Книга: Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста
Назад: XIV
Дальше: XVI

XV

Над Приморским кружил устойчивый антициклон, и солнце палило немилосердно. Проплавав около двух часов в маске в подводных «цехах» комбината, Светлана Рунова не заметила, как сожгла спину. Пришлось занять у заводских водолазов тельняшку. Она хоть и стесняла с непривычки движения, зато согревала в холодных слоях, вклинившихся узкими полосами.
Все нужные ей пробы диатомовых и планктона Светлана взяла, но Юра предложил осмотреть мидиевые садки, и она, преодолевая озноб, снова полезла в море. Отказать «водяному человеку» было никак невозможно, да и самолюбие не позволяло. Юра чутко страховал ее снизу, каждый раз поднимаясь навстречу, когда она четким заученным движением шла в глубину. Забрав очередную пробу, он провожал ныряльщицу дружелюбным взмахом руки и зорко следил, пока не исчезало за трепещущим зеркалом золотистое пламя волос. Плавала Светлана Андреевна виртуозно, и Юра прощал ей пренебрежительное отношение к аквалангу.
В воде обросшие гроздями мидий канаты напоминали обугленные столбы. Светлане казалось, что она скользит вдоль запутанных ходов сгоревшего лабиринта, где остались одни искореженные колонны, еще поддерживающие эфемерную, отмеченную точками поплавков кровлю, откуда струился неверный раздробленный свет. Призраки завладели затопленным пепелищем. Где-то в темных углах клубились, подобрав осыпанные бляшками щупальца, спруты, растворяясь в мутном сиянии, всплывали пульсирующие купола медуз. Даже суетливые жадные рыбки, сновавшие вдоль ракушечных друз, казались похожими на рогатых химер.
Светлана попробовала было поиграть с крохотным чудовищем, да жаль — не хватило дыхания.
Конечно, с аквалангом было бы куда сподручнее, но утром сжатый в баллонах воздух чуть не довел ее до дурноты. Явственно примешивался запашок паленой резины. Светлана понимала, что ощущение, скорее всего, было субъективным, вызванным общим недомоганием, но от акваланга пришлось отказаться.
— Дерет кожу, — капризно поежившись, объяснила она.
Опасения марикультурщиков были вполне оправданны. Плантацию неистово осаждали морские звезды. В кристальной воде, чуть курящейся солнечным туманом, они горели ядовитыми насыщенными цветами, которые безуспешно искал Ван Гог в часы безумия.
Дышащие приоткрытые щели раковин приманили всю королевскую рать. Колючие солнечники, декадентски утонченные малиново-красные лизастроземы — никто не остался глух к сладкому запаху трепещущей в створках плоти. Вездесущие патирии ухитрились пролезть даже сквозь ячеи сетей.
Сине-кобальтовые с алой, как чума, мозаикой узора и оранжевыми венцами глаз на концах лучей, они неторопливо ощупывали моллюсков, выискивая слабину. Их строгая безупречная геометрия бросала вызов хаосу природы. Любую звезду можно цеплять на муаровую ленту или вешать на шею. Орден с сиамскими рубинами на синей эмали. Загадочная кабалистика океана.
На вид они казались нежными, как атлас. Но впечатление было обманчиво. Светлана не раз держала в руках этот живой наждак, которым сподручней всего драить медяшку на корабле. Истинное лицо звезды всегда обращено к грунту, ядовито-оранжевое, беспокойное, хищное. Сверху звезда кажется неподвижной, снизу беспрерывно шевелится рядами оранжево-розовых присосок. Они сходятся в математическом центре фигуры, у ротового отверстия, где скрывается желудок, которому нипочем режущие кромки устриц и мидий, их капканоподобные створки, что еле удается разжать ножом.
Дыша через трубку у самой поверхности, Светлана долго наблюдала за тем, как сиреневый хищник разделывался с гигантской мидией. Звезда обнимала моллюска всеми своими лучами. Сотни присосок натужно пытались разжать сомкнутые створки. Мидия сначала не поддавалась усилиям облегающего ее разноцветного мешка. Но звезда терпеливо продолжала осаду и добилась в конце концов своего. Когда смыкающий створки мускул ослабел, ей удалось просунуть внутрь раковины луч и молниеносно забросить туда свой желудок. И началось «переваривание вовне». Закончив трапезу, звезда втянула желудок обратно. Не случайно тяжеленные грозди белели мертвым жемчугом пустых створок. Плантация заметно пострадала от непрошенных гостей. Оградить ее могла лишь сплошная мелкоячеистая сеть.
«Ни опрыскать какой-нибудь ядовитой дрянью, ни пугала поставить», — подумала Светлана Андреевна.
Она дала знак подниматься, напоследок нырнула, растирая покрывавшиеся пупырышками ноги, и, выбросив из трубки фонтанчик, поплыла к лодке. Все, что могла, она сделала. После анализов в лаборатории ей, быть может, и удастся наметить наиболее обильные питанием зоны для будущих ферм. Что же касается защиты от хищников, то это не ее компетенция.
Вечером в местном Доме культуры состоялся вечер встречи с работниками рыбозавода. Светлану Андреевну, Неймарка и Сережу Астахова секретарь райкома посадил за стол президиума, а сам устроился в полупустом зале, где, кроме марикультурщиков, явившихся в полном составе, и непременных пенсионеров, сидело несколько молодых работниц. Присутствовало, конечно, и все местное руководство.
Открытие прошло с надлежащей торжественностью. Гостям, словно кинозвездам перед премьерой, вручили цветы. Охарактеризовав с традиционно преувеличенной похвалой каждого из научных сотрудников, Наливайко захлопал в ладоши, подав пример остальным, и предупредительно помог установить стенд с заранее подготовленными наглядными пособиями. Это сразу задало деловое, можно даже сказать академичное, направление, и Светлана скоро освоилась с обстановкой.
По праву старшего вечер открыл Неймарк.
— Мы собрались здесь, дорогие друзья, — начал Александр Матвеевич задушевно-будничным тоном опытного лектора, — для того чтобы обменяться мнениями насчет нашего с вами будущего и будущего наших детей… Как полагаете, прокормит океан человечество в двадцать первом веке или же нет? — задал он вопрос после краткой паузы, оглядывая поверх очков темный по сравнению со сценой зал.
Публика, однако, безмолвствовала.
— Я вас спрашиваю, — ободряюще кивнул профессор, обращаясь непосредственно к Юре, сидевшему в первом ряду. — И вас тоже, — улыбнулся хорошенькой работнице с грудным младенцем на коленях. — И это, товарищи, не праздный вопрос. Поэтому подумайте хорошенько, прежде чем ответить… Итак, каков будет ваш приговор? — Дав аудитории необходимое время, он требовательно устремил на «водяного человека» указующий перст.
— А вот и нет! — запальчиво выкрикнул крепко сбитый парень с затейливой татуировкой на обеих руках.
— И почему вы так считаете? — мгновенно среагировал Неймарк.
— Уловы падают.
— Вы совершенно правы, товарищ! Но ведь и вы правы, дорогие мои коллеги — марикультурщики! Все сейчас зависит от нас, от выбранной нами стратегии, от того, насколько разумно мы поведем себя… Вот какая вырисовывается примерно картина. Уловы падают. Это правда. Но все дело в том, что почти все дары моря человек берет в традиционных районах континентального шельфа. Открытый океан все еще остается целиной.
— А можно вопрос? — подняла руку девушка в первом ряду.
— Пожалуйста.
— В океане уже все-все открыто?
— Земная кора живет. Все возможно.
— А как насчет Атлантиды? — послышался голос. — Она была все-таки или нет?
— Это особая проблема. — Неймарк задорно взглянул на Рунову. — Мы, как говорится, оставим ее на закуску…
— Можно научить дельфинов охране рыбных стад! — радостно выкрикнул Юра. — Такие «подводные овчарки», как показали многочисленные опыты, хорошо понимают, что хочет от них человек.
— Это все будущее! — неожиданно ополчилась на него энергичная девица в защитном костюме студотряда. — Дельфины, реакторы и даже обещанная сетка, про которую мы слышим уже второй год… Но сейчас, я спрашиваю, сейчас что нам делать? Как защитить мидию и гребешок? Может, товарищи ученые подскажут? — Она с торжеством огляделась по сторонам и выжидательно уставилась на президиум.
— Что ж, мои молодые друзья, — прервал нависшую над залом настороженную тишину Неймарк, — вы вправе потребовать от нас практических рекомендаций. К сожалению, ни я, ни мои коллеги специально не занимались проблемами марикультуры, но, как говорится, назвался груздем… — Он выразительно развел руками. — Словом, я попытаюсь дать вам конкретный совет. В Приморье часто идут дожди. Пресная вода лежит на поверхности долго не смешивающимся слоем. Для раковин она опасности не представляет, зато для хищников-звезд совершенно губительна. Короче говоря, почаще вытаскивайте свои веревки. Ополаскивайте…
Ответом ему были благодарные аплодисменты молодежной бригады.
— Вот тебе и единый наряд, — шепнул Наливайко директору рыбозавода. — Их ожидает дополнительная, причем очень нелегкая работенка, а они хлопают, радуются… За тобой эта сетка, учти.
Вознагражденный восторгом зала, Неймарк подвел итог.
— Акванавты доказали, что человек может жить и успешно работать на глубине. Очевидно, в будущем мы сможем хорошо освоить прибрежные районы, ограниченные глубинами в сто метров, и создать опорные пункты на значительно большей глубине. Такое расширение обитаемой зоны плюс аквакультура превратят океанское дно в фабрику изобилия. Вот почему все-таки правы те, кто говорит, что океан сможет обеспечить продовольствием многие миллиарды людей. Все зависит от подхода к проблеме, от всех людей и каждого отдельного человека. А теперь прошу поднять руку, кто голосует за развитие аквакультуры?
Голосование, как и следовало ожидать, вышло единогласным.
— В таком случае, — профессор успокоил оживившуюся аудиторию, — сразу же после короткого отдыха мы заслушаем нашу замечательную Светлану Андреевну Рунову, кандидата биологических наук, старшего научного сотрудника геологического факультета МГУ. Мы действительно слишком уж воспарили в мечтах о будущем, а она вернет нас, как тут уже совершенно правильно призывали, к реальности. Я имею в виду начальную точку любых исследований по биологии моря. Первичное звено всех пищевых цепей.
— Неумолимая эстафета всеобщего поедания действительно начинается с мельчайших организмов, о которых мне хочется вам рассказать, — отчетливо, как на лекции, произнесла Светлана первую фразу, тщательно продуманную в перерыв. — Но весь черный юмор ситуации заключается в том, что начальное звено является одновременно и заключительным. Все обитатели моря прямо или опосредованно питаются микроорганизмами, но, умирая и опускаясь на дно, они сами становятся добычей микробов. — Она несколько принужденно рассмеялась, но, не встретив поддержки, согнала улыбку и решительно подошла к стенду с прикнопленными снимками из альбома Астахова. Топтавшаяся за кулисами заведующая клубом поспешно протянула указку. — Здесь вы можете видеть портреты наших героев, увеличенных более чем в тысячу раз. Эти живые существа, похожие чем-то на инопланетные конструкции, называются диатомеями. Они живут в воде повсеместно и образуют большие колонии. Диатомеи с большим на то основанием, чем кто-либо другой, могут сказать, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Весной и осенью они переживают взрывы жизни, которые отражаются на всех обитателях моря. Это важнейший момент, от которого во многом зависят урожаи океанской целины. Но изучены диатомеи очень мало. Только в Черном и Баренцевом морях удалось кое-что сделать в этом отношении, литораль же Японского моря — девственный лес альгологии. Только в южной части залива Приморский присутствующий здесь Сергей Павлович Астахов выделил четыреста видов. Он, как и я, альголог по специальности. Но если я занимаюсь больше ископаемыми видами, то в сферу интересов Сергея Павловича входят живые. Я верно говорю? — Светлана вопрошающе взглянула на Астахова и перевела дух.
— Совершенно верно, Светлана Андреевна.
— Тогда подойдите, пожалуйста, сюда, и мы продолжим рассказ вместе. По-настоящему продуманный экономический подход к океану должен начинаться с диатомовых водорослей, — высказала Светлана основной тезис, когда Сережа приблизился. — Это корм для рыбьей молоди и ракообразных. Вам еще не надоело слушать? — Рунова участливо оглядела зал.
— Нет! — захлопали в первых рядах. — Рассказывайте еще…
— Хорошо! — с готовностью согласилась она. — Я сегодня почти весь день провела в воде. Знакомилась с вашими мидиевыми садками. На этих раковинах хорошо была видна работа диатомовых. Мутная зеленоватая слизь, белые и розовые лишаи вторичных обрастаний. Диатомовые необыкновенно чувствительны к температуре и солености воды. Они массами гибнут, когда над морем проходят дожди, но их быстро замещают более пресноводные виды, которые в свою очередь погибают, когда прежняя соленость восстанавливается. Вместе с диатомовыми в опресненной воде погибают и морские животные. Профессор Неймарк дал вам прекрасную рекомендацию! Пресноводные диатомеи резко отличаются от соленоводных, а тропические виды не похожи на обитателей арктических вод или морей умеренных широт. В Японском море почти не встречаются тропические диатомеи. Лишь у берегов Южной Японии их становится много. И чем южнее, тем больше. Филиппины, Австралия, Новая Зеландия… Потом опять увеличивается количество холодноводных видов.
— Светлана Андреевна проводила специальные исследования в этом регионе, — пояснил Сергей.
— Я не случайно назвала диатомеи таинственными. — Рунова поблагодарила его коротким кивком. — Чуткую, почти эфемерную клетку окружают кремниевые створки. Хрустальная оболочка лелеет крохотную пылинку живого. Жизнь проходит, как яркий проблеск в темноте, а оболочка остается. Почти навечно. Диатомные панцири отлично сохраняются. Они известны еще с мелового периода. По ним можно определять относительный возраст Земли, воссоздавать палеогеографию водоемов. Вот почему прибрежные бентосные виды этих водорослей специально изучаются геологами, которые занимаются реконструкцией древних бассейнов. По кремниевым оболочкам давно погибших организмов удается узнать всю историю водоема: температуру и соленость воды, береговую линию и как все это менялось с течением веков и тысячелетий. Для геологов-поисковиков диатомеи — тоже желанная находка.
Почувствовав, что увлеклась и заговорила специальными терминами, Рунова умолкла на полуслове и беспомощно уставилась на Сергея.
— Расскажите, как вам удалось открыть Атлантиду, Светлана Андреевна, — попросил он, поймав ее умоляющий взгляд.
— Но я вовсе не открывала Атлантиду, — с облегчением рассмеялась она. — Просто, плавая на «Витязе», наша группа обнаружила в Атлантическом океане пресноводный комплекс диатом, резко отличный от окружающих морских комплексов. Такую находку можно истолковать лишь однозначно: на этом месте затонул участок суши. Когда? Радиокарбонный анализ показывает цифру двенадцать — пятнадцать тысяч лет.
— Наверняка Атлантида! — вскочил Юра, азартно сжав кулаки.
— Пока, к сожалению, у нас нет доказательств, — развела руками Светлана. — Хотя сами по себе пресноводные диатомеи никак не могли очутиться на морском дне… Есть виды, живущие только в воде кристальной чистоты. Малейшая примесь солей вызывает их быструю гибель. Такие водоросли населяют Севан и Байкал. Они лучшие индикаторы чистоты воды. На Байкале диатомеи первые сигнализировали о том, что озеро находится в опасности. Но диатомеи и идеальные санитары. На месте погибших видов в том же Байкале появились новые, более приспособленные к трудным условиям. И они вступили в борьбу за чистоту воды. Но главное значение диатомовых водорослей в том, что с их помощью мы можем резко увеличить урожаи морских продуктов, добиться быстрого восстановления запасов. Недаром всерьез обсуждаются проекты создания на дне океана мощных атомных реакторов для подогрева воды. Нагретая, богатая солями вода подымется из глубины. Это вызовет взрыв жизни диатомовых, а там пойдет разматываться привычная цепь. Ведь вся жизнь, по сути, сосредоточена на каких-нибудь пятидесяти метрах глубины. Сколько драгоценных солей пропадает даром. А восходящие теплые потоки вынесут их на поверхность, и появится пища для миллиардов новых рыб, китов и ракообразных. Такой естественный процесс выноса глубинных солей происходит у берегов Перу. Недаром это один из самых богатых районов. Вспышки диатомоных чередуются там с удивительной регулярностью. И всегда много рыбы. Очень много рыбы… Как-то связаны диатомеи и с еще во многом загадочными марганцевыми конкрециями, обнаруженными на океанском дне. — Она незаметно взглянула на часы и решила, что пора закругляться. — Но это уже другая сторона проблемы, мы и без того ушли в сторону от обсуждаемой темы.
— Так это и хорошо! — одобрил гостеприимный Наливайко и, обернувшись к залу, спросил: — Какие будут вопросы?
Вопросов не было.
— Тогда поблагодарим наших дорогих и всегда желанных гостей за интересную и поучительную беседу. — Под одобрительные рукоплескания Петр Федорович поднялся на сцену вручать сувениры. И только тут Светлана почувствовала, как она устала за день и едва держится на ногах.
«Все! — сказала она себе. — Завтра сплю до упора, а как вернемся на биостанцию и схлынет эта немыслимая жара, пойду искать хваленую Холерную бухту…»
Назад: XIV
Дальше: XVI