В предрассветные часы маленький городок Маклин, удачно расположенный вдоль реки Потомак и соседствующий по ту сторону с национальным парком Грейт Фолс, а по эту окруженный такими же небольшими городками, казался прекрасным. Первые солнечные лучи, разлетаясь тысячей разноцветных огоньков, начинали свое движение в отражениях черепичных крыш небольших коттеджных домиков и заканчивали в спокойной водной ряби мирно текущей реки.

Легкие порывы теплого ветра нежно, словно прикосновение младенца, шевелили кроны деревьев и небольших кустарников, аккуратной посадкой протянувшихся по всему городу. Перебирая листок за листком, ветер неспешно двигался по пролегшей через весь Маклин дороге Чейн-бридж-роуд и дарил ласковые порывы свежести тем, кто по каким-либо причинам оказался в эти утренние часы в пути.

Именно такие моменты в жизни все больше ценил он последние несколько лет.

Черный Форд-Мондео с тонированными стеклами, свернувший с основной дороги и проехавший еще несколько миль по гравию, подкатил к контрольно-пропускному пункту без каких-либо опознавательных знаков и остановился прямо перед опущенным шлагбаумом. Навстречу машине вышел молодой человек в камуфляжной форме.

— Ваш пропуск, сэр?

Стекло со стороны водителя опустилось наполовину. Сидевший за рулем уже довольно немолодой мужчина, одетый в черный костюм, показал пропуск — обычную проксимити карту, на лицевой стороне которой отчетливо читалась буква «П», расположенная на фоне американского герба.

— Проезжайте, сэр.

Мужчина закрыл окно и медленно направил машину в сторону многоэтажного серого с бежевым здания, в котором вот уже более полувека располагалась самая секретная организация Соединенных Штатов — Центральное разведывательное управление.

Взяв желтую лейку с изображением Дональда Дака, он заботливо полил небольшое лимонное дерево, что стояло в кабинете у огромного окна. Выудив из нижнего ящика рабочего стола секатор, он ласково, как влюбленный юноша, ласкающий девушку, отсекал пожухлые листочки, бросая их в стоявшее рядом с рабочим столом мусорное ведро.

Человека звали Джонатан Питерс, и вот уже семь лет он возглавлял ЦРУ.

Раздался щелчок интеркома, и мелодичный голос секретарши оповестил:

— Пришел Джек Ричард, сэр.

Питерс отрезал последний пожухлый листок, убрал секатор обратно в нижний выдвижной ящик стола и, машинально потерев друг о друга ладони, нажал кнопку интеркома:

— Маргарет, пропустите, пожалуйста. Я жду его.

Через мгновение дверь кабинета Питерса отворилась, и на пороге появился невысокий мужчина, склонный к полноте, одетый в серый в мелкую клетку костюм, рукава которого украшали кожаные вставки. Он быстро подошел к столу Питерса и положил на него папку.

— Здравствуй, Джонатан, — поприветствовал он директора ЦРУ, и они по-дружески пожали руки.

— Джек Ричард, чертов плут! Как поживаешь, мой старый друг? — ласково поинтересовался Питерс.

— Ничего, — пожал плечами Ричард, улыбнувшись из-под очков, немного нелепо смотревшихся на его чуть пухлом лице, — правда, в Вашингтоне мало что интересного происходит. Эти пустословы сенаторы в своих начинаниях дальше разговоров не идут. Копаются в грязном белье друг друга, плетут интриги и пытаются уличить оппонентов в сексуальных извращениях.

— А разве это в нынешние времена не плюс? — усмехнулся Питерс.

— Да уж, — улыбнулся на шутку друга Ричард, — и совершенно плевать они хотели на старые добрые Штаты Америки.

— Как и всегда, Джек! Как и всегда!

Питерс жестом пригласил Ричарда присесть за стол.

— Маргарет, — Питерс нажал кнопку интеркома, — принесите нам два кофе, пожалуйста. Один без сахара.

Он вопросительно глянул на Джека — мол, «я еще не забыл твоих кофейных пристрастий?» — на что тот кивнул в ответ — «не забыл».

— Сию минуту, — ответила Маргарет.

Когда терпкий аромат кофе наполнил кабинет Питерса, двое мужчин, избавившись от пиджаков, сняв галстуки и засучив рукава, кропотливо работали над кипой документов, разложенных стопками по одним лишь им ведомым правилам.

Не было слышно жарких прений, которые, как правило, всегда вспыхивают в минуты принятия ответственных решений. Наблюдавшему со стороны работа этих двух мужчин могла вселить благоговейный трепет: не было лишних слов, необдуманных фраз и неподтвержденных фактами выводов. Питерс и Ричард понимали друг друга с полуслова, их умы, сливаясь в едином замысле, рождали очередную разведывательную идею.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что в случае провала нас ждет незавидная участь, — устало пробормотал Ричард, откидываясь на спинку кресла.

Питерс выглядел веселее друга.

— Сидя в кабинете, мой друг, ты совсем утратил, как говорят русские, вкус к оперативной работе.

Ричард фыркнул:

— Никак не могу понять твоего восхищения русскими. Кстати, можно еще кофе?

Питерс в очередной раз нажал кнопку интеркома:

— Маргарет, будьте добры, повторите нам кофе без сахара.

— Возвращаясь к русским, — продолжил прерванную мысль Ричард, когда дверь за секретаршей захлопнулась, — отчего ты так ими восхищаешься? Могу тебе заявить со всей ответственностью, что потенциал их спецслужб далек от нашего, я бы даже вспомнил русских классиков, — Ричард чуть призадумался, нахмурив брови, — Крылова, к примеру, «Слон и Моська». Мы в данном случае «Слон», само собой.

Питерс стоял к другу спиной, невозмутимо глядя в окно, куда-то вперед, где за территорией комплекса простирались засеянные газонной травой поля пригорода Маклина. Он никак не отреагировал на слова друга, которые основывались исключительно на аналитических записях и прогностических выкладках, отражавших далеко не всю действительность.

— К тому же, — продолжал Ричард, — их специальные структуры настолько погрязли в инструкциях и приказах, что сотрудник, извини меня за скабрезность, даже в туалет не может сходить, не спросив разрешения.

— Хочешь сказать, у нас не так? — перебил друга Питерс, но не обернулся.

— Но, в конечном счете, это мы придумали демократию, — бросил в ответ Ричард.

И оба рассмеялись…

— Тем не менее, Джек, нельзя их недооценивать.

— Джонатан, — Ричард подошел к другу, и тоже, по примеру Питерса, просто стал смотреть в окно, — русские нам больше не помеха. Их ФСБ — марионеточная структура, к руководству которой пришли не самые дальновидные люди, пережившие крушение Союза и гонение на спецслужбы в начале девяностых. Они просто-напросто надломлены. К тому же вспомни результат нашей «шалости» по «борьбе с коррупцией». Столько различных деклараций и отчетов не пишет никто, было бы ради чего.

Ричард усмехнулся, явно довольный то ли результатами «шалости», то ли сказанным.

— Не обобщай, Джек. У нас дела обстоят ненамного лучше. С тех пор как политики с их идеями «перезагрузок», «прав человека» и прочей чепухой стали совать нос в работу спецслужб, все пошло наперекосяк. — Он немного поразмыслил, затем поправился: — Хорошо, не все. Однако я не изменю своего отношения к русским. — Я, — начал Питерс на выдохе, — уважаю тебя как специалиста и как друга, в первую очередь. В конечном счете, благодаря высокому качеству работы твоей конторы, ЦРУ пользуется ее услугами. К тому же ты переманил многие наши лучшие умы. Но, Джек, ты давно не был «в поле», не соприкасался с противником. Поверь, оперируя только сухими фактами, можно легко просчитаться. Ладно, — оборвал он рассуждения, — оставим лирику на потом. Сейчас необходимо все перепроверить и убедиться, что мы ничего не упустили.

Питерс открыл сейф и достал очередную безликую желтую папку, в нижнем левом углу которой красовался штамп «Совершенно секретно».

— Вашингтон поставил задачу продвинуть нашего кандидата на президентских выборах в России в 2008 году. Используемые до этого методы в настоящее время не производят должного эффекта, а приводимые аргументы против действующей политической власти звучат неубедительно. Этот факт вызывает беспокойство Государственного департамента.

— Несомненно, — подытожил Ричард. — Они явно рассчитывали на совершенно иной результат, к тому же масла в огонь подливает и Сенат с требованием организации слушаний по расходованию денежных средств, выделенных на мероприятия по «распространению демократии».

Питерс тяжело вздохнул:

— Да, Джек! Поэтому президент снова решил обратиться к спецслужбам?

— Да, Джонатан, — кивнул Ричард.

— Как и всегда. Власть о нас вспоминает только тогда, когда оказывается в безвыходном положении и собственных мозгов, чтобы выпутаться, уже не хватает.

— Не язви, — улыбнувшись, отозвался Ричард.

Без сомнения, он прекрасно понимал сарказм друга, поскольку не единожды сталкивался с этими «всезнающими» людьми из правительства, которые больше походили на отбившихся от рук подростков, нежели взрослых и трезво мыслящих людей.

Питерс улыбнулся в ответ:

— ЦРУ предлагает возобновить реализацию похороненного Сенатом плана «Тандерклеп», который предусматривает активизацию деятельности чеченских сепаратистов на Кавказском направлении. Это самая большая проблема русских, с которой власти уже десять лет пытаются разобраться. Чеченский сепаратизм — больное место России. И этим обстоятельством ваш кандидат может воспользоваться. А если, скажем, будет проведен массированный террористический акт в разных частях России, то, при качественно проработанной программе, кандидат, безусловно, станет фаворитом.

— И что в рамках «Тандерклеп» планирует Центральное разведывательное управление? — спросил друга Ричард.

Питерс раскрыл ранее выуженную из сейфа папку.

— Комплекс информационных и диверсионных мероприятий. Кроме того, мы можем задействовать Араба. Но необходимо финансирование. А в мусульманском мире влияние Араба сильно. Мы сможет организовать несколько каналов финансирования чеченских моджахедов. Нам придется пойти на значительные риски в этом предприятии. Боюсь, что существует угроза потери Араба. Ставки в игре высоки, и промашка обойдется очень дорого, Джек. — Он намеренно акцентировал внимание друга на сумме: — Очень дорого — это миллионы долларов американских налогоплательщиков.

— Конечная цель оправдывает потраченные средства. — Ричард пристально посмотрел на Питерса, и от его взора не укрылось молниеносно проскользнувшее на лице директора ЦРУ недовольство: губы его плотно сжались, а взгляд стал резким.

«Конечно, — подумал про себя Питерс, — ведь это мое детище ставится под удар». И вслух недовольно, показывая, что слова друга ему не понравились, произнес:

— Возможно. Каков план Госдепа в связи с изложенным?

— Первое: необходимо создать дестабилизирующий фактор в регионе. Для этого используем позиции в Сенате, особенно полезным будет привлечь нашего «пердунчика» Джона.

— Который Маккейн? — уточнил Питерс, и Джек кивнул. — Хорошо.

— Второе, — продолжил Ричард, — нужно отвлечь внимание русских на ложную цель, ненавязчиво продемонстрировав таким образом наше присутствие. Будет больший резонанс, а соответственно — много антироссийской риторики в наших правительственных кругах. Будем использовать для этого Государственный Департамент. Сам понимаешь: Кони — болтушка та еще.

Питерс внимательно слушал, делая в блокноте небольшие пометки.

— И третье, — Ричард сделал ударение на этом слове, — самое главное: проникнуть на территорию России, в то время как внимание общественности будет сфокусировано на специально созданном нами отвлекающем эпизоде. И четвертое — локализовать последствия данного эпизода. Ну как?

Джонатан Питерс ответил не сразу, обдумывая некоторые детали.

— В общих чертах, — начал он, — как всегда, классика безупречна. Однако остаются детали. Понятна ситуация с дестабилизирующим фактором и регионом. Как мы обеспечим «присутствие»?

— У тебя большой бюджет? — в лоб спросил Ричард.

— Хотелось бы больше, но вполне сойдет.

Ричард призадумался, формулируя мысль.

— Подсунем подтвержденную фактами информацию, что в одном из государств на Кавказе, зарплата правительственным сотрудникам якобы выплачивается из госбюджета США.

Глаза Питерса загорелись.

— Джек, отличная мысль!

Ричард лукаво улыбнулся на похвалу друга.

— Второй момент: эпизоду нужно красивое название, — сказал Питерс.

Ричард думал недолго.

— Как насчет такого: операция «Чистое поле»?