Эпилог
Хельсингланд, июнь
Мама здесь.
И папа.
Мы снова вместе, как одна семья.
Боли больше нет, Малин. Никаких желаний.
Только одно вечное «сейчас», в котором мы все вместе.
Кто наш настоящий отец, Малин? Наш биологический отец?
Его здесь нет, хотя он должен был бы быть. Но кто он? Тень, дерево в лесу, насилующее молодую женщину?
Наша настоящая мама осталась в своем доме в подземелье. Ее отец и братья – еще глубже, в тех кругах, о которых невозможно говорить.
В камере следственной тюрьмы возле парка Крунубергспаркен Йоксо Мирович играет со своими детьми. Ему разрешают видеться с ними, и они будут окружены любовью в семье своей тети, которая согласилась взять их к себе. У нее они и будут расти все те долгие годы, пока их отец будет сидеть в тюрьме.
Мы видим, как они играют, смеются и радуются, они полны жизни, и его мы тоже понимаем. Их маму мы видим отсюда, она не рядом с ними, но в том же космосе, что и мы.
Один раз к нам заходила твоя мама, Малин, и спрашивала, как у тебя дела. Ведь у тебя все хорошо, не так ли? Теперь-то ты наконец счастлива?
Твоя мама не хотела, или не могла, или не решилась приблизиться к тебе или еще к кому-то из вас.
А теперь мы исчезаем, Малин Форс.
Нам пора. Мы будем играть, как будто мы люди, которые заняты тем, чем обычно заняты люди.
Мы видим тебя в последний раз, Малин.
Спасибо тебе за все.
А теперь ты приближаешься к кровати.
И в этой кровати лежит твой брат.
* * *
Малин держит Туве за руку.
Комната, в которой они находятся, обставлена как комната мальчика-подростка.
Письменный стол, книжная полка с безделушками и несколько видеокассет. «Мультфильмы», – отмечает Малин. Медвежонок из кристалла Сваровски, на стенах – афиши какой-то рок-группы восьмидесятых и финской группы «Лорди».
Через открытое окно в комнату врывается летний ветер. Снаружи солнце льет свой свет на сад, в котором микроскопические яблоки все больше принимают форму настоящих плодов на ветвях дерева.
Интернат «Норргорден».
Старинный особняк, красиво расположенный на краю деревни Шёплуген в лесах Хельсингланда.
Бритта Экхольм привела их в эту комнату. Она обрадовалась их приезду, сказала:
– У него сейчас тихий час. Но он наверняка будет рад вас видеть, когда проснется.
Малин хотела задать ей так много вопросов.
«Чего мне ожидать?»
«Какой он?»
Но она ни о чем не спросила.
Вместо этого они с Туве зашли в комнату, и, почувствовав ее сомнения, дочь взяла ее за руку и потянула за собой.
В одном углу комнаты, у окна, распахнутого в летний сад, стоит больничная койка. В ней спит худенький мужчина, а рядом стоит инвалидное кресло.
Они подходят к спящему.
Он спокойно дышит, и Малин видит сбоку лицо своего брата. Подбородок у него слабый, а нос выступает между скулами, и Малин думает: «Что я сейчас должна испытывать?» – но потом кладет руку на щеку брата, нежно гладит, и его тепло становится ее собственным, и она знает, что наконец-то прибыла в какое-то место, о котором так долго мечтала.
«У тебя мои скулы, – думает она, – мои тонкие волосы, мой решительный нос. Красивой формы лоб, как у Туве. Ты – это я», – думает она и снова гладит его по щеке.
Вернувшись домой из Стокгольма, она встретилась с Петером Хамсе.
Они пошли поужинать в ресторан «Афродита», говорили друг с другом, словно были давно знакомы, а потом он проводил ее до дому и остался у нее – и все вышло так, как она мечтала.
Он был полностью сосредоточен на ней, и потом она попросила его остаться. Так он и сделал, и они проговорили всю ночь, а утром он дождался, пока Туве вернется от Янне, чтобы как можно скорее познакомиться с ней.
Теперь он ночует у нее почти каждую ночь.
Малин видела и Янне, и Даниэля Хёгфельдта с их новыми женщинами, и она благославляет их выбор, их любовь.
У Туве сейчас каникулы. В августе она уедет в Лундсберг.
«Как я это переживу? – много раз спрашивала себя Малин. – Но придется. Что делать. Буду прятаться в объятиях Петера, когда тревога будет грызть меня изнутри».
Пулевое ранение Зака оказалось поверхностным. Оно уже зажило, и он по-прежнему встречается с Карин Юханнисон – это Малин точно знает.
Но Карин мечтает о ребенке. Малин увидела это по ее лицу, а тут Зак – плохой помощник. Он никогда не бросит жену, а муж Карин Калле хочет сохранить свою «свободу».
Зак не сказал открытым текстом, что сбросил Леопольда Куртзона через перила террасы в особняке в шхерах, но Малин знает, что он это сделал, и восхищается им. Убийцам детей не место среди нас. Как и агрессивным педофилам.
Юнатан Людвигссон получил три месяца тюрьмы за незаконное хранение оружия. Его выдумка с Фронтом экономической свободы до суда не дошла. Запутанное дело было списано в архив прокурором, той женщиной-карьеристкой, с которой уверенный в себе и все более решительный Карим Акбар теперь помолвлен. Начатое было следствие против Дика Стенссона было прекращено за недостатком улик.
– Он так тихо спит, – шепчет Туве, и Малин отвечает:
– Он спит сном младенца.
Ей хочется замереть, прочувствовать то, что дарит ей этот миг, маму она не хочет допускать сюда, вообще никуда не хочет ее допускать – ведь ее больше нет, не так ли?
Папа вернулся на Тенерифе. В конце концов, он сдался, когда она не отвечала на его звонки.
И однажды оказалось, что он уехал, оставив в ее ящике письмо, в котором писал, что поживет еще на острове, что квартиру там пока продавать не собирается, а за квартирой на Барнхемсгатан пока присмотрит человек, которого ему порекомендовали знакомые. Прах мамы он намерен рассыпать над полем для гольфа. «Там она была счастлива».
Счастлива…
Туве тоже гладит по щеке спящего мужчину, который так похож на мальчика, и Малин кажется, что в этот миг ударная волна исчезает.
– Я здесь, – шепчет Малин. – Мы здесь.
– Я здесь, – и теплый ветер влетает в окно, и она чувствует, как слезы бегут по щекам.
«Я здесь.
Прости, что тебе пришлось ждать меня так долго.
Прости. Это все, что я могу сказать».
notes
