Поведенческий аспект нравственности связан с проявлением нравственности в поведении, с поведением, которое нравственно, одобряемо и социально приемлемо. Каковы именно критерии для определения того, «нравственно» ли поведение, — сложный и весьма спорный вопрос, обсуждение которого не входит в нашу задачу. Отмечу, однако, что одним из компонентов практически любого определения является указание на то, что нравственное поведение должно быть, по крайней мере, частично, обусловлено внутренним побуждением, а не только непосредственным внешним давлением. Ребенок, который не списывает, потому что над ним стоит учитель, не ведет себя нравственно (или безнравственно, если уж на то пошло), как и ребенок, который делится конфетами с младшим братом, потому что мать грозится его отшлепать, если он этого не сделает. С другой стороны, поведение ребенка, которому предоставляется некоторая степень свободы и который решает не списывать или решает поделиться, можно назвать нравственным.

Еще один характерный критерий при оценке нравственности поведения — бескорыстность. Поведение человека можно однозначно назвать нравственным, если оно противоречит личным интересам (или по крайней мере не корыстно). Так, ребенок, который делится конфетами, потому что не любит этот сорт конфет, не обязательно ведет себя нравственно, равно как и ребенок, который не списывает, потому что в этом нет необходимости. С другой стороны, ребенок, который дарит последнюю конфету, которую он с большим удовольствием съел бы сам, демонстрирует действительно нравственное поведение.

Заметьте, что эти моменты, касающиеся определения, имеют непосредственное методологическое значение. Мы должны изучать ситуации, либо естественные, либо экспериментально созданные, в которых у ребенка появляется возможность повести себя нравственно, не руководствуясь своекорыстными интересами и не по принуждению. По мере изложения я буду приводить примеры подобных ситуаций.

Какие конкретно формы поведения попадают в категорию поведенческого аспекта нравственности? Существует огромное множество таких форм, которые можно приблизительно разделить на два больших класса, соответствующих двум приведенным выше примерам. В одних случаях вопрос состоит в том, может ли ребенок не поддаться искушению совершить проступок. Это, к примеру, случай со списыванием, — часто используемая методика оценки нравственного поведения у Детей школьного возраста. Списывание — это, фактически, частный случай такого конструкта, как устойчивость перед соблазном. В тестах устойчивости перед соблазном создается конфликт между склонностью действовать в личных интересах (например, списывать с целью получения более высокой оценки) и некими санкциями или запретами, наложенными на это поведение (например, правилами, запрещающими списывать, или неодобрением учителя, родителя). Важно, устоит или не устоит ребенок перед соблазном. Очень часто для измерения устойчивости маленьких детей используется тест «Запрещенные игрушки*, который мы вскоре опишем.

Долгие годы изучение нравственного поведения было ориентировано главным образом на ситуации, когда ребенку приходилось противостоять искушению. В последнее время внимание к негативным ситуациям дополнил возрастающий интерес к позитивной стороне нравственности: сможет ли ребенок не только устоять перед соблазном совершить проступок, но и повести себя благородно? Активное социально одобряемое поведение называется просоциальным. Пример просоци-ального поведения — проявление щедрости. Просоциальным поведением можно также назвать сочувствие огорченному человеку или предложение помощи для смягчения его горя. Более формально просоциальное поведение определяется как «действия, цель которых — помочь или принести пользу какому-либо человеку или группе людей, при том что совершающий эти действия не рассчитывает на награду» (Mussen & Eisenberg, 1977, pp. 3-4). Еще раз обратите внимание на отсутствие внешнего контроля нравственного поведения.

Какую бы форму поведения мы ни решили изучать, для сбора данных можно использовать несколько подходов. В общих чертах эти подходы были описаны в главе 6; здесь же мы рассмотрим их конкретное применение к исследованию нравственного развития.

Один из путей — найти некие естественные «полевые» условия и провести натуралистическое наблюдение интересующего нас поведения. Примером может служить исследование Барретт и Йарроу (Barrett & Yarrow, 1977). Они изучали 5-8-летних детей, посещавших летний детский лагерь. Использовался метод об-сервативных временных срезов, при этом каждого ребенка в целом наблюдали в течение восьми 15-минутных периодов; каждый период наблюдения, в свою очередь, был разделен на три 5-минутных блока. При наблюдении фиксировались в том числе и случаи просоциального поведения, определявшегося как:

«Попытки удовлетворить потребность другого человека в физической или эмоциональной поддержке. К ним относятся акты утешения (физически или вербально выражаемого сочувствия или подбадривания), дарения (предоставления возможности использовать предметы или рабочее пространство) и помощи (физического содействия или предложения физического содействия)» (р. 476).

Кроме того, фиксировались ситуации, когда имелся шанс повести себя просо-циально, — то есть сигналы со стороны других детей, свидетельствующие о том, что они нуждаются в утешении, помощи или в том, чтобы с ними поделились.

Очевидное преимущество подходов, аналогичных подходу Барретт и Йарроу, отмечалось в главе 6. При натуралистическом наблюдении мы непосредственно видим то, что пытаемся объяснить: естественное поведение в естественных условиях. Еще одно преимущество, касающееся конкретно этого исследования, — оценка не только случаев самого просоциального поведения, но и шансов его продемонстрировать. Типичным недостатком натуралистического наблюдения является то, что ситуации, провоцирующие определенное поведение, неодинаковы у разных детей. Возможно, к примеру, что у ребенка низкие показатели по шкале «утешение» лишь потому, что на момент наблюдения у него не было возможности никого утешить. Эта проблема является следствием недостатка контроля в натуралистическом исследовании: мы не можем создать одинаковые условия для всех детей, а должны принимать обстоятельства такими, какими они сложились. Чтобы разрешить эту проблему, можно учитывать подобные обстоятельства у каждого ребенка или соответствующим образом модифицировать процедуру анализа, что и сделали Барретт и Йарроу, приняв во внимание возможности для демонстрирования просоциального поведения. Еще один способ, который также использовали Барретт и Йарроу, сбор данных о специфических моделях поведения каждого ребенка. Логика при этом аналогична рассматривавшейся ранее логике отбора испытуемых: чем больше выборка или чем больше данных о специфических моделях поведения каждого ребенка, тем выше вероятность компенсирования случайных вариаций и, следовательно, получения репрезентативных результатов.

Как мы указывали выше, натуралистический подход обладает не только достоинствами, но и недостатками. Затруднительно обеспечение точности измерений, особенно в тех случаях, когда наблюдение необходимо проводить в неконтролируемых полевых условиях. В исследовании Барретт и Йарроу надежность, основанная на общности оценок наблюдателей, в действительности была довольно умеренной, в пределах 0,7-0,8. Еще одна проблема — возможность влияния наблюдателя на наблюдаемое поведение. Да, в ситуации свободной игры, как в исследовании Барретт и Йарроу, присутствие взрослых не является чем-то необычным, и к нему легко привыкнуть. Тем не менее в этом отношении не следует быть слишком оптимистичными. Осознание своей роли наблюдаемого, в действительности, может особенно сильно повлиять на поведение, когда речь идет о нравственности, о сфере, которая диктует определенные нормы того, как «следует» себя вести в присутствии взрослого (то есть следует делиться, следует помогать и т. д.). Не исключено, что вероятность просоциальных действий ниже, когда поблизости нет взрослого.

Рассмотрим еще один пример натуралистического обсервативного исследования. Это необычно смелое исследование, в котором была предпринята попытка минимизировать описанные только что трудности. Зан-Вакслер, Радке-Йарроу, Вагнер и Чэпмен (Zahn-Waxier, Radke-Yarrow, Wagner, & Chapman, 1992) изучали реакцию на огорчение другого человека у 1-2-летних детей — само по себе довольно смелое предприятие, поскольку дети этого возраста представляют собой трудную и недостаточно изученную группу. Исследователей особенно интересовали просоциальные реакции, вызванные огорченностью другого человека, такие как выражения сочувствия или предложения помощи. Эти реакции изучались в лонгитюде в течение одного года, что, учитывая трудности лонгитюдного исследования, является еще одним свидетельством смелости авторов. Наконец, наблюдение вели не обычные ассистенты исследователя, а матери детей. Перед началом исследования матери проходили курс интенсивной подготовки, обучаясь производить наблюдение и фиксировать результаты так, как это требовалось исследователям. Обсервативный метод представлял собой сочетание выборочного анализа поведенческих событий и нарративной записи: всякий раз, когда кому-то случалось огорчаться, мать надиктовывала на магнитофон описание случившегося, предшествовавших событий и реакции ребенка на чужое горе. Использование этого подхода дало возможность выявить ранние формы сочувствия и просоциального поведения в возрастной группе, в которой, как считалось, такие реакции невозможны (см. также Radke-Yarrow & Zahn-Waxler, 1984; Zahn-Waxler & Radke-Yarrow, 1982).

Наверное, нет необходимости говорить о том, что при проведении таких исследований возникает много трудностей, как практических, связанных с обеспечением сотрудничества, так и более существенных, связанных с обеспечением точности отчетов матерей. Однако этот подход имеет и сильные стороны, особенно если сравнить его с обычными обсервативными исследованиями. Стоит упомянуть два преимущества. Во-первых, сводится к минимуму влияние присутствия наблюдателя, поскольку мать является естественной частью среды, в которой воспитывается ребенок. Хотя наблюдение все же ограничивается случаями, свидетельницей которых становится мать, проблема реактивности в ее обычном виде не стоит. Заметьте, что это пример «включенного наблюдения», о котором говорилось в главе 4. Во-вторых, возможности для наблюдения значительно шире, а объем информации значительно больше, чем в типичном обсервативном исследовании. Поэтому мы можем быть гораздо увереннее в том, что получили репрезентативные данные о поведении ребенка.

Второй подход, который мы рассмотрим, — лабораторное выявление определенного вида поведения. В этом случае наблюдение производится в структурированной обстановке лаборатории, в обстановке, создающей возможности для проявления и измерения конкретных форм нравственного поведения, интересующего исследователя. Проанализируем два наглядных примера этого подхода: первый — ориентированный на негативный аспект нравственности, связанный с сопротивлением соблазну, а второй — ориентированный на позитивный, нросоциальный аспект.

Как отмечалось ранее, оценка устойчивости ребенка к соблазну обычно производится с помощью теста «Запрещенные игрушки». Типичный пример его использования — одно из первых исследования Парке (Parke, 1967). В исследовании Парке испытуемых (1- и 2-классников) по одному приглашали в передвижную лабораторию, помещенную в трейлере, и предлагали им порисовать в течение 10 минут. По окончании фазы рисования ребенка усаживали за стол, на котором стояло пять игрушек, и давали следующую инструкцию:

Можешь посидеть здесь. [Э. откидывает накрывающую игрушки ткань]. Эти игрушки предназначены для другого человека, поэтому ты их не трогай. Если будешь хорошим мальчиком (девочкой) и не будешь трогать игрушки, мы с тобой потом поиграем. Я кое-что забыл в школе и должен сходить и принести это. Пока меня пет, можешь полистать эту книгу. Я закрою дверь, так что никто тебя не побеспокоит. Когда я вернусь, то постучу, чтобы ты знал(а), что это я (р. 1105).

Ребенка на 15 минут оставляли наедине с игрушками и следили за его поведением через одностороннее зеркало. Вопрос, конечно, состоял в том, устоит ли ребенок перед соблазном поиграть с игрушками, и если нет, как скоро он нарушит уговор и как далеко зайдет в его нарушении. Оказалось, что дети в разной степени способны не поддаваться искушению и что эта способность определяется рядом переменных. Одну из этих переменных мы рассмотрим позже, при обсуждении исследований нравственных рассуждений.

Второй пример лабораторного исследования имеет отношение к просоциальной способности делиться (см. Barnett, King, & Howard, 1979). Это исследование иллюстрирует один из наиболее популярных методов изучения этой способности. Испытуемые, учащиеся начальных классов, в награду за выполнение заданий на память получали 30 призовых фишек. В конце исследования, когда все дети уже прошли тестирование, фишки можно было обменять на призы. Однако прежде чем отпускать ребенка с его фишками, экспериментатор показывал ему копилку и сообщал, что «Многие дети, такие же как и ты, ходят в школу. Но у них не будет возможности поучаствовать в исследовании. Потом, если-захочешь, можешь поделиться с этими детьми, бросив в копилку несколько фишек. Ты не обязан делиться, но если хочешь, можешь это сделать» (Barnett et a!., 1979, р. 165).

Затем на некоторое время ребенка оставляли одного, чтобы, предоставленный сам себе, он смог решить, делиться ему или нет. Тот факт, что в копилке уже были фишки, усиливал впечатление анонимности. Однако это впечатление было обманчивым: поведение ребенка контролировалось ничуть не меньше, чем в описанном выше исследовании с запрещенными игрушками. Подсчитав количество фишек после ухода ребенка, экспериментатор имел возможность оценить «вклад» каждого из детей.

Лабораторный подход имеет ряд преимуществ. В сравнении с натуралистическим наблюдением, проведение исследования в лабораторных условиях — намного более эффективный способ сбора информации о поведении. Вместо того чтобы, иногда часами, ждать, когда ребенок поведет себя соответствующим образом, мы создаем ситуацию, актуализирующую интересующее нас поведение (когда ребенок выбирает, поддаваться ему соблазну или нет, делиться или нет и т. д.), в какие-то минуты. Более того, мы можем создавать равноценные условия для всех испытуемых. Как отмечалось, при проведении классического натуралистического исследования неравноценность ситуаций, актуализирующих некое поведение, может создать определенные трудности. И при этом мы можем произвести точное и объективное измерение. К примеру, не представляет труда зафиксировать, играет ли ребенок с игрушками, с которыми ему запретили играть, и как скоро он начал это делать. Еще проще подсчитать, сколько фишек бросил ребенок в копилку.

Стоит отметить еще одно преимущество лабораторного подхода. С момента появления таких методов, как тест «Запрещенные игрушки» и «Пожертвование» началась разработка их многочисленных вариантов. Например, мы можем узнать, что происходит с устойчивостью, изменяя привлекательность игрушек, категоричность запрета или доступность альтернативных занятий. В исследовании способности делиться мы можем изменять количество и привлекательность того, чем приходится делиться, то, насколько знаком или симпатичен человек, с которым делятся, наличие или отсутствие экспериментатора при акте «дарения». Иными словами, мы можем целенаправленно производить экспериментальные манипуляции с огромным количеством потенциально значимых независимых переменных.

Недостатки лабораторного подхода, как указывалось в главе 6, можно объединить одним словом — искусственность. Грусек (Grusec, 1982) подводит итог тому, что обычно вызывает критику этого подхода:

«Есть ли что-то общее между способностью устоять перед соблазном поиграть в условно запрещенные игрушки и способностью не поддаться искушению солгать, нарушить правила игры или украсть? Связано ли вообще жертвование только что выигранными

фишками неизвестным обделенным детям с оказанием помощи другу, действительно попавшему в затруднительную ситуацию?» (р. 259)

Сомнения вызывает внешняя валидность — достаточно л и высок уровень сходства лабораторных и жизненных ситуаций, чтобы можно было делать какие-либо обобщающие выводы. В любой лабораторной методике легко обнаружить недостатки и факторы, которые могут негативно отразиться на валидности. Я вернусь к этому вопросу, когда мы будем обсуждать лабораторные исследования детерминант нравственного поведения.

С другой стороны, следует еще раз подчеркнуть момент, о котором говорилось в главе 6. Лабораторные и полевые условия следует рассматривать на континууме, а не как дихотомию; экспериментально смоделированные ситуации не обязательно должны радикально отличаться от естественного опыта ребенка. В действительности, нетрудно доказать, что нравственное поведение, в отличие от большинства представляющих интерес для психологов феноменов, поддается естественной, не приводящей к эффектам реактивности оценке в лабораторных условиях. Например, ребенка в естественной манере просят поделиться — высказанное «между прочим» пожелание, внешне совершенно не связанное с задачами исследования. Аналогично, оказание помощи может оцениваться в ситуации, когда экспериментатор «случайно» роняет коробку с теннисными мячами и смотрит, помогает ли ребенок их собирать. Сочувствие может оцениваться в ситуации, когда экспериментатор якобы прищемил палец дверцей шкафчика и отмечает реакцию ребенка (Yarrow & Waxier, 1976). Если искусно произвести эти эксперименты (большое «если»), они будут вполне естественными и информативными.

Отмечу в завершение, что иногда экспериментальное выявление некоторых форм поведения можно осуществить в естественных условиях. Такие попытки были предприняты, к примеру, в описанном ранее исследовании (Zahn-Waxler et al., 1992). Помимо ситуаций огорчения, складывавшихся естественным образом, для оценки реакции ребенка использовались ситуации притворного огорчения матери, якобы ударившейся ногой. Здесь мы используем сразу два преимущества исследований типа «полевые условия — полевые условия», о которых говорилось в главе 6: экспериментальный контроль, необходимый для обеспечения внутренней валидности, плюс естественные условия как фактор повышения внешней валидности.

Последний метод, который мы рассмотрим, — метод рейтинга (или вербального отчета). Здесь вновь исследуется естественное поведение в естественных условиях как противоположность экспериментально выявляемому поведению в обстановке лаборатории. Для осуществления измерений вновь привлекается наблюдатель в противоположность автоматической или полуавтоматической регистрации, которая нередко производится в лаборатории. Однако рейтинг носит значительно более обобщенный, оценочный характер и не имеет такой тесной связи с фактическим поведением, как наблюдение. При наблюдении стоит задача зафиксировать специфику текущего поведения, обычно посредством четкой и объективной сие-

темы регистрации, используемой подготовленными наблюдателями. При использовании метода рейтинга задача состоит в выявлении общих характеристик ребенка — насколько он честен или нечестен, щедр или скуп и т. д. Эти характеристики — не непосредственные поведенческие проявления; о них судят, обычно ретроспективно, используя наблюдения, производимые, как правило, в естественных условиях и несистематически, кем-то, кто хорошо знает ребенка. Этот кто-то — чаще всего учитель или родитель. В исследованиях с детьми старшего возраста это может быть другой ребенок или сам испытуемый. В любом случае наша оценка основана на том, какого мнения о ребенке кто-то, кто его знает.

Рассмотрим несколько примеров,. В исследовании Рутерфорд и Массен (Rutherford & Mussen, 1968) рейтинговую оценку щедрости мальчиков дошкольного возраста производили воспитательницы детского сада. Каждой воспитательнице выдавали карточки с именами мальчиков из ее группы и просили разделить эти карточки на пять стопок. В первую должны были войти те из мальчиков, «которых я знаю как самых эгоистичных и наименее щедрых». Три промежуточные категории; для тех, «кто щедр не более остальных, то есть не слишком щедр, но и не ведет себя слишком эгоистично». Сортировка карточек — достаточно распространенный метод получения рейтинговых оценок. Используются карточки или нет, рейтинг подразумевает оценку выраженности у ребенка некоторой характеристики — то есть оценку не только того, присутствует или отсутствует некое качество, но и того, в какой степени ребенок щедр, честен и т. д. Рейтинговая оценка ребенка, как правило, по инструкции или по умолчанию дается на основе сравнения ребенка с другими детьми.

Как отмечают Массен и Айзенберг-Берг (Mussen & Eisenberg-Berg, 1977), рейтинговые оценки воспитателей имеют наибольшее значение при изучении детей дошкольного возраста, поскольку с ними воспитатели общаются часто, при разных обстоятельствах и в неструктурированных ситуациях. В более структурированной обстановке школы общение учителя с детьми недостаточно разносторонне и поэтому не позволяет осуществить рейтинговую оценку разнообразных качеств. Однако к школьному возрасту ценным источником информации может стать мнение сверстников. Мартин Хоффман, в частности, использовал метод «социометрического* рейтинга сверстников при проведении ряда исследований, направленных на оценку различных аспектов нравственного развития (Hoffman, 1975; Hoffman & Saltzstein, 1967). В одном из исследований (Hoffman, 1975) измерялось сочувствие другим: ученикам 5 классов было предложено назвать трех одноклассников одного с ними пола, которые «внимательнее остальных относятся к чувствам других ребят и стараются никого не обижать», а также «вступаются за тех, кого высмеивают или обзывают».

Как и другие методы, рейтинг имеет свои плюсы и свои минусы. Если говорить о недостатках, наиболее очевидный из них заключается в том, что рейтинг не имеет непосредственной связи с фактическим поведением; это интерпретационный отчет о поведении. Есть множество причин, по которым рейтинговые оценки могут создать о ребенке неверное представление: недостаточные возможности для наблюдения, наблюдение лишь в определенных ситуациях, неправильное истолкование инструкций, забывчивость, намеренное искажение фактов, следование

стереотипам. Кроме того, рейтинг, предполагающий выведение обших характеристик, — неудачный способ изучения непосредственных детерминант некой формы поведения (вспомним разделение свойство/состояние, рассматривавшееся в главе 4). Если говорить о преимуществах, рейтинговые оценки, данные человеком, который действительно хорошо знает ребенка, позволяют получить всестороннюю информацию, недоступную при использовании других методов. Лабораторные методы неизбежно ограничены скудными данными о зачастую нетипичном поведении ребенка в короткий промежуток времени. Наблюдение в естественных условиях, как, например, в работе Zahn-Waxler et al., 1992, несмотря на все усилия исследователей, также, как правило, ограничено определенными ситуациями и определенными формами поведения. Рейтинг основан на многоплановых данных, включающих в себя практически все, что знают о поведении ребенка родитель, учитель или друг. (Сопоставление метода рейтинга и наблюдения можно найти в работе Cairns & Green, 1979.)

Наиболее общий вывод из сказанного в этом разделе уже был сформулирован в главе 6. Все методы имеют свои недостатки. Поэтому для решения любой исследовательской задачи (в нашем случае, для изучения нравственного развития) необходимо направленное использование как можно большего количества методов.