Самолет компании «Дельта» прибыл в Сьюдад де Мехико вечером. Пока, пережив две пробки, добирались до отеля «Редиссон Параисо» в парке Педрегал, наступила ночь. Борцов и Долорес, отказавшись от ужина, разошлись по своим номерам. Джонсон был бы рад последовать их примеру, но приличия требовали посидеть несколько мицут в баре с директором Центрально-американского филиала Руджеро Револьта.

Выпив стакан мангового сока, он поинтересовался, как обстоят дела с отправкой грузов из Мериды на реку Ящерицы, затем извинился, сославшись на усталость, и поднялся к себе в апартаменты, заарендованные «Эпсилон Пикчерс» на ближайшие два года. Револьта сказал, что уже успел сменить «клиперы» и произвести чистку: сеть была свободна от вируса.

В каком бы уголке земного шара ни находился Джонсон, к нему ежедневно поступал обзор мировой печати, сжатый до пяти страниц машинописного текста. Он не знал, где намерена остановиться Глэдис фон Лауэ, и в ожидании неминуемого звонка занялся текущими делами.

Шумная кампания по поводу Муниланы, непрошеного героя на телевизионных экранах, похоже, выдохлась и постепенно сходила на нет, хотя успокаиваться было рано. Из прочих новостей, выбранных бостонским пресс-атташе, обращало на себя внимание интервью тройного агента, опубликованное в «Обсервер».

Некто N много лет работал на английскую MI-6 и второе главное управление КГБ. Специализировавшись в области высоких технологий, он поставлял англичанам соответствующий материал в течение трех лет, но будучи перевербован, стал регулярно оповещать Москву, чем и по каким причинам интересуется Лондон. Все, таким образом, были довольны, включая самого героя, получившего солидную и свободную от налога прибавку к жалованью. Комфортному «двоеженству» N пришел конец, когда в начале прошлого года на него вышла российская мафия. Это было практически неизбежно в нынешних условиях, когда военно-промышленный комплекс буквально лез из кожи, чтобы не умереть с голоду, а государственные чиновники охотно шли на сделку с преступным миром.

Людей, вступивших с N в контакт, прежде всего интересовал сбыт оружия и оборонных материалов, включая редкие металлы высокой чистоты, изотопы и прецезионные сплавы, необходимые для космической техники. Возможности, которыми располагал синдикат, поражали воображение, как, впрочем, и гонорар за полезную информацию.

Так N начал работать сразу на три стороны, не подозревая, чем грозит ему подобная деятельность.

Выйдя однажды из ресторана «Савой», где отобедал на полтораста долларов, он сел за руль своего «мустанга», но не успел включить зажигание, как почувствовал приставленный к затылку пистолет. Ему приказали ехать куда-то в Новогиреево, где прежде не приходилось бывать. Запомнились названия нескольких улиц, промелькнувшие на табличках домов, да и то потому, что подобных не встретишь ни в одной столице: проспект Сталеваров, Мартеновская, Литейная… Полный цикл передела: от чугуна до проката, чтобы класс-гегемон ни на минуту не забывал о любимом заводе. В иных обстоятельствах это могло бы вызвать улыбку, но N было не до смеха.

Его заставили въехать в какой-то ангар — то ли заброшенный цех, то ли склад, где ржавели невостребованные станки, — пересадили в черную «Волгу» и повезли, насколько можно было судить с повязкой на глазах, за город. Поездка продолжалась около часа.

В бетонном бункере, уставленном дорогой итальянской мебелью, от него потребовали связи: фирмы, заинтересованные в поставке новейших образцов, посредники, нелегальные торговцы — все. Кое-кого, под угрозой смерти, пришлось назвать. Завладеть адресами похитителям, однако, не удалось. Сославшись на память. N сумел убедить их, что все файлы в «конторе», то бишь в MI-6.

Посовещавшись между собой, крутые ребята, не сходя с места, составили престранный документ, в котором за перечислением уже оказанных N услуг и полученного за это вознаграждения следовало обязательство беспрекословно выполнять дальнейшие поручения. По сему поводу даже завязался спор, как лучше: «задания» или же «поручения»? Остановились на последнем.

Не долго думая, N подписал и тут же получил первое «задание-поручение»: собрать данные о вице-президенте «Эпсилон X,» лорде Уорвике, о самой компании, о ее Парижском отделении и, по возможности, других филиалах. Получив свободу, N профессионально избавился от слежки и спешно, через Ригу, убрался в Лондон. Прямо из аэропорта Хитроу он отправился в родное учреждение, где повинился и скрупулезно перечислил всех задействованных в эту темную историю лиц. На другой день он собрал пресс-конференцию и, за малым исключением, повторил свой рассказ перед телевизионными камерами.

— А вы не боитесь? — спросил его корреспондент.

— Мне нечего терять. Я просто счастлив, что вырвался. Шантажировать меня невозможно: я сам признался во всем, а расписка, данная под давлением преступникам, ничего не стоит. Эти люди не остановятся ни перед чем, но мыслят они вполне прагматично. Толку теперь от меня ни на пенни. Вы, конечно, скажете: «месть». Что ж, пусть попробуют сначала найти. Убийство обойдется в сотни тысяч фунтов, а они не бросают деньги на ветер. Пример Салмана Рушди, чью голову иранские фундаменталисты оценили в миллион, внушает оптимизм. Думаю, самое худшее для меня уже позади.

Реферат занял добрую половину обзора, что, понятно, было связано с упоминанием корпорации и ее руководства. На всякий случай Джонсон запросил полный текст и уже через несколько минут получил отпечаток статьи.

Пресс-атташе опустил, сочтя не заслуживающей внимания, одну небезынтересную подробность. Сцена в бункере имела место не сразу после похищения, как можно было понять, а спустя почти две недели. Все это время N провел взаперти, подвергаясь постоянным угрозам расправы. Его впечатления заняли полторы журнальных колонки. Описывая свое пребывание в плену — водку давали в неограниченных количествах, — «агент века» обмолвился, что слышал возню и женские крики. По его мнению, он не был единственным узником загородного подвала. Похищения стали в России такой же будничной реальностью, как и захват заложников, заказные убийства, взрывы.

Джонсон сопоставил даты. По числам, плюс-минус один день, женщина, привезенная в бункер, могла оказаться Береникой Борцовой, хотя для окончательного вывода информации явно недоставало. Как бы там ни было, но русские связи, на которые намекала Глэдис, сыграли скверную шутку. Вдобавок к скандалу с Магдой ван Хорн, такой прокол мог бы послужить неплохим козырем в контр-игре, будь они на одном уровне, он и Глэдис. Тем не менее, Джонсон готовился к предстоящей схватке. Укрепив на свой страх и риск финансовое могущество «Эпсилона» вливанием таких инвестиций, которым могли бы позавидовать даже ведущие концерны Японии, он фактически бросил вызов «Невидимым». Просто убрать его, как какого-нибудь клерка, было уже не так легко. Прогнозируемый убыток исчислялся что-нибудь в полтора миллиарда.

Он набрал текст циркулярного письма, в котором предлагал усилить меры безопасности, и разослал его по всем подразделениям. Отдельные факсы, с приложением статьи из «Обсервера», пошли в Вашингтон, Лондон и Париж.

Глэдис фон Лауэ не позвонила ни в этот вечер, ни на следующее утро. Джонсон расценил это как дурной знак.

— Мои планы слегка изменились, — сказал, когда все собрались за завтраком в Лобби-баре. — Придется задержаться на денек в Мехико.

— Меня это вполне устраивает, — просияла Долорес. — Ведь сегодняшний день у меня забит до отказа. Боюсь, завтрашний — тоже. Дай бог управиться хотя бы до четверга.

— А вы, Тим, как предполагаете распорядиться своим временем? Походите по музеям, полюбуетесь пирамидами Теотихуакана или полетите в Мериду? Туда как раз отправляется самолет с нашими сотрудниками. Они будут рады прихватить вас с собой.

— Честно говоря, я бы предпочел задержаться в Мехико, — преодолевая соблазн немедленно отправиться на загадочную реку Ящерицы, заколебался Ратмир. Он боялся признаться себе, что не хочет расставаться с Долорес, и, дрогнув голосом, поспешил объяснить: — Мне бы хотелось повидать приятеля, Осю Раппопорта. Помните, Пит, вы как-то спрашивали? Он живет возле Чапултепейк Лейк. Не могу упустить такой случай.

— Святая Мадонна! — всплеснула руками Монтекусома Альба. — Вы знаете профессора Раппопорта?! Вот уж совпадение, так совпадение. Именно с ним мне и нужно встретиться в первую очередь…

Сосредоточенно выдавливая в розовое нутро папайи лимонный сок, Джонсон ничем не выдал своего изумления: «Действительно, совпадение». Месяцем раньше он бы обеими руками ухватился за такую возможность, ныне же диспозиция выстраивалась иначе. Благодаря усилиям Вейдена и Эрика Ли удалось не только обойтись без помощи Раппопорта, но и обскакать его на главном направлении. Метод, получивший условное название «компьютерного архетипирования», прошел успешные испытания на полигоне Пуналуу, близ священных водопадов Оаху, и был готов к внедрению. Однако не это соображение явилось определяющим. Наружное наблюдение показало, что за Нобелевским лауреатом ведется неусыпная слежка. Успехи в борьбе с наркоманией и широкая пропагандистская деятельность привлекли к нему пристальное внимание колумбийских картелей. В нынешнем ситуации высветиться еще и на этом фронте было бы непозволительной глупостью. Главные мафиозные кланы, включая «коза ностру», превратились в сообщающиеся сосуды.

— Вы уже договорились о встрече, Тим? — участливо спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся к Долорес. — Вы тоже?

— Только собираюсь звонить, — покачал головой Борцов. — Я нашел телефон на «желтых страницах».

— А я уже звонила! — с ноткой торжества сообщила Альба. — Профессор на обходе. Освободится часам к двенадцати. Мы могли бы поехать вместе, Рамиро, если вы не возражаете.

— Буду рад!

Джонсон задумчиво почесал кончик носа. Положение создалось пиковое. Выручить могла только полная откровенность, но не рассказывать же им про колумбийскую мафию? Да еще увязывая с похождениями тройного агента в Москве! Хорош он будет в их глазах.

— У меня к вам нижайшая просьба, — сказал, сосредоточенно уставясь в плафон, расписанный под Ороско. — К обоим… Не звоните ему. Отложите вашу встречу до возвращения. И не спрашивайте меня о причинах. Они более чем серьезны.

— В самом дёле? — Долорес недоверчиво прищурилась. — С тех пор как я перешла к Альфонсо Фернандесу, мне приходится постоянно сталкиваться с секретами и недомолвками. Почему?

— Можно подумать, что раньше ничего подобного с вами не случалось, — мягко возразил Джонсон. — По-моему, вы не первый год работаете с токсинами и галлюциногенными веществами. Не знаю, как у вас, в Мексике, но в Соединенных Штатах, да и во многих странах это накладывает определенные ограничения. Хотя в испанском языке тайна и секрет звучат одинаково — secreto, — есть разница между mistereo, то есть тайной вообще, и secreto de profession так сказать по должности. Я бы скорее откусил язык, чем позволил себе напомнить о соответствующем параграфе контракта. Решайте сами, Долорес, но помните, что я вас очень… очень прошу.

— Дело в конкуренции?

— А если бы и так?.. Между прочим, серьезное основание. Но дело не в конкуренции. Зная вас, у меня и мысли такой не возникло. Более того, я бы счел за счастье лично познакомиться с таким человеком и даже просил представить меня. Поймите, друзья. Свои трудности есть у каждого. По мере сил я худо-бедно справляюсь со своими проблемами, но сейчас мне нужна помощь. Так помогите же! Просто помогите, ни о чем не расспрашивая. При первой возможности я все объясню, а сейчас, поверьте, не имею морального права, ибо тоже опутан всяческими табу. К личности мистера Раппопорта это никак не относится. Ничего, кроме восхищения, он у меня не вызывает.

— Я лечилась у него и многим ему обязана, — словно бы защищаясь, произнесла Долорес. Так не свойственная Джонсону эмоциональность произвела сильное впечатление. Его очевидное волнение показалось намного убедительнее словесных доводов.

— Даже так?.. Тогда к восхищению добавится и горячая благодарность, — заметил Джонсон с обычной для него благодушной иронией. — А вы почему молчите, Тим?

— Что я могу сказать, Пит? Я привык полагаться на вас, и, если вы просите, значит на то есть причина. Не вижу трагедии в том, чтобы отложить встречу с Осей до возвращения.

— Я подчиняюсь, — тряхнула головкой Долорес и сдула упавшую на лоб прядь. — Пусть будет по-вашему. В конце концов, мне все равно… Надеюсь, вы не возражаете против свидания с коллегами по прежней работе?

— Помилуйте, Долорес! Вы причиняете мне душевную боль… Впрочем, спасибо за понимание.

— Когда отправляется ваш самолет?

— Поскольку это наш самолет, мы вольны распоряжаться временем, хотя каждый час простоя обойдется в несколько тысяч. Давайте договоримся так: вы назовете удобный день, а наши люди свяжутся с агентством «Аэрмексика». Словом, летите, когда пожелаете и куда вам будет угодно: хоть в Мериду, хоть в Тустла Гутьерес. Нет проблем.

— И отлично. Я устала от сложностей. Мы с Рамиро вылетим послезавтра, — она задумалась, нахмурив брови, но через секунду сделала выбор: — в Мериду. Прямо оттуда поедем на раскопки…

— Не надо ехать. Я пришлю вертолет, — устало улыбнулся Джонсон, отметив это хозяйское «мы».

«Через пару деньков наша bonita уже начнет вить из него веревки, — подумал он, решив, что это не самое худшее в создавшихся обстоятельствах. Стоило Борцову промолчать о своем намерении навестить Раппопорта, и могло бы случиться непоправимое.

— Гавайи остаются в силе? — спросил Ратмир.

— Безусловно. Со мной или без меня, но вы полетите, самое позднее, через три недели.

— Как это понять: «со мной или без»?..

— В самом прямом смысле. Программа не меняется, даже если с меня снимут голову.

— Есть за что? — Долорес сопроводила булавочный укол лукавой улыбкой.

— Над каждым из нас кто-нибудь, да стоит. Ему виднее… Я не про Бога, Долорес. Ведь только ему по-настоящему ведомы наши грехи, а люди могут и ошибаться. Словом, не стоит загадывать… Ну, что? До вечера?

— До вечера, — бросив салфетку на скатерть, кивнула Долорес.

— До вечера, — Ратмир в точности воспроизвел ее жест. — Ужинаем здесь?

— Если не найдем места повеселее… Вы куда сейчас?

— На Плаза Мадрид. Хочу увидеть здешний фонтан Сибелис. Потом, наверное, смотаюсь в музей Антропологии. Его хватит мне на весь день.

— Успеха, Тим, — удовлетворенно кивнул Джонсон, коря себя за оплошность. Как он мог забыть, собираясь в Мехико, про Хосе Раппопорта! Не иначе, начал стареть.

Оказавшись у себя в кабинете, он позвонил Револьте и попросил организовать охрану Борцова, сообщив предполагаемый маршрут. Следующий звонок был в Вашингтон. Американский паспорт на имя Тимоти Лepcepa, уроженца города Клинтон, в штате Массачусетс, ожидал владельца в Уорчестере.

А Глэдис все не звонила.