Глава 41
Договор

Учитель сидел на постели, растирая покрасневшие запястья. Бондарчук сдержала слово. Сделала даже больше: приказала развязать пояса еще до того, как они приступили к серьезному разговору, и позволила ему пройти в изолятор, где находился пострадавший Якуб. Дала им пять минут пообщаться.

Теперь ему не приходилось бояться. Когда Помнящий понял, что Чистые не только существуют, но и знают о нем все, он перестал сопротивляться. Дальнейшее упорство было бесполезным, особенно учитывая, что Немой оставался в их руках. Да, он предпочитал использовать это прозвище, а не настоящее имя сына… сенатора. По крайней мере, оно не ассоциировалось у него с пережитым кошмаром.

— Заканчивайте, — седоволосая женщина вырвала его из задумчивости.

— Да, конечно. Я поехал к месту сбора, но… было уже поздно. На перекрестке Кривоустого… кажется, улица называлась так… стояли только брошенные машины. Десятки дорогих авто, открытых, с ключами в замке. Тогда я понял, что все проср… — он вспомнил, что Бондарчук не любит вульгарности, — проспал. Подумал, что должен уехать как можно дальше из города. Потому свернул на шоссе и дал газу. Но, прежде чем успел проехать Собачье поле, услышал вой сирен. Радио начало транслировать предупреждение. На всех работающих станциях. Говорили, что война. Я слышал сообщения о разрушенных Гданьске, Ольштине, Варшаве, Кракове… — он перестал перечислять, хоть список этот был куда длиннее. — Требовали также, чтобы каждый, кто может, укрылся в подвалах или сошел в каналы. Я прислушался к этому совету. Другого выхода просто не было, к тому же машину вырубило посреди дороги. Все отказало: фары, мотор, радио… — он замолчал, вспоминая тот миг. Снова почувствовал обездвиживающий ужас, ту парализующую хватку, когда было неясно, успеет он спуститься под землю, прежде чем над центром Вроцлава вспыхнет миллион солнц. И неумолимое желание оставить ненужного ему мальчишку. Отдать его любой женщине, которую повстречает, или оставить в ближайшей подворотне. Вздрогнул от этого воспоминания, — Я понимал, что это значит, не дурак же, — добавил он, поднимая голову и глядя Бондарчук в глаза, — Вы знаете, почему началась та война?

Женщина ответила не сразу, но по выражению ее лица Учитель понял, что она вовсе не играет.

— Нет. Ходили разные слухи и теории, но все они — только домыслы. Мы знаем, что во время маневров НАТО в Литве россияне запустили «Искандеры». Спровоцировали их или это была ошибка испуганного человека — навсегда останется тайной. А потом сработал принцип домино.

— Миллиарды людей погибли из-за чьей-то ошибки? — Помнящий покачал головой.

— Это только теория на основе доступных данных, нельзя сказать наверняка, — заявила она. — Никто не знает, что случилось на самом деле. Однако оставим эту тему, нам бы поговорить о другой войне.

— Хорошо, пани Катажина, — он чувствовал себя странно, используя — после стольких-то лет — нормальные, довоенные имена. — Я весь внимание.

— Я не стану ходить вокруг да около. Нам нужны люди с военным опытом, которые помогут нам взять ситуацию под контроль.

— Какую ситуацию?

Она снова ответила не сразу. Сперва тщательно обдумала, что хочет и может ему сказать.

— Последние несколько лет вы жили в изоляции, как и большая часть обитателей на севере Вроцлава, потому вы не знаете, что многое изменилось.

— Полагаю, мы как раз к этому подошли.

— Верно, — кивнула она. — Во-первых, уже нет Купеческой республики.

— Да вы шутите!

— Нет, — она поерзала в кресле. — Три года назад самая богатая фракция перестала существовать.

— Чушь! — фыркнул Учитель, — На Башне все еще горит огонь. Я видел его прошлой ночью.

— Да, горит. Но вовсе не затем, чтобы показывать дорогу странникам и давать надежду тем, кому она необходима.

— Купцы были силой, кто сумел их одолеть? — спросил он с недоверием в голосе.

— Лектерцы, — ответила она, сохраняя каменное лицо. — Кажется, так их теперь называют.

— Каннибалы? И каким чудом они сумели разгромить богатый юг?

— Мы слишком сосредоточились на центральных районах. И мы, и вы, там, на севере. А где уцелело больше всего людей?

Помнящий решил, что этот вопрос — вовсе не риторический.

— На окраинах…

— А те территории никого не интересовали. Сперва они были слишком далеко, чтобы о них задумываться, а потом у нас были проблемы посерьезней. Когда же мы очнулись — было уже поздно… — она замолчала на миг, словно собираясь с мыслями, — Вы знаете, как до войны называли южную окраину Вроцлава? Та, на руинах которой расцвела Купеческая республика?

Он не помнил. То есть, что-то такое припоминалось, но не до конца.

— Вжещ? — скорее спросил, чем ответил он.

— Нет, Вжещ — часть Гданьска. Во Вроцлаве у нас были Кжики.

— Точно. И какое это имеет отношение к нашему разговору?

Бондарчук грустно улыбнулась.

— Такое, что название это — «Крики» — впервые сделалось адекватным. Такой резни город еще не видел, если не считать самой Атаки…

— И вы не поддержали купцов в этой битве? У вас же есть оружие! — Помнящий указал на охранника с пистолетом, висящим на поясе. А по пути сюда видел он и других солдат, с автоматами. И наверняка они носили их не только напоказ. — Это ведь не муляжи.

— Нет, но… — женщина заколебалась. Как видно, вступала на тропу, которой предпочитала не ходить. — Нас маловато, поручик, — выдохнула она наконец. — Кроме того, помните, как вы поступали с другими бункерами? Мы предпочли не разделять судьбу Избранных.

— Не преувеличивайте, прошло уже столько времени…

— Война Черных Скорпионов и Полос тоже закончилась давным-давно, однако вас приветствовали весьма горячо.

Учитель замолчал. Бондарчук была права, но не это было самым интересным. Их слишком мало? Он не подал виду, что эта информация не на шутку его удивила. До этого времени он видел немного: несколько коридоров бункера и десяток-другой крутящихся тут людей, но все равно казалось ему, что Чистые — одна из сильнейших фракций Вроцлава.

— Что значит: слишком мало? — спросил он осторожно, вернувшись к вопросу, который сейчас заботил его больше остальных.

— Это тема для другого разговора, поручик.

— Прошу хотя бы в двух словах.

Она тяжело вздохнула.

— Проект предполагал размещение в подземном городе почти тысячи человек, но война вспыхнула так неожиданно… Мы были пойманы врасплох, как и все остальные. И так чудо, что нам удалось реализовать план хотя бы на тридцать процентов.

«Триста пятьдесят Чистых. Самое большее», — подсчитал он быстро. В канале все еще обитает раз в двадцать, а то и в тридцать больше уцелевших. Не считая, конечно, идущих с окраин лектерцев. Это и правда не слишком-то удобный расклад сил, хотя огнестрельное оружие изрядно нивелировало разницу.

— Если я правильно понимаю, вам нужен кто-то вроде посла, — проговорил он, переходя к сути. — Человек, который даст вам союзников, подготовит почву для сотрудничества и станет присматривать за настроениями.

— Не совсем. Нам нужны командиры, которые поведут армию уцелевших против лектерцев и отобьют юг.

— Командиров, — повторил он, — Таких людей, как я?

— Верно.

— И я должен их для вас отыскать?

Бондарчук решительно покачала головой.

— Нет.

— Нет?

— Мы прекрасно знаем, кто нам нужен. Вашим заданием будет привести этих людей к нам.

— Может, вы сами к ним пойдете? Меня-то вы вытащили без проблем.

Бондарчук громко рассмеялась, словно он позабавил ее до слез.

— Я сказал что-то смешное? — нахмурился он.

— Да, простите, — ответила она, успокоившись.

— Например?

— Вытянуть вас из анклава Иного было одним из самых сложных заданий — прежде всего из-за вашего бессмысленного сопротивления.

Помнящий оторопел. Он понимал, что Чистые обладают его личным делом с довоенных времен, поскольку был связан с персонами, входившими в список проекта, но не понимал, откуда они знают, где он был и чем занимался после Атаки. Разве что…

— Это вы были таинственными нанимателями кузнеца… — догадался он, и взгляд его вдруг сосредоточился на седой женщине.

Заметив его реакцию, охранники сразу же потянулись к оружию. Бондарчук удержала их одним жестом.

— Прошу меня выслушать, прежде чем вы снова начнете сердиться, — попросила она. — Вы увидите, что наши намерения были чисты.

Он смерил взглядом обоих солдат. Профессионалы. Двигались уверенно, решительно, он не заметил никаких признаков замешательства, которое могло бы привести к ошибкам. Имей он «глок» — возможно, сумел бы нейтрализовать угрозу, но голыми руками…

— Тогда — слушаю, — кивнул Помнящий.

— Станнис был нашим агентом, это правда. Но он не знал, на кого именно работает. Его заданием было проникнуть в Вольные Анклавы и собрать информацию о людях, которые могли бы нам пригодиться. Вы были в самом начале его списка, а потому, когда пришло время, мы отдали приказ выманить вас из анклава Иного, — она подняла руку, увидев, что Помнящий собирается ее прервать. — Прошу дать мне закончить. Я быстро. Он должен был доставить вас в коллектор в Запретной Зоне. Там бы вас перехватил наш патруль, но…

— … неонки перечеркнули ваши планы, — закончил за нее Учитель.

— Да, — призналась она, поколебавшись.

— А этот, как его там, Горлум — тоже работает на вас?

— Да. Только он спасся…

— Он здесь?

— Нет. Сидит в одном из наших укрытий на пограничье. Через несколько дней вернется, как будто из патруля.

— Погодите… — Помнящий так внезапно вскинул голову, и оба охранника напряглись. — Там, на Слепой Ветке, были ваши люди! С рациями!

— Да, — она даже не пыталась этого отрицать. — Я приказала им отступить, когда они отрапортовали, что к анклаву приближаются уцелевшие. Тогда-то вы и пропали у нас с радаров.

— У вас в туннелях есть радары?

— Конечно нет. Это просто идиома. Мы потеряли вас из виду.

— Я вернулся в анклав Иного, — пояснил он, не вдаваясь в подробности.

— Я догадалась, — кивнула она. — Потому приказала приготовить альтернативную трассу.

И в этот момент его что-то словно укололо.

— Во время нашего последнего разговора с вами была девушка, — медленно проговорил он. — Низкая, худощавая, одетая в черное.

— Да. Аня попросила, чтобы я взяла ее с собой.

— Вы хотели сказать: Искра.

— Я говорю только то, что хочу сказать, поручик, — Бондарчук чуть усмехнулась. — Ее зовут Аня.

На некоторое время они замолчали. Перед его глазами пронеслись десятки картин. Ничего странного, что она цеплялась к ним, словно молодой высосоль к шариковому хвосту. Это не они ее вели — она их. Открыла люк, когда понадобилось, не сбежала, когда они прятались в корабле, показала туннель…

— Погодите. А ее брат, как там его…

— Цыкача никогда не существовало. Она придумала его как часть своей легенды прикрытия. Признайтесь, что у девочки — невероятная фантазия. Поймать ее невозможно. Врет как по нотам. Выкарабкается отовсюду.

— Однако Полос она убедить не сумела.

Бондарчук скривилась с отвращением, когда вспомнила, что сделали болельщики с Искрой.

— Это не люди…

— Госпожа гениальный агент подставила меня, как последняя идиотка, — напомнил Учитель.

— Правда. Единственный раз дала роли увлечь себя. Но не забывайте, что она потом реабилитировалась на арене.

Факт. Без ее подсказки они бы живыми из склада не ушли.

— И каким же чудом она меня выследила? — спросил он, переварив последнее сообщение.

— А вы думаете, я послала туда только ее?

— Догадываюсь, что нет.

— И очень правильно догадываетесь. Мы подняли всех наших агентов, действующих около и в самом государстве церковников. Признаюсь, вы попортили нам немало крови, а себе и Якубу доставили много боли и хлопот. Если бы только вы послушались совета Ани там, в коллекторе, то попали бы к нам еще вчера. Целыми и невредимыми.

— Ну да, если брата у нее не было, то она не могла идти на его могилу. Догадываюсь, что она использовала это как предлог для контакта с вами.

— Верно. Я попросила, чтобы она вас задержала. Нам бы хватило и получаса…

Помнящий прикрыл глаза.

«Если бы не мое упорство, Немого не мучили бы. Достаточно было просто послушать Гвоздя и войти в коллектор под Зоной. Мне не пришлось бы никого убивать, я бы не подвергал опасности ни себя, ни мальчишку…»

— Одного я не понимаю, — сказал Учитель, когда вновь сумел сосредоточиться. — Если у вас настолько хорошая сеть агентов, почему меня не вытащили из Вольных Анклавов более простым способом? Зачем все это представление с бегством под Зону?

— Хороший вопрос, поручик, — ответила Бондарчук. — Несмотря на все то, что вы о нас думаете, мы не всевластны, а более всего ограничивает нас инфраструктура.

— Не понимаю.

— Вы догадываетесь, где мы сейчас находимся?

— В каких-то бункерах.

— Это как раз очевидно. Вопрос только: понимаете ли вы, в каких именно.

Он покачал головой, даже не пытаясь отвечать. Это ее позабавило.

— Подземный Город. Вам что-нибудь говорит это название?

— Говорит. В одном из них я жил лет двадцать.

— Ну да… — она закусила губу, задумавшись, как бы сказать по-другому.

— Я пошутил, — усмехнулся он, увидев ее замешательство. — Я навряд ли смогу сказать об этом месте что-то большее, чем название.

— И не странно. — Бондарчук встала со стула. — Эти бункеры и туннели построили во время Второй мировой. Легенды не врали. Немцы, вернее, тысячи пленных, выгрызли под Вроцлавом немало километров туннелей, создав гигантский секретный оборонительный комплекс. В него можно войти лишь через восемь хорошо скрытых шахт, к тому же лишь четыре из них находятся на территории Вроцлава — причем, я говорю обо всем городе, а не только о местах, контролируемых Господином Яном. Это должен был быть последний редут, неприступная крепость, в которой сливки Тысячелетнего Рейха могли бы переждать возможные сложности. Если хотите, я могу показать вам останки гауляйтера Ханке. Да, великий командир Фестунг Бреслау не сбежал на самолете, как говорит история, а спрятался здесь, в шестидесяти метрах под землей. И здесь же застрелился, когда услышал об окончательной капитуляции Германии.

— Хотите сказать, что все те рассказы о туннелях, по которым могли ездить поезда, это правда?

— Я бы не назвала нашу линию настоящим метро… Но вы и сами скоро убедитесь, что туннели к Лешнице и Собутке — не выдумка любителей конспирологии.

— Серьезно?

— Совершенно.

— И как вы их нашли? — искренне заинтересовался Учитель.

— Помните паводок тысячелетия в девяносто седьмом?

— Да.

— Тогда вы наверняка слышали о некоем таинственном немце, который обратился в городскую управу с предложением открыть способ быстрого осушения затопленных территорий?

— Что-то такое я слышал.

— Такой человек и правда к нам пришел, но никуда не исчезал, как рассказывает об этом городская легенда. По крайней мере, не с нашей точки зрения.

— Вы его сцапали?

Она кивнула.

— Он показал нам один вход. Этого хватило. В девяносто восьмом мы начали исследование Бездны. Так назвали это адское место. С две тысячи первого мы модернизировали эти бункеры, чтобы создать самодостаточный, могущий пережить ядерную атаку комплекс, в котором люди могли бы жить много лет. Мы всадили в этот проект много миллиардов евро.

— Кто-то вас спонсировал? — спросил неуверенно Учитель.

— Никто. Мы все скинулись: вы, я и остальное общество, — ответила Бондарчук, — Это не было приватное предприятие. Мы получали средства непосредственно из бюджета государства. Достаточно было уверить горстку людей, имеющих реальное влияние на экономику, что, когда придет время, внизу найдется место для их семей, — и деньги поплыли широким потоком. Теперь-то вы знаете, почему наши автострады оказывались самыми дорогими в мире.

Помнящий засмеялся, словно услышав хорошую шутку, но, увидев лицо женщины, посерьезнел.

— Ничего себе.

— Время решаться, господин поручик, — сказала Бондарчук и красноречиво взглянула на часы, — Вы с нами или против нас?

Он решительно взглянул женщине прямо в глаза.

— Я в деле.