Глава 39
– Что им было надо? – спросила Нина Кроуфорд, ставя свой портфель в холле.
– Расспрашивали о Крествуде, – ответил Ричард, проходя за женой на кухню. После пятнадцати лет совместной жизни он все еще не переставал удивляться двум вещам. Первое – ее внешнему виду. Сейчас она выглядела так же фантастически здорово, как и в день их первой встречи. Он тогда по уши влюбился в нее и, к несчастью, до сих пор продолжал любить всем сердцем. Второе – той ледяной отстраненности, которая возникла между ними семь лет назад.
Нина остановилась перед небольшим бассейном с цветами в середине громадной кухни. Ее муж встал напротив. Она смотрела на него, стоящего на фоне посуды «Ле Крёзе», которой никто никогда не пользовался.
– И что ты им рассказал? – поинтересовалась миссис Крофт.
Ричард опустил глаза. Семь лет назад, после рождения их второго сына, он находился в состоянии полной эйфории. Присутствие на родах, во время которых его красавица-супруга подарила ему еще одного ребенка, вызвало у него такую яростную любовь и такое желание взять ее под свою защиту, что он решил, что скрепляющие их узы не порвутся никогда. Он почувствовал, что может полностью ей довериться…
Два дня спустя, уложив Харрисона в его кроватку, Крофт решился рассказать жене все секреты Крествуда. С тех пор он спал в постели один. Не было ни гнева, ни обвинений, ни обещаний сдать его властям. Но между ними опустился ледяной туман, который так больше никогда и не поднялся.
– Что конкретно они спрашивали? – спросила Нина.
Политик слово в слово повторил весь разговор. Она слушала его без всяких эмоций, пока он не дошел до двух последних вопросов. Когда женщина услышала их, на ее щеке дернулся мускул. Закончив, советник стал ждать, что она скажет, и почувствовал, как на лбу у него появились капельки пота.
– Ричард, много лет назад я уже говорила тебе, что не потерплю, чтобы твои прошлые ошибки влияли на мою жизнь или на жизнь моих детей.
– Это было тогда, когда ты навсегда покинула мое ложе, милая?
Время от времени ее тон, в котором слышалось плохо скрываемое презрение, действовал на депутата, как удар под дых. В этих случаях его позвоночник иногда отказывался сгибаться перед ней.
– Вот именно, любимый. Вся любовь, которую я к тебе испытывала, испарилась после твоего ночного признания. Нам хватило бы скандала, если б расследование выяснило, как ты не мог удержаться, чтобы не наложить лапу на деньги, предназначенные для детей. – Женщина подняла глаза к потолку, как будто разговаривала с ребенком. – То, что ты воровал деньги у воспитанниц, уже достойно порицания, любовь моя, – продолжила она ледяным тоном, – но то, что ты сделал для того, чтобы замести следы… Знаешь, скажу тебе честно, у меня просто не хватает слов.
И вновь Ричард проклял свою откровенность в ту ночь. Да, он немного добавлял к своей зарплате. Но он этого заслуживал, а девочки ничего даже не замечали. Их базовые потребности всегда полностью удовлетворялись.
Отвращение, написанное на лице его жены, проникло, наконец, в его сердце. Первым побуждением Крофта было вернуть удар. Причинить жене боль, которая заставит ее показать хоть какие-то эмоции.
– Что ж, у меня, по крайней мере, есть хоть кто-то, кто готов дарить мне любовь, если моя жена этого делать не хочет, – улыбнулся он, опустив голову, и затаил дыхание. Он ждал хоть какой-то человеческой реакции. Реакции, которая показала бы, что между ними еще что-то осталось.
Нина рассмеялась вслух, но это не был счастливый или радостный смех.
– Ты имеешь в виду Марту?
Этого ее муж никак не ожидал. На лице женщины появилась хитрая улыбка.
– Ты… ты знаешь про Марту? – спросил он, чувствуя, как ему на голову опускается потолок.
– Знаю, милый? Да я плачу ей за это приличные деньги!
Политик отступил назад, как будто жена ударила его по лицу. Она лжет. Не может не лгать.
– Послушай, Ричард, ты старый, нелепый дурак. У Марты в Болгарии большая семья, которую она почти полностью содержит на свою зарплату. Эта зарплата гарантирует им пропитание. А ее… э-э-э… приработок позволил ей оплатить школу для двух братьев, поэтому она готова заниматься с тобой сексом в любое время – ведь здесь у нее почасовая оплата. И я с удовольствием ей плачу, потому что она отрабатывает каждый пенни.
Когда правда, во всей ее неприглядности, наконец, дошла до него, депутат почувствовал, что краснеет. Сегодня днем Марта была очень настойчива.
– Ты бессердечная, холодная сука, – заявил он супруге.
Та не обратила внимания на оскорбление и повернулась к кофемашине.
– Я уже говорила тебе, что не допущу, чтобы даже малейшая тень скандала упала на мое имя. Я слишком много работала, чтобы заслужить ту жизнь, которой живу сейчас, а так как ты занимаешь в обществе определенное место, то я не возражаю против того, чтобы ты шел по жизни вместе со мной. Но только пока ты делаешь это молча.
Ричард почувствовал, как его накрывает отвращение к собственной жизни. Его жену интересовали только те привилегии, которые он имел, будучи членом парламента. То есть та часть его карьеры, которая добавляла ей респектабельности, чтобы с ее помощью можно было сбалансировать наличие ее сомнительной клиентуры.
– И не смотри на меня в таком шоке, дорогой, – добавила женщина. – Схема хорошо работала и будет продолжать работать.
Крофта передернуло от мысли о необходимости делить постель с Мартой после всего того, что он только что узнал. Временами ему казалось, что между ними существует настоящая близость, а оказывается, что все это было только ради приработка к зарплате…
– Но почему Марта? – спросил он жену, все еще потрясенный ее откровениями.
– Самым главным для меня является имидж, и я не позволю тебе пачкать его. Ты мужчина, и у тебя существуют определенные потребности – так вот, я никогда не позволю тебе трахать какую-нибудь заразную уличную шлюху и подвергать моих детей опасности.
Советник тупо смотрел, как Нина вытаскивает мобильный телефон.
– А теперь беги и будь умницей, пока я подтираю за тобой твое дерьмо.
Ричард понимал, что для него наступил поворотный момент, и прижал руки к бедрам. Он мог развернуться и уйти – уйти из этого дома, уйти от ледяной холодности Нины и ее вечного контроля. Он мог пойти прямиком в полицию и избавиться от груза, который давил на него столько лет. Он мог освободиться от этой женщины и от той жизни, которую вел в последние годы.
Но тут он вспомнил нищенскую зарплату в 65 000 фунтов в год, которую получал как член парламента. Даже креативная бухгалтерия не смогла бы уничтожить пропасть между ней и доходом его жены, исчисляющимся цифрой с шестью нулями. Его жалкой месячной зарплаты хватало только на оплату обязательных счетов по дому, а жена платила за ипотеку, машины и выплачивала ему те ежемесячные 5000, которые он аккуратно получал первого числа каждого месяца.
Крофт повернулся и отправился к себе в кабинет, понимая, что никуда не денется из этой золотой клетки.
И только закрыв за собой дверь, он вытер капли пота, которые скопились у него за ушами. Последние оставшиеся у него крупицы гордости не позволили ему сделать это в присутствии жены. Тереза и Том умерли, Артур скоро последует за ними. Ричарду очень хотелось поверить, что все сошлось именно так совершенно случайно. Он не мог в это не поверить… потому что если б не верил, это означало бы только одно: его очередь, скорее всего, следующая.
