Глава 9
I
Всю неделю Стив им продыху не давал, так что в пятницу Хант ехал домой с большим облегчением. По дороге остановился заправиться напротив «Вафельной» и, пока бак наполнялся бензином, мимолетно задумался о том, что за люди станут подкрепляться вафлями в пятницу вечером. Видимо, те, кто работает в ночную смену. Еще дальнобойщики. Железнодорожники, может быть. Взгляд скользнул к бездомному, продававшему газеты на островке безопасности посреди улицы, к автобусной остановке. Хант нахмурился. Автобуса ждали две женщины, и в одной из них, стоявшей к нему спиной, было что-то очень знакомое. Одежду или прическу он не узнавал, зато в осанке, в повороте головы…
Женщина повернулась боком, и он увидел ее лицо.
Эйлин.
После развода Хант ни разу с бывшей женой не виделся. Ему и в голову не приходило, что она тоже вернется в Тусон. Однако вот она: ждет автобуса в одном из самых бедных, запущенных городских районов.
Эйлин как-то резко постарела, выглядела усталой и подавленной. Случись Ханту встретить ее цветущей, улыбчивой, с новым мужем и малышом в коляске, наверное, он тоже огорчился бы – но не так. Совсем не так.
Кто бы подумал, что в душе его сохранились теплые чувства к Эйлин? Казалось, после такой семейной жизни это невозможно! Но вот поди же ты. Когда-то она была ему самым близким человеком; как видно, такое не стереть.
Мысли метнулись в прошлое. Выпускной класс: они с Эйлин почти не расстаются, всюду ходят, держась за руки, на выпускном вечере их выбирают «парой года». Она – красавица и умница, он – классный парень и отличник с хорошими перспективами: оба молоды, полны сил, и будущее манит их обещаниями и надеждами.
А теперь она одна, постаревшая и унылая, стоит на автобусной остановке. Хант невольно задумался о том, как сложилась бы ее судьба, если б они не развелись. Или если б не встретились. Трудно сказать, насколько люди влияют на судьбы друг друга: быть может, в любом случае для нее все сложилось бы плохо. Однако Хант сомневался. Перед глазами у него стояла юная Эйлин, красавица с ослепительной улыбкой, – и на сердце было так тяжело, что хотелось плакать.
Подъехал автобус. Хант стоял и смотрел, как Эйлин поднимается по узким неудобным ступенькам и исчезает в салоне. Бензобак давно наполнился, автобус вырулил прочь от остановки, свернул на восток… Лишь когда он исчез за поворотом, Хант отцепил шланг, завинтил бензобак и сел в машину.
* * *
Разбудил гром над головой – и громкое «кап-кап-кап» где-то в спальне.
Крыша протекла! Хант сел в постели, разлепив сонные веки, вглядываясь в светящийся циферблат будильника на шкафу. Полтретьего? Полчетвертого? Рядом заворочалась Бет, включила ночник на тумбочке. Хант встал, чтобы зажечь верхний свет…
…и едва не грохнулся, поскользнувшись на мокром деревянном полу.
– О черт! – воскликнул он и схватился за спинку кровати, чтобы устоять на ногах.
Лужа оказалась неожиданно глубокой – похоже, с потолка течет уже давно. На цыпочках Хант пробрался к стене, хотел включить свет, но Бет крикнула:
– Не включай!
Обернувшись, Хант увидел, что она указывает наверх. На потолке, ясно видимые даже в тусклом свете ночника, проступали сырые темные пятна: одно – над полом возле кровати, другое – над креслом с высокой спинкой в углу.
– Наверняка чердак промок насквозь, – сказала Бет. – Не знаю, что там с проводами; наверное, свет лучше не включать.
Хант понятия не имел, как идут провода на чердаке, да и вообще в электричестве не особо разбирался, однако не горел желанием проверять, может ли протекшая крыша вызвать короткое замыкание.
Бет уже встала и оттаскивала кресло подальше от капающей с потолка воды.
– Проверь гостиную, – сказала она. – Вдруг и там течет?
Так Хант и сделал. И точно! Включив напольный торшер, обнаружил и здесь темные пятна на потолке, с которых буквально лило струей: с одного – на диван, с другого – на кофейный столик.
– Надо заделать течь! – послышался сзади испуганный голос Бет. – Иначе конец всей нашей мебели!
– Ну да.
– Так что же ты стоишь?
– А чего ты от меня хочешь? – огрызнулся Хант. – Сейчас к нам никто не поедет, придется ждать до утра.
– Знаю, идиот! – рявкнула Бет и, оттолкнув его, протиснулась в гостиную. – Надо отодвинуть мебель и что-то подставить под струю! А ты что предлагаешь – лечь обратно и ждать, пока нас смоет?
– Ты сказала «надо заделать течь». Я тебе объясняю: сейчас ничего заделать не получится.
– Ну извини, – пропыхтела Бет, оттаскивая к стене кофейный столик, – я неправильно выразилась. Мне, знаешь ли, сейчас как-то не до точности!
Мгновение они мерили друг друга сердитыми взглядами, затем вдвоем поспешили к дивану, взялись за него с двух концов и поволокли прочь от опасного места. Потом побежали на кухню искать ведра, миски – словом, что-нибудь, что можно подставить под течь. В первый раз после свадьбы они поссорились. Ханту было стыдно; по лицу Бет он видел, что стыдно и ей. Когда она наклонилась, растворяя нижнее отделение посудного шкафа, он быстро обнял ее и сказал:
– Извини меня.
– И ты меня, – пробормотала она.
Бет достала большую кастрюлю и глубокую сковороду для индейки, вытащила из-под раковины пластиковое ведерко для мытья полов. Хант отнес ведерко в спальню и поставил под течь на месте кресла. Затем сбегал в туалет, принес оттуда пустое мусорное ведро, им закрыл брешь у кровати.
На кухне и в ванной протечек не было, в холле тоже. Кабинет, прачечная, туалет – везде сухо. Оставалась…
Бет решилась заговорить первой:
– А как насчет комнаты для гостей?
– Пойдем проверим, – без всякой охоты ответил Хант.
Снаружи по-прежнему бушевала гроза, в прихожей резко потемнело. Когда за окном гремит гром и сверкают молнии, любой дом выглядит пугающе; а уж если в доме живут привидения…
Дверь в гостевую была распахнута…
…как же так, мы ведь закрыли дверь, точно помню, я закрывал!..
…и уже из прихожей Хант увидел, что постель снова в беспорядке. Покрывало, одеяло, простыни – все было сдвинуто к изножью и сбито в неопрятную кучу. Всмотревшись в эту кучку белья, Хант снова, как и вчера, ощутил холодок по спине. Что-то неприятное сквозило в ее очертаниях. Непонятное, неестественное и очень дурное. Что-то, чего не должно здесь быть.
Бет рядом судорожно вздохнула и сжала его руку. Хант чувствовал ее страх.
Ослепительно сверкнула молния – и он поспешно отвел глаза, вдруг осознав, что не хочет смотреть в ростовое зеркало, вделанное в дверцу шкафа. Быть может, потом, при электрическом свете…
Молния погасла, следом грянул гром, и Хант бросился вперед, надеясь до следующей вспышки нашарить на столе и включить настольную лампу. Поначалу он хотел зажечь верхний свет (еще не хватало бегать по гостевой в темноте!) – но, вспомнив об опасности замыкания, ощупью двинулся к столу.
Снова ударила молния, ясно видимая даже сквозь шторы. В этот миг Хант повернулся к шкафу лицом – и в ту долю секунды, пока зеркало было освещено, увидел там то, о чем рассказывала Бет.
За спиной у него стоял крупный сутулый мужчина в широкополой шляпе.
Бет тоже его увидела и пронзительно завизжала. Внезапный крик напугал Ханта еще больше, чем призрак; он подпрыгнул и едва не смахнул лампу со стола.
А в следующий миг комнату залил электрический свет, и при свете зеркало отразило лишь то, что ему положено. Крик Бет оборвался; она завертела головой – но за спиной у нее, разумеется, никого не было. С широко раскрытыми глазами Бет повернулась к Ханту.
– Ты тоже его видел?! В зеркале?
Хант кивнул, не доверяя своему голосу.
– Человека в шляпе?
– Да.
Снова страшно загремел гром – на этот раз без молнии, – и дождь отчаянно забарабанил по крыше у них над головами. Ободренная светом и присутствием Ханта, Бет шагнула к шкафу, посмотрела в зеркало вблизи. Хант тем временем подошел к кровати, торопливыми движениями заправил постель и накрыл покрывалом.
Потолок не протекает – вот и славно; и все же…
И все же что-то здесь не так.
Звук, понял вдруг Хант. Странный звук. Тихое посвистывание.
– Прислушайся, – сказал он. – Ты это слышала? Такой тихий свист?
– Я не… – В следующий миг на ее лице проступили узнавание и страх. – Да, точно такой же! Только тогда было громче.
Блеснула молния, по пятам за ней последовал раскат грома – и странный свист затих.
Они подождали. Все было тихо и спокойно.
Следующие пять минут Хант и Бет сосредоточенно обыскивали комнату. Проверили шкаф для одежды, открыли все ящики гардероба, заглянули в стол и под кровать. Едва ли они хотели что-то найти – скорее, страшились этого; и все же методичные поиски придавали им уверенности. Как будто, обыскивая комнату, они ее расколдовывали, избавлялись от ее власти.
Так ничего не найдя, погасили свет и вышли. Еще несколько минут протирали полы в спальне и в гостиной. Проверили свои кастрюльки и ведерки. Похоже, дождь лил не так сильно, как показалось им сперва, ведерки наполнялись медленно. Если снова не польет, беспокоиться не о чем.
– Может быть, не стоит ложиться? – спросила Бет. – Давай кино посмотрим или еще что-нибудь такое. Вдруг еще где-то протечет?
– Сейчас три часа ночи! Представляешь, на что мы будем похожи утром, проспав всего три часа?
– А вдруг потечет на диван?
– Ну, и что ты предлагаешь? Сидеть всю ночь и смотреть в потолок? Да и гроза вроде бы стихает.
В самом деле: дождь уже не барабанил по крыше, а тихо шуршал за окном, и раскаты грома звучали словно издалека.
– Ну, не знаю… – Бет душераздирающе зевнула.
– Вот видишь? – сказал Хант. – Пошли-ка в кровать.
Однако сон его в ту ночь был неспокоен. Хант ворочался в кровати, то и дело просыпался, как от толчка, и утром, морщась от головной боли, ясно припомнил одно из своих сновидений: крупного сутулого мужчину в широкополой шляпе, не дающей разглядеть лицо. Мужчина взглянул на часы, потом на Ханта и проговорил с протяжным южным выговором: «Без четверти хре-е-ена-а-а-дцать!»
