25
Альтен-Вайнберг, унылая весна
Элспет казалась мрачнее обычного.
– Что такое? – спросил Предводитель Войска Праведных.
Его вызвали к принцессе утром, хотя их обычное совещание было назначено на вечер.
– Сестра.
Элспет была так бледна, что Хект тут же вообразил худшее.
– Что стряслось?
В Зимней Усадьбе в последнее время бурлила жизнь. И курфюрсты имперские туда захаживали, и советники. Вот только Феррис Ренфрау ни разу не заглянул. И с Предводителем Войска Праведных никто ни о чем не советовался.
Хект без особой помпы, чтобы не привлекать лишнего внимания, уже приказал своим людям быть в боевой готовности. Все фальконеты были заряжены. Ключевые позиции охранялись. Никаких роковых неожиданностей не должно было случиться.
– Ничего не стряслось. Но на этой неделе все хоть сколько-нибудь значимые вельможи…
– Да?
– Все согласились: пора. Нужно что-то предпринять.
Хект начал понимать.
– Империя парализована, – озвучила его мысли принцесса. – Я не могу принимать значимые решения, хотя события в Арнгенде, возможно, повлияют и на нас.
Король Регард, немилосердно понукаемый своей матерью, намеревался снова вторгнуться в Коннек во главе крупной армии под предлогом расправы с мейсальской ересью. Хотя на самом деле его истинной целью было присвоить себе этот край и раздать новые титулы арнгендской знати.
Главнокомандующий патриаршим войском должен был вторгнуться в Коннек одновременно с арнгендцами, а ему обеспечивали поддержку епископальные государства и шакалы из Конгрегации.
Все это было ясно и без шпионских отчетов и редких сообщений, которые Герис пересылала с помощью медальона.
Хект уже начал уставать от такой переписки. Он бы предпочел хоть иногда видеться с сестрой, но что-то отнимало у нее все время.
– Вы собираетесь взять власть в свои руки?
– Нет! – ужаснулась Элспет. – Катрин императрица – и будет ею, пока Господь не призовет ее к себе. Пресвятой Эйс! Даже адмирал ничего подобного мне не предлагал. Никогда так больше не говорите.
– Принцесса, это был просто вопрос, а не предложение. – Хект не стал проверять, кто за ними наблюдает и для кого так старается Элспет. – Я должен был удостовериться, что не нужно призывать своих людей и защищать госпожу.
– Предводитель, никто этого не желает. Никто!
– Хорошо. Я слушаю.
– Никто! Даже самым стойким противникам Брота важнее всего сохранить мир. Видимо, все из-за вас и ваших солдат. Но все согласны, что дела застопорились.
– Я и сам в тупике.
– Значит, придется подтолкнуть Катрин.
Хект вопросительно поднял бровь.
– Мы заставим ее родить, – дрожащим голосом объявила принцесса. – Или не родить.
Потому что в беременность императрицы теперь уже верила только сама императрица.
– Понимаю.
– Мы собрали самых искусных повитух…
– Не нужно пересказывать мне подробности. Скажите, что следует делать.
– Ничего. Просто будьте рядом и сохраняйте порядок.
Хект кивнул, хотя все это его не обрадовало.
С каждым днем всем, кроме самого Хекта, его войско все больше и больше напоминало императорскую личную гвардию. И почти всех это устраивало: лучше уж так, чем хаос.
Известие пришло через два дня, когда Хект сидел со своими подчиненными. Императрица родила сына. Новость эта поразила Хекта, его штабных и наверняка весь Альтен-Вайнберг.
– Как им это удалось? Сироту подложили? – цинично спросил Титус.
– Исключено, – покачал головой Клэй Седлако. – Малейшее подозрение ставит под угрозу весь порядок престолонаследия. Там совершенно точно присутствовала толпа надежнейших свидетелей.
Все принялись с жаром обсуждать новость, спор подогревали опасения за будущее их войска. Но обсуждали недолго – прибыл второй гонец.
Сын Катрин родился мертвым. Все это время она носила мертвого ребенка. Развивался он только первые месяцев шесть.
– А так бывает? – удивился Хект. – Неужели женщина может целый год вынашивать мертвое дитя?
Он не очень-то хорошо представлял себе, как это все происходит.
Его люди тоже, хотя Бюль Смоленс и ответил:
– Может, если замешано колдовство.
Вскоре по столице уже вовсю гуляли слухи о злом колдовстве. Какая-то черная сила якобы прикончила будущего императора в утробе матери, а он бы точно превзошел даже своего деда. Потом эта сила наложила заклятие на императрицу, вот почему смерть младенца долго не могли обнаружить. Начали искать виновных.
На роль злодея нашлась целая сотня кандидатов. Среди прочих называли и Хекта, хотя он оказался в конце списка. Главным претендентом считался патриарх, несмотря на дружбу империи с Бротом. Логика тут действовала весьма хитроумная.
А если не патриарх, то уж точно коллегия.
Хект гадал, действительно ли Катрин коснулась Ночь. Но гадал, по всей видимости, он один.
Наследная принцесса сумела устроить встречу так, что присутствовала только одна свидетельница. Хоть ее толком и не представили, Хект понял, что это хорошо известная в столице госпожа Дельта ва Кельгерберг. Такая распутная дама вряд ли проболтается кому-нибудь о нескромном поведении своей подруги.
Вся эта история с родами императрицы совершенно сбила Пайпера с толку, и он никак не мог сосредоточиться.
Элспет волновалась не меньше, но все же боролась с собой.
– Как ваше здоровье? Рана все еще доставляет неудобства?
– Мне уже лучше. Немного. Не могу ездить верхом и заниматься физическим трудом.
Элспет уставилась на него во все глаза, и госпожа ва Кельгерберг понимающе усмехнулась.
– Почему вы спрашиваете? – поспешил Хект протянуть принцессе руку помощи.
– Мне нужен почетный караул. С вами во главе. Для похорон.
– Для похорон?
– Мы хороним ребенка Катрин.
– Был ребенок? – удивленно выпалил Пайпер.
– Разумеется. Вы не слышали вестей?
– Я думал…
– Младенец, – прошептала Элспет, склонившись к Хекту. – Вот уже два дня Катрин плачет, качая его на руках. Но мы его заберем. Хотя теперь зима, но тело скоро начнет разлагаться. Сегодня ночью будет церемония прощания, а завтра мы похороним его подле отца и брата. Церемония пройдет в полумраке: Катрин будет выглядеть не так ужасно. Надеюсь, она справится с истерикой. На рассвете закроем гроб. Ночью вы и ваши люди будете охранять тело и Катрин, а потом отнесете гроб к склепу. Приближенные к Катрин церковники свершат необходимые обряды и прочтут молитвы. А потом сестра сможет вновь заняться империей.
– Понимаю. Конечно, я все сделаю. – Хект не мог понять, что в ее словах правда, а что – лишь игра на публику.
Императорские похороны по церемониалу, а хоронят мертворожденное дитя. Все – ради императрицы.
У Хекта на языке вертелись сотни вопросов, но ни один из них он не осмелился задать. Быть может, эта ва Кельгерберг и не участвует в заговоре. Если заговор вообще был.
– Когда-нибудь я расскажу вам все. Наедине и под одеялом, – видя его смятение, сказала Элспет и чуть не задохнулась от собственной смелости.
Предводитель Войска Праведных стоял в ногах крошечного золотого гробика. Он никак не мог отделаться от мысли о том, где им удалось раздобыть этот гроб в столь короткий срок. Титус, очень нарядный и важный, стоял впереди и вежливо просил всех не задерживаться.
Не дело, если кто-нибудь будет слишком пристально вглядываться в мертвого младенца.
Так казалось Хекту.
Сам-то он думал, что младенец совсем не похож на императрицу, скорее уж – на смуглого короля Джейма, и выглядит вполне доношенным, а вовсе не шестимесячным. Хотя в тусклом свете наверняка не определишь, да и Пайпер в этих делах не разбирался.
Катрин сидела на небольшом троне за гробом, откуда хорошо видно было ее мертвое дитя. Против обычая – но она же императрица и может делать что пожелает. Сначала она долго плакала, а потом заснула.
Спала императрица крепко, разве что один раз проснулась для коротких рыданий, а второй – чтобы сходить в уборную. До самого конца церемонии сидела она над покойником, как бы отделившись от живых. Отобранные Хектом офицеры уже собрались закрывать гроб.
– Остановитесь, Предводитель. Хочу взглянуть в последний раз.
Пайпер сделал своим людям знак, и они отступили. Катрин с трудом поднялась.
– Вам помочь, ваша светлость? – спросил Хект.
– Нет. Но я передумала, смотреть не буду. Этой ночью я заснула – впервые после всего. Нужно отпустить его и не мучить себя больше. Закрывайте и уносите. Святые отцы, делайте что должно!
Хект чуть неловко согнулся в неглубоком поклоне:
– Как прикажете, ваша светлость.
Интересно, что было бы, если бы Катрин увидела свое дитя при свете дня.
Похороны вышли, как и подобает, торжественными. Хект не заметил, чтобы кто-нибудь принял все происходящее за спектакль, разыгрываемый ради императрицы. Люди действительно поверили.
– Может, я стал слишком циничным, – прошептал он на ухо Титусу Консенту. – Уверен был, что все это подстроено, дабы императрица сохранила лицо. Но, насколько я вижу, все, кроме меня, верят.
– Иногда и маловероятное оказывается правдой. Да и злодеи не всегда такие уж злодеи.
– Но уверенности в твоем голосе я не слышу.
– То, что думаю я, значения не имеет.
– Для меня имеет.
После долгих раздумий Хект решил для себя, что значение имеет лишь то, во что верит Катрин. Как оказалось, верила не только она.
Если Элспет и имперские вельможи придумали какой-то план, то их затея пошла на благо и императрице, и империи.
Новая императрица, потерявшая сына, стала другой: более жесткой, сосредоточенной и менее терпимой, чем прежняя Катрин, удалившаяся от мира. Эта женщина намеревалась позабыть о боли, доводя работой до изнеможения себя, а заодно по возможности и весь Альтен-Вайнберг.
Страшитесь, неверные, грядет страшная буря.
Однажды вечером к Хекту пришли его офицеры. Вид у всех был измученный.
– Меня выбрали, чтобы сказать вам, – начал Клэй Седлако.
– А можно покороче? У меня аудиенция у императрицы.
– Эта женщина сжирает вас живьем. – (При этих словах кто-то захихикал – солдаты как-никак.) – И нас всех заодно. Командир должен принимать решения, только тогда он командир. Если вы и дальше будете ходить на задних лапках и оставлять всю работу на нас, а мы будем трудиться до изнеможения и каждый раз догадываться, что от нас требуется… Что ж, тогда вам нужно назначить кого-нибудь вместо себя.
Удивленному Хекту пришлось признать, что однорукий рыцарь прав. Вот уже девятнадцать дней подряд он почти все свое время проводил у императрицы. Причем занимался там не только подготовкой к священному походу. По настоянию самой Катрин он сделался ее опорой. И терпел это потому, что появилась возможность видеться с принцессой Элспет, зачастую без многочисленных свидетелей, которые неизменно присутствовали на их вечерних совещаниях.
Им выпала возможность немного поговорить и даже чуточку пофлиртовать.
– Вам не удалось чуть притушить вспыхнувшее между вами пламя, пока я сидела взаперти? – грубо поинтересовалась Катрин два дня назад.
Элспет покраснела и что-то залепетала. Хект безмолвствовал: не в том он положении, чтобы спорить с императрицей, когда дело не касается военной стратегии.
– А, вижу, что не удалось. Значит, Эли все еще можно выгодно выдать замуж, хотя лучшие дни ее уже миновали. Как потешно, но печально для вас обоих. – Катрин рассмеялась жестоким смехом.
Императрица менялась. Хект опасался, что она сделается тираном – таким, которые вымещают свою жестокость на самых близких.
– Вы двое плохо скрываете свои мысли, – продолжала Катрин. – Пялитесь друг на дружку, будто два похотливых хорька. Но ничего, делайте как хотите. Лишь бы только это не шло вразрез с политикой империи.
Снова жестоко. Особенно если вспомнить замечание о возможном замужестве Элспет.
Хект ничего не ответил. Элспет тоже молчала.
– Предводитель, я довольна тем, чего вы добились, – наконец сказала Катрин, устав ждать ответа. – Особенно во время моего отсутствия. И твоими, Эли, усилиями довольна.
Хект почувствовал, что здесь кроется какое-то «но».
– Благодарю, ваша светлость. Это было нелегко. Уверен, теперь все станет гораздо проще, ведь вы снова нас направляете.
– Хотите чего-нибудь попросить? Выразить опасения?
– Нет, ваша светлость. Все указано в отчетах, кроме разве что недавних затруднений, – я слишком много работы взвалил на своих людей. Если пожелаете, буду присылать рекомендации отдельно от отчетов, чтобы вы могли прочитать их, не отвлекаясь на списки подвод с припасами, описи одеял и шатров и прочее в том же духе. Если нужно, посланец доставит рекомендации завтра утром.
– Да, так и сделайте. – Судя по голосу, Катрин имела в виду нечто другое.
Временами императрица отвлекалась и разум ее отправлялся блуждать куда-то в неведомые дали. Она никогда не объясняла подобных приступов и вообще делала вид, что ничего не происходит. Приближенным волей-неволей приходилось тоже притворяться, что ничего не происходит.
– Будет так, как вы прикажете.
– Вы выполните любой мой приказ?
– Почти любой. – Не слишком уверенный в своем положении, Хект решил отвечать осторожно, но честно. – У меня есть более важные обязательства перед Господом. Душу продавать не стану. И не покорюсь воле Ночи, хотя и люблю вас, как только может человек любить своего земного владыку.
– Такой ответ привел бы в восторг церковь и всю ораву мелких святош. Неплохо. А если бы я приказала вам отнести мою сестру в уединенные покои и всю ночь потакать ее желаниям?
И снова в голосе императрицы просквозила жестокость, еще более отчетливо, чем раньше. Следовало проявить осторожность.
– Как мужчина я, быть может, и желал бы провести ночь подобным образом, но, думаю, в данных обстоятельствах ваш приказ мало бы чем отличался от приказа продать свою душу.
Дьявольская злоба пропала из глаз Катрин, жестокость угасла.
– Прекрасно. Не могу помочь – значит не могу. Придется вам двоим самим все распутывать, тайком. Ступайте, Предводитель Войска Праведных. – Прозвучала ли в ее голосе издевка? – Отчет с рекомендациями я желаю получить как можно скорее.
Казалось, императрица теряет к Хекту интерес. Зима близилась к концу, и встречи с ним Катрин назначала все реже и реже. И не только с ним. Императрица словно бы отстранялась от дел, отвлекалась все чаще и на все более продолжительное время. Ходили слухи, что после родов ее мучает недомогание.
Еще шептались, что Катрин ведет себя сумасбродно, но на аудиенциях Хект ничего такого не замечал. Зато видел, какая суровая кара настигает тех, кто умудрился навлечь на себя монаршее неудовольствие.
Наследная принцесса боялась все больше.
– Теперь стало еще хуже, чем когда она отправила меня в изгнание умирать, – призналась Элспет Хекту. – Сестра непременно ополчится против меня, это вопрос времени. Не только против меня, против всех нас. И мы не в силах ничего изменить.
Как бы Хект хотел ее разубедить. На аудиенциях он видел совсем не ту императрицу, которую видели другие в его отсутствие. Но нет дыма без огня.
– Пайпер, моя сестрица умело это скрывает, но она безумна.
– Вполне возможно, но вам не следует говорить об этом так открыто. И у стен есть уши.
Катрин постоянно подстраивала все так, чтобы они думали, что остались наедине, но кто-то наверняка наблюдал за Предводителем и принцессой. Возможно, сама Катрин.
Ходили отвратительные слухи: императрица якобы приказывала придворным совокупляться у нее на глазах.
Хект подозревал, что слухи распускают враги Катрин – хотят выставить ее в мерзком свете. Но осторожность никогда не повредит.
– Нам нужен экзорцист, – прошептала Элспет. – В ту ночь в Катрин вселилось нечто страшное. И теперь оно одолевает ее.
– В какую ночь?
– Не будьте глупцом! В ту ночь, когда она родила.
– В ту ночь… Но… Я думал…
– Что?
– Что вы подбросили мертвого младенца, чтобы она прекратила воображать то, чего нет.
– Вы действительно так думали?
– Конечно. Так полагали многие. И восхищались, как хорошо вам и остальным заговорщикам удается держать язык за зубами.
– Поймите же, Предводитель Войска Праведных, повторяю в последний раз. Все было на самом деле – и беременность Катрин, и роды, и ребенок. На самом деле. Я присутствовала при том и видела, как это существо появилось на свет. Ужасно. Повитухи еще привели его в божеский вид, перед тем как в гроб положить. Страшно перепугались. Всё лепетали о колдовстве и о Ночи.
– Погодите-ка… – Хекту все еще с трудом верилось в беременность Катрин. – А есть ли вероятность, что отцом был не Джейм?
– Пайпер! Нет! Да как вы смеете!..
– Заигрывать с правдой – дело небыстрое. Приберегите свое негодование для другого случая. Итак, сначала ваша сестра была грубой, самовлюбленной, безучастной и упрямой – все, за что мы так любим своих монархов после их кончины. А теперь стала еще упрямее и самовлюбленнее, да к тому же превратилась в религиозную фанатичку.
– Да. Живет, повинуясь заповедям веры, как она их понимает. Но взгляды ее постоянно меняются. Становится все страшнее.
– Если она так богобоязненна, то не стала бы по своей воле знаться с Ночью. Значит, появление чудовищного младенца не на ее совести.
– Неправда! Конечно же она виновата! Позволила ведь этому скоту Джейму впрыснуть в себя свое семя. Она желала этого. Умоляла его.
– Этот брак заключили не на небесах, – отозвался Хект, озираясь по сторонам.
Где затаился шпион? И кто еще, кроме шпиона?
Пайпер подал Элспет предупреждающий знак.
– Но Катрин думает иначе, – продолжала принцесса. – До сих пор думает. Ничего не видит, если дело касается Джейма. Стоит дурно о нем отозваться, тут же навлечешь на себя ее гнев. Я презираю себя за это, но потакаю ее фантазиям.
Хекту все труднее было сосредоточиться на разговоре. Когда Элспет сидела прямо перед ним, такая испуганная, он отвлекался.
– А если действительно что-то такое произойдет? – запинаясь, проговорила она. – У меня из головы не выходит, какие могут быть последствия.
– Это уже не просто непозволительно смелые письма.
– Последствия…
– Могут быть ужасными. Могут погубить всех.
– Катрин постоянно заговаривает при мне об этом.
Хект нахмурился и удивленно уставился на принцессу, не найдясь с ответом.
– Теперь она так меня мучает. Когда отослала в Руньян, не смогла лично насладиться моими страданиями, а теперь может. Задает непристойные вопросы при всех.
Хект вздохнул. Кажется, их затянувшиеся мечтания обречены на унизительный конец.
– Снова подыскивает мне мужа.
– Этого следовало ожидать. Теперь она уже не вынашивает наследника империи и чувствует себя более уязвимой.
– Я и ожидала. Думала, это произойдет быстрее. Я неплохо потрудилась, отстаивая ее интересы. Ей не так-то просто было найти всему этому какое-нибудь заумное объяснение, списать все на некий хитроумный заговор.
Хект промолчал, все еще беспокоясь о том, кто их подслушивает.
Элспет поняла.
– Как бы я хотела убедить Катрин, что я ей не враг.
Но благие желания принцессы, возможно, никакой роли тут не играют. Она ведь не просто личность, но символ, готовая замена не любимой народом императрице.
– Как ваша рана? – сменила тему Элспет. – Сможете отправиться в поход?
– Если совершаю неосторожное движение, все еще болит. Вам что-то известно?
Близилась весна. Хект приказал своим людям готовиться к наводнениям. А они были вполне вероятны, случались каждые три года из пяти.
– Возможно, Катрин подумывает натравить вас на своих недоброжелателей.
– Не самая удачная мысль.
– Почему?
– В результате проблем будет еще больше.
Если их подслушивают, то вот им.
Обратить иноземного наемника против собственной знати – значит разгневать этим целое сословие, которое и так уже недолюбливает власть.
– А если она вам прикажет?
– Выполню приказ. Но сначала приложу все усилия, чтобы объяснить, что это плохое решение.
Элспет моргнула:
– Мы мало полезного сделали за сегодня, но вам пора. Дольше у меня не получится себя сдерживать. А я пока не хочу обесцениться на рынке невест.
– Я тоже этого не хочу.
Иначе он обманет доверие, а это уже приравнивается к измене.
Даже Титус Консент, судя по виду, надеялся услышать более пикантные подробности.
– Господа, это была просто очередная встреча. Ничего интересного. Хотя мне и сообщили, что здравый смысл от нашей хозяйки ускользает. Отправляйтесь спать. Все, кроме тебя, Титус. – Оставшись с Консентом наедине, он продолжил: – Катрин подумывает отдать нам безумный приказ, как только потеплеет.
– Плохо, если учесть положение дел за пределами империи.
– Есть новости?
Пайпер теперь не беседовал регулярно с Герис или Кловеном Фебруареном и потому чувствовал себя слепцом.
– Сегодня пришло два отчета. Но это простое совпадение. Один из Арнгенда, другой из Восточной Империи.
– Дурные вести?
– Возможно. В Арнгенде готовят большое вторжение в Коннек. Анна Менандская подкупила Сантерин и заключила с ними перемирие: отдала королю Бриллу почти все то, что он полагает своей собственностью.
– Значит, скоро жди беды. Ничего хорошего это нашим друзьям на юге не сулит.
– Уверен, Анна что-то замышляет. Тут же снова обратится против Сантерина, как только Арнгенд наложит лапы на коннекские богатства.
– Вероятно. Так королю Бриллу и надо, раз позволил ей добиться своего.
– Но императрицу она не подкупала.
– Хм…
Хекту подумалось, а не предложить ли Катрин посмотреть сквозь пальцы на то, что предпримут ее приграничные бароны. Ведь многие из них готовы воспользоваться тем, что все внимание Анны обратится на Коннек.
– А вот во втором отчете вести действительно дурные. Крулик и Снейгон выставили на продажу оружие и огненный порошок. Интерес выказали Восточная Империя и Индала аль-Суль Халаладин.
– Для нас это не слишком хорошо.
– Точно. А еще Безмятежный и епископальные патриаршие государства.
– А тут, готов поспорить, виноват Пинкус. С удовольствием у них закупится. Обожает фальконеты почти так же сильно, как Прозек с Руком. Но если на пушки такой спрос, как Крулик и Снейгон умудряются изготавливать их в нужном количестве?
– Может, они и не справляются. Пока речь шла лишь о пробных поставках. Мануфактура принимает заказы на будущее, кредит не предоставляет.
– Умное решение, учитывая, какие у них заказчики. Может, Пинкус нового вооружения так и не дождется. Разве что Бронт Донето лучше умеет распоряжаться деньгами, чем его предшественник.
– Да. Есть одна неприятность: они научились делать огненный порошок в больших количествах. Постоянно экспериментируют, улучшают. В один из рецептов входит нефрон из Дринджера. Уж не знаю, что это такое, но кое-кто считает, что мы должны об этом знать.
– Я знаю, что нефрон используют для мумифицирования. Надо при первом же удобном случае рассказать обо всем императрице.
– И какой с этого прок?
– Кто знает? Может, и никакого. Но иногда на нее находит и она ненадолго становится похожа на отца – те же свирепость и живость ума. – Хект знал, что сделал бы Йоханнес, невзирая ни на какого Монестахиуса Делину. – Твои агенты разузнали про планы Крулика и Снейгона?
– Нет. Но тут и так все ясно – хотят сказочно разбогатеть на орудиях убийства.
– На первоклассных орудиях, которые, позволь тебе напомнить, они могут производить лишь в определенных количествах.
– Разумеется. Быть может, устроят аукцион.
С экономической точки зрения такой ход представлялся самым разумным – мечта, а не стратегия, разве что отчаявшийся владыка-заказчик велит зарезать несговорчивого продавца.
– Или?
– Или – что?
– Или будут выбирать, кому что продать. Дорвутся до власти – станут определять, кто победит, а кто проиграет.
Титус печально хмыкнул.
– Чего это ты усмехаешься?
– Крулик и Снейгон переехали в глушь отчасти потому, что, останься они в Броте, из-за их жадности против них ополчился бы собственный народ.
– Ты это еще в прошлом году говорил.
– Не забывайте об этом.
– Приму к сведению. А сейчас мне нужно отдохнуть. Рана разнылась не на шутку.
– Чего-нибудь хотите?
– Нет. Не хочу привыкать к хорошему.
В тот вечер Хект целый час упражнялся с медальоном, но Герис лишь прислала краткое подтверждение.
Он не видел ее уже несколько месяцев, а Кловена Фебруарена и того дольше. А ведь Пайпер еще не успел отвыкнуть от помощи Властелина Безмолвного Королевства. Раньше покровительство Девятого Неизвестного было так же неизменно, как рассвет.
Боль в левом плече служила хорошим напоминанием – все изменилось.
Чем же они так заняты? На что уходит все их внимание? Насколько все плохо?
Из-за Джагских гор подул теплый ветер, обрадовав всех без исключения. Хотя нытики вроде Титуса Консента все цедили сквозь зубы о конце света.
Снег вот-вот должен был растаять. Блейн и его притоки вполне могли выйти из берегов, ведь так бывало три года из пяти лет.
К возможным жертвам Предводитель Войска Праведных никакого сочувствия не испытывал.
– Потоп случается каждые три года из пяти. Любой, кто упорно продолжает ютиться там, где его точно затопит, заслуживает подобной судьбы.
Но он все равно собирался помогать.
Пайпер Хект был на военном смотре. Его войска вместе с лошадьми и оружием собрались перед дворцом на площади Франца-Беннеруста. Франц-Беннеруст был не самым могущественным императором на заре Граальской Империи, и во всеобщей памяти остались лишь его труды на благо города. Хотя правил Франц-Беннеруст дольше, чем все последующие Граальские императоры. Бо́льшую часть своих средств он тратил на улучшение Альтен-Вайнберга и Хоквассера, а еще строил мосты. Даже потомки не особенно хорошо его помнили и уже не осознавали, что это именно его именем названо столько зданий и мостов.
А вот Хект о нем слышал. Он интересовался многим. Его тянуло к знаниям, к тому же срабатывал защитный механизм: чем больше он узнавал, тем спокойнее себя чувствовал. Так проще стать своим.
Впервые за долгое время Пайпер спросил себя: где бы он был сейчас, не внуши эр-Рашаль Гордимеру страх перед Элсом Тейджем? И почему Шельмецу так нужно было убить его или навсегда изгнать из Аль-Минфета? Как всегда, ответа не было.
Впервые за долгое время Хект задумался: а знают ли Гордимер и эр-Рашаль, что он все еще жив? А если знают, не все ли им равно? Он же теперь не стоит у них на дороге.
Он им напомнит, отправившись во главе имперского войска в священный поход. Из Святых Земель можно и на юг завернуть. Наверное, несложно будет убедить Катрин освободить еще и Дринджер. Дринджер играл важную роль в ранней чалдарянской истории. Гораздо более важную, чем играла Фиральдия, пока те края не захлестнуло Праманское Завоевание.
«Но Катрин Идж – дочь императора Йоханнеса Третьего, – напомнил себе Хект. – Она гораздо умнее, чем хочет казаться. Ее не проведешь».
Парад прошел почти без сучка без задоринки. Солдатам платили жалованье, их хорошо кормили, не перегружали работой, им выдали несколько комплектов новенькой военной формы, боевой дух был как никогда на высоте. Воинов набралось четырнадцать сотен. Рай для солдата – именно ради этого они и пошли служить. Не хватало разве что разрушенных вражеских городов да трофеев.
Но все твердо верили, что скоро сбудется и это.
В конце смотра Драго Прозек и Кейт Рук устроили со своими фальконетами громогласный концерт. По городу расползлись облака серного дыма – впечатляющее напоминание о том, на чьей стороне сила.
