Глава двадцать четвертая
Радиация
Стоя в проходной еще недавно секретного завода, поставлявшего стабильные изотопы во все концы Союза и монолитного соцлагеря, ведущий научный сотрудник Торба начал было сомневаться, выпишут ли пропуска. Внешне все выглядело, как в прежние времена: турникеты с таймерами, военизированная охрана.
С того дня как он нос к носу столкнулся в своем дворе с Голобабенко, дела быстро пошли на поправку. Владислав Леонидович сперва не узнал в раздобревшем лысеющем мужчине того самого Петьку, с которым учился на одном потоке и даже играл в баскетбольной сборной. Зато Петя так и расплылся в улыбке:
— Владик! Какими судьбами?.. Не признал, чертяка? А ну, давай, вспоминай…
Несколько наводящих вопросов, характерная подробность, забавный эпизод — и все расставилось по своим местам.
— Петрик-Вареник! Ты-то как тут очутился?
— А у меня знакомая! — хитро подмигнул Голобабенко, тряхнув чемоданчиком, где тяжело звякнула стеклотара. — Соображаешь?
— Ах ты, старый греховодник! А я тут живу. Видишь, собачку выгуливаю? — Торба дернул за поводок. — Сидеть, Лаки.
Но спаниель ни за что не хотел приближаться, упираясь изо всех сил, тянул в сторону. Не нравился ему знакомый хозяина, и он стремился выразить неприязнь доступными способами: тянул в сторону, ощерив клыки, издавал угрожающее ворчание.
— Чегой-то с ним? — поинтересовался Голобабенко. — Небось кошку учуял?
— Капризничает. Он у меня недавно такой номер отколол, не поверишь, — и Владислав Леонидович поведал старому приятелю, как они с Лаки наткнулись на труп красавицы-наркоманки. — Лежала, в чем мать родила! Представляешь?
— Спаниели вообще очень чувствительные, — заметил Голобабенко, выслушав с интересом. — Их специально используют для поиска взрывчатки. Если заняться разведением, большие бабки можно настричь.
Разговор перекинулся на экономические темы. Торба поделился своими неурядицами, обматерил правительство, обрекшее науку на вымирание, а Голобабенко вызвался свести его с нужными людьми, которые живо помогут поправить материальное положение.
Договорились свидеться в спокойной обстановке и обстоятельно покалякать.
— Помнишь пивзал на Колхозной? — предложил Петя.
Еще бы не помнить! Они частенько наведывались в этот прокуренный, битком набитый сарай, получивший меткое название «Мир животных». С каждым годом он становился все гаже и непотребнее. Стеклянные банки пришли на смену канувшим в небытие кружкам, стойкий запах вареных креветок и рыбьей шелухи, казалось, навечно въелся в потные стены.
— Колоритное было местечко. Небось, к креветкам теперь и не подступишься… Там все такая же грязь?
— Увидишь — не поверишь. Настоящий лондонский паб. Латунные краны, дерево все под лаком, а пиво, — Голобабенко глаза закатил, — какое душа пожелает! Хошь «Пильзень», хошь «Жигули». Даже «Карлсберг», и тот бочковый. Про закусь лучше не спрашивай: раки, соленые сухарики, моченый горох. И креветки не как раньше — размазня на воде. Отборные, свежие, с огурец величиной и отварены до кондиции. А на цены наплюй. Фирма за ценой не постоит.
Фирмой он называл свой «почтовый ящик», который благодаря современной организации труда и международным связям не только вписался в рынок, но, можно сказать, процветал. Специалист уровня Торбы получал, как со значением подчеркнул Петя, «на западном уровне». Консультации на стороне оплачивались соответственно.
Намек прозвучал заманчиво.
— Подумать только, — обрадовано вздохнул Торба, — еще секунда, и мы бы могли разминуться.
— Я удивляюсь, как мы раньше не встретились, Владик. В твоих краях я довольно частый гость. Скоро сам перееду.
— Знакомая? — понимающе подмигнул Владислав Леонидович.
— Таких знакомых, как говорится, дюжина в каждом порту. По работе часто приходится бывать. Тут же кругом сплошная наука: Физпроблемы, ФИАН, Физхимия, Химфизика — полный набор.
— Вы с ними на хоздоговорах?
— По-разному…
Поскольку друг дал понять, что чемоданчик у него не пустой, а о дальнейшем догадаться было нетрудно, Владислав Леонидович не стал докучать лишними вопросами. Мужская солидарность — это святое. На его месте он бы давно поспешил распрощаться и нырнул в подъезд, где его, должно быть, заждались.
Петя, однако, растроганный встречей и воспоминаниями, оказался настолько любезен, что проводил приятеля аж до трамвайного круга и долго стоял, помахивая рукой, пока тот не исчез вместе с собакой на проспекте Вернадского.
Бар, сияющий неоновой вывеской «Джон Ячменное зерно», превзошел все ожидания. Торба не помнил, когда разговлялся последний раз с таким удовольствием. Высосали кружек по шесть, не менее. Посидели душевно, наговорились всласть. Голобабенко, не моргнув глазом, оставил триста тысяч.
Деловые вопросы решались незаметно, как бы сами собой.
— Ты ведь занимался радиационной защитой? — спросил Петя, в общих словах обрисовав задачу, над которой билась его лаборатория.
— Уже завлаб! — позавидовал белой завистью Владислав Леонидович. — Доктор?
— Даже не кандидат.
— Как же так?
— У нас плюют на дипломы. Лишь бы котелок варил. У меня только в одном секторе три кандидата. Нынче степеням почтения нет… Если бы ты взялся сделать для нас контейнер, очень бы меня выручил.
— Готовые тебя не устраивают?
— В некоторой степени, — замялся Голобабенко. — У нас особые требования… Кстати, не подскажешь, где можно без хлопот приобрести?
— Завод «Электроаппарат» знаешь?
— Который в Екатеринбурге?
— Он самый. Они отказались от поставщиков и все делают сами.
— Дельная наводка. У тебя там кто есть?
— Должны быть ребята.
— Сведешь?
— Без проблем. Но ведь придется слетать?
— И слетаем. Сможешь взять недельку за свой счет?
— Хоть месяц. У нас это поощряется. В прошлом году принудительно в отпуск спроваживали.
— И все дела. Остальное — моя забота… Не помнишь случайно, на какие параметры они рассчитаны, ихние контейнера?
— Понятия не имею. Тебе-то, что нужно?
Голобабенко выдрал из записной книжки листок и набросал несколько цифр по всему комплексу излучений: альфа, бета и гамма.
— А нейтроны? — спросил Торба.
— По максимуму.
— Какой у вас источник?
— Когда как, — Петя явно чего-то не договаривал, секретил. — Цезий, кобальт, иногда стронций.
— Красиво жить не запретишь. Но зачем такие высокие дозы?
— Совершенно новые технологии. Не успели еще запатентовать, так что сам понимаешь…
— Можешь не объяснять. Я двенадцать лет на режиме… Боюсь, что готовые вас не устроят.
— Как же быть? Усовершенствовать хотя бы можно? Усилить защиту?
— Смотря для чего: хранение, транспортировка… Или вам в сборке требуется?
— Самое узкое место — транспортировка.
— Да, здесь требования особенно жесткие, — Торба задумался. Расслабленная пивными парами голова покруживалась, но не такой это был вопрос, чтоб на нем споткнуться. — Усилить, само собой, можно, только это здорово утяжелит конструкцию: дополнительный слой свинца, композитная оболочка…
— Разработаешь? Только, чтоб все было чисто и вес оставался в пределах.
— В каких?
— Десять, максимум пятнадцать кило.
— Вы что, вручную таскать собираетесь? Источник такой мощности!
— Нам далеко не надо, в ближнее Подмосковье, а спецмашину приобретем.
— Ну если так, попробую посчитать. Только имей в виду, что щелкать все равно будет. При стопроцентной защите масса подскочит за центнер… Японскую керамику достать можете?
— Любую.
— Тогда есть шанс, что получится.
— Я и не сомневался, что ты найдешь выход! — обрадовался Голобабенко. — Сама судьба нас свела. А это в качестве маленького аванса, золотая ты моя головушка, — он вынул толстенный бумажник и, покопавшись, выложил на заставленный полными кружками столик пять новеньких бумажек с портретом Франклина, который был не только отцом-основателем Соединенных Штатов, но и выдающимся физиком.
Банкноты были с вертикальной полосой и датированы 1993 годом.
С той счастливой для Торбы встречи деньги стали поступать в его карман почти регулярно. Петя незамедлительно расплачивался за каждое выполненное задание, будь то расчеты или такая пустячная услуга, как звонок нужному человеку. И всегда баксами, и всегда первозданной свежести. Уж не фальшивые ли, грешным делом заподозрил Владислав Леонидович. Набравшись храбрости, он сунул сотенную в прорезь ближайшего обменного пункта и без лишних слов получил свои полмиллиона.
Месячный оклад за ерундовые номограммы по дозиметрии, которые он вычертил на миллиметровке за один вечер! И никаких налогов и ведомостей.
В Екатеринбург прилетели не на каком-то «Илюшине» или «Туполеве», а на «Боинге-737» акционерной компании «Аэронавтика», в бизнес-классе. Вот уж где сервис был «на западном уровне»! Кормили на убой: икра, лососина, шампиньончики. Выпивки, хоть залейся: «Камю», «Белая лошадь», про пиво и говорить нечего.
Новая жизнь явно пришлась по вкусу Владиславу Леонидовичу. Гостиница на улице Шенкмана, или как она там называлась, тоже была частной. Не гостиница в строгом смысле, а квартира с полным пансионом и обслугой, принадлежащая шараге Петра.
Пока — «тьфу-тьфу!» — все шло, как по маслу. Боб Володин врубился с полуслова, назначил время и обещал полный саксес. Однако прошло уже двадцать минут, а за окном, куда забрали паспорта, было глухо.
— Не понимаю, в чем дело! — нервничал Торба. — Ерунда какая-то.
В принципе волноваться не стоило. На заводе, где постоянно работали над каким-нибудь институтским заказом, ему приходилось бывать не реже одного раза в год. Правда, по командировке со всеми печатями и подписями. Сегодня такой бумажки при нем, увы, не было. Но не может же из-за такого пустяка сорваться вся затея с контейнерами! В крайнем случае, если не пропустят на территорию, Боб как-нибудь догадается выйти.
Было чертовски неудобно перед Петей. Хотелось хоть тут соответствовать его международному классу, то бишь уровню.
Володин появился, когда Торба, созрев для демарша, готов был затребовать документы назад. Не знал только, как отреагирует благодетель.
— Привет, чуваки! — сделав ручкой, Боб скрылся за дверью, откуда незамедлительно выскочил, помахивая пропусками. — Айда!
Годы его почти не затронули. Остался таким же верзилой, плейбоем-отличником. Он первым в их выпуске защитил докторскую. В его отделе вообще остепенялись со сказочной быстротой: шли по закрытой тематике. Уральскому филиалу РАН оставалось только штамповать дипломы. Не то, что в Москве, где и сами не жили, и другим не давали.
Торба немного завидовал Бобу. Сам он ни за какие блага не согласился бы сменить столицу на провинцию. И, наверное, зря. Володин себе на уме. Выскочит в членкоры и преспокойно вернется в свое Останкино. Умеют люди устраиваться!
Беседа состоялась не в кабинете и даже не в цехе, как можно было ожидать, а на воздусях — Боб любил заковыристо выражаться.
— Тебе нужны лишние уши? — ткнул он пальцем в Петькино пузо. — Я так и думал.
Они сразу же перешли на «ты», хотя были знакомы лишь визуально. Торба в их дела не встревал. Контакт обеспечил, и будет.
Володин развернул чертежи, бегло пролистал техническое задание.
— Проще пареной репы, — изрек он, сунув бумаги за борт халата. — Когда?
— Чем раньше, тем лучше. Месяц?
— Неделя уйдет на одно оформление.
— А нельзя без этой, без бюрократии?
— Хочешь вообще без договора? — не то чтобы особенно удивился Володин, но словно другими глазами взглянул на бывшего однокашника. — По-купецки? Под честное слово?
— Я бы так не сказал, хотя между друзьями чего не бывает?.. Материальное подкрепление придает весомость даже самому честному слову.
— Хорошо излагает, а? Как тебе, Владик?
— Петя — мужик проверенный, — заверил Торба. — Можешь на него положиться.
— Платить, значит, будете наличными, без всяких перечислений?
— Из рук в руки. По классической формуле: товар — деньги — новый заказ.
— Клянусь всеми льдами экватора, — удовлетворенно ввернул Боб, — ты мне нравишься. Жаль, что не успели сблизиться в золотые денечки школярства. Ну да ладно, авось наверстаем и еще не то отчебучим. Лады?
— Чрезвычайно удовлетворен достигнутым соглашением, сэр.
— Не торопись с соглашением, Голобабенко, покамест в наших релейшенс присутствует лишь дух взаимопонимания, что само по себе не так уж мало… Чем будет платить мистер — черными или белыми?
— Прошу прощения? — замешкался Петя, столкнувшись с незнакомой терминологией.
— Белыми, в смысле зелеными, — выручил Торба.
— Гарантии?
— Купецкое слово и двадцать процентов аванса.
— Устраивает. Мои ребята прикинут и завтра мы продолжим наше высокое собрание со сметой в руках… Я не спрашиваю, зачем вам понадобился тяжелоатлетический реквизит. Не для плутония, надеюсь?.. Все будет выполнено тип-топ. Японская керамика не потребуется. У нас есть кое-что и получше, но обойдется в копеечку. Не пугает?
— Постараюсь превозмочь страх.
— Он оправдывает свою замечательную фамилию, Владик?
— Насколько мне известно, вполне, — рассмеялся Торба.
— Мне тоже так кажется. Будем считать, что первый тайм закончился в пользу обеих команд.
БИЛЕТЫ МММ — ЛУЧШЕЕ ВЛОЖЕНИЕ ВАШИХ ДЕНЕГ
