Кэй жил в Гобнаскле. Район твердолобых националистов граничил с районом не менее твердолобых юнионистов, которые жили на Айриш-стрит. В точке их соприкосновения красный, белый и синий цвета на булыжниках тротуара постоянно менялись на зеленый, белый и оранжевый, и наоборот. Дом Кэя был последним из четырех домов. Садик перед домом совсем маленький, покрытый густой травой, которая была перепахана тонкими полосками – работа его собаки, по-видимому.

Когда они стояли на крыльце, Флеминг слегка дотронулся до Люси и кивнул в сторону конца улицы.

– За нами следят, – тихо произнес он.

Люси проследила за его взглядом и увидела человек пять юнцов, которые стояли на углу и внимательно смотрели на них.

– Они вряд ли что-то предпримут, – заметила сержант. – Еще слишком рано.

В этот момент они услышали, как отодвинулся засов, и дверь отворилась. Джин Кэй был невысокого роста, чуть выше Люси, но широк в плечах и коренаст, с красным широким лицом, седыми волосами и усами. Смотрел он мимо полицейских, прямо на группу подростков.

– Вы можете войти, – сказал Кэй, так и не взглянув на своих посетителей, а потом повернулся и прошел внутрь дома.

Вслед за Джином они попали в холл. Два кресла, покрытых коричневым твидом, были повернуты в сторону маленького телевизора, стоявшего в углу. Тот был настроен на дневное ток-шоу. В противоположном углу стоял застекленный шкаф, на полках которого не было ничего, кроме пыли. Рядом с дальним креслом примостился плетеный столик, по обеим сторонам которого располагались деревянные стулья. На столике стоял выключенный компьютер.

– Ну и что вам от меня надо? – Хозяин дома был бос – на нем были только джинсы и свитер красного цвета. Трясущейся рукой он достал из жестяной коробки на камине самокрутку и закурил. Горящие искры табака посыпались на пол, и он затоптал их босой ногой.

– Хотелось бы задать несколько вопросов, Джин. Это связано с текущим опросом населения, – начал Флеминг.

– Мне что, понадобится адвокат? – спросил Кэй, усаживаясь в кресло рядом со столиком. На стене за его спиной висела копия картины, на которой был изображен ребенок с великолепно выписанной единственной слезой на щеке и с грустными глазами, смотрящими из-под светлой спутанной челки. Люси уже видела эту работу раньше и даже помнила газетную статью, в которой говорилось о том, что на картине лежит какое-то проклятье.

– Это ваше право, Джин, – ответила девушка. – Хотя наша нынешняя цель – просто исключить вас из списка подозреваемых. Вы знаете эту девочку?

Люси протянула Кэю фото Карен, которое она получила от социальной службы. Скорее всего фото было взято из истории болезни ребенка. Мужчина внимательно посмотрел на него, прежде чем вернуть назад.

– Кажется, я уже видел ее по телевизору. Правда, имени не запомнил. Говорили, что она исчезла, правильно?

– Она мертва, Джин, – вмешался Флеминг. – Ее нашли прошедшей ночью.

– Что ж, ко мне это никак не относится, – кивнул Кэй. – Жаль, конечно, бедняжку…

– Где вы были вчера утром, Джин? – задала свой вопрос Люси.

Кэй задумался.

– В одиннадцать я был в церкви, – ответил он. – Оттуда прямым ходом направился к своей сестре на воскресный ланч. В церковь поехал на такси, так что из дома вышел где-то в пол-одиннадцатого. И до шести вечера домой не возвращался.

– А вечером вы выходили?

– Я не выхожу по вечерам, – пояснил Кэй. – Эта группа молодчиков все вечера шатается по улицам, постоянно бухая. Так что выходить совсем небезопасно. А полиция с этим ничего не делает.

– У вас кто-нибудь был – кто-то, кто может подтвердить, что вечером вы были дома?

– А сами-то вы как думаете? – огрызнулся Кэй. – Конечно, никого не было.

– А что насчет прошлого четверга? Вы помните, где были в четверг?

– Почти всю прошлую неделю я был болен и пролежал в постели, – ответил мужчина. – У меня даже есть лекарство. Если хотите, принесу.

– Было бы неплохо, – кивнул Флеминг. – Надеюсь, ничего серьезного?

Кэй выбрался из кресла и прошлепал на кухню. Вернулся он с небольшим флаконом микстуры от кашля, на которой стояла дата прошлого четверга.

– Ваша аптека доставляет лекарства на дом?

– Нет. Пришлось идти за ним самому.

Флеминг взглянул на пузырек.

– Вы же понимаете, что это не доказывает того, что вы лежали в постели весь день.

– И все-таки я лежал, – настаивал Кэй. – И вообще вы знаете, что подвергаете меня моральным пыткам? А эта банда на улице, которая видела, как вы вошли? Теперь они нападут на меня, когда я буду спать.

Люси едва сдержала себя, чтобы не объяснить говорившему всю нелепость его слов про моральные пытки. Кэя арестовали в Лимавади после того, как тот несколько лет растлевал сына своих соседей. Впервые он вступил в сексуальный контакт с ребенком, когда присматривал за ним, пока мать мальчика была на работе. И все это продолжалось в течение восьми лет. А отсидел Кэй едва ли половину этого срока.

– Послушайте, Джин, – сказала Люси. – Карен Хьюз убили. На ее одежде нашли черную собачью шерсть. А ведь у вас есть черная собака, не так ли?

– Черные собаки есть у половины жителей города.

– Но у них нет истории сексуальных преступлений, как у вас, – парировала девушка.

Кэй выпрямился и холодно посмотрел на Люси.

– Умнее всех, да? Я не имею ничего общего ни с каким убийством. И сам никого никогда не убивал. И единственным человеком, которому я когда-нибудь причиню боль, буду я сам, если вы от меня не отвяжетесь.

– Было бы неплохо, если б мы смогли взять несколько волосков шерсти вашей собаки, – сказала сержант, – чтобы сравнить с теми, что есть у нас.

– А разве для этого не нужен ордер? – поинтересовался Кэй.

– Мы его можем получить, – не стала спорить Люси.

– Хотя то, что вы требуете ордер, – вмешался Флеминг, – доказывает, что вы не хотите добровольно помочь нам в нашем расследовании. А это выглядит так, как будто вы что-то хотите скрыть.

– Я просто не хочу, чтобы ей было больно, – пошел на попятную Кэй. – Никому не позволю обижать мою Молли.

Сержант промолчала.

Услышав свою кличку, сама Молли появилась из кухни, лениво зевая и далеко высунув язык. Подойдя к Люси, обнюхала ее ноги. Хвост собаки сделал одно движение из стороны в сторону, а потом повис.

Из кармана Люси достала перчатку и, наклонившись, вытянула руку в сторону собаки. Молли неуверенно приблизилась и принюхалась к резиновой перчатке, прежде чем быстро лизнуть ее. Затем подошла еще ближе и позволила Люси дотронуться ей сначала до шеи, а потом запустить руку глубоко в густую шерсть на спине. Мисс Блэк энергично потрепала ее за загривок, как будто лаская, а потом посмотрела на свою руку. Несколько собачьих шерстинок пристали к перчатке.

– Так вы не возражаете, если мы возьмем их для сравнения? – поинтересовалась девушка.

Кэй коротко кивнул. Он в последний раз затянулся сигаретой и выбросил окурок в камин, после этого сел и позвал собаку. Пока он целовал ее в морду, Молли наслаждалась запахом его дыхания, пропахшего табаком.

– Благодарю вас, – сказала Люси и сняла перчатку, вывернув ее наизнанку таким образом, чтобы шерстинки остались внутри. После этого она положила ее в сумку для материальных улик.

– Мы вас еще побеспокоим, – сказал Флеминг на прощание. – Ну и, естественно, если сами что-то вспомните – сообщите нам.

Открыв входную дверь, Люси вышла на улицу. Количество молодняка в группе значительно возросло, и теперь они сгруппировались на тротуаре прямо напротив машины. Парни стояли под уличным фонарем и не издавали ни звука. Один из центра группы посмотрел на девушку холодным, оценивающим взглядом. Он был высокого роста и носил черную майку под сильно потертой кожаной курткой.

– Ну и как ты, детка? – спросил парень, подмигивая девушке, чем вызвал восторг у остальных ублюдков.

Подойдя к машине, Люси узнала одного из них, стоявшего ближе к краю группы. На нем была серая шерстяная шляпа, которую он натянул почти на нос, и у него были густые брови – каждая разделена надвое выбритой ровно посередине полоской. Люси хотела было помахать ему рукой, но сдержалась.

– Ты кого-то узнала? – спросил Флеминг, когда девушка захлопнула дверь машины.

– Это Гэвин Даффи, – сказала девушка. – Он сейчас должен находиться в приемнике. Его отцом был Гэри Даффи. Около месяца назад он повесился. Дедушка и бабушка Гэвина попросили, чтобы его поместили поближе к ним.

– Гэри Даффи? Это тот, что проходил по делу Луизы Гант?

Люси кивнула. Луиза Гант была девятилетней девочкой, которая пропала в 1998 году. Саму девочку так никогда и не нашли. К тому времени Люси и ее отец уже уехали из Дерри, но она хорошо запомнила этот случай, потому, наверное, что девочка исчезла в день подписания Соглашения Страстной пятницы. Сообщение о ее исчезновении было прямой противоположностью новостям, в которых политики с осовелыми глазами объявляли о начале новой эры в Северной Ирландии, а Блэр блеял что-то о «руке Истории». Люси помнила, как вместе с отцом сидела у телевизора и следила за развитием событий. И только в конце программы она услышала сообщение о пропаже Луизы Гант.

Ее труп так и не был найден, но через несколько дней дело об исчезновении было переквалифицировано в дело об убийстве. Люси запомнила это так хорошо, потому что во время одной из пресс-конференций, посвященной этому делу, заявление полиции зачитала ее мать, в своем новом звании суперинтенданта. Впервые за многие месяцы Люси увидела мать воочию.

Хотя ребенка так и не нашли, обвинение было предъявлено местному жителю Гэри Даффи в 1999 году. В гараже у него полиция разыскала один из черных ботинков девочки, на застежке которой был изображен пиратский узор. Кровь на обуви принадлежала девочке. Гэри Даффи предстал перед судом. И хотя все отрицал, он был признан виновным и приговорен к заключению. Несколько месяцев назад его выпустили под залог, и вскоре он совершил самоубийство.

– И паренек уже успел найти себе новых друзей, – заметил Флеминг.

– Вроде как да. – Люси продолжала смотреть в сторону группы подростков, не отрывая взгляда от Гэвина, пока они не скрылись за поворотом.