Поиск любви и привязанности является одним из путей, часто используемых в нашей культуре для получения успокоения от тревожности. Поиск власти, престижа и обладания — другой такой путь.

Нужно, вероятно, объяснить, почему я обсуждаю власть, престиж и обладание как аспекты одной проблемы. В деталях, конечно, преобладание той или иной из этих целей представляет для человека большую разницу. Какая из этих целей преобладает в невротическом стремлении к успокоению, зависит как от внешних обстоятельств, так и от различий в индивидуальных способностях и психологической структуре. Если я рассматриваю их как единое целое, так это потому, что у всех у них есть нечто общее, что отличает их от потребности в любви. Завоевать любовь и расположение — значит получить успокоение путем усиления контакта с другими, в то время как стремление к власти, престижу и обладанию означает получение успокоения через ослабление контакта с другими и через укрепление собственного положения.

Желание доминировать, завоевывать престиж, приобретать богатство и добиваться благосостояния, конечно, не является само по себе невротической наклонностью, точно так же как желание иметь любовь и привязанность само по себе не является невротическим. Для того чтобы понять характеристики невротического стремления к указанным целям, его следует сравнить с аналогичным стремлением. Например, ощущение власти может возникать у нормального человека в результате реализации его превосходящей силы, будь то физическая сила или способность, или умственные способности, или зрелость и мудрость. Его стремление к власти может быть вызвано также некоторой особой причиной, связанной с семьей, политической или профессиональной группой, родиной или научной идеей. Однако невротическое стремление к власти рождается из тревожности, ненависти и чувства собственной неполноценности. Иначе говоря, нормальное стремление к власти рождается из силы, невротическое — из слабости.

Сюда включен также культурный фактор. Власть, престиж или богатство отдельного члена общества играют роль не в каждой культуре… В поисках тех условий, которые порождают стремление к этим целям, становится очевидным, что такое стремление обычно развивается лишь тогда, когда оказывается невозможным найти средство для снятия тревожности с помощью любви и привязанности. Я приведу пример, который показывает, как может развиваться такое стремление в форме честолюбия, когда на пути потребности в любви возникает препятствие.

Девочка испытывала сильную привязанность к своему брату, который был старше ее на четыре года. Они предавались нежностям более или менее сексуального характера, но, когда девочке исполнилось восемь лет, брат внезапно отверг ее, ссылаясь на то, что теперь они стали слишком взрослыми для такой игры. В результате у девочки неожиданно развилось неистовое честолюбие в отношении учебы. Оно явно было вызвано разочарованием в любви, которое было тем более болезненным из-за немногочисленности людей, к которым она могла питать привязанность. Отец был безразличен к своим детям, а мать явно предпочитала брата. Девочка ощутила не только разочарование, но также страшный удар по своей гордости. Она не понимала, что изменение в отношении к ней брата было вызвано просто его приближающейся половой зрелостью. Поэтому она чувствовала стыд и унижение и воспринимала все это тем более глубоко, что ее уверенность в себе покоилась на слишком ненадежной основе. Во-первых, она не была желанной для матери и ощущала собственную незначительность, потому что мать, красивая женщина, была объектом всеобщего восхищения: кроме того, брат не только предпочитался матерью, но также пользовался ее доверием. Брак родителей был несчастливым, и мать обсуждала все свои трудности с братом. Так что девочка чувствовала себя совершенно никому не нужной. Она сделала еще одну попытку добиться любви, в которой нуждалась: влюбилась в мальчика, с которым познакомилась во время поездки вскоре после разрыва с братом. Она резко изменилась, повеселела и начала строить чудесные фантазии на тему своих отношений с этим мальчиком. Когда же он исчез из поля зрения, она реагировала на новое разочарование подавленностью.

Как весьма часто случается в ситуациях такого типа, родители и домашний врач приписали ее состояние перегрузке в школе. Для восстановления сил они отправили ее на летний курорт, а по возвращении перевели ее на класс ниже того, в котором она до этого училась. Именно тогда, в возрасте девяти лет, она наиболее ярко проявила свое честолюбие. Она стремилась быть первой в классе. В то же самое время ее отношения с другими девочками, которые ранее были дружественными, явно испортились.

Этот пример иллюстрирует типичные факторы, которые, сочетаясь, порождают невротическое честолюбие: с самого начала девочка чувствовала свою незащищенность, так как ощущала себя ненужной; развился значительный антагонизм, который не мог быть выражен, потому что ее мать, доминирующая фигура в семье, требовала слепого восхищения; вытесненная ненависть породила огромную тревожность; у нее никогда не было возможности повысить чувство собственного достоинства, так кок в нескольких случаях она подвергалась унижению и, безусловно, чувствовала себя опозоренной из-за отношений с братом; попытки достичь любви как средства успокоения закончились неудачей.

Невротические стремления к власти, престижу и обладанию служат не только защитой от тревожности, но также и каналом, по которому может выходить вытесненная враждебность. Вначале я буду обсуждать, как каждое из этих стремлений создает особую защиту от тревожности, а затем предназначенные для выхода враждебности особые пути.

Стремление к власти служит, во-первых, защитой от беспомощности, которая, как мы видели, является одним их основных элементов тревожности. Невротик испытывает такое сильное отвращение к любому отдаленному намеку на беспомощность или на слабость в себе, что старается избегать ситуаций, которые нормальный человек считает вполне обычными, например чье-либо руководство, совет или помощь, любой вид зависимости от людей или обстоятельств, любую уступку или согласие с другими. Этот протест против беспомощности вовсе не проявляется сразу во всей своей силе, а увеличивается постепенно; чем сильнее невротик чувствует подавленность своими внутренними запретами, тем менее он способен к самоутверждению. Чем более слабым он становится, тем с большей тревожностью ему приходится избегать всего, что хоть в малейшей степени может обнаружить его слабость.

Во-вторых, невротическое стремление к власти служит защитой от опасности чувствовать себя или выглядеть ничтожным. Невротик вырабатывает жесткий и иррациональный идеал силы, который заставляет его верить, что он способен справиться с любой ситуацией,

Какой бы сложной она ни была, и может справиться с немедленно. Этот идеал приобретает связь с гордостью и, как следствие, невротик рассматривает слабость не только как опасность, но также н как позор.

Он делит людей на «сильных» и «слабых», восхищаясь первыми и презирая вторых. Он также доходит до крайностей в том, что считает слабостью. Он испытывает большее или меньшее презрение ко всем людям, которые соглашаются с ним или уступают его желаниям, ко всем, кто имеет внутренние запреты или не контролирует свои эмоции столь тщательно, чтобы всегда иметь безмятежное лицо. Он также презирает все эти качества а себе. Он чувствует унижение, если ему приходится признавать собственную тревожность или внутренний запрет, и тогда, презирая себя за свой невроз, вынужден сохранять этот факт в тайне. Он также презирает себя за то, что не в состоянии справиться с неврозом в одиночку.

Те особые формы, которые примет такое стремление к власти, зависят от того, лишение какой власти невротик более всего боится или презирает. Я приведу лишь несколько проявлений этого стремления, которые особенно часты.

Во-первых, невротик будет стремиться управлять другими, а также держать под контролем себя. Он хочет, чтобы не происходило ничего, что не одобрялось бы им или чему он не был бы инициатором. Это стремление к контролю может принимать ослабленную форму, когда человек сознательно предоставляет другим возможность иметь полную свободу, настаивая при этом на том, чтобы знать все, что другой делает, и испытывая раздражение, если что-либо остается в секрете. Тенденции все контролировать могут вытесняться до такой степени, что не только сам человек, но и окружающие его могут быть убеждены, что он необыкновенно великодушен, предоставляя свободу другому. Однако если человек столь полно вытесняет свое желание контролировать, у него всякий раз может проявиться подавленность, сильная головная боль или расстройство желудка, когда его партнер назначает встречу с другими коллегами или слишком задерживается. Не зная причину такого рода расстройств, он может приписывать их погодным условиям, неправильному питанию или сходным, но не относящимся к делу причинам. Многое из того, что выглядит любопытством, определяется его тайным желанием управлять ситуацией.

Люди этого типа также склонны быть всегда правыми и раздражаются, если им доказывают их неправоту, даже по незначительному поводу. Они должны знать обо всем лучше кого бы то ни было. Временами эта черта сильно бросается в глаза. Часто люди этого типа, столкнувшись с вопросом, на который не знают ответа, и боясь оказаться в неловком положении, делают осведомленный вид, даже если недостаточная осведомленность по данному частному вопросу не может их дискредитировать. Иногда ставится акцент на необходимости заранее знать, что произойдет, чтобы предвидеть и предсказать любую ситуацию. Такое отношение может сочетаться с отвращением ко всякой ситуации, в которой имеются неконтролируемые факторы. Никакой риск не допускается. Упор на самоконтроль проявляет себя в отвращении к любой возможности дать себя увлечь каким-либо чувством. Тяготение, которое испытывает невротичная женщина к мужчине, может внезапно смениться презрением, как только он влюбится в нее. Пациентам такого рода крайне трудно позволить себе сколько-нибудь длительное течение свободных ассоциаций, потому что это означало бы потерять контроль и позволить унести себя на незнакомую территорию.

Другой установкой, которая может характеризовать невротика в его стремлении к власти, является его стремление настаивать на своем. Постоянным источником острого раздражения для него может служить нежелание других делать то, чего он от них ожидает, и именно тогда, когда он этого хочет. Нетерпеливость тесно связана с этим аспектом стремления к власти. Любого рода отсрочка, любое вынужденное ожидание станет источником раздражения. Часто невротик сам не осознает существования управляющей им установки или по крайней мере силы ее действия. Конечно, в его интересах не осознавать и не изменять такое отношение, потому что оно несет важные защитные функции. Другие также не должны его осознавать, потому что в противном случае имеется опасность потери их любви. Такое отсутствие осознания имеет важные последим для любовных отношений. Если любовник или муж не оправдывает ожиданий невротичной женщины, если он опаздывает, не звонит, уезжает из города, она чувствует, что он не любит ее. Вместо того чтобы признать, что ее чувства — обычная реакция гнева на неподчинение ее желаниям, которые часто не высказываются вслух, она интерпретирует эту ситуацию как свидетельство своей ненужности. Такого рода заблуждение очень часто имеет место в нашей культуре и во многом создает чувство, что тебя не любят, которое часто является решающим фактором в неврозах. Как правило, он усваивается от родителей. Деспотичная мать, чувствуя возмущение по поводу непослушания ребенка, будет думать и высказывать вслух, что ребенок ее не любит. На этой основе часто возникает странное противоречие, которое может существенно испортить любые любовные отношения. Страдающие неврозом девушки не могут любить «слабого» мужчину из-за презрения к любой слабости, но они также не могут ладить с «сильным» мужчиной, потому что хотят диктовать свою волю. Следовательно, тот, кого они втайне ищут, должен быть сверхсильным героем и в то же самое время быть настолько слабым, чтобы с готовностью выполнять все их желания.

Еще одно отношение, образующее стремление к власти, — это стремление никогда не уступать, не сдаваться. Согласие с чьим-либо мнением или принятие совета, даже если он считается правильным, воспринимается как слабость, и одна только мысль, чтобы так поступить, вызывает сопротивление. Люди, для которых такое отношение является важным, склонны ударяться в другую крайность и из одного только страха уступить упрямо принимают противоположную сторону. Наиболее общим проявлением такого отношения является тайное настойчивое требование невротика, чтобы мир приспосабливался к нему, вместо того чтобы самому приспосабливаться к миру. Одна из фундаментальных трудностей в психоаналитической терапии проистекает из этого источника. Основная цель анализа пациента состоит не в том, чтобы достичь глубокого проникновения внутрь, а в том, чтобы использовать это глубинное проникновение для изменения отношения человека к миру. Несмотря на осознание того, что изменение принесет ему благо, невротик такого типа питает отвращение к перспективе своего изменения, потому что оно будет подразумевать его окончательное поражение. Неспособность поступать таким образом оказывает также воздействие на его любовные взаимоотношения. Любовь, что бы она ни означала еще, всегда предполагает, что человек сдается, уступает любимому, а также собственным чувствам. Чем менее человек, будь то мужчина или женщина, способен на такую «капитуляцию», тем более неудовлетворительными будут его любовные взаимоотношения. Тот же самый фактор может также иметь отношение к фригидности, поскольку состояние оргазма заранее предполагает способность давать полную свободу своим чувствам.

То влияние, которое, как мы уже видели, стремление к власти может оказывать на любовные взаимоотношения, позволяет нам полнее понять многие внутренние особенности невротической потребности в любви. Большинство отношений, связанных со стремлением к любви, не могут быть целиком поняты без рассмотрения той роли, которую в них играет стремление к власти.

Поиск власти является, как мы уже видели, защитой от беспомощности и от чувства собственной незначительности. Эту последнюю функцию он разделяет с поиском престижа.

У невротика, принадлежащего к этой группе, развивается ярко выраженная потребность производить впечатление на других, быть объектом восхищения и уважения. Он будет предаваться фантазиям о том, как поразит других своей красотой, или умом, или каким-либо выдающимся достижением: он будет широко и демонстративно тратить деньги; он будет пытаться щеголять своим знанием последних книг и пьес, знакомством с выдающимися людьми. Он будет не в состоянии сделать своим другом, мужем, женой, сотрудником того, кто не восхищается им. Все его самоуважение основано на том, что им восхищаются, и падает до предела, если он не встречает восхищения. Вследствие своей чрезмерной чувствительности, а также потому, что он постоянно ощущает унижение, жизнь является для него постоянным тяжким испытанием. Часто он не осознает чувство унижения, потому что это знание было бы слишком болезненным; но независимо от того, осознается оно им или нет, он реагирует на всякое такое чувство с яростью, пропорциональной испытываемой боли. Следовательно, его отношение ведет к постоянному порождению новой враждебности и новой тревожности.

В целях простого описания такого человека можно называть нарциссическим. Однако, если его рассматривать с точки зрения движущих сил, данный термин вводит в заблуждение, потому что, хотя такой человек полностью поглощен возвышением своего Эго, он делает это главным образом не ради любви к себе, а ради защиты себя от чувства собственной незначительности и унижения или, в положительном смысле, ради восстановления разрушенного самоуважения.

Чем более далекими являются его отношения с другими, тем в большей степени его поиск престижа может перейти внутрь; он проявляется тогда в виде потребности быть непогрешимым и прекрасным в собственных глазах. Всякий недостаток, осознается ли он как таковой или лишь смутно ощущается, воспринимается как унижение.

Стремление к обладанию, собственности также может служить в нашей культуре защитой от беспомощности и чувства собственной незначительности или унижения, поскольку богатство дает и власть, и престиж. Иррациональное стремление стать собственником столь широко распространено в нашей культуре, что лишь посредством сравнения с другими культурами осознаешь, что такое стремление (в форме ли инстинкта приобретательства либо в форме сублимации биологических по своей природе влечений) не является общечеловеческим инстинктом. Даже в нашей культуре навязчивые собственнические стремления исчезают, как только порождающая их тревожность ослабевает или устраняется.

Особый вид страха, защитой от которого служит владение состоянием, — это страх обнищания, лишений, зависимости от других. Страх обнищания может стать кнутом, толкающим человека к непрерывной работе и к тому, чтобы никогда не упускать шанс заработать деньги. Защитный характер этого стремления проявляется в его неспособности использовать свои деньги ради удовольствия. Стремление к обладанию не обязательно должно быть направлено лишь на деньги или материальные ценности, но может проявляться в виде собственнического отношения к другим людям и служить в качестве защиты от потери любви. Поскольку феномен обладания хорошо известен, в особенности по тому, как он проявляется в браках, где закон предоставляет правовую основу для такого рода претензий, и поскольку его характеристики во многом аналогичны описанным выше, я не буду приводить здесь специальных примеров.

Описанные мною три вида стремлений служат, как я уже говорила, не только успокоению от тревожности, но также в качестве средства ослабления враждебности. В зависимости от того, какое стремление является преобладающим, эта враждебность может принимать форму тенденции доминировать, тенденции унижать или тенденции ущемлять интересы других.

Доминирование, характерное для невротического стремления к власти, не обязательно открыто предстает как враждебность к другим. Оно может быть скрыто в социально значимых или дружеских формах, проявляясь, например, как склонность давать советы, стремление направлять дела других людей, в виде инициативности или лидерства. Но если за такими отношениями и скрывается враждебность, другие люди — дети, супруги и подчиненные — будут ощущать ее и реагировать либо подчинением, либо сопротивлением. Сам невротик обычно не осознает привнесенной сюда враждебности. Даже если он приходит в состояние бешенства, когда дела идут не так, как он хочет, он все равно продолжает думать, что он по своей сути является нежной душой, впадающей в дурное расположение духа лишь потому, что люди ведут себя столь неблагоразумно, пытаясь противостоять ему. Однако в действительности здесь происходит вот что: враждебность невротика облекается и цивилизованные формы и прорывается наружу, где ему не удается добиться своего. Поводом для его раздражения может стать то, что другие люди не воспринимают как оппозицию простое расхождение во мнениях или невозможность последовать его совету. Однако такие пустяки могут вызывать значительный гнев. Можно рассматривать отношение доминирования в качестве предохранительного клапана, через который разряжается определенное количество враждебности неразрушительным образом. Так как доминирование само по себе является ослабленным выражением враждебности, оно является средством сдерживания собственных побуждений.

Гнев, возникающий вследствие противостояния, может быть вытеснен, и, как мы уже видели, вытесненная враждебность в результате может приводить к новой тревожности. Она может проявляться в депрессии или усталости. Так как события, вызывающие зти реакции, столь незначительны, что ускользают от внимания, и так как невротик не осознает своих собственных реакций, может казаться, что такие депрессии или состояния тревожности не связаны с какими-либо внешними воздействиями. Лишь тщательное наблюдение может постепенно открыть связь между событиями, играющими роль стимулов, и последующими реакциями.

Дополнительной особенностью, возникающей в результате навязчивого желания доминировать, является неспособность человека устанавливать равные отношения. Если он не становится лидером, то чувствует себя полностью потерянным, зависимым и беспомощным. Он настолько властен, что все, выходящее за пределы его власти, воспринимается им как собственное подчинение. Вытеснение гнева может привести его к чувству подавленности, уныния и усталости. Однако то, что ощущается как беспомощность, может быть лишь попыткой обходным путем достичь доминирования или выразить враждебность из-за своей неспособности лидировать. Например, супруги решили отправиться в поездку по незнакомым местам. Жена заранее изучила карту и взяла на себя лидерство. Но в пути они отклонились от заданного маршрута, свернув на дорогу, ведущую к незнакомому городу. Здесь женщина почувствовала себя неуверенно и полностью уступила руководство поездкой своему мужу. До этого она была веселой и активной, но внезапно почувствовала усталость и с трудом могла передвигать ноги.

Большинство из нас знает об отношениях между супругами, братьями и сестрами в семье, друзьями, в которых страдающий неврозом партнер действует как надсмотрщик над рабами, используя свою беспомощность в качестве кнута для того, чтобы принудить других выполнять его волю, чтобы требовать бесконечной помощи и внимания. Для этих ситуаций характерно, что невротик никогда не удовлетворяется затраченными ради него усилиями, а реагирует лишь все новыми и новыми жалобами и требованиями или, того хуже, обвинениями, что им пренебрегают и жестоко с ним обращаются.

То же самое поведение может наблюдаться в ходе анализа. Пациенты такого типа могут отчаянно молить о помощи, однако не только не последуют ни одному совету, но будут даже негодовать на то, что им не помогают. Если они действительно получают помощь, достигая понимания какой-либо своей особенности, то немедленно возвращаются к предшествующему состоянию раздражения и, как если бы ничего не было сделано, стараются стереть из памяти то глубинное понимание, которое явилось результатом тяжелой работы аналитика. Затем они умоляют аналитика предпринять новые усилия, которые опять обречены на неудачу.

Пациент может получить двойное удовлетворение от такой ситуации: представляя себя беспомощным, он достигает своего рода победы, будучи способен заставлять аналитика служить себе. В то же самое время эта стратегия имеет тенденцию вызывать чувство беспомощности у аналитика, и, таким образом, поскольку собственные затруднения мешают ему проявлять свою власть конструктивным образом, пациент находит возможность деструктивного доминирования. Излишне говорить, что удовлетворение, получаемое таким образом, совершенно бессознательно, как и способ получения такого удовлетворения также применяется неосознанно. Пациент осознает лишь то, что он крайне нуждается в помощи и не получает ее. Вследствие этого пациент не только ощущает полнейшую правоту своих действий, но также чувствует, что у него есть веские основания сердиться на аналитика. В то же самое время он не может не сознавать, что ведет хитрую, коварную игру, и опасается разоблачения и возмездия. Поэтому в качестве защиты он ощущает необходимость усиления своей позиции и делает это, переворачивая ситуацию. Это не он тайно ведет некоторую разрушительную агрессию, но именно аналитик не уделяет ему достаточного внимания, издевается и оскорбляет его. Однако такая позиция может утверждаться и убежденно поддерживаться, лишь если он действительно ощущает себя жертвой. В таком состоянии у человека нет не только никакой заинтересованности понять, что с ним вовсе не обращаются плохо, но, напротив, он крайне заинтересован в сохранении своей веры. Его настойчивость в утверждении, что он является жертвой, часто и создает впечатление, что он хочет, чтобы с ним плохо обращались. В действительности он столь же мало хочет этого, как и любой из нас, но его вера в то, что к нему плохо относятся, приобрела слишком важную функцию, чтобы легко от нее отказаться.

Во властные отношения может быть привнесено столь много враждебности, что она породит новую тревожность. В таком случае это может привести к таким внутренним запретам, как неспособность отдавать приказания, быть решительным, выражать свое мнение. Кажущаяся чрезмерная уступчивость невротика в свою очередь приводит к тому, что он принимает свои внутренние запреты за якобы присущую ему мягкость.

У людей, для которых стремление к престижу стоит на первом месте, враждебность обычно принимает форму желания унижать других. Это желание выходит на первый план особенно у тех людей, чувству собственного достоинства которых был нанесен унизительный удар, в результате чего они стали мстительными. Обычно в детстве они прошли через ряд связанных с унижением переживаний, которые могли иметь отношение либо к социальной ситуации, в которой они росли, например такой, как принадлежность к национальному меньшинству, бедность, или к их собственной личной ситуации, например они испытывали к себе предвзятое отношение, терпели презрительное отвержение, постоянно являлись объектом нравоучений и недовольства родителей. Часто переживания такого рода забываются из-за их болезненного характера, но они вновь возникают в сознании, если проблемы, связанные с унижением, обостряются. Однако у взрослых невротиков можно наблюдать не прямые, а лишь косвенные результаты этих детских ситуаций, результаты, которые были усилены вследствие прохождения через «порочный круг»: чувство унижения; желание унижать других; усиление чувствительности к унижению из-за страха возмездия; возрастание желания унижать других.

Тенденция унижать других обычно глубоко вытесняется потому, что невротик, зная по собственной обостренной чувствительности, сколь оскорбленным и мстительным он становится, когда подвергается унижению, инстинктивно боится сходных реакций других. Тем не менее некоторые из этих тенденций могут проявляться без их осознания: в беспечном пренебрежении к другим людям, например заставляя их ждать, ненамеренно ставя других в неловкие ситуации, заставляя других ощущать свою зависимость. Даже если невротик абсолютно не осознает своего желания унижать других или того, что сделал это, его отношения с этими людьми будут пропитаны смутной тревожностью, которая обнаруживается в постоянном ожидании упрека или оскорбления в свой адрес. Позднее я вернусь к таким переживаниям при обсуждении страха неудачи. Внутренние запреты, возникающие в результате обостренной чувствительности к унижению, часто проявляются в форме потребности избегать всего, что может казаться оскорбительным для других; так, например, невротик может быть неспособен высказаться критически, отклонить предложение, уволить сотрудника, в результате он часто выглядит в высшей степени тактичным или чрезмерно вежливым.

Наконец, тенденция к унижению других может скрываться за тенденцией к восхищению. Так как унижение и проявление восхищения диаметрально противоположны, последнее дает наилучший способ радикально искоренить или скрыть тенденцию к унижению. Именно по этой причине обе эти крайности часто встречаются у одного и того же человека. Имеются различные варианты распределения этих двух видов отношений, причем мотивы для такого распределения индивидуальны. Они могут проявляться отдельно друг от друга. В различные периоды жизни, когда за периодом презрения ко всем людям следует период чрезмерных восторгов и поклонения героям и знаменитостям; может иметь место восхищение мужчинами и презрение к женщинам, и наоборот; или слепое восхищение кем-то одним и такое же слепое презрение ко всем остальным людям. Только в процессе анализа можно обнаружить, что обе эти установки тесно связаны, Пациент может одновременно восхищаться аналитиком и в то же время презирать его, либо вытесняя одно из этих двух чувств, либо колеблясь между ними.

В собственнических тенденциях враждебность обычно принимает вид тенденции ущемлять интересы других людей. Желание обмануть, обворовать, эксплуатировать или расстроить дела других само по себе невротическим. Оно может быть принятым в определенных культурах, оправдываться данной ситуацией или считаться вопросом целесообразности. Однако у невротичных людей эти тенденции имеют сильный эмоциональный заряд. Даже если выгода и преимущества, которые они извлекают из них, незначительны, они чувствуют себя победителями и приходят в прекрасное расположение духа, предчувствуя успех. Например, для того чтобы найти выгодную сделку, они могут затратить непропорционально много времени и энергии в сравнении с полученной выгодой. Их удовлетворение от успеха имеет два источника: сознание, что они перехитрили других, и сознание, что они нанесли другим ущерб.

Эта тенденция ущемлять других людей многообразна. Невротик будет обижаться и возмущаться на врача, если тот не лечит его даром или же лечит за меньшую сумму, чем та, которую он может платить. Он будет испытывать гнев на своих подчиненных, если они не согласятся бесплатно работать в сверхурочное время. В отношениях с друзьями и детьми тенденция к эксплуатации часто оправдывается ссылкой на то, что у них есть по отношению к нему обязанности. Родители могут в действительности разрушать жизнь своих детей, требуя жертв с их стороны, и даже если эта тенденция не проявляется в таких деструктивных формах, любая мать, которая действует в соответствии с верой, что ребенок существует, чтобы приносить ей удовлетворение, склонна эмоционально эксплуатировать своего ребенка. Невротик такого типа также может стремиться удерживать чужие вещи, например тянуть с выплатой долгов, умалчивать какую-то информацию, отказывать в сексуальном удовлетворении, ожидать которого он дал повод. На наличие тенденций к лишению других чего-либо могут указывать навязчивые сновидения о воровстве или сознательные побуждения к воровству, которые с трудом сдерживаются, что ведет к клептомании.

Лица, принадлежащие к этому общему типу, часто не осознают того, что они преднамеренно ущемляют интересы людей. Тревожность, связанная с их желанием поступать таким образом, может всякий раз, когда от них чего-либо ожидают, приводить к возникновению внутреннего запрета. Например, они забывают купить ожидаемый подарок к дню рождения или теряют потенцию, если женщина согласна уступить им. Эта тревожность не всегда ведет к настоящему внутреннему запрету, однако может проявиться в тайном опасении, что они эксплуатируют или ущемляют других, что на самом деле они и делают, хотя и не признаются в этом. Иногда невротик даже может испытывать страх по поводу некоторых своих действий, в которых эти тенденции в действительности отсутствуют, в то же самое время продолжая эксплуатировать или ущемлять людей другими своими действиями.

Эти тенденции ущемлять интересы других сопровождаются в эмоциональном плане острой завистью. Большинство из нас испытывают некоторую зависть, если другие обладают теми преимуществами, которые отсутствуют у нас. Однако у нормального человека акцент падает на то, что он сам хотел бы иметь эти преимущества; невротик же делает акцент на сожалении о том, что их имеют другие, даже если они совсем ему не нужны.

Невротик будет пытаться завуалировать свою грубую зависть, выдавая ее за зависть обоснованную. Преимущество других, связано ли оно с куклой, девушкой, досугом или работой, кажется столь значительным и желанным, что невротик ощущает полнейшую справедливость своей зависти. Такое оправдание возможно лишь с помощью некоторой неумышленной фальсификации фактов: недооценки того, что он имеет сам, и иллюзии того, что преимущества других действительно ему крайне необходимы. Самообман может зайти столь далеко, что человек действительно начинает верить в свое жалкое положение, потому что не может получить то преимущество, в котором другой человек превосходит его, полностью забывая о том, что во всех других отношениях ему не хотелось бы с ним поменяться. Ценой, которую ему приходится платить за эту фальсификацию, является его неспособность наслаждаться и ценить те возможности для достижения счастья, которые доступны. Однако эта неспособность служит ему защитой от весьма пугающей его зависти со стороны других людей. Он не просто из осторожности воздерживается от довольства тем, что имеет, подобно многим нормальным людям, у которых есть веские причины защищать себя от зависти определенных лиц и которые поэтому представляют в ложном свете свое реальное положение. Таким образом он крушит собственные планы: он хочет иметь все, но из-за своих разрушительных побуждений и тревог оказывается в конечном счете ни с чем.

Очевидно, что тенденция ущемлять или эксплуатировать окружающих, подобно всем другим враждебным тенденциям, которые мы обсуждали, не только возникает вследствие нарушенных личных взаимоотношений, но и сама в результате ведет к дальнейшему их ухудшению. Особенно если эта тенденция более или менее бессознательная (как это обычно бывает), она делает человека застенчивым и даже робким в отношениях с другими людьми. Он может вести и чувствовать себя свободно и естественно в отношениях с людьми, от которых он ничего не ждет, но будет испытывать смущение, как только появится какая-либо возможность получить от кого-либо любую выгоду. Такая выгода может касаться таких осязаемых вещей, как информация или рекомендация, или она может иметь отношение к намного менее осязаемым вещам, таким, как возможность получения благ в будущем. Это справедливо для любовных отношений точно так же, как и для любых других. Женщина-невротик этого типа может быть откровенной и естественной с мужчинами, которые ей безразличны, но чувствует себя смущенной и скованной по отношению к мужчине, которому хотела бы нравиться, потому что для нее достижение любви отождествляется с получением от него чего-либо.

Некоторые представители этого типа наделены способностью хорошо зарабатывать, таким образом направляя свои побуждения в выгодное русло. Чаще же у них развиваются внутренние запреты в отношении зарабатывания денег. Они стесняются спрашивать об оплате или выполняют слишком большой объем работы без адекватного вознаграждения, таким образом представая в своем поведении более щедрыми, чем они в действительности являются. В этом смысле они склонны испытывать недовольство своим неадекватным заработком, часто не осознавая истинной причины этого недовольства. Если внутренние запреты невротика становятся столь разветвленными, что пронизывают всю его личность, тогда он начинает испытывать полную неспособность к самостоятельным действиям и вынужден искать помощи со стороны. Он опускается до паразитического существования, удовлетворяя таким образом свои эксплуататорские тенденции. Паразитическая установка такого рода не обязательно проявляется в грубой форме типа: «Мир должен обеспечить мне средства для жизни», но может принимать более утонченную форму ожидания благ от других, например проявления с их стороны инициативы, подачи идей для его работы. Короче говоря, ожидания того, чтобы другие принимали ответственность за его жизнь. Результатом будет странное отношение к жизни в целом: отсутствие ясного представления, что это его жизнь и что она зависит только от него. Но он предпочитает роль пассивного созерцателя, целиком и полностью полагаясь на судьбу. Поскольку при таких обстоятельствах обычно происходит больше дурного, чем доброго, почти неизбежно растущее озлобление против всего мира. Паразитическая установка может быть также обнаружена в невротической потребности в любви и привязанности, особенно эта потребность принимает форму стремления к материальным благам.

Другим частым результатом невротической тенденции ущемлять или эксплуатировать других является страх быть обманутым или самому превратиться в эксплуатируемого. Невротик может жить в постоянном страхе, что кто-то перехитрит его, украдет у него деньги или идеи, поэтому он будет подозревать в действиях каждого человека корыстное начало. Но когда его действительно обманывают, он реагирует вспышками гнева, явно неадекватного ситуации. Психологическая выгода проецирования собственной тенденции ущемлять других очевидна. Намного приятнее чувствовать по отношению к другим праведный гнев, нежели смотреть в лицо собственной проблеме. Кроме того, истерические личности часто используют обвинения как средство запугивания или с целью заставить другого почувствовать свою вину и таким образом поставить себя в положение обиженного. Синклер Льюис дал великолепное описание такого рода стратегии в образе миссис Додсворт…

Заслугой Альфреда Адлера является обнаружение этих стремлений и подчеркивание их важного значения и той роли, которую они играют в невротических проявлениях, а также обнаружение тех личин, в которых они проявляются. Однако Адлер утверждает, что эти стремления, образуя основную тенденцию человеческой натуры, не требуют в свою очередь какого-либо объяснения; их усиление у невротиков он возводит к детским чувствам неполноценности и физическим недостаткам.

Фрейд также видел много скрытых смыслов этих стремлений, но окне считал, что они составляют единое целое. Он считает стремление к престижу выражением нарциссических тенденций. Вначале он рассматривал стремление к власти, обладанию, собственности и присутствующую в них враждебность в качестве производных от «анально-садистической стадии». Позднее, однако, он признавал, что такого рода враждебность не может быть сведена к сексуальной основе, и предположил, что она является выражением «инстинкта смерти», оставаясь, таким образом, верным своей биологической ориентации.