Глава первая

Геройствовать было совсем не время. Однако под многоцветными знаменами священного града Виллджамура, под властью нового императора, на ледяном северном ветру, пробиравшем до костей даже в путанице узких городских улочек, явно что-то затевалось.

Семеро человеческих подростков фланировали у ворот, преграждавших путь на уровень выше.

Мелкий дождь наполнял влагой ущелье между двумя стенами древних трех-четырехэтажных домов с выпирающими бревнами деревянных каркасов – на каждом выступе покачивалась декоративная корзинка, зачастую всего лишь с двумя-тремя вялыми цветками тундры.

Сидя верхом на лошади, следователь Фулкром наблюдал за передвижениями подростков: их первый проход явно имел целью выяснить, сколько солдат охраняют ворота, а заодно, может быть, и проверить, в каком расположении духа они находятся. Ну и немножко подразнить. То, что эти парни забрались так высоко, – уже удача при нынешней политике властей. А они в своих мешковатых штанах и куртках с вощеными капюшонами еще и расхаживают так нагло у солдат под носом, точно вот-вот учинят скандал. По крайней мере, они делали все, чтобы охрана именно так и подумала.

Однако следователь Фулкром, гнедой румель молодого возраста, сразу понял, что цель у них совсем не та. Соприкасаясь по своей работе с городским подпольем, он уже видел подобное раньше – преимущество, которым простодушная стража явно не обладала. Нет, эти юнцы – обычная подсадная утка, кишка у них тонка открыто бросать вызов страже. Ну погогочут, посвистят, пообзываются обидно, покажут солдатам парочку вызывающе-грубых жестов, не больше; главное дело наверняка будут делать не они.

«Но если они не нарываются на драку, то зачем они здесь?»

Около дюжины вооруженных мужчин и женщин в серых с малиновым плащах городской стражи угрюмо разглядывали их из-за массивной кованой решетки покрытых ржавчиной ворот. Фулкром сразу понял: они и так уже раздражены тем, что приходится торчать под дождем все дежурство, а тут еще эти молодые засранцы со своими выходками.

Другая группа подростков толклась в проеме тяжелой двери пустующей таверны. «А эти тоже часть представления?» Парнишки громко болтали, тыкая пальцами в лист пергамента на деревянной двери. Фулкром знал, что это очередной опус Мифо Творца – неизвестного, который время от времени развешивал по городу свои нарисованные от руки истории. В последнее время они стали здесь редкостью – да и в других местах тоже. Обычно пергаменты появлялись у школ или там, где часто собирались дети, почему теперь Фулкром и заподозрил, что эти листы могут иметь отношение к тому, что сейчас случится.

Шоу между тем продолжалось: второй нахальный проход юнцов мимо ворот не вызвал должной реакции у стражи.

Городские мостовые уже не представляли такой опасности для пешеходов, как прежде, – изобретенная культистами далекого Виллирена технология обработки льда соленой водой покончила с гололедицей, так что подростки спокойно расхаживали туда и сюда прямо на виду у стражи.

Скользнула какая-то тень, за ней последовал порыв ветра: это пролетела, напоминая о своем присутствии, гаруда. Фулкром проследил ее полет между шпилями Виллджамура, главной отличительной чертой города. Строения постарше опутывало кружево лесов и подвесных лестниц, приспособленных для строителей и культистов, которые осуществляли обширную императорскую программу Возрождения. Улицы вокруг Фулкрома были почти пусты: кучки зажиточных граждан, обитателей пятого городского уровня, переходили от магазина к магазину, и все. Да еще возле затемненных витрин бистро и ювелирных лавок несли службу солдаты частной корпорации «Шелби», которых он раньше здесь не замечал. Горбатые мощеные переулки, ведущие прямо в сердце огромной мрачной крепости Балмакары, резиденции императоров, напоминали толстые набухшие вены. Вдруг пернатый страж взмыл вверх, на миг завис в пелене дождя, а затем опустился на высокий декоративный мостик, откуда стал наблюдать за разворачивавшейся внизу сценой.

Фулкром тронул поводья, направляя своего коня вперед, чтобы сократить дистанцию между собой и воротами. Вообще-то, ему уже давно следовало быть в офисе, где его ждали десятки неоконченных дел о крупных ограблениях, но ему очень хотелось посмотреть, чем все кончится, и его хвост от возбуждения так и ходил ходуном. Ему было всего пятьдесят лет – сущий мальчишка, по инквизиторским стандартам, – но отличить подставу от настоящего дела он умел.

«Жалко, что стражники этого не умеют… И где только их берут, таких бестолковых?»

Ему очень хотелось вмешаться, но в среде правоохранителей это считалось нарушением этикета. Возникла пауза, во время которой он рассеянно обмахнул свои сапоги от грязи и поправил малиновый плащ.

Меж тем вокруг него стала собираться небольшая толпа, любопытные подходили к воротам, чтобы узнать, что там происходит. Десяток женщин в линялых платках и мужчин в меховых телогрейках и вощеных плащах скоро превратились в сотню: люди чувствовали, что здесь затевается нечто, способное взорвать монотонность повседневной жизни Виллджамура. Горожанам наскучило бродить перед закрытыми воротами: заседание Совета было в разгаре и ворота, ведущие на верхний уровень, были заперты.

Тем временем нахальные подростки зашли уже на третий круг и вдруг начали швырять в стражников камнями, чем вмиг потушили все смешки и улыбки на лицах собравшихся. Но камни либо со звоном отскакивали от решетки, либо шмякались в стену слева и справа от нее.

– А ну брысь отсюда, гаденыши! – рявкнул на них солдат-ветеран. Щетинистый и крепко сбитый, он, похоже, побывал не в одной потасовке. Вот и теперь его меч со звоном скользнул из ножен.

Один юнец выскочил вперед и, широко расставив ноги, поманил стражника к себе, чем вызвал невыразимое веселье своих товарищей.

Кланк-кланк-кланк – защелкал подъемный механизм, ворота поползли наверх, и юнцы, переглянувшись сначала между собой, завертели головами, точно высматривая кого-то на улице.

Фулкром проследил направление их взглядов, но ничего подозрительного не заметил. Значит, ищут отходные пути.

«Так что же тут затевается? И когда оно начнется?»

Стражник схватил дразнившего его юнца за ворот, швырнул на землю и приставил к горлу мальчишки меч. Из-за шума вокруг Фулкром не слышал слов, но продолжал следить за остальными, которые все также вертели головами. Какая-то женщина завопила страже, чтобы они оставили мальчишку в покое.

Вдруг из-за поворота вылетели четыре всадника в черных плащах и, раздвигая крупами своих вороных туман и мелкую морось, понеслись к воротам. Взмахнув мечом, передний всадник снес ветерану голову, и она бесполезно шлепнулась на мостовую рядом с трупом, из шеи которого хлестала кровь, – мальчишка у него в руках от омерзения даже взвизгнул. Остальные юнцы уже смотались.

Еще трое стражей встали на пути у всадников с черными шарфами на лицах, но те смели их, точно мусор, и один за другим нырнули в ворота. Солдатам с той стороны тоже досталось: одного затоптали, другого придавили к стене, так что он завизжал, еще двоих разбросали в разные стороны мощным фиолетовым лучом, который прожег большие дыры в их плоти.

Толпа у ворот билась в истерике.

«Культисты?»

Фулкром выхватил самострел, зарядил его, пришпорил свою белую кобылу и заметался в толпе, стараясь успеть, пока не закрылись ворота.

Наконец он нашел просвет в рядах обступивших его людей, ринулся туда и через секунду уже мчался за черными всадниками следом. По бокам от него скакали двое солдат из городской стражи, зимний ветер сек им лицо.

Копыта гремели, точно молоты по наковальне.

Семь коней несли своих всадников по ущельям улиц, то и дело вырываясь на относительные просторы людных иренов. Покупатели с визгом бросались врассыпную, а продавцы ругались на чем свет стоит, когда их дешевые товары сыпались на затоптанную мостовую. Тем, кому особенно не повезло, ломали руки или ноги, но Фулкром, не обращая внимания на стоны и вопли, несся вперед, впившись глазами в коридор, который проложили в толпе чужие кони, а его сердце колотилось так, словно в этой погоне он сам был не всадником, а лошадью. Те, кого он преследовал, были отличными наездниками, а главное – они явно гнали своих коней не наугад.

«Они знают, куда едут, – подумал Фулкром. – Все это спланировано заранее».

Тем временем в тучах открылась прореха, и в нее хлынули потоки света, янтарем заливая окружающие дома. Погоня карабкалась все выше и выше по узким улочкам верхнего Виллджамура, ирены остались позади, над головами всадников то и дело мелькали многоцветные висячие сады, мелькали и пропадали покрытые лишайниками статуи. Теперь бок о бок с Фулкромом скакали уже не двое солдат, а куда больше, и откуда-то спереди раздавался тревожный набат. Фулкром на ходу выкрикивал направление, надеясь, что солдаты смогут перехватить всадников в черном, но ничего не вышло – молодые неопытные наездники едва не покалечили своих лошадей, заставляя их с налету огибать невероятно острые углы.

Вдруг один из скакавших впереди повернулся в седле – в руке у него было какое-то самодельное устройство, из которого он послал в преследователей две фиолетовые молнии. Фулкром успел увернуться. Солдату слева от него обожгло руку; вторая молния подсекла ноги коню другого, и тот вместе с всадником рухнул на мостовую. Фулкром испугался, но тут же задавил свой страх: кем бы они ни были, их надо остановить, это очевидно.

Погоня вырвалась на простор еще одной площади и продолжалась там: пронзительно вопили богато одетые женщины, а их мужья стояли как вкопанные и очумело хлопали глазами, глядя на эту суету среди мирного солнечного утра.

– С дороги, с дороги, прочь с дороги! – орал Фулкром, выставив для равновесия хвост. Военные давно отстали, да и сам он едва не вылетел из седла, когда его кобыла шарахнулась в сторону, огибая двух женщин с корзинками. На миг ему показалось, что он потерял четверых бандитов, но тут же снова увидел их впереди. Те заметно сбавили скорость, направив своих коней на легкий воздушный мостик.

Затаив дыхание, он последовал за ними: эта дорога вовсе не предназначалась для верховых. Узкая и ненадежная, она соединяла между собой две платформы на манер переброшенной через пропасть шаткой доски. Вокруг раскинулся городской ландшафт: знаменитые шпили и лоснящиеся от влаги сланцевые крыши, барочная архитектура, легендарные архитектурные громады.

Если он упадет, то наверняка погибнет.

Его кобыла, медленно переставляя ноги, перешла на другую сторону, и лишь когда ее копыта снова коснулись земли, он пустил ее в галоп по ненадежной почве, где действие культистской воды уже сходило на нет. Однако Фулкром понял, куда именно двигались всадники: к Колокольной башне Джорсалира. Туда, где должен был заседать Совет.

Достигнув улицы дорогих коттеджей – высокие беленые постройки с соломенными крышами, увешанные корзинками для цветов, предназначались для ушедших в отставку офицеров, – разбойники спешились. Оттуда начиналась другая дорога: она сначала петляла вверх по склону большой смотровой террасы над тундрой, а потом терялась из виду за перевалом.

Фулкром тоже слез с седла и подошел ближе. Всадники были в капюшонах и одинаковой черной одежде.

Фулкром вытащил меч.

– Незнакомцы, назовите свое дело. – Его голос почти затерялся в городском шуме.

– Я бы на твоем месте держался от нас подальше, брат.

Из-за шарфов, закрывавших их лица, Фулкром не мог понять, кто говорит. Голос был низкий, басовитый, с любопытным акцентом – явно откуда-то с дальних островов.

Кажется, он был в самом центре группы и говорил, не оборачиваясь.

– Что вам здесь нужно? – Фулкром подошел ближе и ткнул пальцем в мешок, в котором рылся бас.

Тот обернулся и командирским тоном ответил:

– Брат, я же сказал тебе – отойди подальше.

Фулкрома вдруг осенило: его еще не убили и даже не пытались, хотя какое сопротивление он мог оказать им в одиночку?

«Им нужен свидетель».

– Именем Инквизиции приказываю: остановитесь и откройте свои лица! – рявкнул Фулкром. И вытянул из-за пазухи золотой медальон с изображением тигля.

– А если мы не послушаемся, что ты нам сделаешь? – С этими словами бас обернулся и бросил Фулкрому под ноги что-то вроде монеты, которая, впрочем, тут же исчезла, точно растворившись в воздухе.

Фулкром инстинктивно отпрянул, но ничего не произошло. Он снова шагнул вперед и тут же наткнулся на что-то… невидимое. Вытянув руки, он стал ощупывать преграду между собой и бандитами, а тот, кто бросил монету, смеялся себе в шарф.

Так что Фулкрому ничего не оставалось, как только смотреть. В ярости он даже ударил кулаком по невидимой стене, но безрезультатно.

– Ваши имена? – продолжал требовать он, вынув из ножен свой меч и пробуя прорубить им проход в препятствии – точнее, в его отсутствии, – но клинок только отскакивал от пустоты.

Минуту спустя он уже наблюдал за тем, как бандиты, низко опустив голову и таща мешки на спинах, бегут друг другу в затылок по узкому мостику. Сбавив скорость, они фланирующим шагом пересекли широкую улицу меж зубчатых стен по направлению к Колокольной башне, такой огромной, что ее шпиль, казалось, прошивал насквозь низкое облачное небо. Солдаты, стоявшие на карауле у входа, направились было к бандитам, но те поступили с ними так же, как и с Фулкромом, швырнув им под ноги небольшой диск, который немедленно окружил их стеной непреодолимой пустоты.

«Ага, их тоже не убили – что же они хотят нам показать?»

Бандиты направились к кучке жрецов Джорсалира, но те при виде их повернулись и бросились врассыпную, и тогда они полезли наверх прямо по отвесной стене башни до того проворно и ловко, что без реликвий там явно не обошлось. Их пытались перехватить две гаруды, но луч фиолетового света продырявил обеим крылья, и они камнем свалились вниз.

Фулкром мог только наблюдать за происходящим. Издалека было не очень хорошо видно, но, кажется, бандиты обложили все массивное основание конусообразного шпиля какими-то устройствами. Разгневанный Фулкром снова забегал вдоль невидимого барьера, то и дело пробуя его на прочность, но не нашел иного пути, кроме как назад, туда, откуда он пришел. Но в той стороне, как ему было известно, дороги к башне не существовало. Он уперся в невидимую стену руками и беспомощно следил за действиями террористов, а пар от дыхания клубился перед его лицом.

Тем временем черные силуэты спустились по каменной кладке вниз и спрыгнули на зубчатую стену – точнее, плавно опустились, словно поддерживаемые какими-то воздушными течениями. Стоя на самом краю стены, они подняли над головами негибкие на вид капюшоны и, оттолкнувшись от каменных зубцов, взмыли над городом и понеслись через туман вдаль не хуже любой гаруды.

Через секунду на Колокольной башне взорвался шпиль; стаей спугнутых птиц полетели в разные стороны кирпичи, врезаясь в стены близлежащих строений, с грохотом падая на крыши. Ужасный взрыв, громкий, как гнев самого Бора, расколол мост, отчего тот сначала сложился пополам, а затем провалился на следующий уровень. Башня застонала, накренилась и наконец рухнула, растворившись в облаке пыли.

Ее руины еще долго проваливались сквозь весь Виллджамур, с самого верха до самого низа. Строительные блоки и кирпичи соскальзывали в разверзшуюся посреди верхнего уровня бездну, вместе с ними под громкие крики уцелевших туда же съезжали тела обитателей джорсалирского монастыря, и Фулкром скоро потерял их из виду. Еще минуту он беспомощно стоял, отказываясь верить своим глазам. Внизу бегали люди, многие истерически кричали. Он подумал о том, сколько, интересно, советников было в этом здании.

Фулкром повернул туда, откуда совсем недавно пришел, чтобы попытаться найти дорогу вниз, и только тут заметил, что окружавшие его флаги на стенах и шпилях поменяли цвет. Не было больше ни гербов, ни цветов, ни изображений великолепных животных, ни других признаков богатства и власти.

Одни лишь закопченные лохмотья колыхались теперь на ледяном ветру.