Глава 1
г. Грозный, весна следующего года
Максим Доментьев взял со стола маркер красного цвета и в календаре поставил жирный крестик на вчерашнем дне. День не принес никаких результатов, а стало быть, потрачен впустую. Очередные сутки в бесконечной череде таких же безрезультатных и бесцельно проведенных дней.
— М-да, — только и пробормотал себе под нос Доментьев.
Множество организованных оперативно-боевых и разведывательных операций, допросов, которые он проводил лично и счет которым уже потерял, ни на шаг не приблизили Максима к достижению поставленной цели.
— Снова придется посылать пустой отчет, — пробормотал себе под нос Максим.
Кем являлся Араб и что связывало его с бандгруппой Гагкаева, кроме давнего и не подтвержденного контакта с Кхутайбой на Украине, Доментьев так и не выяснил.
Иногда он вообще сомневался в существовании Араба. Как человеку — пусть и самому искусному шпиону — удавалось так долго оставаться незамеченным? Но сомневаться в компетентности руководителей двух первых служб не хотелось. И Максим старался не поддаваться панике.
— Так, — отбросив в сторону эмоции, начал рассуждения Максим, — установлено, что Гагкаев за последний год стал уважаемым полевым командиром, численность банд-группы значительно возросла. Обеспеченность новым современным вооружением и различными техническими устройствами связи и шифровок определенно свидетельствует о значительной финансовой поддержке.
Расположившись поудобнее, Максим включил рабочий ноутбук и, собрав полученные за неделю оперативные материалы, принялся составлять телеграмму. Немного подумав, он все же решил включить в отчет только что полученные сведения о появлении в окружении Гагкаева некоего Амира Загоева, приходящегося первому «множестворазюродным» племянником.
— На сим откланяюсь, ваш покорнейший слуга! — отпустил саркастическую шутку Максим, завершив отчет.
Закодированный специальным ключом, документ ушел непосредственно к генералу армии Лаптеву Николаю Викторовичу.
— А теперь в душ.
Вода в Грозном была не очень хорошая. Как говорили местные, мутноватая, с примесями извести и нефтепродуктов. Если верить слухам, когда в Чечне нашли месторождения нефти, то при их разработке больше заботились не о соблюдении требований технологической безопасности, а о прибыли. Потому в какой-то момент слои почвы сдвинулись и в некогда чистые подземные воды попали эти самые нефтяные примеси и известь.
Но в борьбе с изматывающей жарой годилась даже такая вода. Слабая прохладная струя смыла с тела Доментьева пот и сняла нервное напряжение, накопившееся за первую половину дня.
«Только освежающего “Мохито” с ромом сейчас не хватает!» — пронеслась мысль в его голове, которую некстати прервал звонок мобильного телефона.
«Это моя жизнь!» — надрываясь, запели Бон Джови.
Вообще, время наедине с собой стало непозволительной роскошью для Доментьева с того самого момента, как он прилетел в Грозный.
Наскоро вытершись и обмотавшись полотенцем, Доментьев нажал на кнопку ответа.
— Да, — недовольно выпалил он в трубку.
Послышался голос напарника — Кости Антонова, приставленного в помощь полковником Смирнитским. Костя сообщил нечто важное, и единственным ответом Максима стало восклицание:
— Да иди ты!
Зажав телефон между плечом и щекой, Максим сбросил полотенце, натянул на влажное тело джинсы, а затем футболку.
— Так, — бросил Доментьев, в это же время выискивая носки. Так и не обнаружив их, он решил надеть ботинки на босу ногу. — Через десять минут забери меня в Управлении, — резюмировал он и убрал аппарат в в задний карман джинсов.
Пристегнув к поясу облегченную кобуру с заряженным пистолетом «макаров» и заправив футболку в джинсы, Максим пулей вылетел на улицу. Уже минут через пять должна была подъехать служебная машина.
«Надо было надеть носки», — недовольно пробубнил недовольный спешкой Разум. Все же кожаные мокасины неприятно натирали ноги.
Подъехавшая черная тонированная «Приора» остановилась около подъезда здания Управления, где стоял Максим.
Сев на переднее сиденье, он сразу же обратился к Костику, расположившему сзади с кипой документов.
— Ты выписал задание на «Эдиков»?
— Да, сразу, как только прошла информация.
Доментьев кивнул:
— Хорошо.
Покинув территорию чеченского Управления ФСБ, машина свернула направо и выехала на главную дорогу, откуда минут через семь, проскочив с включенным СГУ все светофоры, ушла налево через две сплошные в небольшой переулок, заканчивающийся метров через тридцать оборудованным КПП, возле которого постоянно несли дежурство пять «вованов» — бойцов внутренних войск МВД России.
Максим приоткрыл тонированное окно и показал, не раскрывая, «ксиву». Старший наряда кивнул, тем самым показав своим, что все в порядке и можно пропускать.
Они столкнулись почти лоб в лоб на пороге КПП объекта «Ласточка». Максим с силой открыл железную дверь, когда с той стороны пропускного пункта с папкой под мышкой, упакованный в черную форму, чуть не вывалился Эдик.
Эдик был «вертолетчиком», личностью весьма засекреченной — настолько, что он и сам не знал, чем должен заниматься.
— Твою… — хотел было ругнуться Эдик, но вовремя замолчал. Мало ли кто это мог быть… Если такой же сотрудник, как и он, то нормально, а если начальник, то проблем потом не оберешься, замучают до конца командировки.
— …мать! — закончил фразу Эдик после легкого замешательства, узнав ухмыляющуюся физиономию Максима Доментьева. — Я думал, что москвичи держаться подальше от опасной республики.
Чечня в 2009 году была «нервной» республикой с намеком на политическую стабильность. Война уже не война. Ничто не делилось на черное и белое, как во времена, когда все начиналось. Всюду царил мир, но мир условный.
— Ну-ну, — отмахнулся Максим, — как видишь, и москвичи довольно часто приезжают в Чечню.
Они обнялись. Крепко, по-мужски, по-дружески.
— Я тут закончу дела, — проходя на объект, бросил Максим, — будет время вечером, забегай в 49-ю комнату второго корпуса.
Эдик довольно улыбнулся:
— Только я не один приду, я с кузнецом.
* * *
— Вот смотри, Максим, — ткнул указательным пальцем на карте около с. Даттах Ножай-Юртовского района Чечни «вертолетчик» Эдик, — здесь мы зафиксировали новый радиосигнал. Связь осуществляется в одно и то же время, в пять вечера, и длится ровно три минуты: ни секундой больше, ни секундой меньше. Но самое интересное в другом: сигнал выдается зашифрованным трафиком и не маскируется. Такое ощущение, что тот, кто его передает, специально хочет засветиться перед нами.
Доментьев сдвинул брови, недоверчиво покосившись на Эдика, который грузно плюхнулся на стул у стола с лежащей на нем картой республики; стул напряженно скрипнул, дав понять, что в следующий раз может не выдержать.
«Недовольство» стула Эдик оставил без внимания, откинувшись на спинку.
— Что скажешь? — обратился Максим к Косте.
— В этом районе стоит «тройка», — ответил он, — 3-й отдел службы ЗКС то есть. Место их дислокации неподалеку от Ножай-Юрта.
— Командир? — поинтересовался Доментьев.
— Командир — мужик нормальный, но жесткий, — слабо улыбнувшись, ответил Костя, — собственно, ты его знаешь. Смирнитский Анатолий Иванович.
— Жесткий? — недоверчиво переспросил Максим.
При первой и по сути единственной встрече на территории Управления этот крупный и улыбающийся полковник не показался ему таковым. Но внешность часто бывает весьма обманчивой.
— Ну да, — сказал Антонов Костя, — здесь в Управлении его не любят: прямой, не уважает ни дипломатию, ни субординацию. Сказал как отрезал: все по существу. Сам понимаешь, начальство под боком таких людей долго терпеть не может. Вот и «сослали» его подальше. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.
— А как же работа? — поинтересовался Максим.
— А что работа? — ухмыльнулся Костик. — Минимум бумаги, весь документооборот в Управлении. Основные справки передают по «Баяну», а так раз в месяц наведывается узнать, что творится. Только потому что пункт дислокации его подразделения находится вне Управления, даже упростили работу с агентами.
— Как это? — переспросил Доментьев.
— Упрощенная схема. Чуть ли не единственный начальник в системе, кому на это дали официальное директорское добро.
— О как! — удивился Максим.
Антонов пожал плечами:
— Так говорят. Ну, а тут, помимо всего этого, еще и перипетии личной жизни — только сам черт не очерствеет.
Заметив на лице друга неподдельное удивление, смешанное с интересом, Костик добавил:
— Я, конечно, сам не знаю всего, но, говорят, он на таджикской границе попал в серьезную передрягу, еще жена ушла после развала Союза. Короче, жизнь потрепала мужика, и с семьей тоже не вышло.
— Понятно, — протянул Максим, — но, собственно, планов это не меняет. Эдик, по выявленному сигналу есть что-нибудь конкретное?
Эдик призадумался.
— Ну, как я уже и сказал, создается ощущение, что этот сигнал появляется неспроста, — наконец произнес он. — Возможно, они хотят, чтобы его засекли, — передают какую-то информацию. А это вызывает определенные вопросы.
— Есть идеи?
— Мы тут покумекали между собой: думаем, это миниатюрный спутниковый передатчик, похожий на тот, что мы в свое время нашли в камне у англичан. Но если английский передавал исключительно на мобильные телефоны, то этот заточен конкретно на спутник. Да, — воскликнул Эдик, хлопнув ладонью себе по лбу, — чуть не забыл еще один момент: устройство, похоже, функционирует как активная базовая станция для всех видов мобильной и сотовой связи, работающая со всеми телефонами в радиусе 20–30 километров, и, скорее всего, принимает все виды радиоизлучений.
— Да ну! — удивился Костя.
— Представь себе, — повернувшись в сторону Кости, произнес Эдик, — когда мы пеленгуем работу устройства и включаем режим перехвата его сигнала, то параллельно с этим к нам сыпятся информационные идентификаторы мобильных телефонов, спутниковых устройств и станций связи, раций и подобных гаджетов.
Увидев удивленное и в то же время заинтересованное выражение на лице Максима, Эдик добавил:
— В папке на сейфе.
Доментьев не раздумывая взял с сейфа серую папку. Внутри находился помятый лист, наполовину исписанный корявым почерком.
— О, — протянул Максим, указывая на коричневый след — видимо, от стакана с кофе, — какая аккуратность. — И улыбнулся.
— Ну а что ты хотел? — буркнул Эдик. — Мужики за работой.
Но Доментьев углубился в изучение написанного.
— Один номер принадлежит Кхутайбе, — комментировал Эдик.
— Второй? — спросил Максим, аккуратно перенося данные в планшет.
— Определили по IMEI трубки, которая уже за ним засветилась.
Доментьев кивнул, показывая, что слушает.
— Последний, — продолжал Эдик, — пока не знаем, кому принадлежит. Появился впервые. Опять-таки, не знали бы в принципе, если бы не этот сигнал.
— Эдик, не выпускай ситуацию из-под контроля, — закончив вносить данные в планшетный компьютер, сказал Максим, — нужно вытащить по максимуму. Костя, выявляемые номера и трубки, держи на прослушке в онлайн-режиме. Нужно во что бы то ни стало установить источник этого нового сигнала.
Отдав приказания, Максим свернул карту.
— Стало быть, планируете брать? — спросил Костя.
Доментьев пожал плечами:
— Не знаю, тут я не могу принимать какие бы то ни было решения. Как скажет Москва.
— Москва? — язвительно ухмыльнулся Костя. — Да что может Москва, уже давно потерявшая связь с действительностью? Кажется, Москве нужна «показательная порка», чтобы вернуть пошатнувшееся доверие регионов.
— Не по окладу вопрос, в большие политические игры не лезу. Не моя весовая категория: порвут как Тузик грелку. — Максим разлил по стопкам водку. — Мое дело маленькое, как и у всех нас. Ну, предлагаю забыть уже о работе и по сто грамм на грудь, а думать будем завтра.
— Думаешь, получится? — спросил, улыбаясь во весь рот, Эдик.
— Очень рассчитываю, — ответил Максим и махнул стакан.
«Вертолетчик» Эдик зашел к Максиму Доментьеву, прихватив с собой моздокской водки по тридцатке за бутылку и припасенного домашнего сальца, которые буквально недавно передали родители с бригадой сотрудников внутренних войск, что меняли коллег в грозненской комендатуре.
— Суть не в этом, — даже не поморщившись после стакана водки, сказал «вертолетчик» Эдик, оттяпав специально припасенным на такие случаи ножом огромный шматок сала. — Политические игры пусть и остаются политическими играми, но этот приказ мы должны исполнить.
— Не поспоришь… — Костя запил водку апельсиновым соком. — Можете считать меня идеалистом, — между тем сказал он, — но вот, как мне кажется, была бы воля руководства, давно бы всех Умаровых и Басаевых в горах нашли и пощелкали, как грецкие орехи на зимний салат.
— Костик, — тут же вставил критическое замечание Эдик, — в твоих словах, несомненно, есть доля истины. Но ты скорее мрачный реалист, нежели идеалист, а вот быть реалистом, между прочим, нынче хорошо. И! — Он поднял указательный палец, и все находившиеся в комнате прыснули.
— Аллах един! — воскликнул Максим.
— Попросил бы, — ответил Эдик, — на зимний салат орехи не щелкают. На свекольный с чесночком и сыром — это пожалуйста. — И похлопал Костика по плечу.
— Да уж, — протянул Антонов в ответ, поднимая стакан с водкой, — я смотрю, ты, Эдик, обо всем на свете осведомлен.
— Работа такая, — ударив себя в грудь, словно Тарзан, не без гордости сказал Эдик, — мы же особые парни, присланные Москвой. Настолько секретные, самостоятельные и не обремененные никакими приказами местных начальников, что сами себя порой боимся.
И все трое рассмеялись.
— Господа офицеры! — Максим встал с места, призывая к тишине, и поднял на уровень груди до краев наполненный стакан. — Есть такое в нашей встрече, что я не могу выразить словами, — продолжил он. — В судьбу я, конечно, не верю. Но то, что мы оказались здесь одновременно, нельзя просто списать на стечение обстоятельств: как бы редко ни происходили события, они не случайны. Всегда во всем есть план, — тут он выдержал длительную паузу, — и чтобы наш план, каким бы он ни был, удался.
В этом пьяном тосте каждый уловил что-то для себя, будто Доментьев обращался к каждому персонально. Глаза потупились, воцарилось многозначительное молчание.
Все словно по команде встали. Никто не проронил ни слова. Звякнули стопки, и прохладная водка приятно разлилась теплом по телу.
