Термин сохранение (ретенция) иногда используется как синоним термина память. Он, к сожалению, может навести на мысль, что память — это некий огромный резервуар или библиотека, где хранятся всевозможные воспоминания и возникает нечто, напоминающие миниатюрные изображения событий, когда нам нужно что-то вспомнить. Это представление ошибочно.

Многие из распространенных представлений о памяти являются заблуждениями. Например, в одном из детективных романов знаменитой писательницы Агаты Кристи рассказывается о том, как свидетельница преступления не могла вспомнить подробностей, потому что в ее памяти они оказались «погребенными» под событиями, которые за этим преступлением последовали. По прошествии лет наслоившаяся информация рассеялась, и воспоминания о случившемся «всплыли на поверхность». Подобные представления о работе памяти, возможно, и помогут создать превосходное художественное произведение, но идут вразрез с теми данными, которые накоплены о памяти психологами.

Ваша способность изучать и запоминать материал зависит от того, что вы уже знаете. Надо полагать, вы не станете слушать курс лекций по ядерной физике, если не прослушали базовый курс физики. Однако вы, вероятно, никогда не задумывались о том, насколько велико влияние предварительных знаний — информации, которая вам уже известна, — на мышление и запоминание нового материала. Вы прочитаете текст на знакомую тему быстрее, чем текст примерно такой же сложности, посвященный незнакомой теме, потому что предварительные знания облегчат понимание материала. Далее в этой книге я буду рассматривать те различия, которые имеют место при решении задач начинающими и знатоками. Знатоку проще понять суть задачи и помнить о ее важных аспектах благодаря тем знаниям, которыми он уже обладает в данной области.

Психологами Снайдером и Юрановицом (Snyder, Uranowitz, 1978) был проведен интересный эксперимент, подтверждающий идею о влиянии предварительных знаний на то, что именно люди запоминают. Участниками его стали студенты колледжа, которых разбили на две группы. Студенты обеих групп должны были прочитать одну и ту же историю о женщине по имени Бетти. Среди почерпнутых ими сведений был такой факт: Бетти иногда ходит на свидания с мужчинами. После того как студенты прочитали историю, одной группе сообщили, что Бетти стала лесбиянкой, а другой сказали, что она ведет гетеросексуальный образ жизни. Психологи хотели проверить, повлияет ли эта информация на то, что студенты запомнят о жизни Бетти. Спустя неделю всех студентов собрали вместе и попросили ответить на вопросы, касавшиеся прочитанной истории. Вопросов было множество, но важнейшим был следующий:

Вы догадались, какими оказались результаты эксперимента? Ответ «б» в качестве правильного указали главным образом те студенты, которым сказали, что Бетти стала лесбиянкой. Их предубеждение и сложившееся мнение о лесбиянках заставило вспомнить о том, чего на самом деле не было.

В ходе эксперимента, целью которого было проверить, как стереотипные представления о тендерных ролях влияют на память (Halpern, 1985), старшеклассникам было предложено прочитать вялый и скучный рассказ о жизни героя, которым в одном случае был мужчина («Дэвид»), а в другом — женщина («Линда»). События, описанные в рассказе, были самыми непримечательными и могли происходить с равной вероятностью как с женщинами, так и с мужчинами. Девушки-старшеклассницы, прочитавшие рассказ, в котором главным действующим лицом была Линда, запомнили рассказ лучше, чем те, которые читали вариант, героем которого был Дэвид. Юноши-старшеклассники запоминали рассказ лучше тогда, когда речь в нем шла о Дэвиде. Очевидно, старшеклассники идентифицировали себя с главным героем, когда его пол совпадал с их собственным, благодаря чему им удавалось точнее запомнить подробности рассказа. Кроме того, ошибки памяти были обусловлены во многом представлениями старшеклассников о стереотипных сексуальных ролях.

Наши представления о лесбиянках, женщинах, мужчинах и других группах людей, особенно расовых и этнических, оказывают сильное влияние на то, что мы можем вспомнить о людях, к этим группам относящихся. Люди могут искренне верить, что они помнят что-то, чего в действительности не было, так как коренившиеся в их сознании представления вносят искажения в то, как они вспоминают события.

Эксперименты, подобные вышеописанным, помогают лучше разобраться в природе предубеждений. Давайте вернемся к первому из примеров и предположим, что Бетти — реально существующий человек и вы знали ее, когда учились в школе. Вы можете вспомнить множество подробностей ее жизни. Теперь вы узнали, что она — лесбиянка. Сделаем еще одно предположение: у вас сложилось стереотипное представление о лесбиянках. Вам кажется, что все они водят грузовики, сплющивают одной рукой банки из-под пива и ненавидят всех мужчин. Поскольку этот стереотип, подобно большинству других, очень далек от того, что на самом деле представляет из себя гипотетическая «средняя» лесбиянка, вы будете вынуждены либо изменить его, либо «скорректировать» свои воспоминания о Бетти. Создается впечатление, что нам легче изменить конкретные воспоминания, чем внести поправки в более абстрактную информацию, лежащую в основе наших стереотипов. Вы можете прпонить, что Бетти всегда любила играть в баскетбол, но забыть другие факты, не соответствующие вашему стереотипу, например, то, что ей также нравилось выращивать цветы и готовить. Олпорт (Allport, 1954) в своей известной книге о предубеждениях пишет: «Стереотип может жить и набирать силу вопреки всем имеющимся фактам…» (р. 189–190). Это очень важная мысль, к которой я хочу привлечь ваше внимание. Мы очень неохотно меняем свои представления; мы скорее готовы внести поправки в свою память — в то, что мы видели и слышали, — чтобы привести ее в соответствие со своими представлениями. Очень часто мы даже не сознаем того, что наши воспоминания о каком-либо событии противоречат реальности. Именно поэтому стереотипы так живучи и поэтому необходимо проследить за тем, как мы думаем и помним. Необходимость понять действие стереотипов и свести к минимуму их влияние была обобщена Фиском (Fiske, 1993, р. 621): «Без стереотипов будет намного меньше поводов для того, чтобы кого-то ненавидеть, изгонять, истреблять».

Память уступчива. Наша память зависит от нашей интерпретации фактов, а не от них самих. То, что мы помним, со временем изменяется. С изменением наших знаний и жизненного опыта меняется и наша память (Bartlett F. С, 1932). Она дополняется воспоминаниями о событиях, которых никогда не было, и напротив — мы забываем о других событиях, которые имели место. Часто люди не делают различий между собственными мыслями и тем, что происходит на самом деле. Не приходилось ли вам задаваться вопросом: «Действительно ли она это сказала или мне только показалось?» Когда вы в следующий раз будете принимать участие во встрече выпускников своей школы или колледжа, попробуйте вспомнить со своими старыми друзьями прошедшие времена. Возможно, вы удивитесь, обнаружив, что об одном и том же каждый из вас помнит по-разному и что каждый помнит нечто такое, что другие начисто забыли. Более того, каждый человек, участвовавший в каких-то событиях, но трактующий их по-своему, будет уверен, что его память вполне точна. Излишняя уверенность в надежности своей памяти — еще одна распространенная психологическая черта.

Увидеть — значит поверить. Нигде к этой поговорке не относятся с такой серьезностью, как в наших судебных органах. Очень часто свидетельские показания являются решающим фактором при определении того, виновен человек или нет. Обвиняемые, имевшие надежное алиби, не раз осуждались на основании одних лишь показаний свидетелей. Но должны ли мы так безоговорочно доверять сообщениям очевидцев?

Если мы учтем теоретические данные, изложенные выше, тогда память о событии обусловлена запоминанием, сохранением и воспроизведением. Информацию о событии невозможно правильно восстановить в памяти, если человек не сосредоточил на нем свое внимание в том момент, когда оно происходило. Если бы мы были каким-то образом заинтересованы в том, чтобы удержать в памяти подробности преступления, никаких проблем не возникало бы, поскольку в этом случае мы бы направили на эти подробности свое внимание. На деле же свидетели и жертвы преступлений не замечают многих важнейших деталей в силу того, что в условиях стресса происходит сужение внимания. Если преступник вооружен, жертва будет следить в первую очередь за оружием. Другие детали, необходимые для идентификации преступника, например были ли у него усы, могут остаться незамеченными (Loftus E. F., 1979).

В течение интервала сохранения, который равен в данном случае периоду времени между совершением преступления и дачей показаний на судебном процессе, на память участников событий могло повлиять множество обстоятельств. На нее могло отложить отпечаток обсуждение подробностей преступления, происходившее после его совершения, в результате чего человек может искренне верить, что он вспоминает случившееся, тогда как на самом деле он передает всего лишь детали этого обсуждения.

Печально известным примером ненадежности человеческой памяти является одно судебное разбирательство, получившее широкую огласку. Католический священник был опознан как вооруженный грабитель несколькими свидетелями происшествия. Процесс закончился совершенно неожиданно: молодой человек, который был намного моложе священника и значительно выше его ростом, сознался в этом преступлении и описал его детали, которые могли быть известны только настоящему грабителю. Свидетели не лгали. Каждый из них был уверен, что в момент преступления он видел именно священника. Важно осознать, что хотя память может быть порой на удивление точной, она может допускать и поразительные ошибки.

Бурные дискуссии о возможностях памяти подорвали доверие людей к многочисленным публикациям о том, как во время психотерапевтических сеансов удается заставить человека внезапно вспомнить нечто, случившееся с ним много лет назад, чего он долгое время не мог вспомнить. Эти воспоминания обычно связаны с какими-то травмирующими событиями, например человек мог быть свидетелем убийства или подвергнуться сексуальному или иному насилию. Некоторые психологи полагают, что этим воспоминаниям вполне можно доверять и что человек не имел к ним доступа только потому, что они подавлялись защитным механизмом, оберегавшим человека от психической травмы. Другие психологи уверены, что хотя некоторые из этих воспоминаний и могут являться точным отражением реальных событий, большая их часть — не более чем мнимые или «ложные» воспоминания о событиях, которые или не происходили вообще, или имели мало общего с тем, какими они были вспомнены (Loftus E. F., 1993).

Память может быть точной или неточной. В одних случаях имеются неопровержимые доказательства того, что она «истинна» (например, следы физического насилия на теле), в других же все говорит в пользу того, что «воспоминания» были «внушены» человеку психотерапевтами или кем-то еще. Однако в большинстве случаев невозможно ни с помощью научных методов, ни другими способами разграничить безукоризненно точные, частично точные и полностью ложные воспоминания. Известно множество громких дел, участниками которых оказывались высокопоставленные лица, подозревавшиеся в причастности к тяжким преступлениям. Как это ни печально, нередко в совершении преступлений обвиняли ни в чем не повинных людей. Одно такое судебное разбирательство касалось кардинала Бернардина, всеми уважаемого католического прелата, которого обвиняли в насилии над молодым человеком, вспомнившим об этом насилии спустя много лет после того, как оно имело место. Позже молодой человек изменил свои показания, заявив, что он не может быть уверен в своих воспоминаниях. С другой стороны, воспоминания о насилии или иных трагических событиях могут быть иногда весьма точными. Показания свидетелей должны изучаться со всех сторон — на этом, собственно, и строится работа нашей системы правосудия.