Глава 10
Из поликлиники Жанна вышла спустя всего четверть часа, безумно злая и жаждущая мести. Никакого бесплатного МРТ ей не сделали. Более того, выяснилось, что подобную процедуру в данном учреждении никогда не проводили и даже нужного оборудования у них не имелось. Все от первого и до последнего слова Надежды Семеновны оказалось враньем.
А в тридцатом кабинете, указанном ею, сидел врач ухо-горло-нос, который безмерно удивился, когда Жанна заявилась к нему с претензиями. После отоларинголога Жанна посетила заведующую, которая также ничем не смогла ей помочь. Впрочем, медицинскую карту тетушки заведующая полистала и нашла там нужную отметку.
– Вашей тете МРТ было проведено чуть больше месяца назад. В этом году нового обследования бы никто не назначил.
Из поликлиники Жанна понеслась прямым ходом в собес. Она сообразила, что раз Надежда Семеновна так уверенно врала про МРТ, значит, она была в курсе того, что оно тетке было назначено и сделано. Выходит, Надежда Семеновна не могла быть совсем уж посторонним тетке человеком. Жанну мучило желание плюнуть в лицо обманщице и врунье, заставившей ее без всякого толку пробегать столько времени по кабинетам поликлиники.
– Можно подумать, у меня дел других нет!
Но и в собесе Жанну поджидал жесточайший облом. Никто здесь слыхом не слыхивал об этой женщине.
– Надежда Семеновна? Такая у нас не работает.
Хотя саму Любовь Михайловну тут хорошо знали, и от Жанны не укрылось, какими многозначительными взглядами обменялись сотрудницы, когда она поведала, чья именно она племянница.
– Вашу тетю обслуживала Лидия Петровна, – сухо произнесла начальница отдела.
– Можно мне ее видеть?
– Сейчас сотрудница на больничном.
– Тогда дайте мне ее телефон!
Видимо, Жанна производила впечатление вконец отчаявшегося человека, потому что телефон Лидии Петровны ей дали. И даже, как выяснилось, домашний.
– Только она и может сказать, кто обслуживал вашу тетю в последнее время.
Возмущение буквально переполняло Жанну, но она добежала до квартиры тети, потому что прикинула, что при ее тарифе звонить с сотового на домашний весьма затратно. А когда считаешь каждую копейку, лучше научиться экономить на всем. Достаточно уже и того, что она потратилась на подарки для тетушки Любови, на лекарства и продукты. Траты поистине несоразмерные со скромным бюджетом Жанны, пробившие в нем зияющие дыры.
Понятно, что Жанна пошла на эти расходы не просто так. Она-то надеялась задобрить Любовь Михайловну, а потом получить от нее наследство. Но оно вон как обернулось – чистой воды благотворительностью. Только и оставалось, что утешать себя мыслью о том, что когда-нибудь ей эти подарки зачтутся на небесах в качестве проходного билетика в рай. Да и то сомнительно ей что-то было. Добрые дела ведь полагается делать изначально бескорыстно, а у Жанны корысть в отношении тетушки была, да еще какая. Только вот не срослось у них.
– Да, – слабым голосом произнесла Лидия Петровна, когда Жанна набрала ее номер. – Любовь Михайловна, я вас слушаю.
Жанна хотела удивиться, как это женщина выяснила, кто ей звонит, но тут же смекнула. Наверняка у тетки на другом конце провода стоит АОН, она увидела высветившийся номер и поняла, что звонок поступил с номера одной из ее подопечных. Что же, тем легче. Жанна представилась и объяснила, что является племянницей Любови Михайловны, ныне покойной.
Лидия Петровна охала и ахала, слушая рассказ Жанны.
А потом произнесла:
– Понятия не имела о случившемся.
– Мне нужна ваша помощь.
– К сожалению, сама я ничем не могу вам помочь. Лежу дома на больничном после удаления желчного пузыря. Вашу тетю не видела уже давно.
– И даже не разговаривали с ней?
– Нет.
Жанне показалось, что Лидия Петровна соврала. Общительность тетушки заставляла ее искать все новых знакомств, но и старых она тоже не забывала. Все соседи отзывались о тетке как об исключительно активной личности, от активности которой порой на стену хотелось лезть. Впрочем, поскандалив с кем-либо, тетка могла дуться и обижаться на этого человека в течение долгого времени. Может быть, и с Лидией Петровной у них тоже произошла размолвка?
– Но если не вы, то кто-то же мою тетку обслуживает? К ней сегодня женщина приходила. Сказала, что из собеса.
Какое-то время Лидия Петровна колебалась, но потом все же призналась:
– Заботу о вашей тетушке я доверила своей хорошей знакомой – Надежде Семеновне.
Жанна чуть не подпрыгнула, услышав знакомое имя. Та самая Надежда Семеновна – наглая врунья, посмевшая сегодня так жестоко ее разыграть!
– А разве можно передоверить свою подопечную кому попало?
– Вообще-то так не полагается делать, но ваша тетушка обладала… м-м-м… не самым уживчивым характером. Она умудрилась поссориться со всеми работниками из нашего отдела, никто не хотел ее больше обслуживать. Всех она умудрилась обидеть, всем гадостей наговорила.
Да, это тетушка умела.
– Только мне как-то еще удавалось с ней ладить, да и то… Мне кажется, что желчь у меня пошла на нервной почве. Очень уж ваша тетушка была, как бы это сказать, стрессовампиричная.
– Что?
– Поскандалить любила. Нравилось ей это, как молодела она при этом. Придешь к ней, бывало, сидит себе, пригорюнилась. А потом причину придраться найдет, орет, слюной брызгает, глупости всякие несправедливые говорит. Ну, ответишь ей слово, а там и второе, и третье. Постепенно и сам заводиться начинаешь. Только мне после ругани плохо, а она вроде как расцветает вся. Румянец на щечках появляется, глазки блестят. То сидела, словно урюк сушеный, а под конец скандала спелой абрикоской выглядеть начинает. Обнимать меня лезет, целует, а мне от ее объятий еще хуже делается. Вот я и подумала, если кто ее уму-разуму научить может, то это Надежда Семеновна.
– Почему именно она?
– Сын у нее экстрасенс. Со всякой нечистью борется. Злых духов заговаривает. Вот я и подумала, надо к нему за помощью обратиться.
– А сына случайно не Мисюсик зовут?
– Мисюсь, – подтвердила собеседница. – И совсем не случайно. Надя его так зовет. А уж почему, я не спрашивала. Как с детства прилипло к нему это прозвище, так и осталось. Хотя и смешно, взрослый мужик уже, а Надя его все Мисюсь да Мисюсь.
Жанна чувствовала настоящий охотничий азарт. Она шла по горячему следу, только бы он не оборвался!
– И что же эта Надежда Семеновна? Она согласилась вам помочь? А Мисюсь?
– И она, и сын заверили, что сделают все, что от них зависит. Вы уж простите, но ваша тетя малость была на молодых мужчинах сдвинута. Вот я и решила, что общение с сыном моей приятельницы ей только на пользу пойдет. Глядишь, он ей и сумеет внушить, что к людям надо уважительнее относиться. Особенно к тем людям, которые вам помогают и очень много для вас делают, причем делают то, что по долгу службы делать были не должны.
Жанна хмыкнула:
– Надеялись, что тетя на вас квартирку перепишет?
– Не скрою, была у меня такая мыслишка. Но я понимала, что одной мне не справиться, не вразумить мне вашу тетю, не слушала она меня. Пользоваться пользовалась, золотые горы обещала, а на деле отдачи никакой не было. Одни упреки и оскорбления. Обидно мне это стало. Да еще и болячка прицепилась. Одним словом, я для себя решила, если и у Нади с сыном не получится бабку образумить, откажусь от нее, и все дела. Пусть кто хочет за ней ухаживает, а я умываю руки.
– Очень разумное решение.
– Старушек много, а здоровье одно. Конечно, если человек на старости лет совсем один остался, без всякой помощи близких – это печально. Только человек чаще всего сам бывает в этом виноват.
– Тут я с вами не соглашусь.
– Потому что по вашему голосу слышно, что вы молодая и жизни не знаете, – снисходительно проронила Лидия Петровна. – Не бывает так, чтобы совсем уж родственников у человека не было. А если и нету близких по крови, умерли, например, то всегда есть соседи, друзья, знакомые, наконец. Можно с ними договориться, чтобы о вас заботились. Но ваша тетя ни с кем договариваться по-хорошему не собиралась. Как объявила войну всему этому миру, так и воевала с ним до последнего. Честно говоря, я удивилась, когда Надя сказала, что у Мисюсика со старухой возникло взаимопонимание.
– Но вам Надежда Семеновна с отчетом о своих успехах звонила?
– Да уж дней пять как я от нее ничего не слышала. А до этого вроде бы все хорошо было. Мисюсь сумел вашу тетю к себе расположить. Правда, у меня есть подозрение, что причиной тому стали не экстрасенсорные способности, а кое-что другое.
– И что же?
– Личное обаяние. Ухаживать он за вашей тетей начал.
– В смысле, продукты ей таскал?
– Нет, именно как мужчина ухаживать. Может, и не очень красиво в этом признаваться, но мы решили, что пусть тетушка в мальчика втрескается, легче с ней договориться потом будет.
– И тетя была влюблена в Мисюсика?
– В ресторан она с ним ходила, подарки принимала с удовольствием.
Жанна про себя только изумлялась ловкости тети, которая на одну-единственную да еще к тому же заложенную в банке квартиру умудрилась поймать такую уйму мужиков. Андрей, Миша из «Денежки», Мисюсь этот. Кто еще, интересно?
– А потом что случилось?
– Я не знаю, – призналась Лидия Петровна. – Мы с Надей давно уже не разговаривали.
– И она вам ничего не сказала о смерти тетушки?
– Нет. Наверное, и сама не знала.
Что же, такое очень могло быть. Но Жанне все равно хотелось потолковать с этой Надеждой Семеновной. Девушка была почти на сто процентов уверена, что именно она звонила ее тетке, а потом следом позвонил Мисюсь, который и принялся угрожать.
– Продиктуйте адрес, где мне найти вашу знакомую и ее сына.
Лидия Петровна принялась в ответ охать и причитать. Сказала, что не хочет впутывать в неприятности таких хороших людей, которые согласились ей помочь.
– Они исключительно порядочные люди. Надю я знаю всю свою жизнь. Мальчик ее вырос на моих глазах. Они не способны причинить вред кому-либо. Я не могу впутать своих друзей в историю с убийством.
Но Жанна резко оборвала сентиментальный треп:
– Вы уже их впутали! И если не хотите отправиться за решетку за соучастие в преступлении, давайте домашний адрес вашей приятельницы! Живо!
Лидия Петровна не стала больше кочевряжиться и быстренько «слила» свою знакомую. Получив адрес, Жанна подхватила битком набитые пакеты и понеслась к себе домой. Время поджимало. Если не поторопиться, то Алина снова застрянет в садике дольше положенного, а Жанне совсем не хотелось получить второй выговор.
Но все обошлось. Жанна прибежала, когда еще не было и шести. Однако Алина оставалась в группе одна. И воспитательница снова была не очень-то любезна с Жанной. Поставив тяжелые пакеты в уголок, Жанна принялась одевать Алину. Воспитательница крутилась рядом, одним глазом посматривая в сторону сумок.
– А что это у вас там? – не выдержала она. – Небось подарки к Восьмому марта для домашних?
Жанне не хотелось рассказывать правду, и она произнесла:
– Для домашних, и не только.
Воспитательница не уходила и все водила вокруг них с Алиной хороводы. Начала вдруг рассказывать, какая Алина умничка, какая светлая у девочки головка, как легко она запоминает все стихи и как повезло маме с такой девочкой. Жанна слушала и изумлялась. То, что у ее Алины голова варит отлично, это она знала и сама. Регулярно занималась с девочкой счетом, учила буквы, даже пыталась складывать из них слоги, но раньше воспитательница никогда не утруждала себя лишней похвалой в адрес ее дочери. Цедила сквозь зубы «Неплохо!» – вот и все.
А что с ней случилось сегодня?
Жанна недоумевала, пока не поймала очередной жадный взгляд, который метнула воспитательница в сторону пакета. И тут Жанну осенило. Скоро же Восьмое марта, воспитательница рассчитывает получить свой презент.
И Жанна сказала:
– У меня приготовлен подарок и для вас.
Она полезла в пакет, где имелась стопка совершенно новых льняных полотенец. Ткань была изумительно гладкой, плотной и шелковистой на ощупь, само полотенце было большим, широким, да еще и с вышивкой. Лично Жанна скакала бы до небес, вздумай ей кто-нибудь подарить такую вещь. Но воспитательница лишь поджала губы и покосилась на стопку таких же полотенец, которые еще находились в руках у Жанны.
– Кроме меня тут трудятся еще два человека. Моя сменщица и нянечка.
Пришлось Жанне расстаться еще двумя полотенцами. Но когда воспитательница заикнулась, что надо бы поздравить еще кухню и медкабинет, Жанна решительно спрятала полотенца в пакет. На кухне человек пять трудится, никак не меньше. И тащат они по вечерам такие торбы, что ясно, давно уже заготовили сами себе подарки на все праздники на многие годы вперед. Сотрудников медицинского кабинета поздравлять и того глупее, Жанна их почти и не знает. Алина никогда не болеет, встречаться с врачом и медсестрой матери нужды нету. А если так перебирать, то и до музыкального работника дело дойдет, а потом и до преподавателя физкультуры.
– А чайник? На кухне давно мечтают, чтобы им подарили чайник.
Вот глазастая! Нет уж, чайник Жанна ни за что не отдаст.
– Есть кружки, – сказала она. – Пойдут вместо чайника?
– Давайте, что ли, ваши кружки, – нехотя, словно делая Жанне одолжение, процедила воспитательница.
Она взяла упакованные в картонную коробочку две очень симпатичные белые чашки, густо разрисованные синими с позолотой цветами.
– Упаковка-то какая бросовая, – скривилась она. – И полотенца от времени пожелтели. Где вы их взяли? На барахолке? Или у бабушки с антресолей вытащили?
– Да хотя бы и так!
Жанна была вне себя от возмущения. Что за вредная баба! Получила такие прекрасные подарки – и все недовольна. Полотенца легко отстирать, одна стирка, и они станут лучше новеньких. А чашкам этим и вовсе цены нет. Одной позолоты на них сколько ушло! В советское время с этим делом не скупились. Если уж серебрили или золотили посуду, то густо, от души. Не то что в наше время, когда слой толще одной молекулы хрен где найдешь.
– Старье какое-то, – продолжала брюзжать воспитательница. – Где оно у вас валялось? Такого фарфора я уже сто лет в магазинах не видела.
– Да эти кружки можно на цветмет сдать! – возмутилась Жанна. – В них позолоты на несколько сотен рублей. И вообще, не нравится, не берите, зачем же позорить? Давайте подарки назад!
Ясное дело, что назад ей никто ничего не вернул, воспитательница буркнула «спасибо», но вид у нее при этом был такой злобный, что Жанна решила побыстрее уйти сама и увести ребенка.
– Букет к празднику не забудьте купить! – донеслось ей вслед. – Надеюсь, букет у вас хотя бы не припасен на ваших антресолях?
Жанна едва сдерживала слезы. Почему жизнь так несправедлива к ней? Мало того, что все не ладится, так еще и люди попадаются сплошь злые, жадные и неблагодарные. При этом Жанне даже в голову не пришло спросить у самой себя, может, виноваты не окружающие, может, дело все в ней самой? В ее поведении? В ее отношении к людям? Нет, она об этом и думать не хотела, потому что обвинить других было куда проще и легче, чем копаться в самой себе и в итоге признаться в своих собственных совершенных ошибках.
– Мама, не плачь. Почему ты так быстро бежишь, мама?
Алина с трудом поспевала за матерью. Но Жанна не обращала внимания на дочку.
– Мама, куда мы идем?
Умненькая Алина заметила, что они идут в сторону, противоположную дому.
– Сейчас я отведу тебя к тете Оле.
– Я не хочу к ней, – тут же надулась Алина. – Она злая.
– Зато у Степы игрушек много. И почему ты говоришь, что тетя Оля злая? Она хорошая. Она моя подруга.
– Да? А почему тогда она своему дяде Диме говорит, что ты невезучая?
Жанна притормозила.
– Тетя Оля ошибается, – как можно мягче произнесла она, глядя в расстроенное лицо дочери. – Я очень везучая.
– Правда?
– Конечно. Ведь у меня есть ты.
– Да, – задумчиво проговорила Алина, – я у тебя есть. Мама, а разве это считается?
– Только это и считается, – заверила дочь Жанна, и взявшись за руки, вдвоем они быстро побежали к Оле.
Та была дома. Радости при виде Жанны с малышкой она не продемонстрировала. А узнав, что та хочет оставить у них Алину, скорчила гримасу:
– Я к тебе в няньки не нанималась.
– Пожалуйста! На пару часов всего!
– Ладно уж.
Жанна не сомневалась в ответе. Она знала, что Оля обожает повыламываться и набить себе цену, но сердце у нее доброе. Когда уж очень припрет, она обязательно поможет.
– А что это у тебя за кули?
– Бабкин хлам.
– Зачем он тебе?
Жанна замешкалась с ответом. Как объяснить Оле, чей муж владеет собственной фирмой и регулярно дарит своей жене на каждый праздник либо колечко с брильянтом, либо золотые часики, либо шубку, что она не в состоянии себе сейчас купить даже тарелки? Увы, Оля ее просто не поймет. А между тем набор симпатичных тарелочек потянет на такую сумму, которая пробьет в бюджете Жанну новую основательную дыру. И восполнить эту дыру будет уже решительно нечем. Надежда на теткино наследство обломилась. А больше Жанне рассчитывать не на кого.
Поэтому она отделалась туманным ответом:
– Понимаешь, так надо.
– А к кому хоть бежишь? Неужели нашла себе кавалера?
В голосе Оли слышался откровенный сарказм, и Жанне стало обидно. Что же, она совсем уж никому не может понравиться? Ведь когда-то считалась если не первой красавицей курса, то твердо входила в пятерку самых симпатичных девчонок их потока. А там было много очень и очень хорошеньких.
– Представь себе, нашла! И чтобы ты знала, мой Мисюсь не менее успешен, чем твой Дима!
– А о ребенке он знает?
– Пока нет.
– Советую тебе не тянуть с этим. А то построишь себе воздушные замки, а мужик прознает, что у тебя ребенок от другого, и свинтит. Никому ведь чужая обуза не нужна.
И с этими словами «лучшая подруга» захлопнула за Жанной тяжелую металлическую дверь своей квартиры. Жанна даже фыркнула. Ну да, им с Димой было что прятать. У самой Жанны дверь в квартиру была самой обычной, деревянной. Брать у них с Алиной было почти нечего, так что воров они не боялись.
На станцию метро «Площадь Победы» Жанна приехала к семи часам вечера. И стрелки часов уже двинулись на следующий круг, когда Жанна поравнялась с красивым семиэтажным домом на Московском проспекте. Дом был такой основательный, величественный и статный, что она ощутила легкую зависть к тем людям, которым повезло жить в этом месте. Дом – дворец, хотя и выстроен в пятьдесят каком-то там лохматом году прошлого века.
Во дворе она увидела знакомую желтенькую машинку и обрадовалась. Надежда Семеновна дома. А если совсем уж повезет, то и ее сынок Мисюсь тоже. Отправляясь на встречу, Жанна не представляла, что скажет этим двоим. Для начала она решила послушать, что они скажут ей. Голоса их послушать. Насчет голоса Надежды Семеновны было уже почти все понятно. Это она звонила тетушке. А голос телефонного Мисюсика запомнился Жанне еще лучше. Она была уверена: один раз услышит, сразу же узнает.
Хотя, с другой стороны, ведь следователь проверял эти звонки и убедился, что они сделаны с телефона-автомата. Предосторожность отнюдь не лишняя, когда планируешь убийство старухи. И как знать, вдруг настоящие преступники пошли настолько далеко, что запаслись преобразователями голоса. Таких игрушек сейчас полным-полно, приобретай и развлекайся. И вдруг по несчастливому стечению обстоятельств голос Надежды Семеновны совпадал по тембру с преобразованным голосом преступницы или даже преступника. Сейчас ведь все возможно сделать, было бы желание.
– Да ну, слишком уж муторно, – возразила самой себе Жанна. – Они это, я чувствую.
Девушка позвонила в нужную ей квартиру, и мужской голос из динамика нелюбезно спросил:
– Кого там принесло на нашу голову?
Сердце Жанны радостно подпрыгнуло. Голос был тот самый, что и в тетушкином телефоне! Она была в этом почти уверена.
– Племянница Любови Михайловны к вам пожаловала.
Голос помешкал, а потом все же поинтересовался:
– И что вам нужно?
Теперь он звучал совсем не так браво, как еще несколько секунд назад.
– Поговорить хочу с вами.
– Это вы хотите, – заметил Мисюсик. – А нам с вами разговаривать не о чем.
– Откройте. Это в ваших же интересах. Или мне обратиться сразу же в полицию?
Это сработало. Общаться с полицией никто не любит. Непонятно, кстати говоря, почему. Вот Жанна получила от общения со следователем Широковым куда больше удовольствия, чем от общения со многими другими своими знакомыми. Вот если бы он еще не был женат на той противной бабе с властным и в то же время сладким голосом… Почему супруга Широкова вызывала в ней такую живейшую неприязнь, Жанна и сама определить не бралась. Но стоило ей вспомнить, как она обратилась к Широкову, требуя его внимания, и Жанна ощущала глухое недовольство. Хотя ей-то какое дело?
– Второй этаж, – услышала она все тот же голос из динамика. – Я вас жду.
Дверь в подъезд распахнулась перед ней, и Жанна вошла внутрь. Тут было шикарно. Былое великолепие, помноженное на своевременный уход, – и вот картинка, подтверждающая величие и могущество СССР, – даже в трудные послевоенные годы у страны нашлись ресурсы и силы, чтобы строить такие дворцы.
У нужной квартиры ее уже ждали. Там стоял высокий симпатичный парень. Такой симпатичный, что сердце Жанны невольно затрепетало, а в груди стало жарко. Нет, не то чтобы она сразу же влюбилась, такого за ней даже в очень юные годы не водилось, но все же познакомиться поближе с этим мужчиной она бы не отказалась. Тем приятней и неожиданней оказалось то, что произошло в следующую минуту. Мужчина протянул руку, схватил Жанну и втянул ее в квартиру.
Но не успела Жанна обрадоваться тактильному контакту с симпатичным мужчиной, как на голову ей опустилось что-то черное и шуршащее. Полиэтилен, сообразила Жанна и приготовилась возмутиться. Вдобавок от пакета пахло рыбой, а Жанна с детства на дух не выносила этот запах. Так что она попыталась запротестовать, но чьи-то руки зажали ей рот, а потом потащили куда-то. Куда, этого Жанна теперь не видела. По сторонам она смотреть не могла, мешал пакет, надетый ей на голову. Но она видела, что под ногами у нее плитка прихожей сменилась паркетом коридора, а затем они переместились в другое помещение, судя по наборным половицам – гостиную или столовую.
Тут Жанну усадили на стул. Она была бы и рада, стул оказался с мягкой спинкой, удобный, и мышцы спины сразу перестали ныть. Но вот привязывать ее к этому самому стулу было явным перебором.
– Послушайте…
– Нет, это ты меня сначала послушай! – прошипел знакомый мужской голос прямо ей в ухо. – Знаю, кто тебя подослал! Старуха!
– Дайте мне все вам объяснить.
Но мужчина не позволил ей больше сказать ни слова. Он закончил вязать узлы на руках у Жанны и теперь отошел на несколько шагов, любуясь своим творением. Он молчал. Жанна тоже молчала. Ошарашенная оказанным ей приемом, с мешком на голове, она начала понимать, как глупо было соваться к людям, которые могут быть замешаны в убийстве ее тетушки. На нее накатило запоздалое раскаяние в собственной глупости. И почему у нее не хватило ума предупредить Широкова о том, куда и к кому она направляется?
Уверения сотрудницы собеса в порядочности своей знакомой и ее сына оказались пустыми. И Жанна начала тосковать. В голову полезли всякие нехорошие мысли о том, что обычно бывает с теми, кто вот так сидит связанный и с мешком на голове. Их тела находят потом где-нибудь за городом или даже в самом городе, это уж кому как повезет.
Но Жанна совсем не собиралась умирать. Нет, сейчас это было бы слишком рано. Годиков этак через пятнадцать-двадцать, когда Алина будет уже взрослой и самостоятельной барышней, способной сама о себе позаботиться, – это, пожалуйста. А сейчас нет, Жанна не согласна. Она просто не может умереть!
И только она собралась проинформировать об этом разбойника, как раздались легкие шажки, и в комнату вошли женские ноги.
