Сегодня третья пятница месяца, по этим дням я регулярно хожу на свидание, если совместную выпивку пары бокалов можно считать таковым. Оно больше похоже на визит к стоматологу для чистки зубного канала. Дело в том, что при других обстоятельствах эта женщина не стала бы встречаться со мной даже под дулом пистолета, и я разделяю ее чувства. Но тут есть своя предыстория. Мы встречаемся в том же баре и в той же кабинке, где впервые вместе ужинали, правда, совсем в другой жизни. Ностальгия тут ни при чем, просто так удобно нам обоим. Это корпоративный бар в центре Города, один из многих в целой сети, но тут уютно, а по вечерам в пятницу и довольно оживленно.

Джудит Уитли приходит первой и занимает кабинку. Я появляюсь через несколько минут, пока она еще не успела разозлиться. Она никогда и никуда не опаздывает и считает опоздания признаком слабости. Таких признаков, по ее мнению, у меня множество. Она тоже адвокат – и своим знакомством мы обязаны нашей профессии.

– Ты выглядишь усталым, – говорит она без тени сострадания. Признаки усталости заметны и на ее лице, но в свои тридцать девять она по-прежнему потрясающе красива. Каждый раз, когда вижу ее, я понимаю, почему когда-то буквально потерял голову.

– Спасибо, а ты, как всегда, великолепна.

– Спасибо.

– Всего десять дней, а силы уже на исходе.

– Есть подвижки? – спрашивает она.

– Пока нет.

Она в общих чертах знакома с делом Гарди и процессом, и она знает меня. Если я считаю его невиновным, то для нее этого достаточно. Но у нее есть свои клиенты, из-за которых приходится переживать и терять сон. Мы заказываем напитки: она – традиционный бокал белого вина, а я – коктейль из виски с лимонным соком.

Мы выпьем по паре бокалов меньше чем за час и расстанемся до следующего месяца.

– Как дела у Старчера? – спрашиваю я.

Я не теряю надежды, что в один прекрасный день смогу произнести идиотское имя своего сына без ненависти, но этот день еще не настал. В свидетельстве о рождении я указан отцом, но, когда сын родился, меня не было рядом. Поэтому имя ребенку Джудит выбирала исключительно на свой вкус. Оно больше похоже на фамилию и совсем не подходит для имени.

– У него все хорошо. – Она говорит с апломбом, потому что вовлечена в жизнь ребенка полностью, а я совсем никак. – На прошлой неделе я встречалась с его учительницей, и она довольна его успехами. Она считает, что он нормальный ученик второго класса, который бойко читает и радуется жизни.

– Приятно слышать, – замечаю я.

Ключевым словом тут является «нормальный» – из-за наших обстоятельств. Старчер растет в необычных условиях. Половину времени он проводит с Джудит и ее нынешним «партнером», а другую – с ее родителями. Из больницы она забрала Старчера в квартиру, где жила с Гвинет, женщиной, ради которой оставила меня. Затем они три года пытались официально усыновить Старчера, но я бился с ними как бешеный зверь. Я ничего не имею против усыновления детей гей-парами. Но Гвинет я не выносил на дух. И оказался прав. Вскоре после этого они расстались, причем с жутким скандалом, чем я безмерно наслаждался, наблюдая со стороны.

Мы оба тяготимся обществом друг друга. Приносят напитки, и мы даже не чокаемся со словами «Твое здоровье!». Пустая трата времени. Мы хотим выпить как можно скорее.

– Моя мать приезжает в Город на будущие выходные и хотела бы повидать Старчера. Как-никак он ее единственный внук, – сообщаю я ужасную новость.

– Мне это известно, – огрызается она. – Эти выходные – твои. Можешь делать все, что угодно.

– Это так, но у тебя есть талант все усложнять. Я просто не хочу никаких проблем, вот и все.

– Твоя мать и есть настоящая проблема.

С этим трудно не согласиться, и я обреченно киваю. Сказать, что Джудит и моя мать возненавидели друг друга с первого взгляда, значит не сказать ничего. Причем ненависть была настолько сильной, что мать обещала вычеркнуть меня из завещания, если я женюсь на Джудит. В то время меня уже начинали одолевать серьезные сомнения насчет наших отношений и будущего, но эта угроза стала последней каплей. Хотя я и желаю матери прожить до ста лет, но ее состояние для меня – вопрос отнюдь не тривиальный. Парню с моими доходами нужна мечта. Все дело в том, что мать часто использует завещание как инструмент шантажа детей. Моя сестра вышла замуж за республиканца и была вычеркнута из завещания. Два года спустя республиканец, который на самом деле оказался хорошим парнем, стал отцом самой чудесной внучки на свете. Так что теперь моя сестра опять фигурирует в завещании, во всяком случае, мы так думаем.

Как бы то ни было, я уже собирался порвать с Джудит, когда она сообщила убийственную новость о своей беременности. Я полагал, что отцом являлся я, хотя и не решился задать столь провокационный вопрос. Позже я узнал жестокую правду о том, что она уже встречалась с Гвинет. Это был настоящий удар под дых, по-другому и не скажешь. Наверное, по каким-то признакам можно было догадаться, что моя возлюбленная – лесбиянка, однако я ничего такого не замечал.

Мы поженились. Мама сказала, что изменила завещание и я не получу ни цента. Мы с горем пополам прожили вместе пять несчастных месяцев, потом еще пятнадцать просто числились супругами, после чего расстались, чтобы не тронуться умом окончательно и бесповоротно. Старчер появился на свет в самый разгар нашей войны и с рождения стал боевой потерей, а мы с его матерью по-прежнему продолжаем вести прицельный огонь друг по другу. Ритуал ежемесячной встречи в баре – вынужденное проявление цивилизованности.

Полагаю, дорогая мама снова включила меня в завещание.

– И чем мамуля намеревается заняться с моим ребенком? – спрашивает она.

Она никогда не называет его «нашим» ребенком. Она никогда не могла удержаться от мелких колкостей и дешевых приемов, больше приличествующих студентам. Она бьет по больному месту, но делает это неумно. Не реагировать почти невозможно, но я научился сдерживаться и просто прикусываю язык. Он уже весь покрыт шрамами.

– По-моему, они пойдут в зоопарк.

– Она всегда водит его в зоопарк.

– А что в этом плохого?

– После прошлого раза ему снились кошмары с питонами.

– Ладно, я попрошу сводить его куда-нибудь еще.

Она уже создает проблемы. Что плохого в том, чтобы сходить с нормальным семилетним мальчиком в зоопарк? Я не понимаю, почему наши встречи проходят так, а не по-другому.

– Как дела в конторе? – спрашиваю я. Мое любопытство сродни тому, что проявляется при автомобильной аварии. Устоять просто невозможно.

– Нормально, – отвечает она. – Обычная суета.

– Вам надо взять на работу мужчин.

– У нас хватает проблем и без них.

Официантка замечает, что наши бокалы пусты, и идет за новой порцией выпивки. С первой мы всегда разделываемся быстро.

Джудит – одна из четырех партнеров юридической фирмы, в которой работают десять женщин: все – воинствующие лесбиянки. Фирма специализируется на нарушении законодательства в отношении геев в сфере занятости, жилья, образования, здравоохранения, к этому в последнее время добавились и гей-разводы. Они хорошие юристы, жесткие переговорщики и решительные оппоненты в судебном процессе, всегда агрессивные и часто фигурирующие в новостях. Фирма позиционирует себя как объявившую войну обществу и никогда не отступающую. Однако внешние битвы куда менее кровопролитны, чем внутренние разборки.

– Я мог бы поступить к вам старшим партнером, – говорю я, пытаясь пошутить.

– Ты не протянешь там и десяти минут.

Выдержать там хоть десять минут не способен ни один мужчина. Фактически мужики шарахаются от них как от прокаженных. При одном лишь упоминании фирмы бросаются врассыпную. А то и сразу сигают с моста.

– Наверное, ты права. А ты никогда не скучаешь по сексу с противоположным полом?

– Послушай, Себастиан, ты правда хочешь поговорить о сексе с представителем другого пола после неудачного брака и рождения нежеланного ребенка?

– Мне такой секс нравится. А тебе он когда-нибудь нравился? Мне кажется, что да.

– Я притворялась.

– Нет, не притворялась. И, насколько я помню, ты была восхитительна.

Я знаю двух парней, с которыми она спала до моего появления. А потом сбежала к Гвинет. Я часто задавался вопросом: неужели я был так плох в постели, что вынудил ее сменить ориентацию? Не думаю. Должен признать, у нее отличный вкус. Я ненавижу Гвинет, ненавижу до сих пор, но она, с ее внешностью, могла запросто остановить движение на любой улице Города. А ее нынешний партнер Эйва в свое время рекламировала дамское белье для местного универсального магазина. Я помню эту рекламу в воскресной газете.

Приносят напитки, и мы тут же тянемся к бокалам.

– Если ты хочешь поговорить о сексе, я ухожу, – предупреждает она, но не злится.

– Извини. Послушай, Джудит, каждый раз, когда я тебя вижу, не могу не думать о сексе. Но это моя проблема, а не твоя.

– Обратись к доктору.

– Мне не нужен доктор. Мне нужен секс.

– Это что – предложение?

– А есть смысл?

– Нет.

– Так я и думал.

– У тебя сегодня есть бои? – спрашивает она, меняя тему, и я не возражаю.

– Есть.

– Знаешь, ты больной на всю голову. Это же такой жестокий вид спорта.

– Старчер говорит, что хочет посмотреть.

– Если ты возьмешь Старчера на бои без правил, то больше никогда его не увидишь.

– Успокойся, я пошутил.

– Может, это и шутка, но ты все равно больной.

– Спасибо. Лучше выпей. – Мимо нашей кабинки проходит изящная красивая азиатка в короткой обтягивающей юбке, и мы провожаем ее взглядами. – Ни фига себе!

Алкоголь начинает действовать – на Джудит позже, потому что она больше зажата внутренне, и на ее лице впервые за вечер появляется улыбка. А может, и за всю неделю.

– Ты с кем-нибудь встречаешься? – спрашивает она уже значительно мягче.

– С нашей последней встречи ни с кем, – отвечаю я. – Весь в трудах.

Моя последняя подруга попрощалась со мной три года назад. Время от времени мне везет, и у меня бывают женщины, но сказать, что я нахожусь в поиске кого-то для серьезных отношений, значит погрешить против истины. Пауза в разговоре надолго затягивается, и мы этим тяготимся. Осушив бокалы до конца, мы снова возвращаемся к Старчеру, моей матери и следующим выходным, которых оба теперь боимся.

Мы вместе выходим из бара, сдержанно чмокаем друг друга в щеку и прощаемся. Галочка поставлена.

Когда-то я любил ее, потом по-настоящему ненавидел. Теперь Джудит мне почти нравится, и, если наши ежемесячные встречи продолжатся, мы даже можем подружиться. Мне этого хочется, потому что мне нужен друг, который будет понимать, что я делаю и зачем. И наш сын от этого только выиграет.