Глава двенадцатая

Вцентре Виллджамура, всего в паре шагов от Гата-Сентиментал с ее узкими пятиэтажными домами, в тени тяжелых каменных арок заброшенного акведука двигались двое мужчин в туниках с капюшонами и теплых плащах – они пересекали просторный пустой ирен, стараясь не выходить на освещенные луной участки. Птеродетта, охотясь на летучих мышей, спикировала рядом с ними, едва не задев мостовую крылом, тут же взмыла вверх и уселась на край зубчатой башни, каких в городе было много. Морозным воздухом становилось трудно дышать, с моря накатывал туман, принося с собой ледяную сырость.

– Ох и гадкая же сегодня погода! – буркнул один из двоих.

– Кончай ныть, Лиель, – вздохнул толстый как бочка Бруд. Щетина покрывала его лицо, мелкие бусины глаз обшаривали окрестность в поисках признаков жизни. Убедившись, что вокруг ни души, он опять обратился к компаньону: – С тех пор как в этом городе заткнулись все банши, ты, похоже, решил их заменить – воешь и воешь без конца, по поводу и без. Ночь сегодня как ночь, не хуже и не лучше, чем все остальные. МифоТворца реже надо читать, вот что я тебе скажу, а то вечно ты ошиваешься вместе с подростками на углах, где висят его писульки.

– Ничего я не ошиваюсь, – ответил Лиель. – А вот что банши больше не слышно, это ненормально. Говорят, им языки отрезали.

– Это как раз хорошо, недоумок, что никто теперь не воет по мертвым. Убил – и живи себе спокойно, не то что раньше. Так что хватит распускать нюни. Поучился бы лучше у своего напарника Кейли – вот уж кто ни черта не боится, а годов-то ему поменьше, чем тебе.

Лиель смущенно кивнул.

Бруда бесили вечные страхи этого доходяги. Восемнадцатилетний, он заметно отставал в развитии и боялся, кажется, всего на свете, заражая других. Бруд сосредоточился на дальнем крае ирена – одного из самых крупных в городе, – где звездами светили стеклянные витрины магазинов.

Среди них он должен был вычислить один…

«Драгоценности Грэнби».

Вот он: линялый зеленый фасад с завитушками, квадратная вывеска чуть поскрипывает на ветру. Днем рядом с ним всегда толчея: люди пялят глаза на металлические безделушки и драгоценные камни за стеклом.

Инструкции Шалев оказались точны, как всегда. Сорок дней прошло с тех пор, как она начала сотрудничать с ними – анархистами. Сорок дней подпольной деятельности, которую никто из них не считал работой – скорее, коллективным мероприятием. Ведь работа в их глазах была тем же рабством, только за деньги. К тому же работы теперь становилось все меньше, а та, что еще осталась, сделалась совсем тяжелой и опасной из-за нечеловеческих условий труда, которые навязывали работодатели, запугивая людей наступающими длительными холодами. И все равно находились те, кто соглашался работать в тяжелейших условиях за мизерную плату, лишь бы не остаться без куска хлеба в грядущем Оледенении. Они готовы были проводить едва ли не все свое время в пыльных цехах мануфактуры или надрываться на морозе в подземных доках, но Бруд был не из их числа. Он слыхал, что Мороз простоит еще не один десяток лет, и черта с два он позволит заманить себя на такую работу.

Шалев дала им надежду…

Кейвсайд переменился, причем за очень короткое время. Всего два месяца тому назад этот огромный район, где проживало большинство горожан и на который было плевать властям, был настоящей трущобой. Нищета и зависть к обитателям верхних уровней плодили недовольство жизнью и преступность.

А что же теперь? А теперь пришла Шалев и сотворила чудо.

Все началось с ее обработанных культистской инженерией семян. Участки голой земли, на которых отродясь не росло ни былинки, вдруг заколосились густыми всходами зерновых. Выносливые растения, не нуждающиеся в свете и воде, превратили так называемые палисадники в настоящие огороды. Пища вырастала в темноте.

Кузнецы победнее стали работать на Шалев в обмен на еду и оружие: в Кейвсайде не осталось человека, у кого дома не было бы теперь кинжала, палицы или дубинки. Но если раньше местные жители обратили бы этот арсенал друг против друга, то теперь, под руководством Шалев, они объединились. Завели тесные связи с людьми вне городских стен и теперь, как это ни смешно, импортировали продовольствие из города в ближние к нему сельские общины в обмен на их поддержку. Бартерная экономика, та, которой не нужны деньги, выросла из ничего и продолжала процветать, а Бруд не знал, что и думать обо всем этом. Зато он твердо знал одно: магазин «Драгоценности Грэнби» был в списке Шалев, и его надо было ограбить. Само существование такого места, как это, было подтверждением преступной экстравагантности верхнего города, нахально хваставшего роскошью и богатством, пока многие тысячи беженцев умирали от голода и холода прямо на его пороге. Наглая демонстрация грубого духа наживы, которую нельзя больше терпеть, – вот как сказала о нем Шалев. Точнее, так ему передали ее слова, ибо в кругах анархистов новичков не подпускали к самым большим секретам, – уровень конспирации был очень высок. И неудивительно, учитывая, что военные этого города чуть ли не поголовно охотились на Шалев.

Именно поэтому Бруд и Лиель пришли сюда, чтобы стащить драгоценности.

Неподалеку их страховали двое мускулистых парней с кинжалами в руках – они должны были тихо снять любой патруль, которому случится пройти мимо, – однако даже эта дополнительная мера безопасности не внушала Бруду большого доверия. Мимо, подоткнув юбки, чтобы не намочить подол, прошла жрица из джорсалирского храма – Бруд и Лиель, завидев ее, растворились в тени. Едва она исчезла из виду, они побежали по периметру открытой торговой площади к переулку, у которого располагались магазины.

Пока Лиель переминался на стреме, опустив тощую руку с зажатым в ней клинком, Бруд рылся в карманах плаща в поисках устройства, данного ему Шалев.

«Да где же эта чертова штука? Не хватало только оставить ее в пещерах. А, вот она!»

Жестом фокусника он извлек из кармана небольшой предмет. Этот инструмент, действие которого основывалось на несложной магии, предназначался для того, чтобы резать стекло. Бруд был знаком со всякими воровскими приемами и техниками взлома – зря, что ли, он практиковался столько лет, – но эта штука была ему в новинку. Покрутив прямоугольную бронзовую полоску так и этак, он при свете луны определил, где у нее рабочий край, и на секунду прижал ее к зернистой стеклянной поверхности. Подержал, подвинул дальше, еще подержал, еще подвинул, и так до тех пор, пока на стеклянной поверхности не образовался едва заметный круг диаметром примерно в руку. Когда окружность замкнулась, он отнял устройство от стекла и стал ждать. Вдруг проведенная им линия стала фиолетовой, ярко вспыхнула, раздался негромкий «чпок», и круглый кусок стекла упал внутрь магазина, где и разбился в темноте. Лиель и Бруд опасливо завертели головами – не слыхал ли кто?

Лиель потянул Бруда за рукав, громила обернулся и проследил направление его взгляда.

– Бруд! Там, наверху, Бруд. Прямо на той стене, клянусь, я что-то видел.

– Нет там ничего, заморыш, – буркнул Бруд. – Пошли давай. – И он встал ногами на подоконник, стряхнул битое стекло и стал глядеть внутрь. Там, в полутьме, в гнездах стеклянных витрин, искрились драгоценные камни.

«Вот это, я понимаю, богатство… просто слов нет. Ух ты… изумруды, рубины… Бором клянусь, чудо так чудо». Несколько таких штук ему предстояло забрать себе в качестве платы, передав остальные коллективу.

– Бруд, – скулил между тем Лиель, – лучше тебе поглядеть. Я не шучу, правда.

– Черт тебя подери, что там еще? – ругнулся Бруд, оборачиваясь.

Лиель показывал куда-то наверх.

– Вон там, на крышах. В нескольких сотнях футов отсюда, левее Астрономической башни.

Тут из моря тумана над зубчатой стеной, разделявшей две части города, показалась человеческая фигура – упруго оттолкнувшись носками от черепицы, она, семеня в воздухе ногами и размахивая руками, пролетела ярдов двадцать над провалом между домами, приземлилась на соседнюю крышу, снова оттолкнулась, снова полетела – и пошла считать дома один за другим.

На ходу меняя траекторию своего бега-полета, она направлялась к ним.

– Хм… – Бруд сунул два пальца в рот и дважды отрывисто свистнул. Миг – и по булыжной мостовой загрохотали кованые сапоги: приближалась подмога.

– Расскажи им, в чем дело, а я пока стибрю несколько камушков, и мы смотаемся. Понял?

Лиель неуверенно кивнул, не в силах отвести взгляд от фигуры, приближавшейся к ним по крышам.

Бруд глянул на своих товарищей – троих светловолосых громил в военной форме, с мечами наголо, которые, подбежав, остановились около Лиеля. Бруд кивнул им:

– Добрый вечер, братки.

Они шепотом ответили.

Только Лиель открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, а Бруд снова засунул голову в магазин, как с другой стороны улицы раздался голос:

– Я бы на вашем месте так не делал, ребята.

Незнакомец, кто бы он ни был, говорил вежливо и стоял уверенно, уперев руки в бока, черным силуэтом выделяясь на фоне мостовой, серебряной от влаги и лунного света. Вдруг позади него мотнулся, точно подметая эту самую мостовую, хвост, и Бруд на мгновение вообразил, что перед ним румель из Инквизиции. Отойдя от витрины ювелирного магазина, он встал рядом с товарищами, вглядываясь в туман, который постепенно заливал улицу.

– А ты что еще за хрен такой, указываешь, что нам делать? – крикнул Бруд. – Инквизитор или еще кто?

Сначала он увидел, как человек двинулся им навстречу. Кто он – тот, с крыши? Нет, вряд ли он спустился так быстро. Наверное, подошел с другой стороны.

– Я – Рыцарь Виллджамура, – отвечал незнакомец.

– Что это значит? – не понял Бруд.

– А это значит, – отвечал ему другой голос, низкий и твердый, – что мы не дадим вам обчистить это местечко. – Из проулка возле магазина Грэнби показался человек, точнее, ходячая гора мускулов.

«Кровь и ад, – мелькнуло в голове у Бруда, – вот это мышцы!..»

Он сообразил, что все пути к отступлению им отрезаны и уходить придется с боем. И тут с ближайшей крыши к ним спустился третий – слетел, точно гаруда, с той только разницей, что никаких крыльев у него не было, просто он двигался по воздуху, будто подчиняя его своей воле.

В следующий миг, заметив длинные волосы и грациозность движений, Бруд понял, что это женщина.

«Вот черт, а баба-то тут зачем?» – подумал он.

Тут худощавый мужик с хвостом шагнул в луч лунного света, и Лиель ахнул. И тут же огреб от Бруда по уху – за то, что выказал страх.

– Идиот!.. – шепнул громила, и напрасно – у заморыша были все причины бояться. В незнакомце было что-то… звериное, хотя на румеля он не походил. У него был широкий черный нос с глубоко вырезанными ноздрями, а на лице… шерсть. Он удивительно походил на кота. Его пальцы заканчивались кривыми когтями. Он стоял и двигался с чисто звериной, не свойственной двуногим грацией и теперь, наблюдая их изумление, похоже, наслаждался им сполна.

– Думаете, вы, три урода, справитесь с четырьмя людьми? – бросил им Бруд, вытаскивая большой кинжал.

Двое его подручных с мечами наголо рванули в переулок, навстречу человеку-горе, затерявшись в тумане, который уже совсем накрыл улицу. Бруд услышал сначала их вопли, потом звук льющейся на мостовую крови и звон упавших мечей.

Третий бандит глядел на Бруда, тот сделал ему знак пошевеливаться. Он кинулся на человека-кота, но тот увернулся одним прыжком и, оказавшись у него за спиной, полоснул по ней когтями. Бандит завопил и обернулся, свободной рукой зажимая ободранный бок. Мечом он рубил воздух направо и налево, не причиняя ни малейшего вреда своему оппоненту, который с ловкостью хорошего акробата избегал каждого удара. От таких упражнений блондин скоро выдохся, и тогда человек-кот нанес решающий удар: вцепился когтистыми лапами ему в лицо и в горло, и бандит скорчился на земле, жалко зажимая ладонями раны.

Последняя из троих – женщина – двинулась между тем к Лиелю и Бруду. Эта тонкая, как тростинка, и гибкая, как ивовый прут, девушка с простым лицом и собранными в хвост длинными волосами показалась им относительно безопасной. Бруд решил, что пора и ему заняться делом, и шагнул к ней, замахиваясь кинжалом. Он сделал выпад, она отпрыгнула от него назад и вверх, поднявшись в воздух, точно по невидимым ступеням. Она порхнула у него над головой, тоже по воздуху, и он понял, что гонится за ее тенью.

Разведя для равновесия руки в стороны, она пнула его в лицо; он, отпрянув от неожиданности, поскользнулся на ледяном пятнышке и рухнул навзничь на тротуар. Боль пронзила его от макушки до пят, от удара лязгнули челюсти. Женщина опустилась на землю и ногой отшвырнула его меч.

Бруд лежал, считая искры, которые сыпались у него из глаз, и размышлял о том, не спятил ли он. Тут из тумана вышел человек – точнее, кот, – встал рядом с женщиной, и оба уставились на него сверху вниз. Бруд ясно видел полосатую серую шерсть и вертикальные зрачки – в остальном лицо незнакомца было вполне человеческим и совсем не круглым, как обычно у кошек. На обоих были облегающие плотные костюмы из черной ткани, с каким-то знаком на груди – кольцо и в нем серебряный крест, делящий его на четыре части.

– От этого типа воняет, – поделился наблюдением кот.

– Правда? – ответила женщина, глядя на Бруда. – Я ничего не чувствую.

– Да, у этих так называемых суперспособностей есть своя оборотная сторона, о которой меня не предупреждали. Ты, к примеру, могла бы экономнее пользоваться духами.

– Вот спасибо. Что ж, в следующий раз, когда буду собираться на службу, приму во внимание твой драгоценный нос.

Тут вмешался здоровяк:

– Духи ему помешали, видите ли. Лучше бы заткнул пасть и сам не разводил вони.

Лиеля поставили рядом с Брудом на колени. Сопляк окаменел от страха, слезы выступили у него на глазах, зато он не был ранен – сдался, поди, при первой же возможности. Здоровяк, который говорил последним, одной рукой удерживал его запястья.

– Этого мы возьмем с собой к следователю Фулкрому, пусть тот его допрашивает. А второго отпустим.

– Зачем нам его отпускать? – возразил кот. – Мы же его только что поймали.

– Затем, дурак ты эдакий, чтобы он рассказал про нас всем, кому можно.

Тут он сильнее завел назад руки Лиеля, раздался треск и визг, сопляк снова заплакал. Человек-гора вытянул откуда-то из-за пояса веревку и скрутил ему руки. Потом, опустившись на колени, так что его тяжелый небритый подбородок, широкий нос и темные глаза оказались возле самого лица Бруда, он взял его рукой за горло.

– Меня зовут Вулдон, мы трое – новый отряд. Нас называют Рыцарями Виллджамура. Можешь передать своим товарищам, или как вы там друг друга зовете, что мы выловим вас всех поодиночке, чтобы тут, наверху, легче дышалось. Хотите вы того или нет, а законам империи придется подчиняться.

Бруд извивался, пытаясь оторвать от горла могучую лапу, и наконец отчаянно кивнул.

– Ладно, Вулдон, хватит, – сказала женщина.

Но тот не отпускал.

– Вулдон, – настаивала женщина, – хватит, ты убьешь его. Идем.

Железная лапа Вулдона вдруг разжалась. Воздух хлынул в легкие Бруда. Тот закашлялся, его грудь заходила ходуном, и он повернулся на бок, ногтями царапая мостовую.

Минуту спустя, немного отдышавшись, он понял, что новоявленные Рыцари Виллджамура ушли, прихватив с собой Лиеля.

Раненный Бруд остался один в компании трех трупов.

Вулдон втолкнул арестованного в камеру, больше похожую на клетку; тот скорчился в углу, обнял руками колени и задрожал. Стены камеры были из красного кирпича, со сводчатого потолка капало. В углу стояло ведро.

– Полегче, – предостерегла Лан, но никакие ее просьбы на Вулдона не действовали. Отойдя в сторону, чтобы зажечь цветной фонарь, она встретилась глазами с Тейном, который, однако, не спешил ее поддержать, хотя и его тревожили действия Вулдона. Похоже, что тот уже вошел во вкус, совсем как в старые добрые времена.

Вулдон шагнул в камеру и встал, широко расставив ноги и то сжимая, то разжимая кулаки. Боковой поверхностью сапога он слегка толкнул костлявого арестанта, который со стоном повалился на спину.

– Как тебя зовут? – спросил Вулдон.

– Лиель… – захлюпал вор. – Пожалуйста, не бейте меня. Я даже не хотел туда идти.

– Что у вас была за цель – кража?

– Ага, мы просто хотели взять немного побрякушек, и все, честное слово.

– Для кого?

– Для себя, хлеба купить, и все.

– Лжец, – сказал Вулдон и с быстротой молнии нанес Лиелю удар в живот, от которого тот сразу и задохнулся, и взвизгнул.

Лан моргнула. Тейн не выдержал и отвернулся.

– Итак, кто вас послал? – потребовал ответа Вулдон.

Лиель уже снова свернулся в комок, так что Вулдон пнул его в спину. Лиель завизжал.

– На кого работаешь? – ярился Вулдон.

– Ш… Шалев.

Вулдон мрачно улыбнулся, глядя на Лан.

– Видишь? Умение убеждать никому еще не мешало. При такой работе, как наша, миндальничаньем не многого добьешься. – И он схватил Лиеля за шиворот и запустил им в дальний угол.

– Вулдон! – Лан не выдержала и шагнула в камеру. Вулдон походил на башню из мускулов, спаянных воедино гневом. Но она не хотела показывать ему, что боится, и не показала. Она видала в жизни и кое-что похуже, ей самой столько раз пытались промыть мозги, что уж этого куска маскулинного дерьма она не испугается.

– Думаешь, ты будешь с ним любезничать и он расскажет все, что тебе нужно? – фыркнул Вулдон, отходя в сторону. – Что ж, попробуй.

Проскользнув мимо него, Лан опустилась на колени рядом с Лиелем, чье лицо по-прежнему искажала гримаса боли. Он плакал, причем уже давно. Она положила ладонь ему на руку, и он сморщился еще больше – она даже испугалась, не понимая, чем вызвала такую реакцию.

– Лиель, – начала она тихо. – Тебе не причинят вреда, если ты нам поможешь. Нам просто нужно найти Шалев, и, если ты нам поможешь, мы тебя отпустим. Все очень просто.

– Никто не знает, г-г-где искать Ш-шалев, – бормотал Лиель сквозь всхлипы. – В т-том-то и дело. Это тайна даже для нас, в Кейвсайде. Мы только знаем, что у нас кое-что происходит и что каждый из нас может помочь, если хочет.

Лан положила руку ему на плечо, и на этот раз он не сморгнул. Полными слез глазами он глядел в стену.

– Что еще ты можешь нам рассказать?

Тут в камеру снова ввалился Вулдон.

– Все это бесполезно.

– Уберите его! – завопил в страхе Лиель, и Лан, сама удивляясь своей уверенности, вытянула в предупреждающем жесте руку, словно провела черту, перешагнуть которую Вулдон не посмел.

– Да я тебя зашибу, если не скажешь нам всей правды, – пригрозил он.

– Нет, – возразила Лан, – не зашибет.

Лиель не знал, кого слушать, поэтому он просто подтянул колени к животу и опустил голову, спрятав лицо в сложенные руки.

– Нам ничего не говорят, никому из нас. Самое большее, что мы можем – это пойти в Центральный анархический совет – это такие люди, раньше они были большие шишки, потом стали никем, а теперь они опять кто-то, после того как появилась Шалев. Они говорят нам, какую работу надо сделать здесь, в верхнем городе, и мы помогаем им в обмен на еду и оружие. Денег нам не платят, у нас такое правило – все помогают друг другу.

– А тот случай с Колокольной башней – ты знаешь, кто тогда участвовал?

– Н-нет. Есть, наверное, какая-то группа бойцов, постоянная, но этим занимается сама Шалев, а мы – мы ничего не знаем.

– Расскажи нам побольше о Центральном совете.

– Говорят, он временный. Когда верхний город и Кейвсайд станут более-менее на равных, его распустят.

Лан спросила:

– А что еще у вас там происходит?

Лиель посмотрел на нее и в первый раз за все время заметно приободрился.

– Планы. Большие. Я кое-что слышал, но это все так, сплетни, а наверняка не знаю ничего. Но все равно будет здорово, и многие уже сейчас этому рады.

– Так расскажи нам, что за слухи, идиот, – фыркнул Вулдон из тени.

– Говорят, что верхнего города скоро не будет, – сказал Лиель. – Его взорвут, и всех вместе с ним. Я же говорю, большие планы.

Тут Лиель захохотал, и Вулдон, не удержавшись, так двинул ему в челюсть, что тот без сознания распростерся на полу.

Лан сверлила Вулдона взглядом, пытаясь совладать с гневом, который вызывала в ней эта тупая скотина.

– А что такого? – Вулдон дернул плечом и отвернулся.

– Думаю, в будущем нам следует передавать задержанных на допрос Инквизиции, – процедила она сквозь зубы.