Глава 6

Когда я проснулся, первой мне на глаза попалась фигура научника, прислонившегося спиной к стене и мирно дремлющего. Хорош караульщик, нечего сказать! Хотя, с другой стороны, было приятно видеть, что он не слинял с моей машиной, пока я спал, – ведь там, в торговых рядах, Алексей был решительно настроен сбежать из города…

Все-таки нам невероятно повезло! Те, кто по недомыслию решил въехать во Владимир ночью, да еще и мимо пробудившегося Провала, сделали это необычайно вовремя: еще немного – и от нас остались бы два мумифицированных трупа. А так Пятна отвлеклись на другую, видимо, более многочисленную добычу. Как бы то ни было, это отвлечение созданий Провала дало нам шанс, который мы использовали на полную катушку: выскочили из здания через ближайшее окно и рванули на стоянку у торгового центра «Владимир», где осталась моя машина. На ней мы помчались куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого ужасного места. Алексей следил по своему ан-детектору, чтобы ненароком не заехать из огня, да в полымя. Добрались мы в итоге до перекрестка Мира и Октябрьского проспекта, где и нашли приют в здании областной администрации. Кстати, должен заметить, не самое худшее место для ночлега. Хоть поспали немного…

Я взглянул на часы. 6:30 утра. Пора подниматься. Световой день хоть и длинный, но и планов у меня на него – громадье. Только сначала необходимо поговорить по душам с научником, выяснить все, что он знает об Агнешке, Кочевнице и Черном Сталкере, и попытаться убедить его отправиться на поиски вместе со мной: как ни крути, а человек из научного корпуса АПБР в моей миссии был бы очень полезен. Так что пора прерывать его сладкий сон.

Я подошел и потряс его за плечо:

– Подъем, господин часовой!

Он вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его был испуганно-осоловелым.

– А?! Черт!

– Скажи спасибо, что тебя бужу я, а не какой-нибудь мутант!

Выражение лица научника сразу сделалось виноватым. Это хорошо, так мне будет проще с ним разговаривать.

– Надо позавтракать. – Я начал потрошить свой вещмешок. – День будет длинный и насыщенный. И еще нам о многом нужно поговорить.

Алексей помрачнел: похоже, предстоящий разговор его не особо вдохновлял. Однако он не видел способа его избежать и тоже принялся извлекать из сумки снедь. Мы уже почти закончили завтрак, когда Алексей неожиданно решил начать сам:

– Знаешь, Олег, вас, сталкеров, трудно понять! У вас странные понятия о чести и принципы. То вы без зазрения совести ставите под угрозу многие жизни своими операциями с кровью Измененных, то вдруг надуваетесь пафосом и рассуждаете о долге перед человечеством и обвиняете в дезертирстве одинокого научника, который пытается спасти свою жизнь, не желая ставить ее на кон в безнадежном противостоянии! В общем, если ты рассчитываешь уговорить меня остаться и продолжить поиски, только зря потратишь время: я уже все решил. Хватит с меня Зоны, Провалов, мутантов и Кочевницы! Ради выполнения задачи, что стояла перед экспедицией, погибли все мои друзья. Этого мало? Нужна еще моя жизнь? Но ведь у нас практически нет шансов успешно завершить миссию. Тогда ради чего это пустое геройство?

Я выслушал эту легкую истерику с мрачной задумчивостью.

– Пустое геройство, говоришь? Я смотрю на это иначе. Когда Зона накрыла Владимирскую область, тут погибло несколько сотен тысяч человек из-за аномалий, пси-активности, а также излучения, превратившего половину населения в мутантов. А ведь именно научные работники АПБР решили, что это только начало. И если они правы, скоро Кочевница принесет с собой смерть в один из соседних регионов. Власти при всем желании не смогут эвакуировать всех жителей Ивановской, Ярославской, Нижегородской и Рязанской областей. А это значит – погибнет еще куча народу. Да если есть хоть один шанс из миллиона помешать этому, игра стоит свеч! – Я видел, что он хочет что-то сказать, и поднял руку, останавливая его. – Я знаю, что ты уже изрядно настрадался, и прошедшая ночь, когда мы оба чуть не погибли, еще сильнее укрепила тебя в желании уйти. Но я здесь остаюсь в любом случае. А ты мне нужен. Очень. Да, я сталкер с немалым опытом, но ты во всей этой аномальной кухне разбираешься намного лучше меня. С тобой у меня гораздо больше шансов на успех…

– Успех? – горько усмехнулся Алексей. – Да о каком успехе речь? Зачем ты вообще сюда пришел? В чем твоя задача, «сталкер на вольных хлебах»? Да, ты спас мне жизнь, но я ничего о тебе не знаю. Ты тут расточаешь красивые и пафосные слова, но кто знает, насколько им можно верить? Ради чего я должен ставить на кон свою жизнь? Может, ты преследуешь какие-то свои корыстные цели.

– Что ж, вопросы законные, и я готов на них ответить. Некто за Периметром (не спрашивай кто – все равно не скажу) очень хорошо осведомлен о ситуации с Кочевницей и весьма ею обеспокоен. По некоторым причинам он не может действовать открыто, через официальные структуры. Поэтому он нанял меня. Скажу без ложной скромности: среди независимых сталкеров я один из лучших. И сюда пришел, чтобы спасти как можно больше участников экспедиции АПБР, а также выяснить, что вам удалось узнать о Кочевнице, по каким принципам она действует и как ее можно остановить, чтобы не допустить дальнейшей экспансии Зоны.

Он не выдержал и нервно расхохотался.

– Спасти?! И ты пришел сюда один?! Да если это правда, твой наниматель просто рехнулся! Сюда армию посылать надо! Или большую команду наемников!

Теперь уже фыркнул я:

– Ага, чтобы при первой же вспышке пси-активности или появлении Черного Сталкера вся эта куча вооруженных людей попросту перестреляла друг друга?

– Кого-кого?! Черного Сталкера?

– Мы так называем фантома-убийцу, который выглядит как темная безликая человеческая фигура и обладает страшной психосилой. Мне доводилось с ним сталкиваться.

– И ты выжил? Однако! Я гляжу, ты, Олег Катаев, парень не промах! Еще и экстрасенс до кучи!

– Мои способности пробудились как раз после встречи с этой сущностью. Так что опыта в их использовании у меня совсем не много. И все же бо́льшую часть информации о вас я получил только благодаря им. У меня бывают сны-видения, в которых я вижу отдельные фрагменты злоключений вашей экспедиции. Это вторая причина, почему наняли именно меня. Наниматель счел, что я благодаря своим способностям имею больше шансов найти выживших участников экспедиции.

Он хмыкнул.

– Ну да, по крайней мере одного ты уже нашел. Но все-таки почему ты отправился один?

– Большая группа привлекает больше внимания. Мой наниматель считает, что Кочевница, хотя бы отчасти, разумна и может агрессивно реагировать, если чувствует угрозу. Крупный отряд будет с большей вероятностью воспринят таким образом, чем одиночка. Вполне возможно, что ваша экспедиция так пострадала именно потому, что вас было много.

Он помолчал.

– Ну… во всем этом есть рациональное зерно. По крайней мере в том, что Кочевница разумна, твой наниматель прав. И в том, что она защищается, – тоже. То, что ты называешь Черным Сталкером, – страж этой аномалии, ее оружие самообороны, как мы полагаем, искусственно ею созданный… – Он, казалось, был готов пуститься в дальнейшие объяснения, но в последний момент осекся. – А почему ты меня спросил об Агнешке Томаховской? Тебя с ней что-то связывает?

Я немного поколебался, но потом решил, что эта правда достаточно безвредна, а лишняя толика откровенности может спровоцировать Алексея на ответную.

– Не буду скрывать, у нас с ней отношения. Поэтому мои сны-видения имели привязку к ней. Тем не менее я здесь не только для того, чтобы спасти ее. Мне нужны все выжившие.

– Вот как, значит… Что ж, меня ты нашел, так что выполняй свою миссию – спасай! Полагаю, будет достаточно, если ты поможешь мне выбраться из города. Дальше я сам.

Я нахмурился.

– Это твое окончательное решение?

– Боюсь, что да.

– Ладно… Бог тебе судья. Больше уговаривать не стану. Но, как ты понимаешь, просто так тебя отпустить я не смогу. Мне нужна информация. Все, что ты знаешь об аномалии, ее страже и том, где можно искать выживших. Любые сведения будут мне полезны.

– Ну, вообще-то данные, которые мы добыли, – это информация не для всех. Ты же скрываешь имя своего нанимателя. Как я могу доверять тебе государственные секреты? Не в тех руках они могут много бед наделать. Где гарантия, что руки твоего босса – те?

Я недобро прищурился.

– Вот как, значит? Когда выгодно, ты сразу о долге перед обществом и государством заговорил! Ловко жонглируешь понятиями, нечего сказать! Хочешь и на елку влезть, и зад не ободрать? Не выйдет! Не в том ты положении, друг мой, чтобы ставить условия! Желаешь покинуть Зону? Ладно. Мне не нравится твой выбор, но я его принимаю. Даже берусь сопроводить тебя до моста через Клязьму. Но за это ты сейчас мне как на духу выложишь все, что стало вам известно в ходе этой экспедиции.

Уж не знаю, что на него больше подействовало: мои аргументы или не озвученное «а то», которое, он, однако, достаточно явно прочитал в моем взгляде. Но, поколебавшись еще секунд двадцать, Алексей произнес:

– Хорошо, будь по-твоему. Что ты хочешь знать?

– Все. Только начни с главного – с Кочевницы.

Он кивнул и снова замолчал, очевидно, собираясь с мыслями. Я испытующе смотрел на него и думал, что, кажется, правильно «прочитал» этого научника. Он был во всем умеренный. Умеренно храбрый, умеренно самоотверженный, умеренно верный долгу. Да, Алексей хотел бы выполнить миссию, но жить хотел больше. Ему не шибко нравилась мысль выкладывать все добытые данные какому-то хрену с бугра, о котором ему ничего не известно, но перспектива застрять в Зоне на неопределенное время прельщала его еще меньше. Он всегда выбирал меньшее из зол и шел по пути наименьшего сопротивления. И не то чтобы это было так уж плохо или достойно презрения (хоть я и не приветствовал такой подход к жизни), но делало его поступки и решения достаточно легко просчитываемыми, а его самого – весьма уязвимым для манипуляций.

– Ладно, – наконец заговорил научник. – Итак, Кочевница. С таким типом аномалий мы раньше не встречались. Но качественные характеристики Зоны последнее время меняются хаотично и скачкообразно. Появляется много всего нового, и практически невозможно вычислить какую бы то ни было закономерность. Кочевница – самое сильное качественное изменение последних месяцев. Скорее революция, чем эволюция. Она вывела Зону на новый уровень. Теперь благодаря ей Зона может расширяться, причем стремительно.

– Ты уверен в том, что это из-за нее?

– Процентов на 95, – признался он. – Да и пять оставшихся процентов – скорее дань консерватизму нашего мышления, с трудом принимающего новые идеи, нежели реальное сомнение в правильности сделанного вывода.

Я едва сумел скрыть усмешку: кажется, моему новому знакомому свойственно еще и самолюбование, откуда вытекает и стремление вставлять в разговор вычурные фразы, только потому, что они эффектно звучат. Но пусть говорит, как хочет, лишь бы сказал все, что мне нужно.

– А Кочевница, по-твоему, возникла сама по себе или создана хозяевами Зоны?

Алексей поморщился:

– Ну, хотя бы ты этот обывательский бред не повторяй! Какие хозяева Зоны? Забудь это словосочетание! Нет их и никогда не было!

– Ну, это не факт! – не выдержал я. – Есть вещи, которые сами собой не происходят…

Он фыркнул:

– Если хочешь, мы можем сейчас начать дискуссию об изначальном происхождении Зоны. Она в чем-то сродни спору о первичности курицы либо яйца. Полагаю, дня нам на это не хватит.

– Извини, продолжай.

– Чтобы закрыть этот вопрос, скажу следующее. Вещество, из которого состоят метеориты, в массовом порядке попадавшие на Землю десять лет назад, имеет зловредное свойство – излучать сразу в нескольких диапазонах. Это пси-излучение, жесткое излучение, в чем-то родственное радиоактивному, и еще нечто абсолютно доселе неизвестное науке, благодаря чему обломки метеоритов производят качественное преобразование окружающей среды планеты Земля, что называется, «под себя». В результате имеем Зоны. К счастью, из этого вещества состоит не весь метеорит, а только его ядро. Пока ядро защищено оболочкой, она блокирует излучение. Но оболочка оказалась уязвима перед окислительными свойствами кислорода, коего на нашей планете более чем достаточно, и когда она разрушается, ядро обломков начинает излучать. Опять же, к счастью, большинство обломков упали в Мировой океан, причем в области весьма глубокие, где концентрации растворенного в воде кислорода для разрушения метеоритной оболочки категорически недостаточно. Опять же, к счастью, толщина оболочек у всех метеоритов разная, а потому Зоны возникают не все сразу, а по очереди. Если бы за этим стояло что-то типа чужой цивилизации (ты ведь на это намекаешь, да?) и речь шла о вторжении, все обломки метеоритов начали бы излучать одновременно. Поверь, мало бы нам не показалось!

– Убедил. Давай вернемся к Кочевнице.

– Так вот, эта аномалия – суть порождение Зоны, которая нуждалась в качественном преобразовании. Не секрет, что в Зоне всегда присутствовала некоторая пси-активность. Она с самого начала питалась человеческой психической энергией, что на людей, естественно, действовало негативно: одни, «перебрав» Зоны, впадали в депрессию, другие получали заболевания центральной нервной системы, а третьи попросту сходили с ума. Просто раньше это было не так заметно, потому что пси-активность находилась на довольно низком уровне. Но то, что поглощалось, не исчезало в никуда, а в полном соответствии с законом сохранения энергии шло на качественные преобразования. Зона становилась более сильной, умной и опасной. Если раньше были только истребители и Измененные, то теперь она стала порождать различные аномалии все более смертоносного толка, причем аномалии эти сами по себе обретали некоторое подобие разума. Взять хотя бы те же Провалы. Да, ими движет инстинкт голода, как, собственно, и почти всем в Зоне, но Провалы научились создавать дочерние сущности низшего порядка…

– Пятна?

– Именно. Это ли не свидетельство зачатков разума? Но Кочевница на данный момент – вершина качественных преобразований Зоны, и степень ее разумности… – он сделал рукой жест, показывающий погружение в воду с головой, – просто зашкаливает. Все остальные аномалии стационарны, но Кочевница способна путешествовать. И это не просто так. Зоне нужно много психической энергии, а ходит в нее довольно ограниченное количество людей, причем опытных и осторожных. Как увеличить приток энергии? Правильно, занять новые территории с кучей непуганого народа. Кочевница помимо всего прочего просто гигантский пылесос по выкачиванию психической энергии. И когда она, появившись на новом месте, основательно «наестся», то, осуществив мощный энергетический выброс, способна преобразовать окружающую ее территорию в новую Зону. Старая при этом, породив Кочевницу, нисколько не страдает – та сразу после возникновения переходит на энергетическую самоокупаемость и более не нуждается в подпитке от родительской Зоны. Это, конечно, только гипотеза, основанная на косвенных доказательствах и умозрительных выводах, ибо, как ты, наверное, понимаешь, поставить прямой эксперимент с этой аномалией мы не можем, но степень правдоподобия этих заключений весьма высока.

Мысленно отфильтровав очередные красивости в речи Алексея и выцепив из нее главную мысль, я пытался сообразить, что же меня во всем этом смущает. Озарение пришло примерно секунде на двадцатой размышления, и я тут же его озвучил:

– Постой, я одного не понимаю. Раньше считалось, что все аномалии могут существовать исключительно на территории самой Зоны. А почему к Кочевнице это не относится? Как она-то смогла проникнуть на «чистую» землю?

Научник просиял.

– Молодец, Олег! По крайней мере тебе свойственно умение задавать правильные вопросы. За счет поглощенной психической энергии эта аномалия может какое-то ограниченное время перемещаться по, как ты выразился, «чистой» территории, но потом ей нужны «якоря».

– И что ты подразумеваешь под «якорями»?

– Зоны с сильной естественной энергетикой или, как их еще называют, «места силы». В древности язычники устраивали в таких местах свои капища, а позже на них стали строить церкви. Речь, разумеется, о старых церквах. Современные-то зачастую воздвигают где попало, а вот раньше места выбирали с умом. Но и это еще не все. Действующая церковь, особенно с приличным стажем существования, сама по себе является накопителем психической энергии. Ведь те, кто ходит в церковь, делают это не просто так. Они молятся, о чем-то просят Бога, зачастую весьма эмоционально, при этом либо страдая, либо беспокоясь о чем-то. Естественно, при этом они осуществляют психоэнергетический выброс. А выброшенная энергия никуда не девается и, особенно если церковь находится в правильном месте, остается там. Так вот, для Кочевницы такая церковь – потрясающая кормушка. И «якорь», разумеется. То есть место, где она может временно осесть, занявшись качественными преобразованиями.

– Та-ак, – произнес я после паузы, переварив услышанное. – Теперь кое-что становится понятнее.

– Что именно?

– Мои видения. Практически в каждом из них, когда я «подключался» к вашей экспедиции, события происходили возле какой-нибудь церкви. А я еще думал, к чему бы это?

– Так и есть. Мы шли по пятам Кочевницы, а она делала остановки в «местах силы», всякий раз оставляя после себя неприятный сюрприз своим преследователям. Так что если тебе настолько безразлична твоя жизнь и ты готов с легкостью поставить ее на кон в поисках выживших вообще и Агнешки Томаховской в частности, то, полагаю, тебе следует обходить подряд церкви этого города. Задачка, правда, еще та, поскольку их тут великое множество, причем немалый процент из них – старые. Однако я могу тебе немного сузить круг поиска. Мы прошли через Никитскую церковь, храм Георгия Победоносца, Успенский и Дмитриевский соборы, Богородице-Рождественский монастырь, потом церковь на Князь-Владимирском кладбище. Для меня этот пункт был последним… Ну и не только для меня, конечно. Там я потерял всех своих товарищей, и пространственные игры Кочевницы выкинули меня куда-то на середину промзоны. Конечно, поведение Кочевницы во многих отношениях предсказать трудно, но вектор все-таки намечается – она движется на восток. Если те, кто выжил, не пытаются спастись, а продолжают погоню за этой химерой, ты найдешь их там же, где и Кочевницу. Если сильно повезет, то живыми.

Так, хватит с меня его пессимизма!

– Что же, полагаю, нам пора. Спасибо за информацию, Алексей, а теперь надо двигаться. Я довезу тебя до моста на Муромской и отправлюсь на восток.

– Ты еще можешь уехать тоже…

– Нет. – Уверенно улыбнуться стоило мне большого труда. – Не могу. У меня здесь очень много дел.

Труп лежал прямо на дороге, у самого въезда на мост. Вспоминая шум машин прошедшей ночью и стремительную ретираду Пятен из здания торговых рядов, я ожидал чего-то в этом роде. Мы остановились прямо перед телом и вышли из машины. Труп выглядел жутко – словно скелет, обтянутый кожей, почти высушенный при этом…

– Что же, тебе пора, Алексей. – Я махнул рукой в сторону моста. – Дорога открыта. А мне надо посмотреть, кто это, и потом обратно в город.

– Зачем? – каким-то безжизненным голосом спросил он.

– Что зачем? – отозвался я, бросая на него удивленный взгляд.

Странно, в лице – ни кровинки. Конечно, мумифицированный труп – не самое приятное зрелище, но у него убили стольких товарищей! Пора бы привыкнуть. С чего вдруг такая реакция?

– Зачем смотреть? Какая разница?

– Тебе-то, может быть, и никакой – ведь ты уходишь. А я остаюсь, и мне необходимо знать, кого еще принесло в этот филиал ада. Как знать, может быть, проблемы тут не исчерпываются Кочевницей, Черным Сталкером, Провалами и мутантами.

Я присел на корточки рядом с трупом. Мужик в камуфляже и бронежилете. Среднего телосложения… был, наверное, пока его Пятно не высосало. Но кто он? И зачем сюда приперся? Одежда и экипировка ничего не значили. В Зону только так и ходить, не в тройке же с галстуком! Это мог быть кто угодно, от вольного сталкера до сотрудника спецслужб или научного работника АПБР. Я начал его обыскивать. Так, пистолет. «Гюрза». Неплохая штучка. Беру – пригодится. Бронежилет? Пусть остается, у меня и свой есть… Правда, что там под ним? Я приподнял тело и снял бронежилет. Так, в кармане камуфляжа что-то есть. Что-то плоское. Полез туда и извлек удостоверение. Раскрыл. Твою ж мать! Федеральная Служба Безопасности. Этим-то что здесь надо? Тоже за Кочевницей охотятся?

На меня упала чья-то тень. Я поднял голову. Алексей.

– Ты все еще здесь? – вяло удивился я. – Поторопись. Ни к чему, чтобы следующая ночь застала тебя на территории Зоны.

Но его остановившийся взгляд не отрываясь смотрел на удостоверение в моей руке.

– Знаешь, я передумал. – Пожалуй, таким голосом мог бы разговаривать робот – столь безэмоционально он звучал.

– Что?!

– Просто вспомнил, что и мне тут кое-что еще нужно сделать. Я еду с тобой.