54
Ари
Кожа Эхо в свете голых магазинных ламп казалась чистой и хрупкой, как стекло. От пощечины на ее щеке возник багровый след, отчего общая бледность стала еще заметнее. Эхо сглотнула и отвела глаза.
— Ты знала про моих родителей и все равно меня шантажировала.
— Я… Ты не понимаешь. Я была одна почти двадцать лет. Уин был для меня важен. Я была так… расстроена… тем, как ты с ним поступила.
— Почему все считают, будто я что-то сделала Уину? — спросила я. — Я сделала это себе. Уину уже никто ничего не сделает.
— А чувства говорят об обратном.
— Когда делаешь что-то для себя, это влияет и на других людей, — заявила Кей, стоя на коленях рядом с Дианой и Маркосом. Я поначалу даже не заметила, что она там. На ней почему-то было очень сложно сфокусироваться. Даже голос ее звучал как-то неразборчиво.
Эхо схватилась за живот.
— Я совершала как плохие поступки, так и хорошие. Но мир несправедлив.
— Это все, что ты собиралась сказать?
Эхо вздохнула и мягко продолжила.
— Мои слова ничего не изменят, это правда. — Она достала из кармана полиэтиленовый пакет. Внутри лежали подсушенные кусочки сыра. Эхо осторожно протянула пакет мне, словно предлагая есть прямо оттуда. — Твое заклинание готово.
— То есть это что-то вроде извинения? Вот твое танцевальное заклинание, теперь все изменится к лучшему?
— К лучшему ничего не изменится. Уин по-прежнему мертв. Твои родители мертвы. Моя мать умрет через несколько недель, а у меня по-прежнему нет денег, чтобы уехать и найти новый ковен. — Она потрясла пакет: кусочки сыра прилипли ко дну. — Но ты можешь снова начать танцевать, если хочешь. Обещаю.
Я шагнула к ней. Эхо недалеко от двери. Не моргнув глазом, она отпустила пакет, и тот остался висеть в воздухе между нами.
Я повернулась к двери в мастерскую и уставилась на царящий в магазине беспорядок, словно пытаясь убрать его силой мысли. Мне не хотелось верить в то, что я видела перед собой. Не хотелось видеть горькую правду.
Кэл был где-то там.
Человек, убивший моих родителей.
Вот она — вещь, о которой я изо всех сил старалась не думать. Которая не могла быть правдой. И которую Эхо подтверждала полностью и абсолютно.
Я потеряла родителей.
Это случилось давным-давно. Это случилось сегодня. Это происходило все время. Я не могла от этого убежать. Не могла загнать это внутрь. Их отняли, и я скучала, рана в сердце была смертельной.
Я задрожала и вдруг заметила, что сжимаю больное запястье. На мгновение мне показалось, что привычная точечная боль изменилась. Теперь она расползалась по коже, тонкой, словно бумага, проникая в мускулы, кости и кровь.
Мне не стало лучше от того, что воспоминание о дне их смерти стерли из моей памяти. На самом деле, стало только хуже. Вместо того чтобы просто знать, как все произошло, я прокручивала в голове тысячу жутких вариантов, один хуже другого. Я представляла смерть родителей снова и снова, видела их лица — удивленные, разгневанные или печальные. Думала о том, сняла я наушники или нет. Плакала или нет. И в каждом варианте Кэл сбегал из дома и прятался. Прятался с тех самых пор. И до сегодняшнего дня.
Теперь я знала, что произошло на самом деле.
