Глава 8
Через день после разговора с Оливером в мастерскую заглянул уже знакомый мне судебный пристав.
– Я насчет мастерской, – начал смущенно. – Съёрд распорядился…
– Имущество описать? – догадался я.
– С целью сохранения оного и последующей передачи законным наследникам, – подтвердил пристав, подняв к небу палец.
– Дело ответственное! – согласился я. – Негоже приступать, не отобедав. Я как раз собрался. Не присоединитесь?
– С удовольствием! – оживился пристав.
Мы прошли в дом, где отдали должное стряпне Салли и некоему напитку, который Лэнс окрестил «Слезой Спасителя». «Слеза» привела пристава в такой восторг, что он перепоручил составление описи временному владельцу, то бишь мне. Сам пристав после застолья был в состоянии написать лишь одно слово, да и то – на заборе. Я честно внес в список здания и сооружения, станки, верстак, мебель и даже матрас с подушкой. О книгах, инструменте и материалах скромно умолчал. Угрызения совести меня не мучили. Не поговори я с Оливером, родственники Клауса, буде такие объявятся, не получили бы совсем ничего. Зак бы постарался.
– Завтра принесу договор об аренде, – заплетающимся языком сообщил пристав, забирая опись. – У вас найдется еще бутылочка этого замечательного напитка?
– Не сомневайтесь! – заверил я, и мы расстались, довольные друг другом.
Назавтра я подписал договор и с чистой совестью отвез Заку исправленные пистолеты – всю партию. Проверив парочку и выслушав ценный совет насчет пороха, он предложил мне выплатить мою долю сразу, исходя из цены в крону за штуку. Я согласился при условии, что он купит и пистолеты гленских солдат, которыми я обзавелся после схватки на дороге. Мы ударили по рукам. Свои кроны и силли я получил немедленно – деньги у старого скупердяя, как я и предполагал, водились. После чего Зак заикнулся об освобождении мастерской. В ответ я продемонстрировал ему арендный договор.
– Тибби! – заорал лавочник.
Мальчишка вбежал в лавку.
– Ты рассказал Айвену о Клаусе? Не вздумай врать: больше некому. Вон из лавки! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
Глаза Тибби налились влагой.
– Выгоняете? – спросил я, кладя мальчику руку на плечо.
– Именно! – подтвердил Зак. – И жалованье за последний месяц не заплачу. Мне не нужны болтуны.
– Сколько тебе причитается? – спросил я Тибби.
– Два силли, – полным слез голосом ответил мальчик.
– Держи! – я протянул ему монеты. – Пойдешь ко мне? Жалованье положу в два раза больше.
Тибби схватил деньги и закивал. Оставив пораженного Зака, мы вышли на улицу.
– Что я буду делать? – шмыгнул носом мальчик. – Пистолеты вы сдали, а более заказов нет.
– Ошибаешься! – хмыкнул я. – Работы невпроворот. Умеешь рисовать?
Тибби покраснел.
– Откуда вы знаете?
Оттуда. Как-то я увидел: Тибби угольком набрасывает на столешнице мордочку Мирки. Заметив мой взгляд, он смутился и мигом стер нарисованное рукавом. И тут же получил от Иллинн подзатыльник – за испачканную рубаху.
– Нам нужны бумага, кисти, краски, – сказал я. – В Иорвике это есть?
– Я знаю, где! – загорелся мальчик.
Принадлежности для рисования нашлись в мелочной лавке. К моему удивлению, в Иорвике ими торговали. Видимо, не слишком успешно: узнав о цели нашего прихода, хозяин прямо расцвел. Мы накупили сотню листов бумаги, акварельных красок (других не было), кисточек и даже карандашей – свинцовых и графитовых. Последние представляли собой толстый стержень, обклеенный ленточкой, не позволявшей пачкать пальцы. Стоили карандаши недешево, но скупиться я не стал. Тибби сложил покупки в корзину и благоговейно прижал ее к груди.
В мастерской я велел мальчику для пробы нарисовать портрет Мирки. Горностайка, как всякая женщина, позировать согласилась. Пока Тибби корпел, она сидела на моем плече, с любопытством посматривая на художника. Наконец Тибби сказал: «Вот!» и повернул к нам лист. Я едва сдержал восклицание. С бумаги, как живая, смотрела Мирка. На мордочке читалось лукавство, горностайка скалилась и, казалось, готова была застрекотать. Рука Тибби точно схватила характер плутовки. У мальчика имелся несомненный талант.
Мирка, спрыгнув на стол, подошла к портрету и восторженно чирикнула. Тибби смутился.
– Ей нравится, – пояснил я. – Кто учил тебя рисовать?
– Отец. Он тачал сапоги, шил портупеи, пояса и кожаные колеты. Бывало, заказчики не могли объяснить, какой им нужен узор, тогда отец рисовал. И меня этому учил. Говорил, помогает в ремесле.
– Тебе нужно писать портреты, Тибби!
В ответ он вздохнул. Кто станет учить живописи сына сапожника?
– Ладно, – сказал я. – Мы к этому еще вернемся. А сейчас – за дело!
В сарае моих компаньонов в больших бочках пыхтела брага, сварганенная по земным рецептам. Со дня на день она грозила поспеть, а аппарата у нас не было. Я обещал Мэгги, что сделаю его сам, но, поразмыслив, понял, что не потяну. Обратиться к медникам? Те обязательно спросят, для чего агрегат, и тогда прости-прощай секрет качественной перегонки. Следовало заказать детали разным кузнецам, но для этого требовались чертежи. Не на пальцах же объяснять? На Земле чертежи делали комы, но в Запасном мире их не было. Сам я рисовал, будто курица лапой.
Тибби справился к обеду, причем большая часть времени ушла на мои объяснения. Результат порадовал. Паровая кастрюля, емкость для браги, охладитель, изображенные в разных проекциях, выглядели понятными даже младенцу. Тибби еще и раскрасил детали, придав им нарядный вид. Осталось только проставить размеры.
– Для чего это, мастер? – спросил Тибби.
Я прижал палец к губам. Подумав, что я шучу, мальчик рассмеялся.
Взяв рисунки, мы отправились к медникам. Каждый из них, рассмотрев свой чертеж, заверял, что справится. Лишних вопросов не задавали. В Иорвике ценили заказчиков – особенно тех, кто не торгуется. По возвращении к себе я занялся трофеями. Достал «Дерринджеры», разобрал и внимательно рассмотрел пистолеты. Сама конструкция не отличалась от земной, но изготавливали пистолеты в Запасном мире: ряд деталей несли следы ручной ковки. Полировки в каналах ствола не было, зато имелись мушки и прицелы. Строго говоря, двуствольные «Дерринджеры» таковыми не являлись, поскольку не вписывались в параметры карманного оружия. Стволы длиной в четыре и шесть дюймов, рукоять нормального размера, но конструкция замка у них шла один в один с маленьким. И стреляли пистолеты точно. Из больших я уложил все пули в лист лопуха на расстоянии двадцати шагов. Маленький подкачал: дернулся в руке. Рукоять была мала для моей лапы, да и оружие предназначалось скорее для стрельбы в упор.
Я снял деревянные части, после чего разобрал и протравил детали оружия в кислоте. Кроме пружин, конечно. Пистолеты следовало сделать неузнаваемыми. В запасах Клауса нашлись соли серебра и винный камень, поваренная соль имелась на кухне. Я приготовил раствор и погрузил в него детали большого пистолета, заткнув стволы пробками. Прокипятил их в медной кастрюле. Затем достал, промыл и протер детали ветошью. Замечательно! Серебряное покрытие получилось матовым, пистолет будто покрылся инеем. Этот я оставлю себе. Остальные должны блестеть. Я приготовил другой раствор и нагрел в нем детали. В этот раз слой серебра лег неоднородно. На сияющем поле остались матовые звездочки – как будто снежинки легли. Я почесал в затылке. Переделать или заполировать? Только зачем? Сочетание блестящего и матового придало оружию необычно нарядный вид. Пусть так и остается.
Назавтра я поручил Тибби изготовление деревянных накладок для рукоятей. Мальчик подошел к делу творчески. Вырезал детали из разных сортов дерева, отшлифовал и покрыл лаком – для каждого пистолета разным. В результате маленький «Дерринджер» обзавелся рубиновой рукоятью, средний – благородного коричневого цвета, для себя я выбрал черный. Теперь пистолеты не опознал бы даже покойный Иззи.
– Красиво! – заключил Тибби, когда мы закончили. – Не стыдно и съёрду владеть. Будете продавать их, мастер?
– Этот, – указал я на большой пистолет, – оставлю себе. Остальные подарю.
– Тогда нужен красивый футляр.
Я хлопнул себя ладонью по лбу: точно!
– Вот и займись!
Сам я занялся приспособлением для снаряжения патронов: среди трофеев его не оказалось. Можно, конечно, и обойтись, но заставлять съёрда орудовать ножом и шомполом не кошерно. Подарок как-никак. Сделаем агрегат, который из стреляной гильзы выдавит капсюль, запрессует новый, прижмет заряд пороха пыжом, а затем им же – и пулю. Конструкция не бог весть какая – не боевой дрон.
С работой мы справились за два дня. А дальше началось… Медники исполнили заказ. Я забрал чертежи и свез детали в сарай Мэгги, где собрал аппараты. Их было три; каждый со своей печкой. Аппараты, блестя медными боками, выглядели нарядно. На испытания я пригласил компаньонов. Печка загудела, из нижней кастрюли выбилась струйка пара, и вскоре из охладителя тонкой струйкой полилась жидкость. Запахло хлебом и слегка сивухой. Я подставил под струйку бутыль.
– Смотрите! – сказал я партнерам по завершении процесса. – Это виски крепостью чуть больше торча. Назовем его «Слабым» или «Женским». Если перегнать его еще раз, получим напиток вдвое крепче. Этот можно назвать «Мужским». Я предлагаю делать оба сорта и продавать под соответствующими названиями…
Для измерения крепости я изготовил спиртометры. Они представляли собой медные трубочки со свинцовой дробью, запаянные с обоих концов. На боковой поверхности насечена шкала – приблизительная, конечно. Имплант подсказал, что торч, исходя из местной технологии, содержит примерно 18–20 процентов спирта, по этому показателю я и подбирал вес дробинок.
Учить компаньонов пришлось всему. Организации технологического процесса, упаковке и укупорке продукта, способам продвижения его в массы и многому другому. С самого начала я положил, что емкость с виски должна иметь этикетку и сургучную печать на пробке. Почему? Да потому что у других этого нет! Наш товар сразу выделится. Это раз. После того как напиток станет популярным, его примутся подделывать – это к гадалке не ходи. И вот тогда этикетки и печати на пробках послужат защитой – воспроизвести их трудно. Образцы этикеток нарисовал Тибби, он же вырезал из досок формы для печати. Типографии в Иорвике не имелось, поэтому мы организовали свою. Тибби с сестренками накатывали на готовую форму краску, клали на нее лист бумаги, накрывали толстым войлоком и прокатывали валками, выточенными мной на токарном станке. Этикетки выходили черно-белыми, поскольку краску мы изготавливали из сажи. Но для Запасного мира и такие были открытием. На листе бумаги помещалась дюжина этикеток, а после того как краска высыхала, девочки разрезали их ножницами. Нередко им помогала Иллинн. За работу я, разумеется, платил.
Сургуч для пробок я сварил сам, смешав воск со смолой кедра и добавив киновари. Теперь подделать тем более не удастся. В Запасном мире сургуча не знали, а рецептом я делиться не собирался.
«Слеза Спасителя» под товарной маркой «виски» пошла в массы. В день первых продаж мы объявили о дегустации и бесплатно наливали желающим по полкружки. А вот за добавку уже требовали плату. Сбежалось полгорода, пришли даже женщины. Народ, распробовав, не скупился. Торч по сравнению с виски, пусть даже не выдержанным, был жуткой дрянью, а стоил почти столько же. Приготовленный запас раскупили в два дня. Посыпались заказы от владельцев харчевен. Они предлагали поставлять виски бочками. Производство требовалось срочно расширять. Я заказал еще аппараты, Мэгги арендовала у города пустующую конюшню и занялась персоналом. Я посоветовал нанимать женщин. Во-первых, непьющие, следовательно, будут гнать продукт, а не дегустировать его. Во-вторых, женщины более аккуратные, что важно для технологического процесса. В-третьих, если не скупиться с жалованьем, то будут держаться за работу и не выболтают наши секреты.
Выручка текла рекой. Пинта слабого виски обходилась нам в пенни, включая королевский налог, а продавали ее за два. Лэнс с Мэгги ушли от съёрда и погрузились в бизнес. Я помогал, но все равно мы зашивались. Выручили, как ни странно, конкуренты. Виски стремительно вытеснял торч, винокурни Иорвика встали. Их владельцы пришли к нам и попросились в долю. Мэгги возмутилась, но я отвел ее в сторону.
– У них отлаженная сеть сбыта и опытные работники. Для того чтобы перехватить их рынок, понадобятся годы. Пусть делают брагу и сбывают готовый товар. Главный секрет виски в его перегонке и очистке. Это мы оставим за собой. Выручка вырастет в разы.
Мэгги подумала и кивнула. С винокурами мы ударили по рукам. Я снабдил их рецептами, и мы расстались довольными.
Я обзавелся транспортом. По моей просьбе Лэнс съездил к коннозаводчику и привел соловую кобылку. Ласка, как звали лошадь, понравилась всем: мне, Тибби, девочкам и даже Мирке. Теперь по утрам горностайка бежала в конюшню, где требовательно чирикала. Ласка опускала голову, Мирка прыгала ей на шею и взбиралась на спину. Там выгибала спину и, задрав хвост, гордо стрекотала. Позже подходили девочки. Втроем они вели Ласку к реке поить. Нередко к ним присоединялся Тибби. Дети мыли кобылку и расчесывали ей гриву, Мирка, бегая по спине Ласки, внимательно контролировала процесс. Ко времени, когда я, позавтракав, выходил во двор, кобылка уже стояла под седлом: сытая, обихоженная и донельзя довольная жизнью.
За хлопотами я забыл о съёрде, и он напомнил о себе сам. В один из дней прибежала служанка и сообщила, что черр и черра ждут меня к обеду. Я попросил девушку подождать и зашел в дом. Как положено процветающему бизнесмену, я обзавелся подобающим гардеробом. Камзол из светло-серой тафты сшил лучший в Иорвике портной. Пожелания заказчика он учел. В камзоле имелись карманы, отсутствовали позументы, а длиною он был до середины бедра, а не до колен, как здесь принято. Единственным украшением одежды стали серебряные пуговицы. К камзолу прилагались такого же цвета бриджи и коричневые кавалерийские сапоги. Последние стачали по снятой мной мерке – светить перед сапожником протезами я не стал. Довольно оглядев себя в зеркало (появилось у меня и оно), я нахлобучил шляпу и, захватив ореховый футляр с подарком, вышел во двор. К тому времени Тибби оседлал кобылку. Мирка ждала меня на крупе Ласки. Я взобрался в седло, и она перебралась ко мне на плечи. Склонившись, я подхватил с земли служанку (она тихо взвизгнула) и усадил перед собой. Так и отправились.
* * *
Оливер и Элизабет встретили нас на пороге дома. На съёрде красовался голубой камзол, а его дочь надела розовое платье. Прямо цветник! Я спрыгнул на песок дорожки и направился к ним. Не доходя пару шагов, сорвал с головы шляпу и поклонился, скопировав ритуал из исторических фильмов.
– Рад приветствовать вас, черр и черра!
Отец с дочерью переглянулись и торопливо кивнули.
– Позвольте поднести вам небольшой дар!
Я надел шляпу и протянул футляр. Оливер взял и, нажав рычаг, откинул крышку. Глаза у него блеснули. Еще бы! В специальных гнездах, обтянутых красным бархатом, лежали посеребренные пистолеты. А также – приспособление для снаряжения патронов, боеприпасы и прочие принадлежности.
– Выбирая, что подарить, я вспомнил нашу первую встречу, съёрд. Будь у вас такое оружие, вы бы справились с разбойниками.
– Какая-то незнакомая система, – сказал Оливер, доставая двуствольный пистолет. – Я хочу опробовать. Его нужно зарядить?
– Позвольте мне!
Я взял из его рук двуствольник и повернул рычаг. Стволы откинулись вверх.
– Он заряжается из казны? – изумился Оливер.
– Да, черр!
Я взял патроны и вставил их в стволы. Заряженный пистолет протянул съёрду.
– Как видите, на зарядку уходят считаные мгновения. Порох внутри патронов поджигает капсюль, который разбивает боек. Поэтому пистолету не страшны дождь и ветер, он выстрелит в любом случае.
Пока я говорил, слуги притащили из сарая деревянный щит и поставили его в десяти шагах от нас. Судя по исклеванным пулями доскам, стрелять Оливер любил. Один из слуг прикрепил к щиту кружок из кожи и порскнул в сторону. Съёрд потянул за спицу курка и вскинул пистолет.
– Старайтесь, чтоб мушка была посреди рамки и вровень с ее краями, – посоветовал я.
Грохнул выстрел. Когда дым рассеялся, я увидел на краю кружка отметину – Оливер попал. Съёрд что-то пробурчал и вновь потянул за спицу. В этот раз пуля угодила в центр.
– Замечательное оружие, мастер! – восхитился съёрд. – Великолепно выглядит и точно бьет.
– Я тоже хочу! – загорелась Элизабет.
Я протянул ей «Дерринджер» с ярко-рубиновой рукоятью. Она схватила, взвела курок и прицелилась. Бах! Пуля легла далеко от центра, но в кружок попала. Надо же! Вот тебе и пигалица!
– Как снаряжать эти ваши патроны, мастер? – спросил Оливер.
– Очень просто, черр!
Я взял у него пистолет и вытащил из стволов гильзы.
– Теперь берем вот это приспособление, поднимаем рычаг и вставляем гильзу. Раз – и использованный капсюль выскочил. Вставляем в донышко другой, переворачиваем оправку и впрессовываем его. Засыпаем порох меркой и прижимаем его пыжом…
Рассказывая, я демонстрировал процесс и в минуту снарядил три патрона.
– В комплект к каждому пистолету входит десять гильз. Есть пятьдесят капсюлей, пыжи и пули. Последние легко сделать самим, используя вот эти высечку и пулелейку. Если капсюли кончатся, я сделаю еще.
– Королевский подарок, Айвен! – покачал головой съёрд. – Руки чешутся пострелять. Но мы звали вас на обед, так что прошу.
Он взял меня под руку и повел в дом. Следом поспешала рыженькая. Вслед ей слуга нес футляр с подарком. Мы вошли в столовую. Почти всю комнату занимал большой стол. Вокруг примостились стулья с высокими резными спинками.
– Располагайтесь, мастер! – пригласил Оливер, отпуская мою руку. – Мест много.
Я осмотрел стол. Так… Блюда с жареными курами, хлеб, печеный поросенок, гусь, а вон там – жареная рыба. То, что нужно…
– Интересная у вас питомица!
Бетти, подойдя, разглядывала Мирку. Та чирикнула. Приняв это за поощрение, рыженькая потянулась к горностайке. Мирка выгнула спину и зашипела. В следующий миг Бетти ловким движением схватила ее, сама зашипела горностайке в мордочку, после чего бросила ее обратно. Оказавшись на моем плече, Мирка обиженно тявкнула и спряталась за головой.
– Бетти! – воскликнул Оливер.
– Почему она на меня шипит! – окрысилась рыжая. – Я благородная черра!
– Она тоже!
Отец с дочерью уставились на меня.
– Полное имя моей подруги – Миранда Флорес де Байе де Суньес. Двенадцатое колено королевских боевых горностаев. Они носят титул шевалье, что соответствует вашему сквайру.
Услыхав свое имя, Мирка выбралась мне на плечо и села столбиком. Разве что лапку к головке не приложила. Лицо рыженькой запунцовело.
– Ты обидела благородную даму, дочь! – сказал Оливер, и я заметил в его глазах искорки. – Немедленно извинись!
– Простите меня, черра Миранда! – присела Бетти.
Мирка презрительно чирикнула.
– Думаю, слов недостаточно! – сказал Оливер, пряча улыбку.
– А что еще? – растерялась рыженькая.
– Печенка! – сказал я. – Свежая, с кровью.
Оливер бросил взгляд на слугу, и тот умчался. Не знаю, кто погиб от его руки, но обратно слуга явился скоро. В руках он нес блюдо, где истекала кровью здоровенная печенка. Увидев ее, Мирка заволновалась.
– Что теперь? – спросила Бетти.
– Возьмите блюдо у слуги и поставьте его на стол. Миранда должна видеть, что угощение – от вас.
Рыженькая подчинилась. Я подошел ближе. Мирка спрыгнула на стол и подбежала к блюду. Понюхав, обвела нас подозрительным взглядом.
– Это все тебе! – успокоил я.
Мирка зарычала и впилась в печень.
– Благородная черра подает нам пример! – объявил Оливер. – Прошу садиться.
Я последовал приглашению. На столе передо мной оказалось серебряное блюдо и целых три вилки. Столько же ножей лежало по правую сторону, и один из них – для рыбы. Надо же! За все время в Запасном мире я не видел столовых приборов. Здесь ели руками, в лучшем случае – ложками. Сервировку стола завершали хрустальные бокалы. Редкая вещь! Их возят из-за пролива, и стоят они безумно дорого.
Лакей за моей спиной наполнил бокал вином. Я пригубил. Неплохо, даже очень. Легкий оттенок фруктов, приятное послевкусие и тепло желтой звезды.
– Ваше здоровье, черр и черра!
Я поклонился и осушил бокал. Затем перетащил к себе в блюдо кусок жареной рыбы. Взял нож-лопаточку. Давно мы не держали такой в руках, но мастерство не пропьешь. Раз – и филе отделилось от хребта. Два – и отрезан кусочек. Три – и он оказался во рту. М-м-м! Вкусно!
Подняв взгляд, я увидел, что съёрд с дочкой смотрят на меня во все глаза. Я сделал что-то не так?
– Не обращайте внимания, мастер! – поспешил Оливер. – Приятно видеть такой аппетит.
Они уткнулись в тарелки, и я последовал их примеру. Некоторое время все сосредоточенно ели. Периодически я поглядывал на отца с дочерью и заметил, что приборами они владеют не совсем уверенно. Все ясно. Пользуются ими от случая к случаю, в обычное время едят проще. Как это бывает и у нас на Земле.
Ко времени, когда мы заморили червячка, Мирка расправилась с печенью. Вылизав блюдо, она обвела нас игривым взглядом и выгнула спину. После чего, зашипев, на прямых ногах заскакала к Бетти.
От неожиданности я едва не выронил вилку. Это она с чего? У девочки Дар? В Запасном мире? Не может быть!
Эскапада Мирки напугала Бетти. Она побледнела и попыталась отодвинуться.
– Не беспокойтесь, черра! – поспешил я. – Миранда не сделает вам зла. Хочет подружиться.
– Что я должна для этого сделать? – спросила рыженькая дрогнувшим голосом.
– Закройте лицо ладонями и скажите: «Боюсь! Боюсь!»
– Боюсь! Боюсь! – пролепетала Бетти.
Мирка радостно тявкнула и прыгнула ей на плечо. Затем, вскочив на рыжую голову, задрала мордочку к потолку и победно застрекотала.
– Что это означает? – спросила Бетти, убирая руки.
– Думаю, она празднует победу! – засмеялся Оливер.
Бетти насупилась.
– Не совсем так! – поспешил я. – С этой минуты Миранда берет вас под свое покровительство, черра! Отныне ваши враги – ее враги. Это очень серьезно. Там, на дороге, она убила двоих разбойников из пяти.
– Разве? – удивился Оливер.
– Именно так, черр!
Мирка пустила торжествующую трель.
– Хватит! – сказал я. – Натешилась. Слезай!
Мирка недовольно чирикнула, но подчинилась, перебравшись девушке на колени.
– Ее можно гладить? – спросила Бетти.
– Нужно, черра! Миранда приняла вас в стаю и теперь ждет благодарности. Вы обязаны приласкать ее. Лучше всего облизать ей мордочку, но я не решаюсь вам это предложить.
Оливер захохотал. Он мотал головой и вытирал слезы салфеткой. Дочь, помедлив, присоединилась. Она смеялась, запрокинув голову назад, показывая ровные белые зубки. Мирка, заинтересовавшись шумом, показалась над столешницей, но, сочтя это не заслуживающим внимания, скользнула обратно.
– Скажите, мастер, – спросила Бетти, после того как все смолкли, – стая Миранды… Она большая?
– Всего три человека, черра!
– Один из них вы, вторая – я. А кто третий?
– Одна женщина.
– Красивая? – заинтересовалась Бетти.
– Не то слово, черра! Она само божество. У мужчин, когда они видят Кэтрин, останавливается сердце. Многие готовы умереть за ее улыбку.
Бетти насупилась.
– Вам она, конечно, улыбалась?
– Тысячи раз, черра! В первый раз она это сделала двадцать три года назад. В ту пору ей был всего месяц. У нее не было зубиков, а я держал ее на руках. Но даже тогда улыбка у нее была пленительной.
Лицо девушки вытянулось.
– Не понимаю…
– Спаситель с тобой, Бетти! – хмыкнул Оливер. – Что тут неясного? Айвен говорит о родственнице. Думаю, о сестре.
Я склонил голову, подтверждая его правоту.
– Хочу погулять! – сказала Бетти, вставая. – Можно с Мирандой?
Я кивнул. Не выпуская горностайку из рук, девушка вышла из столовой. Оливер сделал слуге знак, тот наполнил бокалы, а затем вышел. Понятно…
– Ваше здоровье, мастер!
Мы осушили бокалы и поставили их на стол.
– Миранда – забавное существо, – сказал съёрд. – Вы не шутили, говоря, что она защитит Бетти?
– Нет, съёрд. Миранда не раз это доказала.
– Животное благородных кровей, – протянул он. – А вы, Айвен? Какой титул у вас?
От неожиданности я растерялся.
– Понимаю, – продолжил Оливер. – Есть обстоятельства, которые нежелательно оглашать. Думаю, вы покинули родину, скрываясь от могущественных врагов. Однако благородное происхождение трудно скрыть. Вы много знаете и умеете, значит, вас хорошо учили. Так принято в семьях, рожденных повелевать. Вы отказались от денег за лечение, чего не сделал бы простолюдин. Взамен попросили услугу, как принято у благородных. Вы подарили нам пистолеты, которые стоят не менее двадцати крон. Так сорят деньгами люди, выросшие в роскоши. А вспомните встречу на дороге! Почему вы бросились нам помогать? Людям, чьи слуги обидели вас? Тогда вы этого не сказали. Но я знаю ответ. Со мной была Бетти. Истинный черр не допустит насилия над благородной женщиной. Это противоречит его воспитанию и голосу крови. Я прав?
– Вы идеализируете меня, съёрд!
– Ответ, полный достоинства! – улыбнулся Оливер. – Ах, Айвен, вы не видели себя со стороны. Уверенная походка, прямая спина, горделивый взгляд человека, привыкшего повелевать… Бетти первой обратила на это внимание. Но я решил вас испытать. Велел слугам сервировать стол, как принято при королевском дворе. Эти приборы, – он указал на вилки с ножами, – приданое моей покойной жены. Мы достаем их редко – только для почетных гостей. Но и они путаются в ножах. Вы же управлялись рыбным, как будто держали его вчера.
«М-да, – подумал я. – Прокололся!»
– И последнее доказательство. Королевский боевой горностай. В вашей стране их раздают всем?
– Сдаюсь, черр! – поднял я руки.
– То-то! – засмеялся он. – Теперь назовете себя?
– Меня действительно зовут Айвен. Есть родовое имя, но оно ничего вам не скажет, так же, как титул. Я офицер, служил в армии, командовал ротой.
– Всего лишь? Хотя… – он помедлил. – Гвардия?
Я кивнул. Раз дивизия гвардейская, то и рота – тоже.
– Капитан гвардии равен обычному полковнику, – заключил Оливер, – незнатному этот чин не светит. Что ж, Айвен! Я обязан вам и не хочу оставаться в долгу. Примите!
Он взял со стола свиток и протянул его мне. Я развернул. Черр Оливер съёрд Иорвика жаловал Айвену (следовало место для фамилии) лэнд Данли.
– Мы с Бетти гадали, как вас отблагодарить, – пояснил Оливер. – Денег вы не берете, тогда что? Бетти сказала: «Отец! Айвен в изгнании, поэтому скрывается в обличии оружейника. Такому человеку, как он, это не пристало. Мы должны ввести его в среду благородных!» – Оливер улыбнулся. – У меня очень умная дочь, черр! Данли – пустошь, там нет селений, но стоит полуразрушенный замок. Когда-то им владел лэнд, поэтому земли вписаны в Геральдическую книгу. Они дают право на титул. Он ниже, чем у съёрда, но выше, чем у сквайра. Отныне вы черр Айвен, лэнд Данли.
– Благодарю вас, черр! – поклонился я.
– Можете звать меня по имени, – сказал он. – Теперь мы равны.
– Как скажете, Оливер!
– Так и скажу! – засмеялся он. – Думаю, за это стоит выпить.
– Разрешите?
Я снял с пояса серебряную флягу и плеснул в бокал на два пальца. Придвинул его Оливеру. Затем налил себе.
– Это то, о чем я слышал? «Слеза Спасителя»?
Он взял бокал и поднес к носу. Хмыкнул и осторожно глотнул. Покатал жидкость во рту, проглотил и глотнул снова.
– Очень необычный вкус, Айвен! Аромат луга, хлеба и слегка меда. От напитка становится тепло во рту и желудке.
– В моей стране его называют «виски».
– Пожалуй, я куплю бочку.
– Я вам ее подарю.
– Нет, Айвен! – покрутил он головой. – Хватит пользоваться вашей щедростью. Понимаю, что вы хотите загладить вину. Увести двух моих слуг… Ладно Лэнса, но Мэгги чудно готовила, – он вздохнул. – Признаться, я удивился, узнав, что вы занялись торчем. Это мерзкое пойло убивает людей в считаные годы! Гнать его недостойно черра. К счастью, я оказался не прав. Виски – чудный напиток.
– И не убивает так быстро. При умеренном потреблении человек будет жить долго. «Все есть яд, и все – лекарство, то и другое определяет доза», – процитировал я высказывание известного врача. – Во все времена люди пили, и будут продолжать пить. Запрещать бесполезно. В моей стране это пробовали, причем не раз. Люди стали употреблять всякую гадость, в результате – тысячи и тысячи безвременных смертей. Если мы не в состоянии победить зло, то следует хотя бы уменьшить его последствия.
– Да вы философ! – хмыкнул Оливер. – Знаете что? Я люблю на досуге поразмышлять с пером в руках. Не откажетесь взглянуть?
– Сочту за честь! – соврал я.
– Вот и договорились! – расцвел съёрд. – Постреляем?
Мы вышли во двор. Щит стоял на том же месте: слуги не стали его убирать. Принесли пистолеты. Оливер стал всаживать пули в кожаную мишень. Получалось хуже, чем в первый раз: сказывалось выпитое. Съёрд сердито шипел и ругался. Привлеченная выстрелами, явилась Бетти. Отдав Мирку мне, она забрала у отца двуствольник. Пистолет для нее оказался тяжел: первая пуля ушла в «молоко». Я подошел, взял ее ладошку в свою и показал, как подставить снизу ладонь левой. Бетти всадила пулю в мишень и заулыбалась.
– Приходите к нам чаще, Айвен! – предложила она любезно. – С черрой Мирандой, конечно. Она такая славная!
Сидевшая на моем плече Мирка довольно стрекотнула.
– Каждый раз она будет получать свежую печенку.
Мирка издала вопль, прыгнула Бетти на плечо и облизала ей нос. Рыженькая засмеялась и чмокнула горностайку в мордочку.
– Прошу за стол! – возгласил Оливер…
К себе я возвращался поздно. Ласка трусила легкой рысцой, сопела на моем плече Мирка, а я сжимал под мышкой книгу в кожаном переплете. Как заметил уже, рукописную. Это было единственным, что портило впечатление от визита. Теперь мне это читать… Бр-р-р!
