Школа Пало Алто

Дон Джексон – один из лидеров этой школы – ввел понятие «семейного гомеостаза». Согласно Джексону, «семейная стабильность», обеспечивающая «семейный гомеостаз», является динамическим понятием, а жизнь семьи – это «стабильность в изменяемости». Джексон понимал симптоматическое поведение детей как неудачную попытку восстановления «семейного статус-кво»: постоянные ссоры родителей приводят к нарушениям поведения детей, появление у ребенка симптоматического поведения отвлекает родителей от ссор и заставляет больше внимания уделять ребенку – «носителю симптома». В дальнейшем в англо-американской литературе закрепились термины для обозначения больного члена семьи – «идентифицированный пациент» (IP) – т. е. тот, которого члены семьи считают больным или «носителем симптома».

В качестве иллюстрации «семейного гомеостаза» Джексон приводит следующий случай (случай 32).

Еще одна идея, которую развивал Джексон, – это существование преобладающих в семьях паттернов поведения. Он отказался от основополагающих понятий психоанализа – проекции, регресса, индивидуальных мотивов – для объяснения поведения человека в семье и ввел понятие «семейные правила», описав три их типа (Jackson D., 1963):

1) открытые нормы – налажен открытый обмен информацией о том, кто и что делает в семье;

2) ценности – члены семьи открыто признают, что важно для них, а что – нет;

3) гомеостатические механизмы – их определяют как правила и ценности и претворяют в жизнь.

Джексон пришел к мысли, что дисфункция семьи связана с недостатком правил, обусловливающих изменения.

Об этом уже говорил Джордж Котона (Kotona G., 1965) – экономический психолог, обративший внимание на то, что семьи легко адаптируются к увеличению бюджета и с большим трудом – к его уменьшению. Им введен термин quipro quo (взаимный обмен), обозначающий согласования, в результате которых появляются вышеописанные правила.

Джексон не соглашался с концепцией, которую разделяли многие семейные психотерапевты (Reiter Z., 1978; Strotzka H., 1978), что семейные взаимоотношения возникают в результате распределения и принятия ролей. Он считал, что ведущим фактором, обусловливающим характер взаимоотношений в семье, является процесс переговоров, согласований, борьбы, в результате которых определяется способ координации усилий. Семейные правила могут быть явными и закрытыми. Если они закрытые, то задача психотерапевта – помочь членам семьи осознать, а затем изменить их.

Джексон первым описал симметричные и комплементарные (дополняющие) взаимоотношения в семьях. Симметричные отношения основаны на равенстве и сходстве в понимании и решении семейных проблем – оба родителя воспитывают детей, оба занимаются домашним хозяйством, оба строят служебную карьеру. Комплементарные отношения строятся на принципе противоположности и взаимного дополнения. Например, он – лидер, она – ведомая; он – логичен, она – эмоциональна; он – слабый, она – сильная и т. д. По мнению Майкла Николса, одним из недостатков концепции Джексона было то, что в центре внимания его исследований находились диадные отношения в семье, а не отношения в треугольнике.

Другая видная фигура в школе Пало Алто – Джей Хейли, автор метода психотерапии, который получил название «проблеморешающей терапии» (problemsolving therapy). Джей Хейли многое заимствовал у Милтона Эриксона. В отличие от Джексона, предполагавшего, что семьи стремятся к сохранению гомеостаза, Хейли считал, что отношения в семье определяются исходом борьбы супругов за контроль над другими членами семьи. Симптом – один из способов контролировать поведение окружающих. По мнению Хейли, задача психотерапии – предоставить людям другие способы воздействия. Например, навязчивое мытье рук у жены может быть способом протеста против деспотизма мужа. Психоаналитик или психотерапевт из школы Мясищева-Карвасарского описывает это как «вторичную выгоду», а Хейли об этом пишет так: «Существенный аспект симптома – это выгода, которую он дает пациенту в деле установления контроля над тем, что происходит во взаимоотношениях с другим членом семьи…» (1961).

Хейли считал, что лечебный эффект семейной психотерапии значительно возрастает, если на сессии собираются все члены семьи.

Вкладом Хейли в семейную психотерапию стали различные задания (директивы) членам семьи. Выполнение заданий обеспечивало равенство, каждый член семьи имел право высказать свое мнение или что-то сделать. Психотерапевт дает задания как во время сеанса семейной психотерапии, так и на дом. Цель этих заданий:

• изменить поведение членов семьи;

• найти дополнительный стимул для построения отношений психотерапевта с членами семьи;

• изучить реакции членов семьи при выполнении ими заданий; осуществить поддержку членов семьи, так как во время выполнения заданий психотерапевт как бы незримо присутствует.

Усиление мотиваций для выполнения заданий. При косвенном инструктировании следует обсудить все попытки разрешить ситуацию, предпринятые членами семьи ранее. Каждый вариант решения нужно заканчивать словами: «Жаль, но и это не удалось…» После этого члены семьи, как правило, с большим доверием отнесутся к директивам психотерапевта. Обычно на поздних сеансах второго этапа семейной психотерапии возникает необходимость прямых директив. Для успешности их выполнения необходимо согласие между членами семьи и психотерапевтом в том, какая перед ними цель и каковы способы ее достижения.

Если члены семьи испытывают приступ отчаяния, что находит отражение в репликах: «Как нам плохо!», то психотерапевт соглашается: «Да, вам очень плохо!» – происходит объединение на этой эмоции. В случае выраженного сопротивления психотерапевт сопровождает свое задание словами: «Это настолько несущественно, что об этом не стоит и говорить». Для семей, которые радуются резким переменам в своей жизни и кризисам, следует подчеркнуть, что задание является чем-то очень важным. Кроме того, успешности в выполнении заданий способствует проявление психотерапевтом власти, для чего он принимает роль компетентного эксперта: «Я очень хорошо это знаю…», «Весь мой опыт говорит…», «В таких случаях известный американский психотерапевт Сальвадор Минухин делает так-то…». Если психотерапевт полагает, что задание слишком неожиданно или может представлять угрозу гипернормативным установкам членов семьи, то директиву следует предварить такими словами: «То, что я хочу просить вас сделать, может показаться глупым, но я все равно попрошу». Формулировки заданий должны быть четкими, понятными, конкретными. Необходимо следить за реакциями членов семьи, побуждать их к усвоению задания. Можно попросить участников психотерапии повторить инструкции психотерапевта.

Примеры прямых директив. Если психотерапевт замечает, что во время сеанса образуется коалиция, к примеру, между бабушкой и внучкой, а мать девочки при этом лишается всякого влияния на нее, то можно попытаться изменить эту ситуацию, поскольку именно длительное ее переживание в семейной жизни обусловило симптомы невроза у девочки. Психотерапевт дает задание девочке сделать что-то, что очень не нравится бабушке, а мать получает задание защищать дочь во что бы то ни стало. Результатом такого взаимодействия может быть увеличение дистанции между бабушкой и внучкой.

В случае конфликтных отношений между представителями подсистем в семье (например, когда мать негативно относится к дочери, а отец допоздна не бывает дома или же пассивно наблюдает за их ссорами) можно предложить «построить стенку». Психотерапевт во время сеанса лишает мать и дочь возможности общаться между собой: «Если хотите сказать что-либо друг другу, делайте это через отца». Им предлагается на протяжении определенного времени дома не общаться друг с другом, а все свои пожелания передавать через отца. Выполнение таких заданий приводит к ликвидации конфликта и, кроме того, активизирует роль отца, который, может быть, впервые начинает осознавать, что от него многое зависит, и это начинает ему нравиться.

Чтобы улучшить эмпатические способности матери, которая находится в симбиотической связи с ребенком, помочь ей установить с ним дистанцию и принять его автономность, ей можно предложить задание на дом: спрятать какую-нибудь вещь от ребенка, чтобы на поиски ее он тратил не более 10 и не менее 5 минут. Мать должна повторять это задание до тех пор, пока не добьется успеха. В случае депрессивных реакций у участников психотерапии им могут быть предложены серии заданий, которые требуют активности. Например, психотерапевт говорит: «А тебя я сейчас попрошу исполнить роль хронометриста: ты будешь считать про себя, сколько времени каждый будет говорить, и сообщишь результат». Выполнение такого задания может вызвать у исполнителя раздражение и даже гнев, что в конечном счете ослабит депрессивную реакцию.

Метафорические задания. Такие задания строятся на поисках аналогий между событиями или поступками, которые на первый взгляд совершенно различны.

Блестящий пример метафорических заданий, которые применял в своей работе Милтон Эриксон, приводит в своей работе Джей Хейли (Jay Haley, 1976). Супружеская пара испытывает разочарование от монотонности своих сексуальных отношений, однако не решается их прямо обсуждать. Психотерапевт придумал аналогию половому акту – совместный обед. «Как вы обедаете? Случается ли вам обедать вдвоем, получать удовольствие от еды?» – такие вопросы задает психотерапевт. Затем он побуждает обсудить такие аспекты еды, которые могут напоминать половую жизнь. Например, говорит: «Иногда жене нравится начинать обед с возбуждающих аппетит приправ, а затем медленно есть, а муж сразу накидывается на картошку с мясом», «Некоторые мужья хвалят своих жен за то, что все так красиво, а другие совсем не обращают на это внимания, и поэтому их жены совсем не стараются». Далее разговор переводится на какую-нибудь нейтральную тему, чтобы не испугать участников психотерапии, а затем касается и других аспектов обеда: «Некоторым нравится обедать с притушенным светом, при свечах, в то время как другие любят яркий свет, при котором можно увидеть все, что нравится». Под конец такого обсуждения психотерапевт должен дать супругам задание пообедать вместе. Они должны выбрать вечер, когда они могут остаться вдвоем, и вместе приготовить приятный обед; им необходимо с уважением отнестись к вкусам друг друга, и они должны говорить только о приятном, а не о дневных заботах. Жена должна постараться возбудить аппетит мужа, а он – обеспечить все, чтобы порадовать ее. Если обед проходит хорошо, то само переживание радости общения приведет супругов к половому акту. Стимул к изменению деятельности в данном случае действует на неосознаваемом уровне, а изменившееся поведение в дальнейшем приводит к осознанию супругами полученного опыта.

Парадоксальные задания. Психотерапевт дает такие инструкции, чтобы члены семьи воспротивились их исполнению и тем самым изменили свое поведение в нужном направлении. Применение этих техник оправданно в случаях выраженного сопротивления членов семьи терапевтическим изменениям. Задания даются всей семье как целому или же ее подсистемам. Инструкции всей семье требуют тщательной подготовки и контроля за их исполнением.

В качестве примера парадоксального задания супружеской подсистеме семьи приведем тот, который мы часто используем в своей практике. Супружеской паре, которая часто ссорится и неконструктивно решает конфликты, может быть дано задание: вернувшись домой, в определенные дни ссориться не менее трех часов. Рациональное объяснение, которое дает психотерапевт такому заданию, – это необходимость наблюдать и изучать друг друга во время ссоры. Цель задания – уменьшить количество ссор, так как люди не любят делать себя несчастными, когда им это кто-то приказывает.

Каждое задание психотерапевта должно быть выполнено, если нет каких-либо объективных причин, которые этому препятствуют. Если же задание не выполнено, необходимо проанализировать причины – для того чтобы члены семьи могли понять, что они несут за это ответственность и что они сами лишили себя возможности узнать о себе что-то новое и ценное.

Парадоксальные задания использовались нами и для прекращения психотерапии, когда появлялась уверенность, что способы функционирования семейной системы изменились и ее члены стали эффективно решать свои проблемы. Например, психотерапевт, до последнего времени игравший незаметную роль и налаживавший коммуникации между подсистемами, вдруг заявляет: «Никто из вас не знает вашу проблему так хорошо, как я, поэтому делайте так-то и так-то…». Такое поведение психотерапевта обычно вызывает у членов семьи протест, стремление сплотиться и перестать посещать врача, «так резко поглупевшего».

Другим примером парадоксального задания для облегчения завершения психотерапии может служить такое высказывание психотерапевта, обращенное к супругам: «Мне кажется, что в ближайшее время вы поссоритесь». После этого у супругов появляется стимул к усилению сплочения и к освобождению от влияния психотерапевта.

Успешному проведению семейной психотерапии в немалой степени способствует и директивная позиция психотерапевта: на всем протяжении работы с семьей он олицетворяет собой власть, которая используется им не только для инициирования изменений во взаимоотношениях, но и для оптимизации функционирования подсистем семейной группы, сохранившей свое фундаментальное значение, – супруги реализуют потребности во взаимности, родители воспитывают детей, дети социализируются и т. д. В этом основное отличие семейной психотерапии от групповой, в которой все участники могут претендовать на любые групповые роли, и поэтому не требуется столь явное управление процессом психотерапии.

Хейли эффективно использовал в своей практике прием молчания. Он молчал в тех ситуациях, когда пациент пытался контролировать психотерапевта или манипулировать им. Он также не отвечал на те реплики пациента, которые касались симптоматического поведения. Вот что он писал в 1963 г.: «Для меня молчание – это способ ответа на реплику пациента в тех случаях, когда тот обнаруживает симптоматическое или деструктивное поведение. Молчанием психотерапевт требует от пациента, чтобы он начал вести себя по-другому. Этот прием я применял как в индивидуальной, так и в семейной психотерапии. Разница заключалась лишь в том, что если прием молчания применялся на сессии семейной психотерапии, то другие члены семьи могли наблюдать и учиться новым приемам реагирования на провоцирующее поведение кого-либо из членов семьи».

Другая крупная фигура в школе Пало Алто – Мюррей Боуэн, который по праву считается одним из основоположников семейной психотерапии в США.

Когда он приглашал на сессию всех членов семьи, то поражался их эмоциональной вовлеченности, преобладанию эмоциональных реакций над логическими доводами, неспособности отделиться от конфликта. Такое явление М. Боуэн назвал «недифференцированной эго-маской».

К 1964 г. он разработал свой метод семейной психотерапии, который включал в себя четыре принципа.

1.  Определение и прояснение отношений. Каждому из супругов предлагается обращаться прямо к психотерапевту, который выступает в роли транслятора. Такая позиция психотерапевта позволяет ему контролировать аффективную сторону общения, поддерживать спокойствие и быть объективным. Обычно к супругу который молчит на сессии, никто не обращается, и вследствие этого он менее эмоционально реагирует и хуже понимает, что происходит. Психотерапевт приглашает участников сессии сосредоточиться на своих мыслях, а не на чувствах. После того как супруги достигнут прогресса в рациональном взаимопонимании, психотерапевт пригласит их обсудить свои переживания и чувства.

2.  «Невовлечение в треугольник» (keeping self detriangled). Боуэн рекомендовал психотерапевтам не вовлекаться эмоционально в конфликты, сосредоточивать свое внимание на процессе отношений, а не на содержании. Очень важно не солидаризоваться ни с кем, не быть углом в треугольнике. Несколько позже Карл Витакер скажет: «Психотерапевт должен исполнять заповедь проститутки – не целоваться с клиентом в губы».

М. Боуэн иллюстрирует эту мысль рисунком возникающего треугольника (рис. 29).

Рис. 29. Невовлечение психотерапевта в треугольник

Психотерапевт более эффективен, если отношения его с членами семьи на сессии принимают следующую конфигурацию (рис. 30).

Рис. 30. Эффективные отношения психотерапевта с членами семьи

3.  Обучение супругов эффективному эмоциональному общению. Принимающий, нейтральный и спокойный семейный психотерапевт создает такую атмосферу, в которой члены семьи перестают бояться, что он вступит в сговор с кем-то одним из них против других. С этого момента психотерапевт позволяет себе привлекать внимание членов семьи к эмоциональной стороне отношений: «Вы ревнуете?… Вы очень раздражены… Вот, вы улыбнулись».

4.  «Занятие Я-позиции» (Taking «I» position stands). Психотерапевт приветствует в членах семьи их самоуважение и то, что они в присутствии психотерапевта не забывают о себе и определяют свои отношения друг к другу. Благодаря этому члены семьи преодолевают «недифференцированность Я» в собственных дисфункциональных семьях.

Боуэн работал и с отдельными членами семьи, не преувеличивая роли собственно семейной психотерапии. Он придавал большое значение в подготовке семейных психотерапевтов работе с их собственными семейными проблемами.

Концепции «двойной связи» и специфических нарушений в семьях

В 1956 г. группа ученых из Пало Алто – Д. Джексон, Г. Бейтсон, Д. Хейли и Д. Викланд – опубликовали работу «По направлению к теории шизофрении», которая была посвящена концепции «двойной связи» (double-bind). Это было самое значительное из того, что сделали Г. Бейтсон и его коллеги. Исходное ее положение заключалось в том, что психотическое поведение пациента может быть не только и не столько следствием мозговой дисфункции, сколько результатом освоения способов общения с реальностью на основе искаженной коммуникации.

«Двойная связь» – вид искаженной коммуникации, когда индивид получает два противоречивых послания, причем ему трудно вскрыть их противоречивость, и реакция индивида предопределена.

Хороший пример «двойной связи» приводит Грегори Бейтсон (случай 33).

Условия возникновения «двойной связи»:

1) индивид находится в ситуации значимых отношений, например в системе «мать-ребенок»;

2) индивид вынужден реагировать;

3) индивид получает от значимого лица два взаимосвязанных, но противоречивых послания на разных уровнях;

4) полученные послания трудно обнаружить или прокомментировать.

Характеристики «двойной связи»:

1) «двойная связь» может возникнуть, если есть двое или больше лиц, связанных значимыми отношениями;

2) «двойная связь» носит повторяющийся характер;

3) «двойная связь» начинается с первичного негативного суждения типа «не делай этого, а то я тебя накажу»;

4) второе суждение конфликтует с первым, но на более абстрактном уровне. Оно тоже подкреплено наказанием или угрозой наказания; очень часто второе суждение является невербальным;

5) имеется и третье негативное суждение, которое не дает возможности выйти из ситуации и требует ответа. Без этого существенного фактора жертва не чувствует себя связанной.

Авторы монографии предупреждают, что большинство примеров «двойной связи», которые приводятся на страницах руководств по семейной психотерапии, ошибочны.

Далее следует упомянуть Теодора Лидза из Йела. Он начал свою практику как психоаналитик, с 1941 г. изучал семьи больных шизофренией. Первая его публикация по материалам собственных исследований относится к 1949 г. Лидз ввел два понятия: «супружеский раскол» (marital schizm) и «супружеское смещение» (marital skew).

«Супружеский раскол» – это хроническая неспособность супругов приспособиться друг к другу, достигнуть ролевого соответствия. Значительно позже похожую ситуацию в семьях больных неврозами описала ленинградский психолог и психотерапевт Т. М. Мишина (1978) под названием «стиль супружеских отношений – „изоляция“».

«Супружеское смещение» связано с тем, что один супруг занимает зависимую, подчиненную позицию, а другой, лидирующий в паре, имеет серьезную психическую патологию. Здесь уместно упомянуть, что русский психиатр П. Б. Ганнушкин еще в 30-х гг. XX в. говорил на клинических разборах, что очень часто родители больных шизофренией представляют собой сочетание «стеник + астеник».

Известный специалист из США Лиман Уинн ввел термины «псевдовзаимность», «резиновый забор», «псевдовраждебность».

При «псевдовзаимности» члены семьи демонстрируют внешнюю солидарность, которая камуфлирует конфликты. По существу, здесь идет речь о варианте семейного мифа. Такую ситуацию Т. М. Мишина (1978) назвала «псевдосотрудничество». А. X. Рихтер такую семью называл «семья-театр» (Richter H. Е., 1976).

«Резиновый забор» – нечто, что препятствует содержательным контактам члена семьи с внесемейным окружением. Подросток хочет пойти в школу, но некий невидимый барьер мешает ему, тянет назад в семью. Подросток рвется в группу ровесников, но «забор» отбрасывает его назад.

«Псевдовраждебность» характеризуется наличием у больного шизофренией внутренней враждебности, которая не проявляется вовне. В основе этого явления лежит бессознательная операция по спасению Эго. Известно, что дети идентифицируют себя с родителями, интернализируют стандарты их Эго и Супер-Эго, а также включают внутрь своей системы структуру семейных отношений. По мнению Л. Уинна, интеллектуальный хаос, характерный для больных шизофренией, вырастает из интернализации хаоса отношений в семье. Интернализация конфликта родителей приводит к формированию внутриличностного конфликта – вражде одних компонентов личности с другими. Правда, на наш взгляд, непонятно, что мешает внутренней враждебности проявиться вовне: известно агрессивное отношение к окружающим некоторых больных шизофренией.