Введение понятия ведущей деятельности и последующая его разработка в трудах Л. С. Выготского, А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева и других советских психологов позволили научно обосновать возрастную периодизацию психического развития ребенка и дать содержательную характеристику отдельных этапов этого процесса. Вместе с тем в последние годы все актуальнее становится потребность в дальнейшем углублении принципов, которые лежат в основе возрастной периодизации, и в уточнении нашего представления о ведущих деятельностях в разные периоды детства.

Так, Д. Б. Эльконин [24] существенно обогатил понимание закономерностей развития психики ребенка, предложив выделить в процессе освоения общественного опыта усвоение мотивов и задач деятельности и усвоение операционально–технической стороны деятельности. Выдвигаются серьезные основания для переосмысления таких типов ведущей деятельности, как, например, игра у дошкольников [8], общение у подростков [22].

Нам представляется также весьма важным стремление многих авторов точнее раскрыть понятие самой деятельности и представить ее не как активность одиночного субъекта, а как часть более сложной – совместной, а в конечном счете – общественной деятельности [6], [11], [18]. Этот тезис необходимо учитывать при анализе деятельности детей любого возраста, начиная с самого их рождения. Мы полагаем, что, помимо прочего, указанный тезис позволяет ближе подойти и к решению коренного вопроса генетической психологии – к пониманию путей перехода от низших уровней развития к высшим, в нашем случае – к пониманию механизмов смены ведущих деятельностей.

Положение об общественном характере деятельности применительно к детям первых семи лет жизни следует, на наш взгляд, раскрывать, используя понятие общения. Наши исследования привели нас к представлению об особом характере общения.

С одной стороны, общение – это самостоятельный вид деятельности. В отдельные возрастные периоды оно может принимать статус ведущей деятельности. Так, А. В. Запорожец [7] и Д. Б. Эльконин [23] утверждают, что общение является ведущей деятельностью в первом полугодии жизни. Это мнение разделяют

B. В. Давыдов [3], А. К. Маркова [14], а также многие другие психологи. Мы тоже полагаем, что в младенчестве в качестве ведущей деятельности следует признать общение. Нас убеждают в этом экспериментальные исследования (см., например:

C. Ю. Мещерякова [15]), свидетельствующие о том, что в рамках коммуникативной деятельности создаются условия, оптимальные для закладывания основ будущей личности ребенка и благоприятствующие эффективному развитию других видов активности, в том числе и предметных действий, которые выходят на положение ведущей деятельности во втором полугодии первого года жизни.

По мнению ряда авторов, общение вновь выдвигается на положение ведущей деятельности в подростковом возрасте. Правда, это уже не непосредственно–эмоциональное общение со взрослым, как у младенцев, а интимно–личностное общение детей между собою. Наиболее развернуто это положение было сформулировано и аргументировано в исследованиях Т. В. Драгуновой и Д. Б. Эльконина [4]. Интересное развитие этой мысли можно найти в работе Г. Г. Кравцова [10]. В книге M. C. Кагана [8] высказывается также тезис о том, что и в старости, после окончания активных трудовых занятий, общение можно рассматривать как ведущую деятельность, хотя это предположение не получило пока фактического обоснования в известных нам психологических исследованиях.

Но с другой стороны, общение – это не только особый вид деятельности. Очень важно подчеркнуть, что общение с людьми составляет неотъемлемую часть и любой другой деятельности человека, даже если по видимости она выполняется вполне индивидуально, как, например, теоретическая работа ученого в тиши своего кабинета.

Внимание нашей лаборатории (психологии детей раннего и дошкольного возраста НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР) было направлено на изучение общения детей с окружающими взрослыми в ходе того реального взаимодействия, которое между ними разворачивается. И наши исследования позволили установить, что на протяжении первых семи лет жизни общение ребенка с окружающими людьми тесно связано со всеми другими видами его деятельности. В первом полугодии жизни общение со взрослыми является ведущей деятельностью детей и определяет собой развитие всех других видов деятельности, в частности познавательной (М. И. Лисина [12]), а также аффективных процессов (С. Ю. Мещерякова [16]) и первых манипулятивных действий (М. И. Лисина [13]); близкий взрослый первоначально служит основным объектом всех видов психической активности ребенка, ее главным мотивом.

От шести месяцев до полутора лет ведущей деятельностью служат предметные действия детей, которые постепенно усложняются, проходя путь (а) от неспецифических манипуляций, когда ребенок одинаково действует с любыми предметами, через (б) специфические манипуляции, учитывающие лишь физические свойства предметов, (в) к манипуляциям также специфическим, но основанным уже на исторически сложившихся способах употребления предметов. Соответственно характеру действий ребенка перестраивается и его общение с окружающими людьми: оно теряет непосредственно–эмоциональный характер, присущий общению со взрослыми у детей первого полугодия жизни, приобретает «деловую» окраску и развертывается главным образом по поводу практического взаимодействия ребенка со старшими.

Общение, в свою очередь, существенно влияет на ведущую деятельность детей. Соответственно изменяется и роль взрослого: он переходит от позиции организатора и наблюдателя к роли участника и, наконец, образца действий ребенка. Тем самым взрослый в ходе общения с детьми способствует освоению ими новых и все более сложных видов действий.

В раннем и дошкольном возрасте ведущей деятельностью является игра. Она широко разветвляется, приобретая множество разнообразных видов и форм. Наши наблюдения показывают, однако, что в развитии игры можно выделить два больших этапа: первый (примерно до середины дошкольного возраста), когда детей интересует главным образом внешний и даже вещный аспект воспроизводимых ими явлений и отношений, и второй (середина и конец дошкольного детства), когда детей занимает по преимуществу личностный аспект этих феноменов. На каждом из этих этапов общение приобретает свой, особый характер. При обыгрывании внешней стороны событий ребенок вступает со взрослыми в контакт, как правило, на познавательные темы. При воспроизведении же внутреннего содержания событий общение приобретает интимный и доверительный характер; из познавательного оно становится личностным [2], [19], [20].

Общение, в свою очередь, служит для детей постоянным источником тем и образцов для игрового действия, а также контекстом, в котором у ребенка рождается потребность выразить в игре то, что он узнал от окружающих людей и о них.

Итак, в ходе психического развития ведущая деятельность ребенка всегда тесно связана с общением, принимающим форму, адекватную ведущей деятельности. Поэтому при описании каждого периода детства не следует ограничиваться указанием на ведущую деятельность – не менее важно проанализировать и соответствующую ей форму общения. Только в этом случае деятельность ребенка перестанет выглядеть всплеском активности изолированного индивида и предстанет в своем истинном свете как продукт усвоения ребенком опыта окружающих людей, преломляющегося через его собственный опыт и приобретающего свой конечный смысл и значение благодаря сотрудничеству с окружающими людьми.

Однако анализ общения ребенка с окружающими людьми не только обогащает психологическую характеристику каждого возрастного периода. Принимая во внимание общение, можно также приблизиться к пониманию механизмов cмены ведущих деятельностей. Дело в том, что, общаясь по ходу деятельности со старшими детьми и особенно со взрослыми, ребенок действует на уровне, превышающем его обычную норму. Точнее говоря, он оказывается в пределах «зоны ближайшего развития», где сотрудничество с превосходящими его по опыту и знаниям партнерами помогает ему реализовать свои потенциальные возможности. Следовательно, именно в ходе общения ребенок совершает первые вылазки в новые области; благодаря общению подготавливается смена предыдущей деятельности последующей, более высокой по своему развитию.

В работах, выполненных нами и нашими сотрудниками, исследовалось, каким образом общение подготавливает появление некоторых новых ведущих деятельностей у детей первых семи лет жизни.

Мы остановимся на трех таких переходных пунктах и постараемся показать, какую роль сыграло общение со взрослыми в переходе от одного вида ведущей деятельности к другой, более высокой по своему уровню.

1. Упомяну сначала о своей работе [13]. В опытах с младенцами двух и четырех с половиной месяцев мы организовывали на протяжении девяти недель их насыщенное эмоциональное общение со взрослым. По нашей классификации, такое общение относится к ситуативно–личностной форме. В ходе этого общения взрослый ласкал ребенка с доброжелательным вниманием, наблюдал за ответными проявлениями радости у детей и поощрял их жестами и мимикой.

Такие «занятия» имели высокую эффективность, которая проявлялась в том, что дети, участвовавшие в них, достигли очень высокого уровня интенсивности комплекса оживления, намного превосходившего показатели детей контрольной группы, не участвовавших в «занятиях». Этого и следовало ожидать, так как содержание занятий как раз сводилось к эмоциональным контактам детей со взрослыми.

Вместе с тем специальные пробы позволили установить, что эффект занятий оказался шире и выходил за рамки аффективных проявлений детей. Младенцы экспериментальной группы значимо превосходили своих сверстников также и по развитию манипуляций с предметами: они раньше овладевали хватанием, дольше и разнообразнее действовали с игрушками, попадавшими к ним в руки; раньше освобождались от импульсивных малопродуктивных приемов обследования предметов и овладевали более точными и лучше регулируемыми действиями, включавшими сочетанную работу глаза, руки и рта.

Такое влияние ситуативно–личностного общения на предметные манипуляции детей объяснялось тем, что внимание и избирательное поощрение взрослого, действуя как мощное подкрепление, способствовало отбору наиболее эффективных перцептивных и манипулятивных актов детей из числа тех, которые ребенок совершал стихийно. Не менее важное значение имело и то, что взрослый служил тем объектом, в ходе взаимодействия с которым у детей впервые складывались новые и наиболее перспективные перцептивные и манипулярные акты. Позднее они транспонировались и в сферу действия с предметами. По–видимому, именно этим объясняется то обстоятельство, что дефицит общения со взрослыми приводит к отставанию детей в овладении предметными манипуляциями, как это было документально показано советскими авторами [9] и зарубежными исследователями явлений «госпитализма» [25], [26].

В нашей работе было прослежено также и влияние общения со взрослым на переход младенцев к новому виду ведущей деятельности – к манипулятивным действиям с предметами.

2. В ряде исследований сотрудников нашей лаборатории изучалось, как влияет общение на дальнейшее усложнение предметной деятельности, в частности на то, как дети раннего возраста (второй год жизни) переходят к специфическим действиям, основанным на учете исторически сложившихся способов использования предметов. Так, В. В. Ветрова [1] и М. Г. Елагина [5] проследили, какое значение имеет в этом процессе другая форма общения детей со взрослыми, по нашей терминологии – ситуативно–деловая.

В своих опытах они организовывали совместную с детьми деятельность с предметами – показывали ребенку привлекательную игрушку, а затем отодвигали ее подальше, так что он не мог до нее дотянуться. Дети пытались достать игрушку, но взрослый помогал им только в том случае, если они активно произносили название игрушки. В этих условиях между ребенком и взрослым разворачивалось общение по поводу предмета. Сотрудничество партнеров в этих условиях протекало успешно только в том случае, если ребенок отказывался от прежней, устаревшей формы взаимодействия со взрослым, когда старшие лишь подавали ребенку предмет, а дальше тот действовал с ним уже по своему усмотрению. Теперь от детей требовалось взять поведение взрослого за образец, принять выдвигаемое им требование и постараться выполнить его с возможной точностью (например, не просто что–то пролепетать, а произнести совершенно определенное слово).

Когда ребенок решал задачу на активное называние игрушки, он овладевал целым новым классом задач: научался строить высоко условное, принятое в обществе поведение в предлагаемых обстоятельствах, по образцу, задаваемому взрослым. Усвоение такого умения означает важнейший шаг в дальнейшем развитии и усложнении предметной деятельности детей; оно существенным образом подготавливает также возникновение у детей игровой деятельности.

Работы В. В. Ветровой и М. Г. Елагиной, о которых было сказано выше, позволяют утверждать, что указанное умение формируется первоначально именно в сфере общения. Пока ребенок фиксирован на предмете, пока им движет стремление во что бы то ни стало захватить игрушку и действовать с нею, он повторяет бесплодные попытки дотянуться до предмета и приходит в отчаяние от своего неуспеха. И лишь переориентировавшись на взрослого, ребенок отказывается от прежнего способа действия и, опираясь на поддержку старшего, строит новый прием, приводящий его к цели. Мотивы общения продолжают действовать и некоторое время спустя после овладения игрушкой – это выражается в том факте, что многие дети лишь символически обозначают овладение игрушкой, коснувшись ее пальчиком, а потом жестами просят взрослого вернуть ее на прежнее место, после чего возобновляют совместную со взрослым деятельность с предметом, включающую и своеобразную «игру в называние».

Так «деловое» общение создает условия для дальнейшего развития предметной деятельности, а также становится контекстом для появления в раннем возрасте активной речи. 3. В лаборатории исследовался еще один пункт, где происходит смена ведущих деятельностей. Это конец дошкольного детства, когда игра уступает первое место учению. И снова мы получили факты, свидетельствующие о том, что именно в ходе общения совершаются важные перемены, подготавливающие переход к новому типу ведущей деятельности. Так, Л. О. Митева [17] и Е. О. Смирнова [21] установили, что у старших дошкольников преобладает особая форма общения, получившая в нашей классификации наименование внеситуативно–личностной. В основе такого освоения лежит потребность ребенка во взаимопонимании взрослого и в его сопереживании. В практике личностного общения дошкольники усваивают особую позицию в отношении взрослого – позицию ученика, получающего задания от учителя и выполняющего их на основах обязательности и строгой регламентации, задаваемых учителем. Существенно важно, что в практике этого же личностного общения дети впервые овладевают интеллектуальными умениями принимать и перерабатывать внеситуативную информацию, а также самим ее отбирать и обрабатывать для обсуждения с окружающими людьми. Поэтому личностное общение наилучшим образом повышает эффективность запоминания и усвоения детьми материала в условиях, близких к ситуации школьного урока.

В целом мы приходим к заключению, что общение со старшими в ходе осуществления ребенком достигнутой им формы ведущей деятельности позволяет ему накапливать новые знания и умения и постепенно подготавливает его переход к новому виду ведущей деятельности, более высокой по своему уровню. Появление же новой ведущей деятельности неизбежно влечет за собой перестройку предыдущей формы общения с окружающими людьми, после чего цикл повторяется сначала, но уже на следующем витке спирали.

1. Ветрова В. В. Влияние прослушивания речи взрослых на вербальное развитие детей раннего возраста: Автореф. канд. дис. – М., 1975.

2. Годовикова Д. Б. Соотношение активности детей в общении со взрослым и в исследовании новых предметов. Общение и его влияние на развитие психики дошкольника. – М., 1974.

3. Давыдов В. В. Психологические проблемы воспитания и обучения подрастающего поколения // Вопросы психологии, 1977. – № 5.

4. Драгунова Т. В., Эльконин Д. Б. Возрастные и индивидуальные особенности младших подростков / Под ред. Д. Б. Эльконина. – М., 1967.

5. Елагина М. Г. Возникновение активной речи в процессе сотрудничества с взрослым у детей раннего возраста: Автореф. канд. дис. – М., 1977.

6. Запорожец А. В. Развитие произвольных движений. – М., 1960.

7. Запорожец А. В., Лисина М. И. Развитие общения у дошкольников / Под ред. М. И. Лисиной. – М., 1974.

8. Каган М. С. Человеческая деятельность. – М., 1974.

9. Кистяковская М. Ю. Развитие движений у детей первого года жизни. – М., 1970.

10. Кравцов Г. Г. Некоторые психологические особенности учебной деятельности младших подростков // Экспериментальные исследования по проблемам педагогической психологии. Вып. 2. – М., 1976.

11. Леонтьев А. Н. Сознание. Личность. Деятельность. – М., 1976.

12. Лисина М. И. Влияние словесно–эмоциональных воздействий взрослого на познавательное развитие детей первого полугодия жизни // Обучение и развитие. – М., 1966.

13. Лисина М. И. Влияние общения со взрослым на развитие ребенка первого полугодия жизни // Развитие общения у дошкольников. Гл. III. – М., 1974.

14. Маркова А. К. Психология усвоения языка как средства общения. – М., 1974.

15. Мещерякова С. Ю. К вопросу о природе комплекса оживления // Экспериментальные исследования по проблемам общей и педагогической психологии. – М., 1975.

16. Мещерякова С. Ю. Особенности «комплекса оживления» у младенцев при воздействии предметов и общении с взрослыми // Вопросы психологии, 1975. – № 5.

17. Митева Л. О генетической отнесенности внеситуативного общения на познавательные и личностные темы: Дипломная работа. – М., 1974.

18. Михайлов Ф. Т. Загадка человеческого Я. – М., 1976.

19. Рузская А. Г. Отношение детей дошкольного возраста к разным вариантам общения с взрослыми // Развитие общения у дошкольников. – М., 1974.

20. Смирнова Е. О. Развитие отношения дошкольников ко взрослому в ситуации обучения // Экспериментальные исследования по проблемам общей и педагогической психологии. – М., 1975.

21. Смирнова Е. О. Влияние общения ребенка со взрослым на эффективность обучения дошкольников: Автореф. канд. дис. – М., 1977.

22. Фельдштейн Д. И. Психологические основы организации общественно полезной деятельности как средства нравственного воспитания подростков // Вопросы психологии, 1974. – № 6.

23. Эльконин Д. Б. Детская психология – М., 1960.

24. Эльконин Д. Б. К проблеме периодизации психического развития в детском возрасте // Вопросы психологии, 1971. – № 4.

25. BowlbyJ. The Nature of the Child's Tie to his mother // Intern. Journ. Psychoanal, 1958. – Vol. 39.

26. Spitz R. A. Hospitalism: an Inquiry into the Genesis of Psychiatric Condition in Early Childhood // R. S. Eissler et al. (eds.) – The Psychoanalytic Study of the Child. – N. Y.: Internat. Univ. Pres., 1945. – Vol. 1.