Глава 3 Мастерство индивидуального развития
1. Целесообразно, чтобы ребенок сам творил свою систему отношений
Становление личности ребенка напоминает мне чем-то полет птицы в весеннюю пору: вроде бы знает, куда летит, и вроде бы – нет, то, набрав высоту, камнем падает вниз, то стремительно уносится под облака.
Глядишь на мальчонку, и вроде бы в его глазах появился тот радостный блеск открытия самого себя, без которого не может быть личности. Торопишься остановить мгновение, а глядь – ничего и нет!
Может быть, желаемое выдаем за действительное! Обманываем самих себя?
Но снова ждем. Следим с пристрастием. Так хочется ускорить все: чтобы и талант обнаружился, и способности, и здоровьем чтобы не был обделен.
Уверенные, что знаем своего ребенка, мы говорим ему много слов – красивых и правильных, строгих и добрых. Но как часто единственно необходимое слово оказывается придавленным нашим самолюбием, высокомерием, авторитарностью. Психология взрослого по отношению к ребенку строится на непременном стремлении воспитывать, воспитывать, воспитывать. Поэтому и давим на воспитание, чтобы, признаемся, обеспечить какой-то относительный покой и себе. Мы принимаем в расчет занятия с детьми, как и сотни бытовых дел, начиная от стирки и кончая чисткой картошки. Напоминаем постоянно детям о своей загруженности.
Но у ребенка тоже забот немало. Если бы можно было на кинопленке зафиксировать, как планирует иной школьник свое время, мы, рассмотрев ее, посочувствовали бы тем драматическим коллизиям, в которые он попадает изо дня в день. Пять уроков, и к каждому готовиться надо. Потом, после уроков, кружок или занятие музыкой. К тому же надо быстро убежать из дома, чтобы на лыжах прыгнуть с самого большого трамплина, – и все это держать в тайне. Потом за каких-нибудь двадцать минут выучить уроки и – главное – чтобы мать не вздумала проверять. Отец – это хорошо. Ему скажешь: «Уже все выучил». А он в ответ: «Молодец. Теперь книжку почитай» – и сунет что-нибудь с мелким шрифтом. Говорит, пора уже серьезную литературу читать. Конечно, не совсем удобно читать и одновременно смотреть телевизор, но если наловчиться, то можно в книжку и не глядеть. Главное, ее повыше держать, на уровне глаз, и периодически задавать отцу умные вопросы вроде: «А что такое "конвенция", "брахманы"»?
И вот что удивительно. Живут люди. Вроде бы знают друг друга, и все же у каждого свой мир. Свои маленькие и большие тайны. Что же это такое – мир человека, именуемый психологией личности?
С помощью линейки и циркуля можно, конечно, вычертить структуру личности. Но как далека она будет от живого маленького человека! Кроме того, структура передаст лишь статику основных черт личности. Разумеется, без плоти и крови, без тайн и надежды, без грустных интонаций и задорного смеха.
Значит ли это, что в психологической структуре личности ребенка нет устойчивых элементов? Конечно, не значит. Устойчива сама личность как нечто целостное. И суть этой целостности в том, что она сохраняется лишь в движении. Без движения, без действия нет характера, способностей, темперамента, самосознания и ценностных ориентации личности.
Научной педагогикой и психологией доказано, что в формировании личности ребенка участвуют и сам ребенок, и обстоятельства, и воспитатели, а процесс становления личности происходит в различных сферах деятельности.
Всемогущая потребность растущего человека познать, освоить постоянно открывающийся перед ним мир часто приводит к самым неожиданным результатам. Его организм, чувства, психика не только безудержно тянутся к импонирующим жизненным явлениям, но и как бы сливаются с ними. Дети становятся неотъемлемой частью этого живого, необыкновенного, властного и яркого мира желаний, стремлений и притязаний. Возникают органические связи ребенка с окружающей действительностью, способствующие физическому и нравственному росту личности.
Что такое река, лес, товарищи, футбольное поле, просто хождение по улицам для ребенка? Это не нечто второстепенное. Это и жизнь, и цель, и источник огромных наслаждений, нравственных, эстетических, физических. Это целый мир переживаний, столкновений характеров, воли. Это напряженный поиск самого себя, своего места в жизни, своего отношения к вещам, к природе, к обществу в целом.
Посмотрите вокруг глазами своего детства. Побывайте в тех местах, где вы жили ребенком. И вы почувствуете, как самые обыденные вещи станут одухотворенными даже не в силу своей красоты, а в силу того, что эти детали реального мира врезались в память вместе с вашими далекими переживаниями детства.
Вы обозреваете не просто зеркальную гладь реки, а отдельные ее уголки. Вот с этого обрывчика вы впервые прыгнули, прыгнули для того, чтобы вас не посчитали трусом. Этот обрывчик вам долго не давал покоя. Снился. Вы и сейчас смотрите на других малышей, которые петушатся, скачут на одной ноге, стараются перекричать друг друга, смотрите – и вас охватывает волнение, смешанное с грустью о безвозвратно ушедших в прошлое чудных годах детства.
2. Человек считает себя счастливым, когда у него есть возможность стремиться к наслаждению, к удовольствию, к удовлетворению своих потребностей
Очень часто ребенок, приходя домой, садится выполнять уроки во имя одной цели – поскорее забыть о них и убежать к сверстникам. Многие родители используют естественное стремление ребенка на «улицу», к товарищам как один из главных факторов, побуждающих детей к учению. «Выучишь уроки, а потом пойдешь гулять», – говорят они. Говорят, не сознавая, что, возможно, это гуляние и окажется главным воспитателем ребенка. Говорят, уверенные в том, что осуществляют воспитание. Думают о воспитании и забывают о той жизни детей, которая приносит им радость, к которой они стремятся и которая становится главным организующим условием развития детей, основой их воспитания.
Не случалось ли вам видеть восторженные или заплаканные ребячьи лица в тот самый момент, когда киносеанс неожиданно прерывался? Как органична в этот момент связь настроений, запечатленных на киноленте и на лицах детей. Их настолько увлекает мир, созданный на экране, что они забывают о самих себе. И все это оставляет определенный след в их душах, шлифует саму природу характера, личности ребенка.
Ребенок сам творит свое воспитание. Задача взрослых состоит в том, чтобы помочь ему в полную меру развить свои способности, и помощь эта состоит отнюдь не в благоговении перед совершенством детской природы, а в создании воспитывающих условий, в умении разумно организовать жизнь ребенка, увлечь такими занятиями, которые полнее раскроют его природные данные.
Как по-разному подходят родители к воспитанию детей, мы покажем на конкретных примерах, в основе которых лежат наблюдения и обобщения автора.
Знакомя читателей с жизнью Вовки Зарубина и его сверстников, я хочу чуть-чуть приподнять тот занавес, за которым скрывается интимный мир ребенка, мир его чувств и влечений. Мне хочется еще раз показать, что с нашими детьми в каждую минуту может происходить нечто очень важное, способное стать определяющим в их развитии.
3. Ребенок постоянно находится во власти острейших противоречий. Помогите ему преодолеть преграды. Не отмахивайтесь от детских невзгод
…Вовка учит уроки. Изредка из кухни раздается голос матери: «Читай вслух». Сегодня Вовка получил по природоведению двойку – на улицу его не пустят. «Мхи и лишайники растут с северной стороны», – машинально твердит Вовка, глядя в окно. За окном – товарищи. Им нужен Вовка, иначе игра в футбол не состоится.
– Мам, ну я уже выучил все, я пойду погуляю? – тянет он.
– Никаких гулянок, запомни, ты сам себя наказал!
Вовка приоткрыл окно. «Выходи быстрее!» – кричат ребята. Душой он уже с ними. Да и перемахнуть через окошко одна секунда! Но мама! Как разведет потом: «Я для тебя все, а ты…» А ребята показывают новый мяч, ярко-желтый, блестящий. Приходит решение пойти и по-настоящему попросить мать, которая часто повторяет: «Ты лучше прямо всегда говори». «Вот если она меня поймет сейчас, – думает Вовка, – я все для нее сделаю!»
Мать посмотрела на сына: «Ну, что еще?» – «Мама, – сказал Вовка, – если ты разрешишь мне погулять, я никогда не буду получать…»
Больше Вовка ничего не успел сказать. «Ах ты негодник! Ты еще условия ставишь!» Мать замахнулась на сына полотенцем, и Вовка выбежал из кухни. Первым делом он швырнул на стол учебник. Теперь уйти без спросу он уже считал себя вправе. «Мхи и лишайники растут с северной стороны», – выпалил Вовка, спрыгивая с подоконника.
Однако обычного удовольствия от футбола он не получил. Нервничал, спорил, дважды бросал игру. Под конец подрался с Лешкой. Уже совсем стемнело, а возвращаться домой не хотелось. Несколько раз он заглядывал из-за кустов к себе в окно. Соседка что-то показывала матери. Они обе смеялись. Этого он никак не ожидал. «Ребенка нет дома, а она хоть бы что, – подумал он с обидой, – не нужен я ей, ну и ладно». Потом слышал, как мать звала его, как ребята ей отвечали: «Да был он здесь». Вовка знал: теперь мать побегает, поволнуется. Он тихонько вышел со двора и побрел вдоль улицы. Пришел домой поздно.
Вот невзгоды одного дня Вовки Зарубина. Были, конечно, и радости. Он не только решил контрольную по арифметике, но и ловко передал решение задачи на соседнюю парту, где сидел Лешка. Ну, а самой большой его удачей было то, что он заступился за Костю Боева. Костя самый маленький в классе. Ребята дразнят Костю «хромым» (он действительно хромает на одну ногу). Когда сегодня Витька Швагин стал дразнить Костю, Вовка пригрозил ему: «Получишь». – «От тебя?» – рассмеялся Витька. «От меня, – сказал Вовка. – Вот скажи еще раз». – «И скажу», – и раз десять прокричал нараспев: «Хромой!». Вот тогда Вовка и ударил его.
Костя принес сегодня в класс книжку «Легенда о Тиле». Дальше Вовка не запомнил. Рассказывал Костя о ней все перемены. И как интересно! «Ты сам читаешь книжки, – допытывался Вовка, – тебя никто не заставляет? Вслух читаешь?» Вовка никак не мог понять, как это можно самому взять и читать книжку, вместо того чтобы пойти гулять или, скажем, мастерить что-нибудь дома, если на улицу не пускают.
Сегодня он решил сам попробовать. И если бы не эта дурацкая история с двойкой по природоведению, он, наверное, много бы прочел.
4. Ребенок перед сном должен быть спокоен
У каждого ребенка целый мир тайн. Эти тайны с особой силой оживают перед сном. Не оставляйте ребенка в одиночестве, когда он охвачен тревожным состоянием. Забота о добром и спокойном сне – это забота о нормальном психическом развитии ребенка.
В комнате было темно. Свет от фонаря падал на кровать, где лежала лицом к стене мать. Мальчик прислушался. Хотелось спросить ее о чем-нибудь. Но боялся услышать в ответ: «Я с тобой не хочу разговаривать». Снова в голове замелькали события дня. После уроков они решили с Костей забежать на почту за марками, но его задержала учительница. «Чем объяснить твое поведение?» – спросила она строго. Потом говорила, что он на уроках все время отвлекается, сидит за партой, развалясь, и всякое такое. Затем пришли старшеклассники – шефы. Учительница попросила их прямо при всех: «Поговорите с Зарубиным: ведет себя безобразно». А те как пристали: «Чем ты интересуешься? С кем дружишь? Что тебе непонятно?» Вовка молчал. И думал, что, вот если сейчас его отпустят, он еще догонит Костю и они вместе выберут самые интересные марки. Когда же, наконец, все кончилось и он помчался на почту, Костю там не застал. «Скорее бы уж стать взрослым», – мечтал Вовка.
В голову лезли самые неожиданные картины. Вот он большой, и у него дети, которым он все разрешает. «Как же это ты, братец? – обращается он к сыну, который получил двойку. – Ну, ничего, давай разберемся». Сын говорит ему: «Марки нужны, знаешь, какие в магазине новые марки?» – «Ну что ж, давай сходим за марками». Приходят в магазин, ему, отцу, все улыбаются, предлагают марки. Кто-то говорит: «Какой добрый отец». И сын шепчет отцу: «Ну, папа, я теперь буду стараться». Потом приснилось ему что-то очень страшное. Он заплакал во сне. Открыл глаза: мать склонилась над ним.
Мать склонилась над сыном. Понятны ее тревоги. Она воспитывает его одна, без отца. Отец умер, когда мальчику было два года. Кем станет сын? Каким человеком вырастет? Вспомнилось свое нелегкое детство в военную пору. Как ей хотелось учиться дальше, закончить вуз, несмотря ни на какие трудности. А вот сын, которому, казалось, предоставлены все возможности, учится из-под палки. Только одно на уме: гулять, гулять. Анну Ивановну никогда никто не заставлял учиться. Она перебирала в памяти знакомых, родственников. Многие из них уделяли куда меньше внимания воспитанию детей. Она, кажется, все отдает сыну, во многом себе отказывает, и вот результат. А что будет дальше? В чем она ошибается? Может быть, меньше обращать внимания на проказы сына? Ведь мальчишка…
Она вспомнила, как брат ее, который недолго гостил у них, заметил: «А знаешь, сестра, за утро ты раз десять сказала Вовке: "Быстрее, а то опоздаешь в школу". – «Что же ты предлагаешь? – спросила она брата. – Не опаздывать же ему в самом деле». – «Пусть лучше опоздает, чем привыкает к няньке. Пусть с вечера сам ставит себе будильник, сам встает, сам одевается, сам завтракает. Я согласен, что он может и опоздать. Но это сначала. А ты знаешь, как в школе встречают опоздавших? Весь класс кричит: "Соня!", учительница выговаривает. Не очень-то приятная процедура для опоздавшего. Сам не захочет. Твои заботы, бесконечные напоминания ничего, кроме вреда, не принесут. Будь требовательнее, иначе испортишь парня!»
Тогда Анна Ивановна поспорила с братом. «Слава богу, уехал, – бурчал Вовка, – нашелся мне еще один учитель». – «Не смей так говорить о нем», – пригрозила мать, хотя внутренне разделяла Вовкино настроение.
Слова брата, которого она всегда считала чересчур рассудочным, прозвучали для нее как черствое наставление. Она верила в то, что добро порождает только добро, а жестокость – только жестокость. Сегодня от нее не укрылся виноватый взгляд сына, его, как ей казалось, готовность попросить прощения. «Но тогда откуда у него стремление причинить мне боль?» – задавала она себе в который раз один и тот же вопрос. Может быть, причина в том, что у нее не всегда хватает терпения и выдержки?
Анна Ивановна задумывалась над тем, как воспитывают другие матери своих детей. На родительских собраниях учительница всегда ставила в пример Юру Винника. Его мать, Мария Алексеевна, даже рассказывала как-то о своем опыте на собрании. Она говорила известные вещи, и Анна Ивановна сама все это знала и делала, а сын рос все-таки не таким, каким бы ей хотелось. Единственно, чему позавидовала она, это спокойной уверенности Марии Алексеевны, ее знанию того, что ей нужно для достижения цели. Не в этом ли главное?
5. Вся суть раннего воспитания таится на перекрестьях игры и труда. От «безоблачного» детства к лени, праздности, потребительству – всего один шаг
О том, как воспитывала своего сына Мария Алексеевна, как развивала его интересы, как предъявляла требования, добиваясь их совпадения с желаниями ребенка, есть смысл рассказать. Приведем несколько моментов из жизни еще той поры, когда Юра не ходил в школу.
По вечерам Мария Алексеевна читала сыну книжки. Она наблюдала за ним и видела – Юра увлечен судьбой героев. Мать спросила как-то: «Ну, о чем я тебе читала? Расскажи». У сына вырвалось: «Забыл». И это слово он повторял каждый раз, когда ему предлагали рассказать о прочитанном. «Неужели ничего не помнишь?» – настаивала мать. «Все забыл, – твердил Юра и тут же просил: – Ну, читай же дальше». Или: «Прочти еще раз».
Она задумывалась: «Память у мальчика неплохая. Сам научился читать, считает до двухсот. Когда ему было три-четыре года, знал наизусть всего «Мойдодыра», а сейчас не может выучить стихотворения в десять строк! Решила так: «Больше читать не буду. Ни строчки». И захлопнула «Мюнхгаузена» на самом интересном месте. Сын стал упрашивать. А Мария Алексеевна сказала: «Ты помнишь все. И пока не перескажешь хотя бы кусочек – читать не буду!»
Сын пристально смотрел на мать. Он словно говорил: «Ну хорошо, ты раскусила меня. Но мне неинтересно пересказывать, даже скучно. Ты сильнее меня, и потому заставляешь».
Так показалось Марии Алексеевне, и она взглядом своим ответила: «Ничего не выйдет, дружок. Ты не разжалобишь меня своей грустной миной». А вслух сказала: «Пересказывать интереснее, чем читать». Сын согласился. Разумеется, предварительно поторговался: «Чтобы только всю до конца прочла книжку».
К удивлению матери, Юра вдруг сосредоточился и попросил: «Прочти еще раз вот отсюда и досюда». Мать прочла. А что такое повелитель? А что такое казначей? А что такое ярость? А что такое дочиста? – посыпались вопросы. Раньше такого не было. Мать стала объяснять.
Мария Алексеевна еще больше удивилась, когда Юра почти слово в слово пересказал прочитанный эпизод.
Мать повторила «опыт» дважды и убедилась, что мальчик может усвоить (с небольшими отклонениями) прозаический текст в сто с лишним слов. Да к тому же ребенку приходится размышлять, напрягаться, работать.
Все это так, все, наверное, правильно. Но вовсе не потому я так подробно рассказал об этом эпизоде. Сущность его значительно глубже, серьезнее. Вот это словечко «забыл» в какой-то мере отражает сложность развития дошкольника.
С одной стороны, малыш восприимчив, живет эмоционально, образами. Яркий, красочный мир его всецело поглощает, и ему неохота мыслить.
Разумеется, ребенок мыслит и без нашего вмешательства. Мы же говорим о роли воспитателя, который должен создать необходимые условия для более плодотворного развития ребенка.
Что может получиться, если этого не сделать? «Забыл» превратится в привычку не задумываться. Вырабатывается самое опасное – лень думать. Это состояние в условиях школы обычно характеризуют так: мальчик способный и, если бы захотел, был бы отличником.
Вторая ситуация.
Юра играет с детьми. Ему пора есть. Но он не бросит игру из-за еды. Он боится оторваться хоть на несколько минут от деятельности, которая доставляет ему огромное удовольствие. И сколько обиды, даже злости рождается у малыша, когда мать насильно уводит его в дом: «Я не буду есть! Я не люблю суп! Я больше никогда не буду играть!.. Я буду стоять в углу!..» В этих словах не только чувство обиды, но и сознание «фатальности», всесильности окружающих обстоятельств. Убежденный в несправедливости взрослых, ребенок возбуждает в себе мрачные чувства. «Вот возьму заболею и умру», – говорит он. Мать пытается успокоить: «Такой пирог на столе, а ты умирать собрался…»
А мальчик говорит серьезно, он уже видит себя в постели, окруженным испуганными родными. Все ему обещают: «Будешь играть, сколько захочешь, только выздоровей…» И что интересно: через каких-нибудь несколько минут жуткие образы безвременной его кончины вытеснены приятно щекочущими в носу запахами супа, пирогов и прочей снеди. «А умирать не стоит, – смеется мать, – лучше помыть руки и за стол». После обеда мальчик опять убегает к друзьям.
Еще одна ситуация.
Юра уже долгое время занят игрой. Мать говорит: «Пойдем книжку почитаем». Сын увлечен и отвечает, что никаких книжек он не хочет. «Ты ведь не знаешь, какая книжка. Про тигров, бегемотов и четырех котов… Почитаем, а потом займемся одним интересным делом. Впрочем, если не хочешь…»
Сын догоняет мать: «Скажи, какое интересное дело? Ну скажи! Ты обманываешь?» – «Разве я когда-нибудь тебя обманывала?» И сын соглашается: сначала читают книжку, потом готовятся к приходу отца: у него сегодня день рождения, надо успеть испечь пирог, накрыть праздничный стол…
Зачастую родители не замечают, каким тоном они говорят с детьми, как спрашивают о полученных отметках, вообще о школьных делах, как предъявляют требования, как радуются удачам или выражают свое огорчение. Все эти «как» и есть область педагогического искусства, стиля взаимоотношений родителей и ребенка. Следует различать форму и содержание этого стиля. По тону здесь может быть много оттенков, начиная от простовато-грубоватого до нежно-интимного. В одной семье обычны поцелуи и объятия, в другой «нежностей» стыдятся. В одной семье пользуются уменьшительно-ласкательными обращениями, в другой культивируют мужественную суровость, подчеркнутую строгость. В одной предпочитают деликатные выражения, условности, в другой называют вещи своими именами.
Все это разные формы отношений, содержанием которых может быть подлинный гуманизм, основанный на взаимоуважении и взаимопонимании.
Дети же обладают исключительной способностью распознавать за любой формой общения суть его содержания, то есть истинное отношение к себе.
Мы рассказали о том, как Мария Алексеевна, пользуясь разными приемами, игровыми методами, правильно сформулированными требованиями, приучала Юру к определенному порядку, воспитывала в нем способность понимать необходимость тех или иных занятий. Она сознательно переключала внимание и энергию мальчика на те виды деятельности, которые должны были прививать сыну полезные привычки, чувство долга. Она не строила иллюзий на тот счет, что воспитанность придет сама по себе, явится ответом на ее любовь к мальчику. А вот Анна Ивановна все позволяла Вовке, и эту свою нетребовательность рассматривала как проявление доброты, которую впоследствии должен будет оценить сын.
6. Общение со сверстниками – важнейшее условие нормального развития ребенка
Юра Винник учится вместе с Вовкой в третьем «Б» классе. Отличник. Необыкновенно спокойный. Избегает шумных игр и шалостей. Всегда такой чистенький и причесанный. Ходит в музыкальную школу. Когда ребята протяжно-визгливо дразнят его за спиной: «Сыночек», он вздрагивает, но никогда не оборачивается. Первым потянулся к Виннику Костя Боев. «Ты знаешь, сколько у него книг, – рассказывал он Вовке, – а картины какие, а радиодеталей сколько? Хочешь пойдем к нему?» Вовка в ответ только плечами пожал. К Винникам они отправились в воскресенье: Костя, Лешка Миронов и Вовка. Застали они Юру за интересным занятием: он сооружал крепость с бойницами, подземным ходом, орудиями, телефоном. Крепость располагалась в саду – лучше места не придумать. Стали строить еще одну. Предстояло сражение. Вышел Юрин отец, Павел Федорович. Он попросил зачислить его ну хотя бы в саперы. Для ребят это было не совсем обычно. Еще больше ребята удивились, когда вышла Юрина мать. Мария Алексеевна сказала, что она будет ведать медпунктом, который разместится в комнате. Там же будет и «плен». И пообещала, что с пленными будут обращаться очень гуманно, даже выдадут ореховое варенье.
Подготовка к сражению была необыкновенно веселой, хотя и пришлось здорово потрудиться. Пот лил градом: копали новые траншеи, запасные позиции. Когда уже все было готово к бою, стали разрабатывать тактику и правила «войны». Как-то само собой получилось, что командовать стал Вовка. Он возмущался нерасторопностью своих солдат, бранил их за малодушие, то и дело кричал: «Быстрее! Огонь! Снаряды! В обход! За тылом смотри!» Ребята не обижались. Зато сколько было радости, когда удалось водрузить флаг на вражеской крепости!
Потом пили чай. А после Костя попросил показать картины. Юра вытащил огромный альбом с репродукциями. Медленно перелистывая его, он рассказывал о каждом художнике. Потом стали говорить о книгах. Книжки читали Костя и Юра. «Я тебе могу дать почитать кое-что», – предложил Вовке Юра. Вовка был несколько удивлен (никаких книг, кроме учебников, он не читал), но отказаться не решился.
Дома он, захлебываясь от восторга, рассказывал матери: «Ты знаешь, как у них интересно? Книги, картины! Мать какая замечательная…»
Когда ребята ушли, Мария Алексеевна словно невзначай заметила:
– Если бы я была мальчишкой, я бы непременно подружилась с Вовкой. Наверное, он хороший товарищ. На него можно положиться.
– Да, – поддержал Павел Федорович, – такого не проведешь. А как он учится, Юра?
– Не очень. Дина Дмитриевна говорит, что у него способности, но ленивый и плохо ведет себя. Смешит всех у доски. Кривляется.
– Все-таки он мне понравился. Ловкий, энергичный, наверное, очень смелый. Ты обратил внимание, Юра, как он быстро догадался о вашем маневре обойти с тыла?
Мы часто бываем недовольны детьми. Думаем: «Откуда это у них?» Но если мы глубже заглянем в самих себя, то сможем увидеть причину проявления «нежелательных качеств» в нашем ребенке. «Яблоко от яблони недалеко падает» – эта пословица с фатальным оттенком. Но в ней мудрость народа. Наш характер, наша культура, наши убеждения, наш темперамент неизбежно оказывают влияние на ребенка.
7. Что передаем мы детям?
Мы хотим, чтобы дети переняли лучшие наши черты. И это естественно. Но дело в том, что характер ребенка складывается под влиянием всей его жизни. Ребенок впитывает в себя все, что он видит, с чем сталкивается. В процессе своей деятельности он перерабатывает полученные данные, что-то принимает, а что-то отбрасывает. При этом принято может быть и дурное, и хорошее.
Если наши достоинства и недостатки, черты нашего характера могут выступать в качестве воспитательных средств, то само собой разумеется, что значение всех своих особенностей и возможностей содействует более позитивному влиянию на ребенка.
Мария Алексеевна отдает себе отчет в том, что может дать своему сыну она, а в чем лучше повлияет на развитие мальчика ее муж. Жизнь, которой живет Юра, насыщенна: учение, общее развитие, воспитание необходимых привычек, досуг на воздухе, комнатные игры. Мать сумела привить сыну любовь к живописи, музыке. Она привлекает мальчика к решению нравственных задач, учит его разбираться в людях. Отец Юры – радиолюбитель. Трудно сказать, станет ли Юра, занимаясь с отцом, радиолюбителем, но то, что в процессе совместных занятий он получит определенные трудовые навыки, некоторые знания по физике, это уж точно. В квартире, где живет Юра, одна из комнат скорее напоминает мастерскую. У окна небольшой верстачок. Рядом стол с деталями, стеллажи для инструментов, поделок и моделей.
8. Сердцевиной гармонического развития является энергия. Страсть движет воспитанием. Увлеченность, бесстрашие, отвага – без этих качеств нет личности
В семье, казалось бы, созданы все условия для всестороннего развития мальчика. И тем не менее Мария Алексеевна чувствует, что в ее воспитательной практике есть существенный изъян. Он кроется в чрезмерном программировании всей жизни сына. Юра сам почти не выбирает поле действий. Его деятельность является преимущественно результатом точно созданных и рассчитанных ситуаций. То есть инициатива исходит не от самого ребенка, а от родителей. И хотя создается впечатление, что Юру интересует дело, выбранное матерью или отцом, подлинного интереса у него нет. Не исключена возможность, что когда-нибудь сын скажет родителям: «Вы за меня думали, вы рассчитали каждый мой шаг, каждое мое движение. Хватит! Я хочу хотя бы один раз в жизни поступить так, как именно мне хочется. Пусть я ошибусь, но это будет моя ошибка, которую я сам исправлю».
Трудно сказать, какая это будет ошибка. А вдруг она окажется роковой?
Да, Юра аккуратен, прилежен, внимателен на уроках и при подготовке домашних заданий, точно выполняет все требования взрослых. И только там, где нужны инициатива, решительность, а возможно, и риск, он беспомощен. Мария Алексеевна понимала, почему ученики дразнят его «маменькиным сынком». Она чувствовала в этом и свою вину.
Теперь, сравнивая сына с его товарищами, она обратила внимание на то, что Вовка более живой, из него прямо-таки рвется энергия. Она понимала, что Вовка менее воспитан, менее организован, чем ее сын. Вовка может сесть где угодно и как угодно, не заботясь о том, испачкает при этом брюки или нет. Он вмиг перелезет через любой забор, перепрыгнет через любую канаву.
Мария Алексеевна впервые задумалась над тем, что в воспитании сына надо что-то менять, нужно как-то расшевелить мальчика. Она понимала и другое: что внести эту поправку в жизнь сына очень трудно и что для этой роли, наверное, самый подходящий человек – Вовка Зарубин, который стал теперь часто у них бывать. В том, что для самого Вовки общение с ее сыном будет тоже полезным, Мария Алексеевна не сомневалась. Впрочем, результаты уже сказались. Вовка начал читать книжки и однажды заговорил не о футболе, машинах или пистолетах, а о книгах и картинах.
Мария Алексеевна ясно понимала, что «внесение поправок» в развитие сына будет протекать не легко и не безобидно. В этом она скоро убедилась.
В одно из воскресений Юра пришел домой со слезами. За ним с виноватым видом плелся Вовка.
Ребята катались на лыжах. Вовка с Юрой оказались на самой высокой горке. Внизу трамплин. Вовка предложил спуститься, но Юра смотрел вниз со страхом. Съезжать наотрез отказался: высоко! Тогда Вовка стал уговаривать Юру. Юра колебался. И случилось так, что Вовка слегка подтолкнул товарища с горки, а затем съехал сам. Упали они вместе. Вовка смеялся, а Юра обиделся и поплелся к дому. Вовка бросил ему вдогонку: «Ну и катись!» А потом, подумав, решил сам пойти к матери Юрки. «Понимаете, – стал он убеждать ее, – там нисколечко не высоко и совсем не страшно, я ему говорил, а он никак. Ну я и… Вот пойдемте, посмотрим. Там такой маленький трамплинчик». – «А что, в самом деле, это мысль! Пойдем посмотрим». Юра удивленно взглянул на мать, ему никак не хотелось идти к той злополучной горке. «Я как раз собиралась в магазин. Пойдем, Юрок», – весело сказала мать, и сын неохотно согласился. Горка была недалеко. Вовка с криком: «Вот смотрите!» – разбежался и на этот раз красиво слетел с трамплина. Юра с завистью смотрел на товарища. «А ты попробуй, Юра, это же действительно не страшно», – сказала мать, а Вовка с криком: «Я еще не так могу» – снова влезал на горку. «Иди, Юра! Не бойся!» – кричал Вовка, демонстрируя свое мастерство. Юра стоял на месте, не шевелясь. Мать сказала ребятам: «Ну, вы побудьте здесь, а я пойду».
На обратном пути Мария Алексеевна увидела сына съезжающим с горы. «Мама, – кричал он, – совсем не страшно!» И в голосе, и в движениях сына Мария Алексеевна уловила раскованность, а в лице живую радость.
Говорят, надо быть близким детям. Как достигается такая близость? Какова ее мера?
Близость – это прежде всего помощь ребенку в трудной ситуации, когда он находится в состоянии внутреннего конфликта.
Съехать с горки – пустяк. С точки зрения взрослого. Для ребенка же подобный поступок может оказаться решающим. Страх, который однажды победит, – способен пустить корни, сковать душу. Необходимо учить ребенка преодолевать страх.
Этим самым родители избавят своих детей от ненужных и тяжелых страданий, своевременно предотвратят появление таких черт, как мнительность, трусость. Совершенно естественно, что помочь может тот, у кого больше знаний, опыта. Взрослые, обладая этими серьезными преимуществами перед детьми, сами должны определить меру вмешательства.
9. Без авторитета нет воспитания. Авторитет родителей достигается высокой требовательностью и уважением к ребенку, к его интересам
Раньше мне казалось, что взрослый, занимающийся воспитанием, должен непременно быть только вместе с детьми, а не «над». Потом я пришел к выводу, что «вместе», во-первых, иллюзия. Даже те, кто утверждает, что близость с детьми достигнута, что расстояния никакого нет, обманывают самих себя. Во-вторых, «только вместе» невозможно, так как помимо общности у взрослых и детей есть, разумеется, различные сферы занятий, деятельности, которые находятся в разных плоскостях. Это «разъединение» закономерно и естественно. Больше того, дети должны это различие сфер хорошо понимать, это научит их считаться с жизнью своих родителей, с их интересами.
Позиция воспитателя по отношению к детям не может быть постоянной. В одних случаях он должен быть «вместе» с детьми, в других «над». И только одно можно утверждать с уверенностью: возведение в абсолют одной из этих позиций неизбежно ведет к отчуждению, к ненормальным отношениям. Абсолютизация позиции «вместе» приведет к тому, что родители для детей, как писал Макаренко, станут Гришками и Машками, приведет к панибратству, к развитию детского эгоизма. Возведение позиции «над» в абсолют – прямой путь к грубому насилию над личностью ребенка.
Прилежание кажется Вовке недосягаемой вершиной. Посоветовавшись с Анной Ивановной, Мария Алексеевна однажды сказала Вовке: «Ты как-то говорил, что можешь все, если захочешь. И я верю в это: ты сильный человек. Подари мне одну тетрадь по арифметике без единой помарочки». – «У меня нет такой тетради», – сказал удивленный Вовка. «Я знаю, – улыбнулась Мария Алексеевна, – но через месяц у тебя могла бы быть такая тетрадь».
Вовка, конечно, не осознавал той власти, которую с некоторых пор приобрела над ним Юркина мать. В ее присутствии ему хотелось быть лучше, смелее, увереннее. И это ему удавалось: он мог выбрать самый спелый арбуз, он мог мигом открыть любую банку консервов, мог даже починить ботинок. И каждая его удача сопровождалась восклицаниями женщины: «Смотри, Юра, какой Вова ловкий и умелый!» С семьей Винников Вовка ездил на рыбалку с ночлегом и даже на два дня в деревню. Он замечал, что мать в последнее время, когда он начинал расхваливать Винников, уже всех подряд, мрачнела, и даже боялся, как бы однажды она не сказала: «Хватит о Винниках. Больше туда не пойдешь».
Одним словом, для Юркиной матери он сделал бы что угодно, не только тетрадку без помарок. Но сколько трудов доставила она ему! Сколько раз он переписывал! И вот однажды такая тетрадка без помарок была закончена. Мария Алексеевна взяла тетрадку и положила ее рядом с Юркиной. Конечно, тетрадь Юры была куда чище. Как ни старался Вовка, а углы все равно чуть-чуть отгибались, края потемнели, в некоторых местах были заметны отпечатки пальцев. Но Мария Алексеевна не обратила внимания на эти мелочи. Она сказала: «Действительно, Вова, ты сильный человек! Спасибо тебе большое».
Нельзя сказать, что у Вовки после этой тетрадки появились и прилежание, и аккуратность, но то, что наметилось какое-то совершенно новое отношение к занятиям, было очевидно. Это заметили и учителя.
Думая о своем сыне, Мария Алексеевна постепенно разобралась в допущенной ею ошибке – в чрезмерной изоляции его от окружающей среды. В отличие от Анны Ивановны, которая всегда боялась, как бы сын не сдружился с «плохими мальчишками», она постаралась сблизить Юру с Вовкой Зарубиным, который отнюдь не считался пай-мальчиком.
Иногда общение ребят, которые симпатизируют друг другу, обрывается родителями только лишь на том основании, что один из них плохо учится, так называемый «двоечник». Между тем у некоторых мальчишек тяга к общению настолько велика, что она определяет собой все их поведение. Вовка Зарубин и часа не мог прожить без товарищей. В школу он мчался сломя голову, потому что ждал встречи с ребятами, из школы он уходил последним. Мать жалуется: «Нет у сына интересов серьезных. У него на уме только "товарищи" и "гулять"».
Прекрасный интерес! Интерес к человеку! Наверное, было бы правильно идти от него к другим интересам. Да и мы уже заметили, что Вовкины приятели благотворно влияют на него: Костя приохотил к чтению, Юра вместе со своей матерью – к другим занятиям. В то же время дружба с Вовкой оказалась полезной и для Юры.
Искусство воспитания как раз и основывается на умении видеть и использовать для воздействия на ребенка все то многообразие отношений, которые формируют его как личность.
10. Важно развивать духовное зрение, свое видение глубинных нравственных свойств личности ребенка
Опытный воспитатель, будь он родитель или учитель, обладает способностью педагогического видения. Как часто мы слышим, да и сами говорим: «Я вижу по глазам», «Я прочел на его лице», «Я заметил в нем перемену».
Чем младше ребенок, тем отчетливее отражаются на его лице желания, тем легче считывать с его лица внутренние процессы, которые происходят в нем. По мере его развития взрослые постоянно настаивают на том, чтобы ребенок управлял своими эмоциями, подавлял желания, сдерживал себя. Некрасиво громко смеяться, кричать, хмурить лоб (а то морщины будут), говорят они, ты должен улыбаться – так приятней другим, мужественно переносить боль, холод, жару и т. д. Взрослея, ребенок и сам начинает понимать, присматриваясь к взрослым, практическое значение выдержки и умения управлять своим лицом, движениями.
Дети отлично знают, кого они смогут провести, а кого нет. «Этого не обманешь, – говорят они, – он как посмотрит, так деться некуда – сразу всю правду выложишь. А этому что ни скажи – верит».
Таким образом, есть воспитатели, которые обладают зорким глазом, остротой видения, способностью подметить то, что скрыто от взора других, и есть такие, у которых эти качества отсутствуют. Совершенно естественно, что преимущество у тех, кто видит, кто тонко чувствует и точно определяет душевное состояние воспитуемого. Видение – это умение по мельчайшим внешним признакам (мимика, интонации, движения) определить внутреннее состояние ребенка, его опасения, надежды, желания. Это, я думаю, одно из важнейших условий педагогического мастерства.
Видение можно рассматривать в двух аспектах. Видеть в значении «читать». Это своего рода мгновенная обработка поступившей информации с привлечением опыта, аналогий, сравнений.
Второй аспект видения – это оценка. Когда ребенок сталкивается с нашим взглядом, он часто ощущает и наше отношение к нему. В тот момент, когда мы оцениваем его поведение, он, улавливая наш взгляд, тоже занят «считыванием» наших реакций. А они так различны. Это и недовольство, и досада, и радость, и поощрение, и запрет…
Выражение «глаза – зеркало души» в равной мере характеризует взгляд и взрослых, и детей. И если мы педагогическое видение рассматриваем как двусторонний процесс, то следует остановиться на этих двух сторонах: «мы – глазами детей» и «дети в нашем видении».
Искусство педагогического видения вырабатывается в результате длительного опыта, после тщательной самопроверки и анализа полученных данных. Этим искусством может овладеть каждый, кто сознательно поставит перед собой такую задачу.
Беда взрослых, поглощенных своими заботами, заключается в том, что на каком-то этапе они теряют возможность видеть. Работа, тревоги личной жизни часто не дают им возможности сосредоточиться, посмотреть на ребенка свежим взглядом, задуматься о нем.
Правильное педагогическое видение – решающее условие воспитания ребенка. Смотрите, что получается. Изо дня в день мать твердит сыну: «Этого ты не умеешь, ты еще маленький». Вовка где-то свыкся в глубине души с такой оценкой. Он и сам стал думать: «Чего мне стараться, все равно ничего из этого не получится». Анна Ивановна рассматривала непоседливость сына, его неуемную энергию как недостаток; Мария Алексеевна взглянула с другой стороны, и для нее этот недостаток обернулся достоинством. Однажды Вовка сидел у Винников – решали задачи. Мария Алексеевна заметила сыну: «Смотри, как Вова быстро соображает». Вовка был поражен. Он соображает лучше Юрки Винника, первого ученика в классе! Если раньше он безропотно соглашался с тем, что предлагал Юра, то есть полностью полагался на его авторитет отличника, то после, казалось бы, случайно брошенной реплики Марии Алексеевны стал сначала возражать ему, а затем и предлагать свои варианты: «Ну, давай попробуем решать задачу другим способом. Смотри, и проще, и быстрее».
Впервые Вовка поверил в себя. «А я быстрее всех решаю задачи в классе», – как-то сказал он матери. «Не хвастай, этого быть не может. Лучше посмотри в свой дневник, – вздохнула мать. – Способности еще ничего не значат без усидчивости и трудолюбия». Чего-чего, а этого Вовке действительно недоставало. Собственно, он уже и примирился с мыслью, что будет всю жизнь страдать из-за своих недостатков. Он часто получал плохие отметки за то, что небрежно, грязно писал, за кляксы, чернильные отпечатки пальцев. А иногда ему было просто скучно напрягаться, следить за собой. Он завидовал Виннику, который всегда был готов выполнить любое задание учителя. Но когда смотрел, как Юра старательно выводит ровные цифры, видел его аккуратную прическу свежий воротничок и чистые руки, то понимал, что стать таким он все равно не сможет.
И все-таки его тянуло в дом Винников.
11. Детское общение бурлит противоречиями – без этого нет развития. Умелое разрешение противоречий – основа творческого воспитания
Однако вскоре пришел, как показалось Вовке, конец его дружбе с этой семьей. И конечно, он Вовка, сам во всем виноват. Случилось вот что. Вовка и его друзья летом частенько забирались на чердак старого, полуразвалившегося дома, который должны были снести. Ребята привели в порядок чердачное помещение: убрали мусор, сняли паутину, почистили и вымыли смотровые окна, даже побелили часть стен. Из досок сделали стол и две лавки. В углу были спрятаны продукты: сухари, сахар, лук, соль. Ребята приходили сюда в свободное время, здесь играли, а Костя рассказывал вычитанные из книжек истории. Отсюда они наблюдали за улицей. Однажды Вовка предложил переночевать на чердаке. Так как из дома никого наверняка не отпустили бы, был разработан идеальный план обмана родителей: Костя и Вовка сказали, что они переночуют у Винников, а Юра хотя и долго не соглашался, но попросил родителей отпустить к Вовке Зарубину, у которого сегодня мать якобы работала в ночную смену. Вечером в магазине Мария Алексеевна встретила Анну Ивановну и удивилась: «Вы не на работе?» Обман раскрылся, и матери отправились к Боевым. Кости тоже дома не оказалось. Тогда родители заволновались, стали звонить в школу, в милицию, обратились к дружинникам. Мальчиков начали разыскивать.
Между тем ребята рассказывали друг другу сказки, ежились от холода, но испытывали величайшее наслаждение и от того, что им так ловко удалось провести взрослых, и от ощущения собственной свободы и самостоятельности. К полуночи ребята вконец замерзли, и Юра первым высказал мысль: «Не пойти ли нам домой?» В это время ребята как раз и услышали голоса, шаги, мелькнул свет фонариков. До них донеслось: «Они и днем здесь бывают». И чей-то женский голос: «На чердаке они». Снизу закричали: «А ну выходите!» По лестнице уже кто-то поднимался.
– Рассказывайте все по порядку, – строго потребовал участковый.
– Не имеете права задерживать, – решил произнести с достоинством Вовка, но прозвучало у него это довольно жалобно.
Дежурный по детской комнате милиции велел подождать, и мальчишек на несколько минут оставили в покое. Вовка успел предупредить: «Никому ни слова. Ничего с нами не сделают». Потом их долго расспрашивали, стыдили, отчитывали. Один из дружинников тут же написал в школу письмо, в котором просил принять меры. Костя Боев заревел в тот самый момент, когда на пороге показались родители – Анна Ивановна, Мария Алексеевна с мужем и отец Кости…
…Боев вел Костю, не произнося ни слова. Как только они вошли в дом, Костя истошно закричал: «Папочка, не бей, больше никогда не буду!» Отец снял пиджак, выхватил ремень, оттолкнул мать и тихо сказал сыну: «Иди сюда». Костя заплакал. «Не вой! Рассказывай все, как было», – снова приказал отец. Костя сбивчиво забормотал: «Мы пошли… договорились… залезли на чердак».
Отец видел, как сын хочет всячески вывернуться и избежать наказания. «Откуда это в нем?» – думал он. И решил, что сейчас одним махом выбьет из сына все не достойное боевского рода.
Уже не было ни слез, ни крика. Слышны были одни сплошные захлебывающиеся звуки.
Ночью младший брат спросил: «Очень больно?» Костя снова заплакал и забормотал в подушку: «Я убью его, вот увидишь, убью…»
Костя в такие минуты ненавидел отца.
Физическое воздействие – самый дурной способ воспитания. Оно травмирует детскую душу, убивает добрые чувства у взрослых, ведет к разобщенности, ненависти друг к другу.
Строгость, когда она безмерна, превращается в жестокость. Жестокость родителей, в свою очередь, как правило, порождает детскую жестокость и озлобленность. И если родители не способны быть разумно строгими, если требовательность переходит в насилие и оскорбление, то рано или поздно эта жестокость обернется против них самих.
…Павел Федорович злился: «Надо оградить Юру от дурных влияний. Вовка – хулиган, распущенный мальчишка, Юре он не пара».
Мария Алексеевна молчала, изредка вставляя одни и те же слова: «Ну перестань, поговорим дома». Дома Павел Федорович категорически заявил: «Чтобы его ноги здесь не было. И ты, – обратился он к сыну, – чтобы больше с ним не знался». Юра кивнул головой. Он был согласен с отцом, во всем виноват Вовка. И зачем мать навязала ему эту дружбу?
Уже в постели он думал о том, как все хорошо обошлось, его избавили от дурной компании. Он видел себя хорошим, умным, похожим на папу.
Одной Марии Алексеевне не нравился ни исход событий, ни лицо сына. Она до мельчайших подробностей восстанавливала в памяти себе его поведение, и оно вызывало у нее тревогу. «Так быстро отказаться от товарища, с которым ему было интересно и хорошо, – рассуждала она. – Так охотно принять на себя роль жертвы, уйти от ответственности и от вины. Все тот же ни в чем не повинный паинька, маменькин сыночек».
Мария Алексеевна высказала свои соображения мужу, но он только отмахнулся: «Оставь мальчика в покое».
По-разному смотрят родители на воспитание своих детей.
Павел Федорович совершенно точно знает, чего он хочет от сына. Отличник, золотая медаль, вуз, непременно аспирантура. Затея жены относительно «прививки» сыну энергии с помощью Вовки его вначале даже заинтересовала. Он был против «тепличного» воспитания. Хотел видеть сына общительным, уверенным в себе, здоровым. Ему понравилась выдержка сына в милиции. Юра, по его мнению, держался с достоинством. Сразу видно – воспитанный мальчик. Отец вспомнил, как вежливо и, однако же, без подобострастия сын попрощался и с милиционером, и с дружинниками. То есть сын рос уверенным и самостоятельным мальчиком. Мужчиной. И что это выдумала жена? – он никак не мог понять. Точнее, не хотел понимать.
А что увидел в поступке сына Боев? «Меня в детстве пороли, – рассуждал он, – за это только спасибо родителям». Своим главным достоинством Боев считал то, что он «работящий, как никто». Опять же бережлив, чужого не возьмет и своего не отдаст. Так он понимал честность. Другим важным своим достоинством считал то, что он хороший семьянин: все в дом несет, лишнего себе не позволяет. Таким он хотел видеть и сына. И бил для того, чтобы не стал Костя ветрогоном и шалопаем. Бил за двойки, за лень бил, за грубость. А однажды отец сказал сыну: «Замечаю я – не туда мозги у тебя направлены. Умничаешь слишком. Читаешь много. А жизнь – штука не книжная, болтунов не терпит». А Костя читал по-прежнему много, и очень хотелось ему встретить человека, с которым можно было бы обо всем прочитанном поговорить. Пробовал писать стихи, очерки. Даже на конкурсе в школе премию получил.
Посмеивался сначала отец над увлечениями сына, а потом махнул на него рукой.
Самое тяжкое преступление, какое может совершить родитель, – это предать ребенка. Надо верить всегда, чего бы это ни стоило, что бы ни случилось. Только такая вера способна воспитать родственную душу, человека, любящего своих родителей.
* * *
Ту ночь Вовка запомнил надолго. Сон не шел. Он лежал с открытыми глазами, вслушивался в дыхание матери. От сердечных капель, которые размешал ей Вовка в стакане с водой, матери лучше не стало. Вызвали «скорую помощь». Сделали укол. Мать уснула.
Когда она проснулась, Вовка сидел рядом. Он взял ее руку и стал быстро-быстро говорить: «Мамочка, я больше никогда не буду, вот увидишь! Хочешь, я сам признаюсь: я деньги у тебя из кошелька взял и еще весной брал два рубля… Никогда больше не буду, только выздоровей». Мать погладила сына… От этого прикосновения Вовка заплакал.
Стало жалко самого себя. И обидно, что он такой плохой и неблагодарный.
Анна Ивановна смотрела на сына и понимала, что происходит в его душе. Пусть что угодно говорят люди, он у нее хороший.
В такие минуты она очень хотела верить: ее сын вырастет настоящим человеком, добрым, честным, отзывчивым…
Каждый день ребенок приобретает не только положительный, но и отрицательный нравственный опыт. Лицемерие, двоедушие, ложь, самовлюбленность, наслаждение своей подавленностью или одиночеством – с этим надо бороться каждый день и каждый час.
Боев по-своему заботится о сыне, но его попытки проникнуть в душу Кости вызывают в мальчике протест. Это – грубое вторжение. Отца Кости не интересует душевное состояние сына. Главное для него – уличить, а затем сломить его, то есть перекроить мальчика в соответствии со своими взглядами.
Значит ли это, что активное вторжение в мир ребенка нежелательно? Нет, не значит.
Сила воздействия как раз и заключается в том, чтобы, видя в маленьком человеке личность, активно влиять на ее развитие, обязательно соблюдая при этом элементарные нормы этики.
Важно отметить и другое. В моменты наивысших эмоциональных напряжений, так называемых «взрывов», мы бываем особенно проницательны. Неожиданно перед нами открывается то, о чем мы раньше только догадывались.
Попробуйте проанализировать свое состояние в момент самой бурной вашей реакции. С одной стороны, в один миг вы вдруг увидели то, что раньше было скрыто от вас. Ваше видение настолько сконцентрировалось на этом, что все остальное поблекло. И тут же, рядом с глубиной проникновения – полная слепота. Если человек не в состоянии в период вспышки преодолеть эту слепоту, это «невидение» всего окружающего фона, который не менее важен, чем эта самая постигнутая вдруг истина, то он просто не в состоянии окажется не только правильно использовать полученную информацию, но и удержать ее, освоить разумом.
Кажется, все очень просто: надо соотнести внутреннее состояние ребенка с внешними проявлениями его, то, что находится глубоко внутри, с тем, что на поверхности, в повадках, в манере держаться, говорить, смеяться. И вот тут-то подстерегает непредвиденное: нам казалось, что мы хорошо знаем ребенка, и вдруг в один миг мы открываем, что наше знание было ошибочным, что ребенок-то совсем иной.
Дети обладают удивительной способностью приспосабливаться к реакциям взрослых, каким-то особым чувством быстро постигать их вкусы и потребности и в угоду им подавать себя. Именно это свойство приспособления дает им возможность сохранить, как ни странно, самих себя, свое истинное «я». Костя Боев перед отцом паинька, весь внимание, готов выполнить любое его требование. Но таков ли он на самом деле? Сможет ли он когда-нибудь простить отцу унижение в нем, Косте, человека? Горькие обиды, причиненные в детстве, оставляют след на всю жизнь. И чем ближе человек, нанесший обиду, тем сильнее след, тем труднее ее забыть. Обиды калечат нравственно, рождают комплекс неполноценности, от которого избавиться очень трудно.
Мы не замечаем порой, как наряду с приобретением полезных привычек, наряду с положительным у ребенка одновременно постепенно накапливается и отрицательный нравственный опыт. Он приобретает умение «правдиво» лгать, «откровенно» лицемерить, «доверительно-нежно» вымогать. Из-за педагогической близорукости мы иногда не видим этого второго плана. А затем разводим руками: «Как же мы проморгали сына?»
Жестокость старшего Боева породила в сыне лицемерие, которое стало нормой поведения мальчика. Он заискивает и перед отцом, и перед товарищами. У мальчика далее выработалась жалобно-ласковая улыбка, за которой скрывается иной раз и злость, и ненависть.
На следующий день после той злополучной ночи отец разбудил Костю. Мальчик вскочил мгновенно, глянул на отца. Отец терпеть не мог, когда дети не смотрели ему прямо в глаза. Он всегда говорил в таких случаях: «Значит, совесть не чиста». И у Кости всегда наготове такое выражение, которое устраивало отца – скромность, уважительность, правдивость. Прочитав все это в глазах мальчика, отец остался доволен, совершенно не подозревая того, что сын, защищаясь своими средствами, по сути дела, лгал. Возможно, слово «лгал» не совсем точно передает смысл взгляда Кости. Он всячески старался угодить отцу, ибо боялся его. А там, где страх руководит действиями ребенка, там неизбежно накопление отрицательного опыта.
По-иному складывались отношения в семье Зарубиных. Вовка рано почувствовал слабость матери и стал пользоваться этим. Мать старалась воздействовать на Вовку наставлениями, упреками, слезами. Она стремилась пробудить в сыне совесть, правдивость, честность. Поощряла его самостоятельность, радовалась той мужественности, которая, как ей казалось, начала проявляться в поведении сына. Понимала она и другое: мальчик может отбиться от рук, может попасть под плохое влияние. Конечно, она чувствовала: что-то в воспитании сына ею упущено. Но не могла понять что.
Она вспомнила, как сын завоевал себе право на самостоятельность. Сначала, когда был маленьким, если ему что-то запрещалось, кричал истошным голосом, падал на пол, бил ногами, визжал до тех пор, пока мать не сдавалась, не уступала. Малыша очень устраивало, когда мать говорила: «У него с нервами не все в порядке».
Но по мере того как Вовка подрастал, истеричность стала постепенно исчезать. Что же произошло? Вовка, мальчик самолюбивый, привыкший скорее командовать, чем повиноваться, там, на улице быстро сообразил, что капризами и слезами в среде ребят авторитета на завоюешь. Его притязания были так жестоко однажды высмеяны ребятами, что он больше к средствам подобного рода не прибегал. Он понял: лидером становится тот, кто бесстрашен, кто готов в любую минуту доказать свою смелость. И он усвоил манеру независимости, в нем появился тот детский максимализм, который позволял ему утверждать: «Все, что захочу, то и сделаю». Эту манеру он перенес и на отношения с матерью. Не пустила его мать на улицу играть в футбол – выпрыгнул в окно, ей же хуже будет: пусть поволнуется.
Быстро усвоил Вовка и другое: настоящий вожак великодушен. Маленьких не обижают. Лежачих не бьют. Товарищи любили его за то, что он защищал слабых. Вовку просили: «Заступись». И он заступался. Но это была не только защита слабого. Скорее это было утверждение своей силы, расширение сферы своего влияния. Потом он научился «заступаться» чужими руками. Он говорил: «А ну, дай ему», а сам наблюдал. Если с «противником» поступали несправедливо, он вмешивался и заступался уже за него.
Мать считает Вовку добрым по натуре. Не будем спорить. Но сколько за этой добротой расчетливого, ложно-великодушного, кичливого и высокомерного?
Во что разовьются эти качества, разумеется, во многом зависит от матери. У Анны Ивановны не хватало сил на такой решительный разговор с сыном: «Ну вот что, Вова, раз ты меня совсем не слушаешь, я тебя определю в интернат». Строгий разговор необходим, но не для того, чтобы запугать мальчишку, а для того, чтобы дать ему почувствовать, что он не один в этом мире, что такие же права, если не больше, на получение радостей и удовольствий имеют и другие, что с этим он должен считаться. Впрочем, что-то подобное Анна Ивановна произносила не раз. Но говорилось это так, что сын был уверен: просто-напросто очередная нотация. «Какие еще там интернаты, – скорее чувствовал, чем думал Вовка, – разве она проживет хотя бы день без меня?»
Вовка все больше убеждался в том, что мать теряет власть над ним. И мать понимала, что не в состоянии довести свои требования до логического завершения, то есть добиться, чтобы сын считался с нею.
12. В моральных вопросах родителю следует быть бескомпромиссным
Гибкость и мягкость в воспитании не исключают решительности и твердости. Справедливая, твердая нравственная позиция, бескомпромиссно отвергающая всякие отклонения морального порядка, – вот чего иной раз недостает родителям.
Я в своей педагогической практике часто сталкивался с родительской растерянностью. Мне часто приходилось общаться с так называемыми трудными детьми из неблагополучных семей. Должен сказать – я в это всегда верил, – что большинство ребят из этих семей обладали многими достоинствами – волей, предприимчивостью, самостоятельностью, смелостью. Однако часто эти положительные качества оборачивались злом: именно смелость и решительность, инициатива и самостоятельность нередко приводили подростков в детскую комнату милиции и даже в колонию, на скамью подсудимых. Динамические свойства души реализовывались в безнравственном поступке.
Мне приходилось общаться с преступниками-рецидивистами. Я интересовался их детством. Старался выявить ошибки в воспитании, допущенные, в частности, родителями. И всякий раз – это подтверждали и сами преступники – выяснялось, что в детстве никто не проявил к ним разумной требовательности.
Свобода, которая есть безнаказанность и безответственность, – вот та крайность, которая приводит ребят к совершению аморальных поступков, рождает жестокость.
Не менее опасна и другая крайность, которой придерживается отец Кости Боева, – подавление свободы, унижение достоинства ребенка, жестокие наказания. Ребенок протестует против насилия. В нем накапливается, если можно так выразиться, потенциал неприязни. А рано или поздно это скажется. Проявится тогда, когда у повзрослевшего ребенка давнее желание отплатить за свои страдания и обиды, выместить их на другом, пусть даже самом близком человеке, станет уже неодолимым.
Интересная закономерность: наше педагогическое видение отстает от стремительного роста ребенка. Мы сегодня представляем его одним, а он уже ушел от «сегодняшнего» себя и стал иным. И если мы не сумеем изменить свое прежнее представление, неизбежен конфликт. Способность быстро фиксировать все изменения в детях – это одновременно и переориентировка в отношении к ним.
В психологии есть такое выражение – «внутренний взор». Если внешнее видение направлено на то, чтобы как можно больше зафиксировать наиболее значительного в становлении детей, во всей окружающей их обстановке, то «внутренний взор» позволяет увидеть самое существенное в развитии ребенка, увидеть его в тех ситуациях, которых еще не было, но которые вполне возможны.
Павел Федорович Винник исходит из такого убеждения: образованность – вот основное звено модели, в которую вписывается сама по себе нравственность. По его мнению, все очень просто: Юра умен, начитан, а все остальное приложится. Поэтому он не желает думать над тем, что подметила в сыне Мария Алексеевна.
А Марию Алексеевну обеспокоило то, что сын так быстро отказался от товарища, так быстро согласился с тем, что он во всей этой ночной истории нисколько не виноват, что его просто втянули в нее дурные, скверные мальчишки, с которыми не следовало водиться. «Как все это нехорошо, – думала Мария Алексеевна. – Так и беды не миновать: вырастет черствый человек, трус, жестокий в своей безответственности».
Последующие события еще больше ее встревожили. Через два дня после этой истории Юра пришел домой весь в грязи, с порванным портфелем, заплаканный. «Они… побили, – всхлипывал он, рассказывая матери, – Вовка, и Костя, и Миронов еще…За то, что я честно, как говорил папа, рассказал все, как было…» – «Где рассказал?» – спросила мать. «Сначала у директора, потом в учительской…»
В свое время Мария Алексеевна любила говорить о том, что ребята никогда не бьют товарища зря. Что у ребят есть свои мальчишечьи законы, которые отвергают ябедничество, трусость. Она знала еще и то, что соблюдение этих законов и правил у ребят сопровождается порой жестокостью. И это, разумеется, страшно. Теперь же, когда ее сын оказался избитым, она заволновалась и, может быть, поэтому забыла о том, что говорила когда-то. Выяснив у сына подробности, она отправилась в школу.
Там ее успокаивали: мальчик у нее замечательный, виноваты во всем другие, это они втянули Юру, ей нужно запретить сыну дружить с ними. Но чем больше ее успокаивали, тем сильнее росла в ней тревога, тем больше она убеждалась в том, что эти «другие», к которым в школе собираются «принять меры», в чем-то лучше ее сына.
Каждый день приносил новые неприятности и все новые доказательства того, что тревога матери не напрасна. На тетради сына огромными печатными буквами было выведено слово «предатель», с ним не пожелали сидеть за одной партой. Но самое удручающее то, что Юра считал себя во всем правым и радовался, что Вовку и Костю накажут.
13. Не бойтесь исправления своих ошибок
Если вы совершили нравственную ошибку, не бойтесь ее исправить, даже если это будет грозить временным, разрывом отношений с близкими или друзьями.
…Мать мучительно думала, как поступить, сопоставляла факты поведения сына с тем, чего она постоянно требовала от него.
Как быть? Кто прав? Да, она всегда настаивала на том, чтобы сын говорил правду, как бы тяжело ему ни было. С точки зрения этих ее требований все казалось нормальным. Сын выполнил их. Он один сказал правду, не боясь наказания. Мария Алексеевна часто говорила сыну и о ложной смелости, показной романтике. Ведь Юра, наверное, знал, как отнесутся к его поступку товарищи. И все-таки он пошел на то, чтобы сказать правду. Не побоялся осуждения друзей. И не стал скрывать от товарищей, что расскажет все. Может быть, это и есть та принципиальность, которую она хотела воспитать в сыне? Но, честно признавшись, Юра обвинил во всем товарищей.
Она решила поговорить с сыном, но не знала, как и с чего начать… Все получилось как-то само собой.
Вечером мать, как обычно, читала вслух и вдруг отложила книгу: «А знаешь, сынок, я, кажется, поняла, что надо делать. Завтра я пойду к Вове и извинюсь перед ним за тебя».
Юра был поражен. «А чем же я виноват?» – обиженно спросил он. «Неужели ты не понимаешь: ты лучший ученик, ты обязан вести себя мужественно, а не сваливать свои ошибки на кого-то. И ребята по-своему правы. Даже в том, что отлупили тебя… Ты должен был и у директора, и у завуча, сказать: я тоже во всем виноват. И тебе было бы намного лучше, и ребятам».
Мать видела, как краска медленно заливает щеки сына. Она оставила его одного. Отца не было дома. Она стояла в кухне и прислушивалась к каждому шороху, который доносился до нее из комнаты. Ей было жалко сына… А немного спустя мальчик пришел к матери. Уткнулся головой в ее плечо и, всхлипывая, стал говорить: «Я завтра же всем им скажу: и директору, и ребятам…»
– Вот это ты молодец, что решил.
Мария Алексеевна пришла к верному выводу потому, что глубоко вникла в ситуацию, тщательно проанализировала все обстоятельства. Она сумела разглядеть за внешним поведением сына его душевное состояние: избежав наказания, он все же сознавал себя виноватым перед товарищами. Она сумела понять переживания своего ребенка, настроение его друзей. Это помогло ей повлиять на сына, подготовить его к принятию правильного решения.
Ведь хорошо известно: убедить человека в чем-либо легче всего его же собственными мыслями. Разумеется, для этого надо знать человека, уметь представить ход раздумий в различных ситуациях. Попробуйте нарисовать ребенку картину его возможного поведения в тех или иных случаях. Попробуйте вслух проанализировать его мысли и действия, желания и стремления так, чтобы он узнал себя в этом анализе. И если это узнавание произойдет, он непременно задумается над собственными поступками. А такие раздумья могут решающим образом определить его дальнейшее поведение.
Юра сделал так, как обещал. Ребята помирились, и их отношения – не сразу, но постепенно – наладились.
