– Это Саймон Харрис? – переспросила помощник главного констебля. Она сидела в кабинете Бернса, куда ее вызвал сам суперинтендант.

– Так считает Сара Финн, – ответила Люси. – Он был в торговом центре в то же время, когда мы взяли Кэя. И он пользовался телефоном.

– Это может быть кто угодно, – заметил Бернс. – Изображение сильно размыто и не позволяет нам двинуться вперед.

– Оно хотя бы показывает, что двигаться вперед просто необходимо, – возразила сержант. – Мы знаем, что Карлин был во всем этом замешан, но не знаем главаря. А я думаю, что это он и есть.

Мать Люси держала изображение на расстоянии вытянутой руки. Потом она опустила очки, пытаясь понять, поможет ли ей это лучше рассмотреть изображение. Наконец кивнула, положила его на стол и спросила:

– И что вы собираетесь делать, суперинтендант?

Бернс стоял справа от нее, облокотившись на шкаф с файлами. Покусывая кончик пальца, он пытался ускорить свой мыслительный процесс. Затем выплюнул крохотный кусочек заусенца, который ему удалось откусить. Люси с отвращением смотрела, как обменялись взглядами мать и ее любовник.

– Если девочка говорит, что ее привлек именно он, то нам надо отработать эту версию. Хотя, несмотря на то, что говорит Сара, я уверен, что Кэй замешан во всем этом. Иначе откуда у него взялись фотографии девочки?

– А почему она тогда не помнит, как он делал эти фотографии? – задала вопрос Люси.

– Вы сами говорили, что она была под воздействием наркотиков, – огрызнулся Бернс. – Она даже не уверена, что может сказать, что она думает, что это он.

– А что, если он нас переиграл? – спросила Люси, указывая на изображение. – Что, если он знал, что Кэй, с его биографией, попадет под подозрение, и подставил его, выйдя на связь в публичном месте, где находился и Кэй? Ведь, насколько нам известно, с тех пор в Сеть он больше не выходил. Может быть, считал, что Кэй идеальный кандидат в преступники, поэтому и подбросил фото в его дом, после того как того арестовали?

– Что же, вы считаете, что он и дом тоже поджег? – фыркнул Бернс.

– И это возможно, – заметила Уилсон.

– Я так не думаю, – сказала сержант; она полагала, что знает, кто виноват в поджоге, – Гэвин Даффи. – Я думаю, что поджог был местью за смерть Карен Хьюз. Но мы знаем, что патрульные переписали всех, кто был тогда в ресторане. Может быть, нам стоит отработать всех одиноких мужчин, которые есть в их списках?

– Все это уже сделано, – заметил Бернс. – И ни к чему не привело.

– Если те, кто проверял, были уверены, что преступником является Кэй, то они могли проверять не слишком тщательно, – возразила Люси.

– Полегче на поворотах, сержант, – сказал Бернс. – Если мне не изменяет память, то именно ОЗУЛ прохлопал коллекцию в доме Кэя, когда обыскивал его.

– А может быть, мы ничего не прохлопали? Если все было так, как это выглядит сейчас, то в доме ничего и не было, когда мы его обыскивали, – не сдавалась Люси. – И в таком случае, в чем вина инспектора Флеминга?

Вопрос повис в полном молчании. Мать посмотрела на Люси, затем подняла со стола очки и надела их. Кожа вокруг ее рта натянулась. Наконец она заговорила:

– Это вас не касается, сержант. И давайте не будем обсуждать это.

– Но ведь коллекция в доме Кэя может быть подставой, для того чтобы сделать его виновным в убийстве Карен, – начала Люси. – И это нечестно, что Том…

– Достаточно, Люси, – сказала ее мать с угрозой в голосе. Потом она повернулась к Бернсу: – Вы не оставите нас на минуту, Марк?

Бернс на секунду замешкался, как бы протестуя против того, что его опять выживают из собственного кабинета, но затем оттолкнулся от шкафа и вышел из комнаты.

Перед тем как заговорить, Уилсон несколько минут смотрела на Люси. То, что она сказала потом, было для Люси полной неожиданностью.

– Что случилось с твоим лицом?

– Меня ударили.

– Кто?

– Подозреваемый.

– Понятно. – Женщина потерла переносицу и опять сняла очки. – Эта чертова оправа совсем новая… От нее остаются следы на переносице. Надо было оставить старую.

Люси молча смотрела на нее. Она знала эту тактику – говорить о мелочах, выбирая момент для атаки.

– Я слышала, что вчера вечером что-то произошло возле дома Аллана Каннингэма.

– Неужели?

На это Уилсон ничего не сказала.

– Если ты об этом слышала, – с сомнением произнесла Люси, выпрямляясь на стуле, – то почему спрашиваешь, что случилось с моим лицом?

– Мне просто было интересно, действительно ли ты так глупа, чтобы направиться туда в одиночестве.

– А никому больше до этого нет дела.

– Роль мученицы тебе совсем не подходит, Люси. – Уилсон покачала головой, сочувственно улыбнувшись. – Или ты видишь себя именно в этой роли? Что ты единственная, кому есть до этого дело? Что мы должны относиться к каждому преступлению как к своей личной трагедии? И считать его раскрытие целью всей нашей жизни? – На последних словах она широко раскрыла глаза, чтобы подчеркнуть их значение.

– Я думаю, что мы, по крайней мере, не должны забывать о нем, – пожала плечами девушка.

– Но никто не чувствует все это так глубоко, как ты, не так ли? – заметила Уилсон, откинувшись на спинку кресла. – А ведь именно так должны вести себя все мы. Настолько углубляться в расследование, что забывать обо всем вокруг себя.

– Что ж, я учусь у мастеров. – Девушка твердо смотрела матери в глаза.

– У тебя всегда есть наготове ответ, Люси, – коротко рассмеялась ее мать.

Мисс Блэк сложила руки, ожидая, откуда последует очередной выпад. И опять он оказался совершенно неожиданным.

– А Келли на Петри-уэй? Они-то как во все это вписываются?

– Я не понимаю, о ком ты говоришь, – встряхнула головой девушка.

– Семья Келли. Ты уже раза три или четыре наблюдала за их домом.

– Два раза, – поправила Люси и тут же пожалела об этом.

– Извини, ошиблась, – ответила Уилсон. – И как же они связаны с Карен Хьюз?

– Никак, – тихо ответила девушка. Затем она еще раз расправила плечи, откашлялась и повторила: – Они связаны с совсем другим делом.

– Это та семья, которая усыновила малыша Квигга, правильно?

– Опять-таки, если ты уже знаешь, то зачем меня спрашивать?

– Как ты об этом узнала?

– А ты? – огрызнулась девушка.

– По официальным каналам, – рявкнула Уилсон. – А не через заднюю дверь, не от неверного бойфренда.

– Неверность здесь ни при чем.

– Ты сама мне сказала, что он был неверен.

– Я сказала, что мы разошлись по вопросам моногамии. Я не говорила, что изменил именно он.

– Конечно, изменил он. Измены совсем не в твоем духе, Люси, – сказала Уилсон.

– И это говорит наш эксперт по вопросам верности…

Уилсон покачала головой, как будто увидела свою дочь в новом свете.

– Я за это уже ответила, Люси. И не советую тебе лезть на рожон.

Мисс Блэк покраснела против воли, но ничего не ответила.

– Если б тебе было действительно так небезразлично, как ты говоришь, то ты не рисковала бы другими людьми. А если об этом узнают – я имею в виду о том, что ты следишь за этой семьей, – то что случится с твоим бойфрендом? Ведь он разгласил тайну усыновления. И это ты называешь состраданием?

– Он сам за себя ответит, – огрызнулась Люси. – Я его об этом не просила.

– Уверена, что тебе и не нужно было.

– Я просто хотела убедиться, что с ним все в порядке. С Джо Квиггом.

– А когда убедилась? Уже в первый раз, когда ты там побывала, ты увидела, что у него хорошая семья и дом. Дом, где живут люди, которые знают, что они делают. Зачем же ты поехала туда во второй раз? – печально добавила женщина.

– Не знаю, – пробормотала девушка.

– Они сообщили номер твоей машины, – объяснила Уилсон.

– А как это дошло до тебя?

– Неважно, – ответила женщина и посмотрела на крышку стола. Люси прекрасно понимала, что такая мелочь никогда бы не дошла до ее матери, если только она специально не следила за дочерью.

– Ты зачем за мной следишь? – спросила она внезапно.

– Я твоя мать, Люси. И у меня есть право интересоваться, что с тобой происходит. Видит бог, из разговоров с тобой ничего узнать невозможно. Но я волнуюсь за тебя.

Откровенность этого заявления застала мисс Блэк врасплох. Она неловко заерзала на стуле.

– А волноваться не о чем. Я просто выполняю свою работу. Ведь ты сама засунула меня в ОЗУЛ из-за моей «взаимной симпатии к беззащитным»… так ты, кажется, сказала?

– Испытывать взаимную симпатию – еще не значит становиться одной из этих самых беззащитных, – заметила ее мать. – Я знаю, что ты чувствуешь. Когда-то я тоже… Послушай, Люси, ты не можешь относиться к каждому делу как к своей личной трагедии. Потому что иногда преступника не удается поймать. А убийцы ходят по улицам этого города каждый день – даже те, кого мы когда-то поймали и посадили в тюрьму. И нам приходится смиряться с тем, что они опять вышли на улицы только потому, что было достигнуто Соглашение. И что же, нам всем надо чувствовать то же, что и ты?

– Тогда вы хотя бы будете знать, что можете что-то чувствовать.

– К чему такая мелодрама, Люси? – возмутилась ее мать. – Посмотри сама, до чего все эти чувства довели Тома Флеминга.

– Он хороший человек.

– Он за тебя отвечает, – неожиданно заявила помощник, вставая. – И должен был за тобой присматривать. А если он пьет, то не в состоянии этого делать. Его пьянство подвергает опасности тебя, а этого я терпеть не намерена.

– Не притворяйся, что беспокоишься обо мне, – сказала Люси, тоже вставая. Неожиданно она почувствовала, как комната закружилась вокруг нее; лицо ее стало горячим.

– Ну конечно, Люси, – ответила Уилсон. – Я действительно о тебе беспокоюсь.

– Так же как тогда, когда ты меня бросила? Оставила меня с отцом, которого тянуло к несовершеннолетним девочкам? Мне больше нравится, когда я тебе до лампочки. В этом случае мы обе, по крайней мере, знаем, на чем стоим.

Ее мать открыла рот, чтобы ответить, но проглотила свои слова. Вместо этого вернулась за стол, села и снова одела очки.

– У тебя остался последний шанс, Люси, – сказала она наконец. – Ты делаешь слишком много ошибок и рискуешь не только собой, но и другими. Твоя слежка за домом Каннингэма может обернуться против нас, если нам когда-нибудь удастся поймать его и отдать под суд. Это будет преподнесено как виктимизация со стороны полиции. По-хорошему, за это тебя надо снимать с расследования. Но я даю тебе последний шанс. Выполни свою работу так, как от тебя этого ожидают. Вот и всё. И забудь о личных вендеттах, пока никто не пострадал.

Люси оставалась стоять, судорожно придумывая ответ.

– И престань беспокоить эту семью.

– Каннингэма или Джо Квигга?

– И ту и другую, – ответила ее мать.