли контрреволюционера тяпнул по черепу, так не хрен же переживать!

 

2

Ни комиссии, ни особисты в те дни во взводе не появлялись, видать, забот им и без того хватало. Ротный тем временем настрочил рапорт о боевых потерях при столкновении с вооруженным контрреволюционным элементом, состоящим на службе у империалистических разведок.

Командир батальона, повертев рапорт в руках, лукаво улыбнулся:

— Все хорошо, я тебе подпишу, только ты все заново перепиши: добавишь, что на мотоцикле лежал противотанковый гранатомет РПГ-7. Номер во второй роте узнаешь. Они его, прохвосты, еще в Германии в болоте утопили, а достать не смогли.

Капитан хотел было возразить, но, перехватив взгляд комбата, хмуро буркнул:

— Есть переписать!

Рапорт пошел по инстанциям, каждый раз возвращаясь для переписывания.

Когда рапорт дошел до начальника тыла 20-й гвардейской армии, который в конце концов подписывал все рапорты о боевых потерях, то его воображению предстала некая чудо-машина, созданная на базе разведывательного мотоцикла М-72. Чудесная машина была вооружена пулеметом и противотанковым гранатометом, она имела два активных ночных инфракрасных прицела, дальномер-прицел, радиостанцию Р-123. Машина, видимо, предназначалась для действий в условиях Заполярья, так как на ней находились два новеньких дубленых полушубка, а сзади была прилажена 200-литровая бочка со спиртом. К сожалению, все это сгорело при столкновении с контрреволюцией.

Генерал покрутил рапорт в руках.

— Верните, пусть перепишут и добавят вот это. Что еще?

— В 128-й дивизии БТР с моста свалился.

— В результате столкновения с контрреволюцией?

— Так точно.

— Это лучше. Давайте рапорт.

 

*  *  *

А заместитель командира взвода старший сержант Мельник получил медаль за смелые и решительные действия при отражении налета. Про него даже в газетах писали.