2
Ангелине Лебеде показалось, что некая расплывчатая тень пронеслась на приличной скорости окрест домов, находящихся на противоположной стороне бульвара. Было глубоко за полночь, и старуха могла бы счесть, что ей это лишь почудилось, если бы она уже не сочла так накануне. В это же самое время, вчера, загадочное летящее существо на мгновения перекрыло свет, проливающийся из окон противу ее квартиры, и скрылось за крышей дома номер двадцать два.
«Птица? – прикинула старуха. И сама опровергла свое предположение: – Чересчур велика для крылатых. Если только птеродактиль!»
Но Лебеда знала наверняка, что птеродактили вымерли, когда она еще была молода, поэтому Ангелина надолго задумалась, что бы мог означать этот летящий предмет.
Воздушный шар?.. Какая-нибудь метеорологическая станция выпускает зонд?..
Ангелина Лебеда всю жизнь прожила в этом районе за исключением четырех военных лет, а потому имела точную информацию, что «погодников» поблизости не существует.
Может быть, облако пара из прачечного комбината?.. А что, может быть…
Старуха, найдя правдоподобный ответ, успокоилась и переключила телевизор на сателлит, который недавно приобрела на призовые деньги.
Рекламная брошюра платного ТВ обещала всю палитру разнообразия телевизионного развлечения. От новейших фильмов и мирового спорта до новостей из области высоких технологий, и утонченная эротика была обещана в недетское время.
Ангелина Лебеда имела представление об эротике, так как проработала манекенщицей четыре года, демонстрируя купальники «а-ля престарелая сука», за что соседи за глаза называли ее старой идиоткой и несколько раз вызывали психиатрическую неотложку. Экзотическая Геля, так бабушку называли в модельном бизнесе, выносила мусорное ведро, облачившись в купальный костюм «бикини». Делала она это и в мороз, и в жару с удивительным постоянством.
Конечно, за такую экстравагантность ее забирали пару раз сначала в Ганнушкина, потом в Алексеевскую, в прошлом Кащенко, но неизменно отпускали.
Старуха оказывалась практически нормальной. Все тесты говорили о необыкновенной живости ума, а о старческом слабоумии и речи быть не могло. Врачи звонили по полученному телефону в известное модельное агентство, где им неизменно подтверждали, что Ангелина Лебеда – «топ-мадел» и на территории Европы является старейшей действующей манекенщицей.
– А чего в купальнике, бабушка, мусор выносите?
– Закаляюсь, – отвечала старушка.
– И как, успешно?
– Да не болею, чего и вам желаю.
– А много платят? – поинтересовалась докторица из Ганнушкина.
– За что?
– За бизнес модельный?
– Платят-то хорошо, только тебя не возьмут! – отрезала Лебеда, кутаясь в медицинский халатик и попивая с врачами презентный чаек.
– Это почему?
Докторица представлялась вполне симпатичной тридцатипятилетней женщиной и очень пользовалась спросом у мужчин.
– Старовата ты для манекенщицы!
Вопросившая чуть было не поперхнулась чаем, а затем захохотала низким грудным голосом.
– Да тебя, бабка, хоть три часа утюгом гладь, а простынка все равно мятая будет!
Несостоявшаяся пациентка поддержала смех, рассказывая сквозь него, что в модельном бизнесе только цыплята нужны, желательно без первичных половых признаков. Девочки такие, плоскодоночки… Тетка в тридцать пять – это как старая протертая мебель!
– Если я протертая мебель, то ты тогда кто же?
– Я, милая… – Бабушка усмехнулась. – Я, милая, – антиквариат… Уникальный антиквариат! Я одна на всю страну такая, а может быть, и на весь мир!.. Ты сколько зарабатываешь?
– Семь тысяч, – призналась докторица. Она уже не смеялась, ей стало как-то не по себе.
– А я – пять.
Бабушка допила дареный чай и поставила чашечку на свою так и незаполненную историю болезни.
– В вашем возрасте – это приличные деньги! – высказала свое мнение психиаторша. – У моей мамы пенсия две с половиной тысячи рублей, да и то – включая все надбавки!
– Не поняла ты, милая! Пять тысяч я зараз получаю! В день показа! И у меня есть еще поддерживающая зарплата, когда не сезон. Знаешь, сколько? Тысяча у. е. Тебе даже на шесте за пятилетку столько не заработать!
Лебеда поквиталась за мятую простынку и теперь, глядя на пунцовую физиономию докторицы, чувствовала себя прекрасно как физически, так и морально.
У опытной психиаторши было желание распять бабку на больничной койке и вколоть в ее сухофруктовый зад двойную порцию сульфы, но рядом находились коллеги-мужчины, которые посмеивались над произведенным диалогом, явно держа сторону старухи. Все же развлечение под вечер!.. Докторица нашла в себе силы улыбнуться.
– Езжайте, бабушка, домой! – разрешила она. – Я вас провожу…
Когда Лебеда садилась в вызванное работниками больницы такси, то услышала из-под закрывающейся за ней двери слова, приятно будоражащие душу.
– Ах, ты, б… старая! П…а драная!.. Да попадись ты мне еще раз, собственноручно лоботомию проведу!
– Вот и чудненько! – проговорила Ангелина, захлопнула за собой дверь такси и назвала домашний адрес…
Часы показывали несколько минут после полуночи, и старуха Лебеда нажала кнопку пульта дистанционного управления, устанавливая спутник на ночном канале.
То, что она увидела, показалось ей не слишком кондитерской картинкой для платного эротического канала. Хотя для общего образования понаблюдать было нужно. Ангелина познакомилась с таким сюжетом.
Молодая девица в короткой юбочке обнаруживает при мытье посуды, что раковина засорилась. По телефону она вызывает водопроводчика, который оказывается здоровенным детиной, и, вместо того чтобы прочищать засор, этот паря раздевает девицу догола, сам скидывает спецовку и начинает хозяйку квартиры пользовать своим неприлично огромным «разводным ключом», доводя партнершу до радостных воплей.
Сия картинка не слишком шокировала Ангелину Лебеду. В жизни старухи случались «ключи» и побольше, да и пользовались ими более умело и, так сказать, эстетичней. Что не понравилось бабушке, так это стоны хозяйки и водопроводчика, происходящие почему-то на немецком языке.
– Я-я!.. – пела хозяюшка. – Вундершён!..
– Дасиш фантастиш! – поддерживал водопроводчик.
«Что это они? – удивлялась Ангелина. – По-русски не могут?.. Мода, что ли, такая сейчас?.. Немецкая!»
Она еще некоторое время посмотрела, полюбопытствовала…
«Комедия, что ли?» – раздумывала.
«Точно, комедия», – решила.
А когда «ключ» стал то и дело соскальзывать с гайки, она окончательно убедилась, что смотрит Гайдая на эротический лад.
Ангелина принялась даже посмеиваться, особенно в тех местах, где инструмент из твердо-металлического превращался в жалко-тряпочный, но все равно его каким-то чудом удавалось запихнуть в хозяйкино интимное.
И опять:
– Вундершён! Фантастиш!
– Какой там «фантастиш»! – хохотала Лебеда, не заметившая, как заговорила с телевизором. – Тебе чего, парень, копеечки на виагру не скопилось? Или хозяюшка не по нраву?.. Да нет же! Смотри, как она старается!.. Ишь, изгибается вся!
Далее Ангелина и вовсе пришла в восторг, когда в дело пошли предметы подручные. Особенно ее порадовал длинный парниковый огурец, от которого героиня фильма зашлась в счастливом крике, будто миллион в лотерею выиграла.
– Вот дура! Он же огурец из холодильника достал! У тебя ж там все отмерзнуть должно!.. А что, ананаса не было?..
Вскоре эти «фантастиш» и «вундершён» надоели Ангелине. Вероятно, нелюбовь к немецкому языку смолоду мешала глядеть ночные глупости.
– Ауфидерзейн! – попрощалась она с немецкой порнографией и переключилась на канал «Дискавери», где транслировался документальный фильм о разгадке человеческого генома, стволовых клетках и выращивании клонированных органов.
Смысл фильма состоял в том, что уже сегодня человек теоретически может жить вечно. Мешают лишь моральные, этические и религиозные табу. Но кое-кто, высказывал предположения ведущий, имеющий глобальные материальные средства, наверняка проводит исследования по существенному продлению жизни, а может быть, и достиг на этом поприще сенсационных результатов.
– Но будьте уверены! – закончил драматическим пассажем ведущий. – Будьте уверены, что этот кто-то никогда не поделится своими секретами с простыми смертными. Долгая жизнь – приз только богатым!..
Ангелина более не стала смотреть никаких программ. Она быстро разделась и легла в кровать, чувствуя себя человеком, которому показали крылья и объявили, что на них можно летать, а потом эти крылья подарили кому-то другому…
Лебеде вдруг так захотелось жить долго, что она сжала кулаки своих не по возрасту сильных рук. Защемило тоской в груди так неистово, что из зажмуренных глаз потекли слезы. Ей стукнуло восемьдесят два, у нее никого в жизни не было, вернее, не осталось, она старалась никогда не заглядывать в прошлое, проистекать только в сегодняшнем дне. И в эту ночь, когда информативная составляющая цивилизации самым беспардонным образом вторглась в ее мозги, чуть было не заставив Ангелину нырнуть воспоминаниями в прошедшее время, она слабины не дала, пресильно закусила губу и лежала без мыслей, отвлеченная болью, пока тоска не растворилась сахарным кубиком в высыхающих слезах.
Последней мыслью Лебеды, перед тем как заснуть, было твердое решение отыскать в Москве центр или подполье, где борются со старостью. Она была уверена, что таковые непременно существуют. Если имеются богатые и старые, то обязательно найдутся и светлые головы – врачи, готовые обслуживать потребности олигархов.
Деньги у Ангелины Лебеды имелись в достатке. Во всяком случае, ей так казалось. На кой черт они нужны, как не для того, чтобы продлевать жизнь!
С этой оптимистической решимостью старуха Лебеда заснула крепким сном. Если и были у нее сновидения той ночью, она их совершенно не помнила. Но что-то ей абсолютно точно грезилось, так как она то и дело быстро проговаривала:
– Я-я!.. Вундершён!.. Гиммер зи битте!..
Утром следующего дня Ангелина открыла ноутбук – гордость свою, трофей, так сказать, добытый в справедливой борьбе в предновогодние соревнования. Правда, старухе понадобилось более полугода, чтобы стать примитивным пользователем и научиться выходить во Всемирную паутину.
Ей очень нравилось это словосочетание – «всемирная паутина».
Выходя из дому на улицу, она вопрошала сидящих на лавочке старушек:
– Чем занимались вчера вечером, красавицы?
– «Бедную Настю» глядели.
– А я во Всемирной паутине зависла!
Ангелину старухи жалели, так как старческий маразм накрывал потихонечку всех.
Но, хоть и с трудом, она постигла эту компьютерную науку и теперь пользовалась ее плодами.
В поисковой системе Лебеда долго не могла сформулировать идею поиска, пока не набрала простое, но вызывающее тоску слово – «старость».
Вышло более полумиллиона упоминаний сего слова, но, кликнув с десяток раз на всякие сайты, кроме ерунды Ангелина ничего не обнаружила.
Она сидела перед экраном ноутбука, напряженно вспоминая наставления своего молодого учителя – компьютерного программиста.
– Правильно сформулируйте идею поиска! – постоянно вдалбливал на курсах Саша Зак.
Она бы, конечно, позвонила Сашеньке за советом, но те курсы были последними, на которых он преподавал, после чего отбыл в Силиконовую долину.
Лебеда знала, что силиконом обновляют женские груди, но то, что существует целая долина, в которой его добывают, Ангелина не ведала.
«Не кормит компьютерное дело», – поняла тогда бабка.
Лебеда вошла в ресурс «Медицина» и вновь набрала неприятное слово.
Здесь ее ждала частичная победа, так как она рядом со словом «старость» обнаружила понятие «геронтология», которое обозначало примерно сие: исследование старости. Вследствие этих изысканий были созданы центры по задержке естественного старения.
Сайтов учреждений, предлагающих бороться со старостью, было не меньше, чем ресурсов, обещающих за один день восстановить потенцию или избавиться от фригидности.
Ангелина взяла паузу и некоторое время провела перед зеркалом, расчесывая свои седые волосы щеткой с конским волосом, подаренной ей в модельном агентстве.
Ничего более путного, чем обзванивать одно учреждение за другим, она не придумала, а потому уселась в кресло и принялась методично соединяться с отрекламированными клиниками.
Лебеда с места в карьер задавала всем один и тот же вопрос:
– Стволовые клетки есть?
Все отвечали – есть!
Как пионеры, ей-богу.
– Чьи? – уточняла Лебеда.
– А чьи вам надо?
– Дайте перечень! – хитрила.
– Абортивный материал вас устроит? – поинтересовались в одном месте.
Ангелина чуть было не поперхнулась, но свое изумление голосом не выдала.
– Поясните, – попросила.
Заунывный женский голос примитивно рассказал, что стволовые клетки могут изготавливаться из зародышевой ткани, так как она не отторгается чужеродным организмом.
– А материал откуда?
– У нас что, – оживилась секретарша, – мало абортов делают?!
– Да-да, – согласилась Лебеда, при этом слегка переиграла. – Сама вот недавно сподобилась…
– А вам сколько лет?
– А вопросик-то некорректный!.. И сколько стоят ваши клеточки?
На той стороне положили трубку.
В другом месте ей предложили стволовые клетки из свиньи.
– Да вы что, в конце концов! – возмутилась Лебеда. – Я же человек, а вы меня в свинью!..
За этим она выслушала небольшую лекцию о том, что свинья наиболее близкий человеку по генотипу товарищ. Свинья – даже не товарищ, а наилучший друг, так как ее печень почти идентична человеческой!
– Что, идентичней, чем обезьянья?
– Никаких сравнений!
– А сколько стоит?
– Инъекция у нас обойдется вам в полторы тысячи условных единиц!
– И сколько нужно таких инъекций?
– Двадцать четыре.
Здесь уже сама Ангелина не выдержала и отключила телефон по собственному желанию.
Она даже не пыталась перемножить двадцать четыре на полторы тысячи. Боялась, что инфарктом накроет, и свинья не поможет.
Съела яичницу с беконом и напилась растворимого кофе, да так, что сердце застучало в грудь, как узник, одуревший от неволи, молотит кулаками в запертые решетки. Пришлось сосать валидол и лежать под открытой форточкой.
«Нужна молодость! – в еще большей степени убедилась Лебеда. – Ох как нужна!»
Отлежавшись, она вновь влезла в поисковую систему и загуляла в ней совершенно бессистемно, как бог на душу положит. Это, может быть, Ангелине и помогло.
Она долго читала статью некоего доктора медицинских наук Утякина М.В., в которой тот сообщал, что более сотни пациентов на протяжении последних пяти лет употребляли пищевую добавку под названием «Бесконечная молодость», содержащую DHEA, дегидроэпиандростерон по-русски, добытый из растения Babasko. Результат у семидесяти процентов был достигнут неплохой. У восьми пациентов исчезла седина, улучшилась структура кожи, что Утякин счел наиболее важным достижением. Он объяснял, что человеческий мозг по своему биологическому составу, химическому соединению веществ рассчитан природой лет на шестьсот – восемьсот, тогда как кожа всего лишь на девяносто. И здесь, в области омоложения кожного покрова, работы происходят слишком медленно, почти никаких положительных результатов…
Лебеда вспомнила про неглаженую простынку и очень была согласна с Утякиным. Почему-то она поверила этому д.м.н. То ли оттого, что стиль написания статьи был предельно сух, безо всякой сенсационности, то ли оттого, что доктор не предлагал своих услуг населению за условные единицы. Он вообще ничего не предлагал. И нигде не было указано, где этот Утякин вообще трудится.
Ангелина набрала фамилию Утякин в широком поиске, нашла нескольких однофамильцев, но доктора среди них не нашлось, хотя обнаружился под такой фамилией стриптизер, трудящийся под псевдонимом «Утка».
Лебеде этот псевдоним принес ассоциацию с параличом. Она на всякий случай посетила уборную, затем вернулась к компьютеру и обрела поистине гениальную мысль.
У нее имелась краденая база мобильных телефонов! Не она, конечно, ресурс уворовала, кто-то ей его подарил когда-то, но ни разу единого Лебеда им не пользовалась. Теперь время пришло.
Старуха вставила диск и, когда программа открылась, ввела в поисковую строку фамилию Утякина… Долго глядела на картиночку песочных часов, слушая, как в ноутбуке поскрипывает считывающее устройство…
– Есть! – воскликнула она.
В справочнике имелся лишь один Утякин М.В. Причем в информации содержался не только мобильный и домашний телефоны, но и адрес.
«Повезло? – боялась радоваться старуха. – Бинго!..»
Она тотчас набрала номер мобильного, но автомат ответил, что абонент находится вне зоны обслуживания или отключен.
Наверное, денег нет, решила Лебеда. Они все, эти ученые, – бедные! Набрала номер домашнего телефона и с упоением слушала телефонные гудки. На сороковом упоение прошло.
На работе, решила. Ну, конечно, третий час дня…
Более в этот день Ангелина ничем не занималась, методично набирала один телефон за другим, каждые пять минут.
Отвлеклась она лишь в двенадцатом часу ночи, когда периферийным зрением углядела нечто проплывающее по воздуху мимо окон напротив.
«Не ошиблась! – обрадовалась старуха. – Верен глаз! Опять приплыло!»
Она вскочила с кресла, молодецки нырнула под диван, выуживая из-под него кожаный, черного цвета футляр. Ловко щелкнула никелированными замочками, отворила крышку и вытащила на свет божий великолепный арбалет.
Привычным движением Лебеда установила на рельсы оптический прицел, двумя пальцами натянула тетиву и вставила в оружие стрелу.
Открывая окно, она находилась в состоянии предельной собранности. Движения были отточенны, ни единого лишнего звука. Она оперлась локтями о подоконник, уставив арбалет в ночь, и заглянула в линзу оптического прицела.
Не шелохнувшись, прождала сорок минут, могла ждать и всю ночь, но здесь в прицел вплыла фигура, и Лебеда нажала на спусковой курок.
Она знала, что попала. Спускаясь по лестнице, чтобы прибыть на место предполагаемого падения жертвы, Ангелина досадовала на то, что автоматизм, с которым она выстрелила, помешал разглядеть – человечья была фигура или еще кого.
Странная была картина. Ночь. Бегущая через дорогу старуха с тяжеленным арбалетом в руках.
В месте, где должна была находиться подстреленная дичь, имелось лишь небольшое пятно густой крови. Старуха макнула в него пальцы, затем понюхала:
– Человечья… Или свиная?..
Когда ночной канал опять заговорил по-немецки, мобильный телефон, наконец, ответил.
– Товарищ Утякин? – Она тут же подумала, что «товарищ» слишком по-простецки, а потому добавила: – Господин профессор?
– Я не преподаю, – ответил Лебеде мужской голос с оттенками бесцветности, сильно утомленный и нелюбопытный.
Она спохватилась, что времени уже к часу ночи, охота на таинственную дичь сбила ее с реального ощущения мира, но отступать было поздно.
– Простите за поздний звонок, – быстро начала она. – Мне ваш телефон выдали в федерации арбалетного спорта.
– Какой федерации?
– Арбалетной, – погромче сообщила Ангелина.
– А есть такой спорт?
– Конечно. Арбалет – это такое оружие…
– Я знаю, что такое арбалет.
Что-то в его голосе вовсе не нравилось Лебеде, но другая часть тембра притягивала таинственным равнодушием, будто говорящий с такой интонацией знал нечто эдакое, неведомое остальному миру.
«Он, он!» – радовалась всеми внутренностями Ангелина.
– Меня к вам в клинику направили!
– У меня нет никакой клиники! – сообщил Утякин. – Какая-то ошибка…
– Вы же работаете с проблемами старения?
– Вы – спортивный медик?
– Я – спортсмен. Вернее, спортсменка.
– Спорт – не мой профиль… Простите… Время позднее…
Она поняла, что надо немедленно спасать ситуацию.
– Я мастер спорта международного класса по стрельбе из арбалета! – проговорила Лебеда четко, по-военному. – Мне восемьдесят два года, и я вошла в Книгу рекордов Гиннесса как старейшая спортсменка-арбалетчица, добившаяся столь высоких результатов.
– У вас, вероятно, хорошее зрение…
– У меня сильные мышцы!
– Мне кажется, стрельба из арбалета – статичный вид спорта.
– Особенно когда стреляешь стоя, а оружие весит восемь килограмм.
– Что вы от меня хотите?
– Молодости! – призналась Ангелина. – Я еще и старейшая манекенщица в Европе!
– Чего?
– Хочу быть молодой!
Ему ее желание явно не понравилось.
– В Бога верите?
– Нет. Верю в науку.
– Наука вам не поможет. Постарайтесь поверить в Бога. Манекенщице это тоже бывает нужно!
– А как же ваш дигедро… депиэр… дегид-ро-эпи…
– Дегидроэпиандростерон…
– Именно!.. Бабаска!
– Статью мою читали в Интернете?
– Читала, – честно призналась Лебеда.
– А где телефон раздобыли?
– В телефонной базе.
– Краденой?
– В ней…
Он помолчал. Явно находился с дурацким ощущением. Потом сказал:
– DHEA – ерунда! Вам никакая Бабаска не поможет!.. В вашем возрасте пользоваться ворованным…
– Я знала, что есть что-то другое! – сдержанно, но с внутренним восторгом воскликнула Ангелина. – Простите за базу, но другого способа не было! Если не Бабаска, значит, что-то другое существует?
– Конечно, конечно, – ободрил Утякин. – Живая вода имеется. Литр – сто рублей!
– Издеваетесь?
– А средство Макропулоса не желаете?
После этого предложения Утякин вдруг густо покраснел.
– Желаю! А что это?
– Был такой литературный персонаж, который создал эликсир молодости, – объяснил доктор торопливо. – Ложитесь лучше спать и выкиньте из головы всякие глупости. Вы и так в жизни столького достигли.
– У меня есть деньги!
– Вам повезло. У меня их почти нет, а вы звоните мне на мобильный с городского!
– Я возмещу! – почти прокричала она, чувствуя, как обрываются надежды. – Пожалуйста! – взмолилась. – Примите меня!.. У вас отец есть?
Утякин, видимо, оторопел от нелогичного вопроса.
– Есть, – ответил.
– Он воевал?
– Нет… – с еще большим удивлением в голосе сообщил доктор. – По болезни не подошел… Впрочем, он уже скончался…
– А дед? Дедушка ваш? Папа папы?
– Воевал.
– Жив?
– Слава богу, – почему-то соврал доктор.
– Вы его спросите, как там, на войне, было! Он вам расскажет, поведает… Вы, молодые, не знаете всего… А у меня три ордена Славы. Может быть, я на земле одна такая женщина осталась!.. Мне льготы полагаются!..
Мобильный долго молчал. Лебеда думала, что Утякин отключился, сочтя все сказанное ею сущей галиматьей. Да и она сама, скажи ей такое: манекенщица, мастер спорта международного класса по стрельбе из арбалета, кавалер трех орденов Славы… Она бы вызвала неотложную психушку…
– У моего деда только два! – неожиданно заговорила трубка. – Приезжайте завтра к трем, можете?
От счастья у нее дыхание сперло.
– Могу.
– Посмотрю на эдакое чудо… Адрес записывайте.
Ночь не спала, все думала о глупостях, не свойственных ее почтенному возрасту. Представляла себя помолодевшей, не с седыми, а каштанового цвета волосами, с твердой, налитой, как яблоко, задницей, с пальцами…
Пальцы теперь у нее были некрасивыми. Привыкшие держать тяжелое оружие, сделались по-мужски крепкими и сухими.
Вспомнила про силикон и решила рассказать о Силиконовой долине Утякину. Информировать доктора, что у нее имеется там знакомец. Поможет с материалом для реконструирования груди Сашечка Зак!.. Сделает дискаунт…
Под самое утро Ангелина Лебеда устала думать о новой молодости, привыкла к мысли о скором перерождении, а потому вспомнила о вечернем выстреле.
«В кого я стреляла? – подумала. – А самое главное, зачем?» И сама себе ответила: «А чего ночью летать! Народ пугается!..»
О том, что она кого-то ранила, Ангелина не думала, а если бы задумалась, непременно расстроилась бы из-за своего недостаточно меткого выстрела. Ей, элитному стрелку, промахов, даже ночью, делать было невозможно. Смягчающим обстоятельством являлось то, что цель летела!
Всю первую половину следующего дня Лебеда собиралась морально. Сие психическое напряжение выматывало физически, поэтому пришлось полежать. Так было с нею в далеком детстве, когда мать предупредила ее, шестилетнюю, что через два дня нужно будет идти к зубному доктору. Эти сорок восемь часов превратились для девочки в сущий ад.
Лишь в двадцать лет Ангелина поняла, что ожидание и есть – ад! Ничего так не садизирует душу, как ожидание будущего. Даже если ты ждешь чего-то радостного. Ожидание убивает приход радостного… Поэтому Ангелина не любила Новый год и день своего рождения. Их всегда ждешь, а когда эти дни приходят, то зачастую они становятся самыми тоскливыми в году.
Хотя нет, поспорила сама с собою Лебеда, есть один вид ожидания, который приносит настоящее счастье. Ожидание выстрела!
Она за час приехала в назначенное место, находящееся где-то возле окружной дороги, и сидела на лавочке вся измученная ожиданием.
– Держите! – сказал кто-то и сунул ей в руку что-то.
Она поглядела. Это была десятирублевая купюра.
Усмехнулась. У нее в лифчике, в каждой чашечке, хранилось по пятитысячной пачке в долларах.
Надо омолаживаться! – пришла еще большая уверенность.
А еще через минуту Ангелина с отчаянием подумала, что все – глупость, что, похоже, она действительно сходит с ума, если решила превратиться в девушку. Ей не к Утякину надо, а сдаться в Ганнушкина… Это – старческое слабоумие. Вероятно, скоро конец, если она готова отдать все кровные сбережения какому-то Утякину, запудрившему ей мозги.
Затем Ангелина взяла себя в руки, проанализировала и поняла, что Утякин вовсе ни при чем, она сама его вынудила принять ее! О деньгах и речи не было. Просто усталость овладела всем организмом, и нервы расшалились от бессонной ночи. К черту сомнения, пусть все идет, как идет! Судьба – это тоже ожидание! А оттого смерть – самая большая скука!..
Небольшой приемной, из которой двери вели в три кабинета, руководила женщина лет под пятьдесят с высокой прической и огромными губами, как у негритянки. Дама владела злыми глазами и властным голосом.
– К кому?
– К Утякину.
– Назначал?
– Без приглашений не хожу.
– На какое время?
– Ты, милая, расслабься, – посоветовала по-доброму Ангелина. – Губки собери и продолжай читать детектив. Силикон в губках?..
Молодая пара, ожидавшая приема, заинтересовалась сценкой. Видимо, они сидели долго, так как ее молоденькая головка лежала на его широком плече, а личико этой головки куксилось, морщило носик и хлопало круглыми глазками. Он гладил ее по волосам и шептал, пощипывая за мочку уха: «Уже скоро».
Администраторша с высокой прической владела не только африканскими губами, но и завидной нервной системой. Старухина провокация не произвела на нее ровным счетом ни малейшего впечатления. На вопрос про силикон она не ответила, с металлом в голосе повторила:
– На какое время?
– На три, – решила не рисковать Лебеда.
– Первичная консультация?
– Да.
– Восемьсот рублей.
– Кому?
– Мне. – Администраторша приняла деньги и выдала ей чек. – Ожидайте!
И она стала ожидать. Уселась напротив молоденьких и разглядывала их напрямик. Бабкино любопытство молодежь не смущало, парень то и дело целовал девчонку в губы, а она капризно отворачивалась, смазывая этим движением помаду с мокрых губ, так что одна щека ее была исчиркана следами косметики.
Их скоро позвали.
– Они тоже к Утякину?
– У нас много врачей, – не поворачивая головы, оповестила администраторша.
– Агату Кристи читаете?
– Нет… Книга называется «Мать и дитя».
– Бабушкой стали? – решила навести дипломатию Ангелина.
– Свои, – ответила злая незлобно.
– Такие маленькие?
– Близнецы, по два годика. Мальчики.
Она хоть и отвечала сухо, но при этом в ее глазах блеснуло самым летним солнцем.
– Поздравляю…
Здесь тренькнул телефон, и злая тетка, она же молодая мать, велела проходить.
Кабинет был крошечным, половину пространства занимал письменный стол, за которым трудился Утякин. Она видела его немного сутулую спину и длинные белые пальцы, неспешно набирающие что-то на компьютерной клавиатуре.
Неожиданно он резко крутанулся на стуле и посмотрел на нее, впрочем, безо всякого любопытства. Предложил садиться, и опять Лебеду поразил его бесцветный голос, в котором было сокрыто столько неведомой тайны, что от ее содержания приходит нечеловеческая усталость.
Начали с простого. С ФИО и года рождения.
– Двадцать третьего года, – ответила она.
Доктор поглядел на нее внимательно. Лебеда не отводила взгляда, отмечая, что и глаза у д.м.н. бесцветные, похожие на промокашку в детской тетради, – то ли серая она была, то ли грязно-белая…
– Три ордена Славы?
Не верил.
Рассказала, что ордена такие ввели, вспомнив солдатские «Георгии».
– А кем вы воевали?
– Снайпером.
– За это ордена?
– И за это тоже.
Лебеда отвечала и опять наблюдала за ним, за полным отсутствием его интереса к ней и к тому, что она добросовестно рассказывает.
Он повернулся к компьютеру.
– Значит, вам полных восемьдесят два года?
– Да.
Утякин постучал почти мраморными пальцами по клавиатуре и спросил ее о хронических болезнях.
Она пожала плечами и призналась, что регулярно побаливает правое плечо. Поприпоминала…
– Еще сердце стучит от кофе.
– Давление повышенное?
– Нормальное.
– Следите?
– Я – нет. Перед соревнованиями меряют.
– И сколько?
– Сто двадцать на восемьдесят.
Утякин взял ее за руку, нащупывая пульс. Пальцы уверенно отыскали сердечный трепет, сковав запястье холодом.
– Всегда пульс семьдесят?
– Тоже не проверяю…
– Когда наступила менопауза?
Она задумалась.
– После пятидесяти пяти или до? – помог он Ангелине.
– Так не наступала она…
Вероятно, он решил, что посетительница не поняла смысла вопроса. Уточнил:
– Месячные когда прекратились?
Она что-то прикидывала, загибая пальцы, а потом сказала совершенно для него неожиданное:
– Четыре дня назад.
– Интересно…
Утякин откатился от компьютера и поглядел на Ангелину странно. То ли старуха заливает про все, то ли она натуральная!
– Регулярно месячные приходят?
– Не жалуюсь.
– Давно у гинеколога не были?
– Лет двадцать пять, – призналась Лебеда.
– Сколько детей родили?
– Не дал Господь… Вот ваша, с силиконом, двойню родила… А ведь ей под пятьдесят…
Утякин продолжал смотреть на пациентку, профессионально подмечая насыщенный цвет глаз – редкость в таком возрасте, не скособоченные плечи, крепкие… Ну да, она же говорила, что из арбалета стреляет!.. Руки совсем не старые…
Что-то дрогнуло в нем…
– Обследование согласны пройти? – неожиданно спросил.
Ангелина могла поклясться, что в этот момент из души Утякина сверкнуло, вылетев из бесцветных глаз брызгами раскаленного металла. Такое случается, когда из ничего происходит предчувствие чего-то наиважнейшего.
Он действительно испытал волнующее предчувствие. Оно обещало ему, что перед ним сейчас сидит то, та, тот… Неважно!.. Главное – это он искал последние двадцать лет своей научной жизни.
Конечно, за свою долгую практику он повидал пациенток-старух с нормальным менструальным циклом, способных зачать, но сие было единственным их отличием от других пенсионерок, хотя и значительным. Бабушки даже жаловались на месячные, что им стыдно в таком возрасте проистекать, когда уже внуки повырастали. Опять же, плохое самочувствие, нервный расход, дабы не забеременеть от старика, и самое главное – траты на гигиенические средства. «Сами знаете, какая пенсия!» Просили, чтобы помог избавиться от тяготы вневременной.
Тех старух отличало от сидящей перед ним кавалерши ордена Славы покорное следование к логическому концу жизни. Все, что выходило за рамки естественного старения, рождало в них тоскливо-депрессивное состояние, мешающее наслаждаться размеренным следованием в небытие… Сейчас же перед Утякиным сидела хоть и старая годами женщина, но все в ее организме трепетало от желания жить, а не довольствоваться тем, что в свои восемьдесят два она здоровая телом и духом. А желала бабка невозможного – пустить процесс умирания вспять!
Конечно, Утякин боялся ошибиться. Такое уже случалось с ним, когда он промучился с одним бывшим членом Политбюро, искусно играющим в любовь к жизни. Тогда еще было невозможно сделать тонкие анализы на гормональный статус, чтобы подтвердить медицински подлинность стариковского оптимизма, а потому старому политическому интригану пару лет удавалось водить доверчивого тогда еще просто научного сотрудника за нос. Все свои наработки Утякин ухнул в почти мертвый организм, но коммунист даже не воспользовался возвращенной потенцией по назначению, употребив высвободившийся тестостерон для придумывания государственного переворота…
Утякину было все равно с кем работать: мужчина ли, женщина – важнее всего наличие определенных химических составляющих в организме. Теперь-то он мог иметь абсолютно точные медицинские и генетические данные о любом человеке, сдавшем кровь. В Москве к этому времени имелись несколько мощных лабораторий, принадлежавших крупному бизнесу, доступ в которые имели лишь доверенные лица.
Он еще раз спросил, готова ли она пройти обследование?
Готова ли она! Господи, да она только об этом и мечтала! Да вот же деньги у нее!
Не стесняясь, Лебеда выудила из бюстгальтера свои десять тысяч и положила пачки на стол Утякина.
– Деньги уберите! – жестко попросил доктор. – Пока они вам не понадобятся.
Она загрустила, уверенная, что в жизни ничего бескорыстного не случается. Но если бы она знала, какая корысть скребла по всему существу Утякина, то непременно бы взяла деньги с него самого.
И началось!
Она забыта про ночь и день! Тридцать пять суток потратила на роль собаки Павлова.
Столько крови из Ангелины Лебеды вытянули, что хватило бы на целую станцию донорской помощи. Разливали по разным вакуумным пробирочкам. Мешали с реактивами, разжижая и обесцвечивая человеческое горючее.
Потом ее провели по трем гинекологам, которые проторчали в ее внутренностях по два часа каждый. И брали длинными палочками что-то из глубин, объясняя – «на посев»! А она знала, что сеют только в полях, может быть, еще и добро насаждают, но что в нее засевают?..
Мучила Утякина вопросами, а он лишь говорил, что все в порядке, что если Ангелина хочет стрелять из своего арбалета, необходимо терпеть мучения и слушаться его беспрекословно.
УЗИ, МРТ, консультации у невропатолога…
Господи! Когда это кончится!
Потом она пила пять литров какого-то порошка, растворив его в воде. Всю ночь просидела на унитазе перед колоноскопией, показавшейся ей самым унизительным действием, произведенным с ее телом за всю жизнь.
Обессиленной, ей почудилось, что тот же шланг-гадюку засунули в рот, проталкивая в самые кишки. Хотелось заорать, что как же из задницы да в уста!.. Но она корчилась в рвотных позывах, попутно избивая здоровенного гастроэнтеролога ногами…
Утякин шел за ней следом и слушал врачей.
– Внутренние органы в совершенном порядке, – с некотором удивлением докладывал специалист по ультразвуковым исследованиям. – Мне бы самому такой ажур. Немножечко жирка в печени, но укладывается в норму тридцатилетнего человека!..
Ни единой песчинки в почках не было обнаружено у исследуемой Лебеды. И анализ мочи показал отсутствие вредных солей. Также никаких следов воспалительных процессов…
Эмэртолог докладывал более сухо. В головном мозге изменений не обнаружено, позвоночник в норме, если не считать небольшой грыжи в шейном отделе. Но у кого их нет. В остальном патологий во всем организме также не обнаружено…
– Она что, ученый? – поинтересовался врач, сделавший старухе доплерографию.
– Пенсионерка, – ответил Утякин. – Что-нибудь не так?
– Обычно такие толстенные артерии, – он показал кулаки, приложив их к месту примыкания шеи к голове, – бывают у людей очень умных, занимающихся в основном мозговой деятельностью!
Утякин и без него знал, у кого такие артерии.
– Чистые? – уточнил.
– Абсолютно. Кровь поступает реками!
Все три гинеколога дали одинаковые заключения. Абсолютно здорова… Он позвонил на всякий случай каждому и поинтересовался на счет возрастных изменений.
Двое пояснили, что таковых не обнаружено. Третий гинеколог-женщина поинтересовалась в свою очередь:
– Ваша работа?
Он честно ответил, что работа не его, а природы.
Врачиха услышала то, что и ожидала. Она знала Утякина – как геронтолога, андролога, уролога, но склонна была верить не в чудеса врачевания, а в чудо природы, на счет которой и отнесла пожилую пациентку. Позавидовала малость, да и только.
– А что флора и посев?
– У нее даже молочницы, похоже, не было!..
Старуха Лебеда, поселенная на время обследований в медицинскую палату, страдала от одиночества и от произведенных над ней насилий.
Засыпала плохо, а потому воспоминания все чаще лезли в ее голову. Уж как она не любила сам процесс воспоминания, считала, что, проживая даже хорошее заново в мыслях, теряешь драгоценное время сегодняшнего дня. Таким образом, коротишь жизнь!.. Ужасное, бестолковое занятие!
А последние три дня ее вообще не водили ни на какие обследования!.. Утякин не появлялся. Казалось, все забыли про нее, кроме молодой девицы громадного роста с ногой баскетболиста, приносящей Лебеде три раза в день еду.
Девица всегда молчала, а Ангелина, засмотревшись как-то на нее, жалея, что ли, за такие физические кондиции, неудобные для личной жизни, вдруг обнаружила у девчонки на плохо замазанной крем-пудрой коже лица жесткую мужскую щетину.
После этого и аппетит пропал. Лежала и смотрела в потолок. Скучала по арбалету… Ах, как ей хотелось меткого выстрела! Звука сорвавшейся тетивы!..
