17
Ари
— Я уже прихожу в себя, ты же знаешь, — сказала Диана. Мы сидели в ее машине, ожидая, пока Кей поднимется по ступенькам своего дома, а потом с энтузиазмом махали руками в окошко. — Честно говоря, это был один из лучших пляжных пикников, на которые мы ходили.
Я вздрогнула, вспомнив, как Эхо требовала у меня свои деньги, а потом падение Дианы.
— Я рада, что ты так считаешь.
— Да. Мне удалось поболтать с Маркосом, а ты выглядишь… лучше.
Я потерла виски кончиками пальцев. Казалось, все это случилось давным-давно. Идея сбежать в Нью-Йорк и рассказать Диане правду об Уине была абсурдной. Я думала, что тогда все будет хорошо. Но это невозможно. Откуда у Дианы могло материализоваться пять тысяч долларов? Как я себе это представляла?
Я получала девять долларов в час, продавая мороженое в «Свит Шоппе», и работала по двадцать часов в неделю. Чтобы собрать необходимую Эхо сумму, мне нужно было работать безостановочно целый год, а возможно, и больше, если учитывать налоги, уроки в школе и тот факт, что «Свит Шоппе» закрывался в период с октября по апрель. Или же мне пришлось бы потратить отложенные на Нью-Йорк деньги — страховку, полученную после смерти родителей. Но я не могла ее использовать, на эти деньги я собиралась жить во время обучения в корпусе юниоров.
Значит, нужно было заставить Эхо молчать до нашего отъезда в Нью-Йорк. Эта идея казалась настолько абсурдной, что все во мне сжалось, точно я пыталась сделать плие в новых кожаных штанах.
— Где Кей шаталась всю ночь? — спросила Диана.
— Я видела ее с Кэлом Уотерсом.
— В смысле… они разговаривали? — спросила она.
— Скорее флиртовали.
— Вау. Серьезно? — Я кивнула. Диана сощурила глаза. — И ты не собираешься ограждать ее так же, как всегда ограждала меня от Маркоса?
— Кэл хороший.
Диана послала мне испепеляющий взгляд. Лицо ее скривилось так, что она даже вздрогнула от боли.
— Ну хорошо, если тебе станет от этого легче, я проверю, предупреждали ли ее о том, что общаться с парнями Уотерсами небезопасно.
Диана заерзала на сиденье и поднесла руку к лицу, но дотрагиваться до синяка не стала, лишь прикрыла рукой так, словно оттуда шло радиационное излучение. Я отогнала машину с подъездной дорожки Кей и приготовилась ехать домой.
— Хорошо провела время, Ари?
Меня шантажировали, а лучшая подруга разбила лицо.
В голове у меня крутилось одно и то же воспоминание. Мы снова и снова бежали по пляжу. Я спотыкалась снова и снова, не в силах удержать равновесие. В тот момент это даже казалось смешно. Песок рассыпался и менял форму.
Держала ли я Диану за руку, когда она упала? Могла ли я ее уронить? Возможно, что она потеряла равновесие из-за меня?
Может, если бы меня не было рядом, с ней ничего бы не случилось?
Я попыталась улыбнуться Диане, хоть это была и не лучшая мысль. Мои улыбки выходили теперь такими же скованными, как я сама. Я попыталась улыбнуться шире, но щеки, зубы и даже шею сзади пронзила боль.
— Конечно. Запомнится надолго.
Диана высадила меня из машины, пообещав позвонить позже. Я поднялась в свою комнату и, как обычно, приступила к упражнениям. Выходило ужасно.
Единственным способом преодолеть эту скованность было тренироваться до изнеможения. Мой план был таков: практиковаться до тех пор, пока я не научусь грациозности заново.
Заклинание начало действовать в пятницу, когда я провалилась в балетном классе. С того самого дня я старалась преодолеть побочные эффекты. Это казалось очевидным. Нужно было состряпать другое заклинание и заставить его вернуть все на свои места. Кем бы ни был этот погибший мальчик, он никак не мог быть ценнее моей загубленной карьеры.
Поэтому после неудачных занятий в балетном классе я направилась прямиком к дому гекамистки. Дверь открыла знакомая женщина средних лет с вьющимися седыми волосами и затуманенным взглядом.
— Я тебя знаю, — заявила она.
Я моргнула.
— Я приходила к вам вчера, — сказала я.
— Приходила вчера? — Она улыбнулась и махнула рукой так, словно отмахивалась от мошек.
— В общем… — начала я. — По поводу того заклинания…
Гекамистка прислонилась к дверной раме. Позади виднелась тесная гостиная и грязная кухонька. Я знала, что была здесь только вчера, но обстановка казалась лишь смутно знакомой, словно я видела все это на фотографиях или в книге.
— Надеюсь, оно сработало, — сказала она. — Деньги не возвращаются.
— Заклинание сработало. Но теперь я не могу танцевать.
— Ты танцовщица? О! Как мило.
— Мне только кажется, что я танцую. Как будто мозг приказывает грациозно двигаться, а тело не слушается. — Я переступила с ноги на ногу. — Я упала в классе.
Она пожала плечами.
— Какие-то побочные эффекты могут быть весьма неожиданными. Уверена, я предупреждала об этом.
— Это вовсе не «какие-то побочные эффекты». Я не могу делать то, что должна.
— Но ты ведь забыла своего парня. И чувствуешь себя лучше.
— Возможно. Я не помню, как чувствовала себя раньше.
— Конечно, конечно. Эти заклинания памяти такие странные. Стоит им сработать, как все тут же начинают гадать, зачем ими воспользовались. — Взгляд ее блуждал по дороге за моей спиной, она часто моргала. Я вдруг поняла, что гекамистка сходит с ума. Если все члены ковена умирали, оставшийся в живых гекамист становился сумасшедшим. Я слышала об этом, но до сих пор никогда не видела собственными глазами. Прикрыв один глаз, она прижалась щекой к дверной раме. Второй глаз то смотрел ясно, то снова мутнел. — Ты страдаешь из-за своих побочных эффектов. Хм-м. Ты применяла другие заклинания?
Мне хотелось выть от отчаяния, но я лишь покрепче сжала опухшее запястье, пытаясь унять боль.
— Да. Мне было восемь лет, когда я воспользовалась одним заклинанием. Избавление от психологической травмы, навсегда.
— О, понятно. Вчера ты этого не сказала. — Она плотнее прижалась щекой к дверной раме, внимательно глядя на меня. — Заклинание психологической травмы. Оно тоже относится к памяти. Смерть парня. Память стерта. Два постоянно действующих заклинания. Печально, печально, печально, так ведь?
Мое запястье пульсировало.
— Мои родители погибли. В огне. Я видела, как горел дом. Наверное, меня мучили кошмары. — Я стиснула зубы и поджала пальцы ног в туфлях. — Кто-то проник в дом. И зажег в камине фейерверки.
Она открыла от удивления рот и отодвинулась от дверной рамы.
— О!
— Послушайте, вы должны отменить это заклинание. Пожалуйста. В августе я должна ехать учиться в балетную школу, но не могу даже…
— Нет, — сказала она. — Эти воспоминания стерты и вернуть их обратно нельзя.
— Ну и ладно. Не важно. Мне наплевать на воспоминания. Я хочу, чтобы мое тело нормально двигалось. Вы можете это сделать?
Ее настроение изменилось. Она прекратила разглядывать улицу, оглянулась на дом и в страхе отшатнулась от меня.
— Гекамист сможет тебе помочь. Добавит еще одно заклинание, чтобы нейтрализовать побочный эффект. Возможно, ты станешь грациозной, как газель. Но новое заклинание повлечет за собой новые побочные эффекты. На тебе будут висеть уже три постоянных заклинания — это очень плохо. Слишком рискованно. Побочные эффекты накапливаются.
Я закусила губу. В прошлом году я слышала в Летнем Институте, как девочки рассказывали про заклинания. По слухам, одна прима-балерина Манхэттенского балета воспользовалась заклинанием, чтобы стать звездой, но с тех пор разговаривать с ней стало невыносимо скучно. Еще была девушка, которой никак не удавалось выполнить двойной пируэт — в конце она постоянно теряла равновесие — и вот в один прекрасный день она пришла и безукоризненно проделала его четырнадцать раз подряд. С тех пор каждое утро она просыпалась с криком, не понимая, где находится, зато могла танцевать. По последним слухам ее взяли на учебу в Балет Сан-Франциско.
Я всегда считала, что подобные заклинания эгоистичны — короткий путь к величию. Та прима-балерина и девушка, у которой не получался пируэт, могли бы практиковаться и, возможно, все равно бы достигли желаемого результата. Я практиковаться не могла. Я выглядела как идиотка. Побочные эффекты скрутили меня в бараний рог. Я нуждалась в заклинании, которое вернуло бы меня в нормальное состояние, позволило вновь стать самой собой.
Но можно ли быть собой, если ты не в силах припомнить собственное имя?
— Не я, — сказала гекамистка, прерывая ход моих мыслей.
— Что?
— Не я эта гекамистка. Глупая, глупая я. Нет, нет, нет. Я не могу. Я не могу.
— Но почему нет?
Она начала закрывать дверь, и я выставила руку, чтобы помешать ей.
Гекамистка сделала глубокий вдох и, кажется, попыталась собраться с мыслями.
— Ты милая девочка. Я скажу так. В тот день ты выглядела очень несчастной из-за своего погибшего парня. Думаю, ты приняла верное решение.
Никто из моих знакомых никогда не называл меня милой. И я была уверена, что приняла неправильное решение.
— Нет, у меня нет выбора… Пожалуйста. Я люблю танцевать больше всего на свете.
— Сейчас да. — Она с силой надавила на дверь, не обращая внимания на то, что я уперлась в нее рукой. — Вчера ты любила своего парня больше. Считай, что оказала себе большую услугу.
Еще один толчок, и дверь захлопнулась. Я постучала пару раз, но гекамистка больше не выходила.
Может, я и решилась бы усилить действие побочных эффектов, но творить для меня это заклинание гекамистка не собиралась, а ведь она была единственной во всем городе. Плюс передо мной стоял вопрос платы — вряд ли в закромах шкафа могли обнаружиться еще пять тысяч долларов. Особенно после того, как Эхо рассказала мне, что их туда положил Уин.
Значит, оставалось только практиковаться.
Утром четвертого июля после пляжного пикника я попыталась наклониться так, чтобы дотронуться до пола. Нужно было прижаться грудью к ногам и обхватить их руками так, чтобы коснуться пальцами лица. Теперь мне едва удавалось достать кончиками пальцев до ковра. Я зажмурила глаза, чтобы не разрыдаться. Впереди был целый час, чтобы преодолеть себя.
Я застряла в теле, которое мне не подчинялось. А Эхо собиралась растрепать правду об Уине всем, кого я знаю, прежде, чем я найду способ ее остановить.
