Глава 21

Весна, так резко начавшись, позиций не сдавала. В разгар дня теперь так жарко, что хоть голышом ходи. Но вода не успевала за теплом: все еще ледяная, не покупаешься. Над ней не летают стрекозы, не жужжат комары, если где-то и просыпаются первые лягушки, устраивать концерты не торопятся.

Тем более по ночам, когда все еще холодновато. Совы скрипят вдалеке и какая-то непонятная птица иногда истошно вскрикивает — вот и весь шум. На небо выбрались две луны, облаков почти нет, освещение достаточное, чтобы даже во мраке пройти по узкой протоке, стиснутой стенами неприлично вымахавшего тростника. Здесь, в дельте, он такой, что впору бамбуком называть.

Как ни старайся, но всплесков весел в такой тишине не скроешь. А ведь звуки по воде доносятся далеко, и это напрягает. Одна надежда — что враг сейчас не в том состоянии, чтобы заподозрить приближение неотвратимой кары.

Если не считать осенней стычки с мелкой шайкой пиратов, ничего плохого они землянам не сделали и делать не пытались. То есть сейчас ничто не мешает наладить взаимовыгодные отношения и с ними, перед ваксами пока что нет никаких обязательств.

Может, и не совсем красивый ход — искать союзников по обе стороны баррикад, но для тех, кто вот уже второй календарный год пытается просто выжить, оправданный.

Однако расспросы туземцев и Чимчака чуть приоткрыли реальную картину. Не все так просто — здешние пираты не горят желанием заниматься презренной торговлей. Максимум, на что хватает главарей отдельных шаек — наладить добычу зеленого мрамора при помощи ваксов. Но этот промысел сошел на нет, толком не начавшись: грабить троглодитов оказалось намного интереснее и привычнее. После череды предательских ударов в спину те поняли, что с морскими разбойниками нельзя иметь дело, и всякие мирные контакты прекратились.

Пираты здесь не простые — это, скорее, разбойная народность. Так уж исторически сложилось, что поселились они на почти бесплодных скалах вдоль юго-восточного побережья, которое начинается за выходом из озера. Мирным трудом там прожить можно, но сложно и неинтересно, и поэтому, как только искатели приключений нашли морскую дорогу к Гриндиру, возник специфический промысел. На лодках, а затем на некрупных быстроходных кораблях аборигены нападали на проплывающие мимо суда. Причем в первую очередь их интересовали те, которые идут назад на восток, что неудивительно: ведь именно на таких есть шанс взять богатую добычу.

Пираты как жили, так и живут обособленно от всех прочих. Племя презренных изгоев, на их землях по сути неизвестна государственность, отдельные шайки цепляются за свои территории, с прочими они могут действовать сообща или враждовать, но чаще придерживаются нейтралитета.

А вот с чужаками никакого нейтралитета нет и быть не может. Они ведь чужие, и точка. Их удел — терпеть насилие и грабежи, делиться всем, что у них есть, и умываться кровавыми слезами, если морским разбойникам не понравится размер взятой с них добычи.

То есть попробовать связаться с пиратами можно. Но какой в этом смысл? Земляне для них — такие же чужаки, как и туземцы. Их роль — быть овцами для стрижки, не больше. Поэтому встреченная осенью шайка, увидев людей Рогова, напала без раздумий, хотя в тот момент была сильно занята ваксами.

Люди — перспективные жертвы, ведь с них обычно получается взять куда больше, чем с троглодитов. Пираты, с которыми отряд Рогова столкнулся осенью, от нахлынувшей жадности не просчитали степень риска, за что и поплатились. Тяжело им приходится, после разорения города и без того скромное здешнее население ушло практически в ноль, лишь самые отчаянные искатели золота и сидов рискуют заявиться в эти опасные края. Да и те не лезут на рожон: попробуй их еще найди в здешних лесах, если пришлые сразу уходят подальше от побережья.

Морская дорога захирела, пиратские шайки беднеют, вот и начали от безысходности щипать цивилизованных ваксов.

Только на этих дикарей они полезли несвоевременно. Чуть раньше — и все могло пройти как по маслу, но сейчас кое-что изменилось: пришли земляне.

Да, их вожди пока что не договаривались с вождями ваксов, но это не препятствие, если выгоднее действовать совместно.

До нынешней ночи все действия ваксов сводились к одному — как можно быстрее убираться с пути вооруженных и зачастую многочисленных пиратов. Ответные удары наносились лишь по совсем уж мелким шайкам, в силу глупости или чрезмерной наглости забирающимся туда, где столь скромным составом делать нечего.

Но сегодня все иначе. Сегодня благодаря подготовке, затеянной Роговым, может по-крупному пострадать полноценная шайка.

Что за подготовка?

Упуская подробности, Рогов связался с ближайшими поселениями цивилизованных ваксов и предложил ни много ни мало — избавить их от пиратов. Взамен не просил ничего, кроме лодок, да и те на время. Ну и плюс поделиться запасами алкогольного напитка. Что-то вроде браги, которую ваксы изготавливали из пророщенного зерна непонятного происхождения. Вроде относится к злаковым культурам, но опознать растение не смогли даже хваленые специалисты Кузьмича.

Что примечательно, это зерно ваксы выращивали исключительно ради пьянства, ни на что другое его не пускали. Свои лепешки пекли из смеси толченых корней камыша и мелких зерен гречихи, которую тоже культивировали на своих островах. Добавляли туда муку из орехов, водного и лесного, были и другие ингредиенты, но только не этот то ли почти дикий ячмень, то ли такая же рожь.

Вкусовые качества напитка Рогов оценить не рискнул — вполне хватило не слишком приятного запаха. Но ваксы от своей бурды в диком восторге, и, что примечательно, этот восторг с ними разделяют и пираты. Нападая на поселения троглодитов, они тут же выпивают все найденные запасы. Они, как правило, невелики, алкоголь готовят лишь к праздникам, пьют обычно немного, лишь несколько раз в год позволяя себе разговеться как следует.

То есть грабителям нагрузиться всерьез не удавалось.

Но только не сегодня. Сегодня Рогов с помощью Чимчака сумел убедить ваксов, что весь доступный алкоголь надо оставить в одном из селений, поблизости от которого шныряют лодки пиратов. И разжечь там дымный костер, чтобы не прошли мимо. Естественно, все дикари должны будут покинуть это место до прихода морских грабителей.

Для троглодитов это царство воды и тростника — дом родной. Сделали все как полагается, без промедления. Разумеется, знать, что именно сейчас происходит в селении, невозможно. Но судя по тому, что лодки пришли к нему часа за четыре до заката и ни одна потом не выбралась назад из протоки, гостеприимный островок пиратам понравился настолько, что они решили там заночевать.

Вот сейчас люди Рогова это проверят.

Ваксы, даже цивилизованные, слишком простодушны, чтобы устраивать столь замысловатые ловушки. Однажды столкнувшись с пиратами, Рогов не оценил ни их боевых качеств, ни умения действовать дисциплинированно. Кто во что горазд, галдящая толпа, случайный сброд, а не полноценный отряд. То-то сунулись в большое озеро лишь после того, как здесь не осталось людей. Должно быть, до этого опасались тумаков.

Есть веское подозрение, что в этой шайке собрались такие же неказистые кадры, просто за счет количества они опаснее.

Кстати, насчет количества. Под рукой Рогова восемь самых быстрых лодок, в которых расположились тридцать три человека и двенадцать ваксов. Последних взяли как проводников и непревзойденных мастеров работы с веслами, но при необходимости отсиживаться в сторонке они не станут. Земляне уже однажды видели, как дерутся цивилизованные троглодиты, и убедились, что в этом вопросе от диких они не отличаются — такие же агрессивные.

Если учитывать ваксов, у войска Рогова незначительное преимущество в численности. Пиратов сумели сосчитать, когда они искали протоку, ведущую к укрытому среди тростника островку с сигналившим дымом поселением-ловушкой. Их тридцать восемь, в бинокль заметили пятерых с луками — самых опасных бойцов.

Но если учитывать только землян, преимущество у пиратов. По оружию спорно — дистанционного у туземцев гораздо меньше, но кто знает, как оно сыграет в темноте. Да, ночь светлая, но, как это часто бывает, облака могут затянуть обе луны в самый неподходящий момент.

Чимчак, не оборачиваясь, что-то тихо произнес для Кэт. Девушку пришлось взять с собой, потому как без лучшей переводчицы общение не ладилось. Да и куда ее оставишь, ведь лагерь разведчиков пуст, Рогов погнал в бой всех до единого, лишь спецов Кузьмича отправил вверх по реке с последними новостями. Спасибо союзным ваксам, повезли их на лучшей лодке — быстро и безопасно доставят до Холода, и тот уже завтра будет рвать и метать после новости о дерзкой военной инициативе своего неугомонного подчиненного.

Хороший разведчик умеет действовать по обстоятельствам, а не цепляться за каждую букву расплывчатого приказа.

Кэт тихо перевела:

— Чимчак говорит, что подходим к узкой тропе. Тут надо вести себя очень тихо, мы пройдем рядом с поселком, потом завернем к дальнему краю острова.

Все понятно, это тоже обговаривалось при разработке операции. Поселок выбрали не самый простой. Он располагался на крохотном острове, мест под огороды на нем почти не имелось, население вынуждено было к ним плавать на соседние клочки суши. Зато суша тут поднималась высоко, позволяя строиться прямо на земле, а не забивать сваи в илистый грунт. Даже самое сильное наводнение не могло достать до хижин, что для низовьев важно.

Тростник в дельте рос матерый, и это место не исключение. Дикари предусмотрительно не заготавливали его вокруг острова, лишь протоку держали расчищенной. Поэтому со всех сторон вздымались нетронутые дебри, за которыми разглядеть хижины не получалось, даже если проплывешь мимо них в полусотне метров.

Но в лабиринте плавней не все так просто, имелись и другие протоки, ведущие к острову. Из года в год их положение менялось, некоторые зарастали, другие, наоборот, расчищались. Какие-то можно было легко разглядеть издали, о существовании других не догадаешься, пока не уткнешься в них носом.

Местные ваксы, само собой, прекрасно знали, где и как можно пройти. Также им было все известно о характере дна, о глубинах и прочем, что требуется тем, кто планирует скрытно подкрасться к культурно отдыхающим пиратам и устроить им неожиданную взбучку.

Для начала лодки остановились и чуть ли не в час по сантиметру начали протискиваться через реденькую поросль тростника. Здесь размахивать веслами нельзя, ведь ночь тихая, а треск сминаемых и ломаемых прошлогодних стеблей разносится далеко.

Дальше заросли расступились, но все равно проход оказался слишком тесным, двигались отталкиваясь шестами от дна и тоже не торопились. Ведь это самый опасный участок пути, до островного селения отсюда рукой подать, через тростниковую стену местами можно было разглядеть отблески огня пиратского костра.

И еще доносились звуки, не оставляющие сомнения в том, что замысел Рогова как минимум частично увенчался успехом. Голоса со специфической интонацией, развеселые крики, а вон кто-то песню затянул, и ее пытались нестройно подхватить. Полночь на дворе, но пираты не торопились предаваться сну: не зря на них не пожалели браги — проглотили алкогольную наживку вместе с грубыми снастями.

То, что они не спят — хорошо. Куда хуже, если бы все похрапывали, а один-два самых трезвых стояли на часах, вслушиваясь в ночные звуки. Как ни старайся вести себя тихо, но почти невозможно провести через тростник и воду такую ораву без шума.

А сейчас пусть хоть все бодрствуют, за своими пьяными криками они даже моторного катера не услышат.

Шум, раздававшийся справа, начал удаляться и вскоре остался за спиной. Узкая протока, замысловато изгибаясь, вывела вереницу лодок на противоположный от поселка край острова. Здесь располагались скромные огороды — их тут всего ничего, ведь основная сельскохозяйственная деятельность велась в других местах. Пиратам на голых по весне грядках делать нечего, никаких водных путей отсюда тоже не просматривалось, поэтому риск нарваться на дозорного был минимален.

Но он все же присутствовал, и это одна из самых опасных частей плана. Если сейчас поднимется шум, отряд немедленно развернется и растворится в тростнике. Нападать на не ожидающего подвоха противника — одно, а устраивать ночной бой с оравой пьяных пиратов, узнавших о твоем появлении раньше времени — совсем другое.

Лодка Рогова шла первой и, выбравшись на открытую воду, остановилась метрах в семи от берега. Пару минут стояли без движения, вслушивались во все уши, но ничего, кроме шума пиратского кутежа, не различили. В свете двух лун можно было разглядеть скромные островные огороды, но никакого движения на них не просматривалось, морские разбойники не стали контролировать это место.

Ну да, ничего удивительного с их близкой к нулевой дисциплиной. К тому же они привыкли, что никаких проблем в захваченных поселениях не бывает, ваксы ни разу за все время не пытались отбить свои жилища.

И плюс изобилие алкоголя головы вскружило.

Странно, а почему под берегом вообще нет тростника? Может, чистое песчаное дно тому виной? В здешних плавнях такой грунт — редкость. Ну да Рогову и прочим так даже лучше, не надо пробираться через переплетения шумно реагирующих на тебя стеблей. И ноги не вязнут в вязком иле, высаживаться пришлось метра за три до суши: дальше мелко, как в луже.

Рогов шагнул на берег, подкинул в руке увесистый дротик, некогда принадлежавший хайтам. Удобное оружие, их используют без переделок — ведь ни добавить, ни убавить, конструкция идеальная, несмотря на диковинный вид. Арбалета не досталось, ружья тоже нет, лишь пистолет на боку. То есть к полноценным стрелкам Рогова не отнесешь.

Ну да и не его дело пускать пули и болты, он здесь командир, а не просто один из бойцов. Хотя, конечно, надо подумать и о стволе для себя, а то как сапожник без сапог.

Лодки подходили одна за другой, высаживали десант и оставались болтаться под берегом. Людей становилось все больше и больше, вот подошли последние, можно приступать к самому главному.

Рогов поднял руку, подзывая к себе младших командиров. Те, окружив его, пригнулись, выслушивая последние указания. Никто ничего не переспросил, все уже не раз обсуждали, непонятных моментов не осталось.

Будь в распоряжении Рогова огнемет или хотя бы бутылки с бензином, он бы попытался наголову разгромить шайку прямо здесь. Всего-то и надо как можно быстрее превратить тростниковые хижины ваксов в огромные костры и, заняв позицию со стороны огородов, стрелять из темноты по освещенным фигурам пиратов. При таком развитии событий те даже не смогли бы разглядеть нападающих. А это самого смелого до жути может запугать: ночь, сплошной пожар, крики раненых, смерть, прилетающая из мрака. Плюс грохот огнестрельного оружия: такого они никогда не видели. Ваксы от пальбы иной раз заиками становятся, то же самое можно ждать и от туземцев.

Хотя не факт — хайты мушкетной стрельбы не устрашились.

При таком развитии событий можно в кратчайший срок перебить столько пиратов, что их отряд превратится в жалкую кучку перепуганных людей. Даже если кто-то успеет уйти на лодках, говорить о какой-то боеспособности не приходится.

Возможности быстро зажечь хижины у землян нет. Все, что в их силах — подкрасться и чиркнуть зажигалкой или обстрелять горящими стрелами. Тростник от них займется хорошо, но не так быстро, как хотелось бы. К тому же освещенные огнем лучники выдадут свою позицию, а лазутчиков могут заметить дозорные. Последних, правда, не видно — может, пираты вообще рукой махнули на караульную службу. Но даже в таком случае остается риск нарваться на туземца, по какой-либо надобности удалившегося от эпицентра веселья.

Кстати о веселье — место, где пираты радуются жизни, на значительной площади прекрасно освещено и без пожаров. В огромный костер время от времени летят вязанки хвороста, ради которого разбирают ближайшие хижины, горят они недолго, зато весело. Туземцы расселись вокруг огня, попивают трофейную брагу, жарят на длинных жердях тушки водных птиц. Утки и прочие перелетные пернатые только-только начали возвращаться из теплых краев, за время путешествия отощали до слез, ослабли, на них смотреть больно. Зато охотиться на таких несложно, чем и воспользовались эти кадры, набив дичи во время прочесывания плавней.

Внезапно вспыхнула ожесточенная перебранка, один пират накинулся на другого, сцепились, едва не закатились в костер, чем вызвали взрыв коллективного смеха. Никто из пьянствующих не подозревал, что веселье доживает последние мгновения, метрах в тридцати-сорока разворачивается разорванная цепь стрелков. Стоять единым строем им невыгодно, мешает круг из хижин. Куда эффективнее выстраиваться группами напротив промежутков между строениями, чтобы болты, стрелы и пули без препятствий прилетали с разных направлений.

Ну вот вроде и все. Рогов, неотрывно уставившись на пьянствующих пиратов, хлопнул Кирю по плечу:

— Начинай.

Давнему другу разжевывать не нужно. Вскинул мушкет, разбрасывая искры, зажужжал заводной замок, спроектированный на основе простейшей пружины и деталей от зажигалки. Вспыхнул порох на полке, осветив лицо Кири, и сразу вслед за этим бабахнуло, задымило все впереди.

Рогов, не отвлекаясь на рассматривание результата выстрела, зажег фитиль примитивной гранаты — керамического цилиндра, набитого порохом и обклеенного камешками. Убойная сила у таких осколков не ахти, да и взрывчатка — полный отстой, но паники должно прибавить. Очень эффективное оружие для разгона банд ваксов, но применялось ограниченно ввиду дефицита селитры — принесенной из Гриндира и с гор маловато, надо как можно быстрее организовывать новую экспедицию.

Все будет, но чуть позже.

Граната плюхнулась, не долетев до костра метра три, только теперь Рогов рассмотрел происходящее. Из-за возни с фитилем и броском выпал на несколько секунд из боя, только слышал работу стрелков и крики застигнутых врасплох пиратов.

На освещенной костром площадке лежало семь или восемь туземцев. Некоторые шевелились или корчились в муках, другие валялись без движения — убиты или потеряли сознание. Оставшиеся на ногах вопили во всю мощь легких, кто-то бестолково метался между хижинами, самые продуманные уверенно мчались к лодкам. И ни один головорез даже не попытался броситься в сторону источника прилетающей из мрака смерти.

Хлопнула очередная граната, изрядно задымив центр событий, тут же почти одновременно сработали еще две — не один Рогов их бросал. Крики пиратов усилились, хотя это и казалось невозможным, они и без того орали на пределе человеческих возможностей.

Слишком резкий контраст с развеселой пьянкой, к тому же не видишь противников, зато впервые в жизни наблюдаешь странные вспышки, сопровождающиеся ужасным грохотом. То, что после них прибавляется раненых и убитых — ужасает еще больше.

Рогов вытащил пистолет, да так и простоял с ним, не разрядив. Оружие не из тех, которое можно применять с такого расстояния, а приближаться не пришлось. Может, пираты и запаниковали поначалу, но опыта не пропьешь, до лодок добежали все, кто остался на ногах, резво заработали веслами, быстро растворились во тьме протоки.

Ваксы, не выдержав муки бездействия, с ревом бросились вперед, обрушив свой праведный гнев на раненых. И как Рогов ни орал, ничем помешать этому зверству не смог — волосатым хватило неполной минуты, чтобы на острове не осталось ни одного живого пирата.

Плохо. Очень плохо. Земляне очень рассчитывали допросить пленных.

Впрочем, кто сказал, что пленных больше не будет?

Туземцы отвратительно ориентировались в запутанном лабиринте плавней. Но все или почти все главари знали о главной протоке, которая начиналась почти напротив древнего речного порта, возле которого Рогов со своими людьми прошлой осенью впервые столкнулся с пиратами. Широкая и глубокая, самая удобная, в нее даже корабли неоднократно заходили, устраиваясь на стоянку чуть дальше — на обширном расширении.

Именно по ней пришли три лодки с пиратами, и по ней же они, по идее, должны отходить.

Но не все так просто. То, что пираты не знакомы с подробной географией плавней, вынуждало их пользоваться лишь главными путями. Они редко рисковали забираться в узкие протоки, тем более далеко. Другое дело ваксы: троглодиты здесь каждый стебель тростника знали. И потому могли провести вереницу лодок до реки вдвое быстрее. Им ведь не приходилось следовать всем причудливым изгибам главных путей, они двигались чуть ли не по идеальной прямой.

Перед расширением главной протоки, где некоторые шайки рисковали оставлять корабли, тянулся невысокий, сильно продолговатый островок. Сложен из голого песка, на нем даже вездесущие кустарники почему-то не желали расти, но даже сейчас, при значительно поднявшемся уровне воды, он выступал над поверхностью.

Пираты, торопливо улепетывающие к реке, должны были пройти мимо этого клочка суши в считаных шагах. Именно здесь Рогов планировал наголову разгромить уже изрядно потрепанную шайку. Ну а там как получится.

План все же сыроватый, земляне так же плохо ориентировались в плавнях, как и пираты. Не будь союзных ваксов, нечего и думать устраивать столь замысловатые засады.

Лодки оставили на дальнем краю острова, стрелков расположили цепью вдоль протоки. То, что здесь не росло ничего, кроме травы — не страшно. Под берегом тянулась полоска невысокого тростника: достаточно присесть, и со стороны воды тебя не увидят.

Теперь оставалось самое простое и одновременно сложное — немного подождать.

Ожидание и правда не затянулось. Пираты торопились убраться из проклятых болот, где веселая ночь может внезапно взорваться гулким огнем и смертью. На острове, где так удачно разжились брагой, они оставили девять человек, некоторые из спасшихся были ранены, в том числе и серьезно. Об этом легко можно догадаться по стонам, которые затаившиеся земляне расслышали еще до того, как заметили вражеские лодки.

Три лодки, приблизительно по десятку туземцев в каждой. Случившееся ночью научило их осторожности — на носах и кормах засели стрелки с луками наготове, нервно крутили головами во все стороны. Рогов следил за приближением врагов через переплетение редких тростниковых стеблей и старался при этом дышать через раз. Утро безветренное, малейшее движение может выдать.

Пираты приблизились к месту засады. Здесь у противоположной стороны протоки застряло принесенное течением дерево. Двигающийся по тому же течению прочий хлам запутывался в его ветвях, нагромождался, в итоге со временем получилось непреодолимое препятствие. Туземцам поневоле пришлось огибать его правее, прижимаясь к острову. Дальше они не сразу правили обратно: лодки не любят резких маневров. То есть некоторое время находились в совсем уж смешной близости.

Пора.

Поднявшись, Рогов вскинул пистолет, поймал в примитивный прицел фигуру лучника на носу, потянул за спусковой крючок. Бабахнуло, отдалось в руку, пират, вскрикнув, схватился за плечо.

Слева и справа вскакивали другие разведчики, метко разряжая свое оружие. Промахнуться здесь трудно, чуть ли не в упор работали.

Рогов, поспешно присев, сыпанул в ствол выверенную порцию пороха из заклеенного цилиндрика, скрученного из тончайшей бересты. Следом загнал «продукт высоких стрелковых технологий» — простенькую сборку из пыжа (естественно, берестяного) с круглой свинцовой пулей, протолкнул шомполом, придавил. Сыпанул чуток на полку, прикрыл.

Простейшие операции, но как Рогов ни старался, в среднем укладывался секунд в двадцать пять. А для боя это немало, ситуация успела резко измениться.

Три десятка стрелков плюс брошенная в переднюю лодку последняя граната наделали дел. Все лучники пиратов вышли из строя, туземцы почти перестали двигать веслами, только и могли что орать. Парочка даже прыгнула за борт, поплыла через протоку. От ваксов Рогов знал, что суши там, на той стороне, нет вообще, просто мелководья, поросшие тростником, тянущиеся до самого побережья, так что это далеко не лучший путь для бегства.

Вода все еще очень холодная, долго в такой не продержишься.

На последней лодке, меньше других попавшей под раздачу, туземцы кое-как пришли в себя. Уцелевшие и легкораненые схватились за весла, начали торопливо разворачиваться назад, планируя скрыться в тростнике.

— Последнюю не трогать! — прокричал Рогов. — Не трогать последнюю!

В ней осталось всего четверо, и не все из них выглядели хорошо. А там, дальше по протоке, должны стоять лодки с ваксами. Можно не сомневаться, что ни один пират мимо союзников не проскочит: волосатые к ним слишком плохо относятся.

Пока думал, в кого бы еще разрядить пистолет, передумал стрелять. В оставшихся двух лодках пиратов уцелело всего ничего, их количество стремительно сокращалось благодаря разведчикам, тоже перезарядившим свое оружие.

Оценив масштабы вражеских потерь, Рогов заорал:

— Всем стоп! Не стрелять! Не стрелять! Лично убью того, кто выстрелит! Сусанин, бери своих и звено Лысого, на двух лодках бегом сюда!

Перешел на язык туземцев:

— Эй, вы! Черви на воде! Кто шевельнется, того покараю огнем и громом! Сидеть на месте — и сохраните свои вонючие шкуры!

Киря, поддержав, тоже крикнул что-то в этом духе. Впрочем, лишнее: уцелевшие туземцы походили на печальных паралитиков — до того сильно перепугались. Когда у одного из стрелков дрогнул палец и его мушкет грохнул, пробив лодочный борт, никто даже не вскрикнул.

Само собой, подошедшая по воде группа Сусанина не встретила ни малейшего сопротивления.

Пленных было шестеро, но один при смерти — грудь насквозь пронзил арбалетный болт, второй тоже не жилец — в кишечнике засела увесистая картечина, задело внутренности, тут такое лечится только сидами, а кто же станет разряжать волшебный камень ради выздоровления врага. Еще пара плохих, но шансы выкарабкаться у них приличные. Нормально выглядели только двое: счастливчик-паренек лет семнадцати, которого вообще не зацепило; и лысый бородач в годах — ему прострелило ладонь.

Пленникам отводилась немаловажная роль на финальной стадии плана Рогова, поэтому для начала последней парочке слегка надавали тумаков, чтобы сознание прояснилось, а то так и не выходили из панического ступора. Затем словесными угрозами развязали языки, и оба запели на все лады.

Впрочем, петь им особо не о чем, великие тайны пленникам неведомы. Но землянам они и не нужны, их интересовали тривиальные вещи: тактико-технические характеристики стоящего на якоре корабля; количество оставленных на нем пиратов; их боевые качества и моральный дух; порядок несения сторожевых вахт.

Ну и прочее, что может пригодиться угонщику, занимающемуся не дорогими авто, а примитивными парусно-гребными кораблями периода раннего Средневековья или около того.

В ходе допросов было установлено, что младший пленник готов пойти на что угодно, лишь бы его не били и не запугивали. А вот старший, похоже, способен что-нибудь отчебучить в самый неподходящий момент. Поэтому от услуг последнего решили отказаться. Хотя с собой его тоже на всякий случай взяли, но в рот вставили кляп: нельзя, чтобы успел предупредить своих.

Врагов оставалось всего лишь семеро: вожак пиратов считал, что этого достаточно для защиты судна от нападений ваксов. Рогов рассчитывал на куда меньшее количество — ведь исходил из слов союзников, а они, как оказалось, под численностью шайки подразумевали лишь тех, кто совался в плавни, остающихся не учитывали. Корабль стоял на якоре, добраться до него можно было лишь вплавь или на лодке, с высоты его бортов легко отбивать нападения троглодитов, они абордажу не обучены.

Земляне тоже не обучены и потому старались сгладить неровный момент, вынудить пиратов опростоволоситься. Для этого и потребовались пленные.

Правда, с пленными нехорошо получилось: всего один готов к работе — но это все же лучше, чем ничего.

Местные ваксы тоже отличились. Перехватив третью лодку, перебили там всех и увели трофей в глубину плавней. Найти пропажу не проблема, да только сотовой связи здесь нет, как, впрочем, и любой другой — до вечера вернуть посудину не успели. У дикарей таких не было, выдать их грубую сильно вытянутую пирогу за ладно сколоченную шлюпку не получится.

Поэтому на дело пошли на двух оставшихся лодках: в темноте пираты не сразу это поймут, а может, и не успеют понять. Ну а успеют — на их вопросы ответит пленник. Голос своего они должны легко опознать, пусть даже он далеко не первый член команды, но может успокоить.

Ну а темнота на то и темнота — лица́ во мраке не разглядеть.

Корабль стоял чуть выше речного порта. При свете дня с его палубы можно легко обозревать полуразрушенное причальное хозяйство и тянущиеся чуть дальше руины города. Но глубокой ночью ничего не разглядеть, к тому же сегодня она особенно темна — набегающие облака закрывали одну луну за другой, после чего непредсказуемо их раскрывали. Учитывая, что первая из лун тревожно-красноватая, а где-то по левому берегу заунывно завывают волки — не очень-то позитивная картинка.

В такую мрачную пору трудно надеяться на то, что произойдет что-то веселое. Рогов по себе знал, что если доводилось бодрствовать аналогичной ночкой, не возникало ни малейшего желания задремать. То и дело мерещилось нехорошее, где уж тут заснешь. Должно быть, все дело в раздражающем оттенке красноватой луны — при наличии облачности она, казалось, проявлялась заметно ярче.

Плохо. Вчерашняя ночь в этом плане куда лучше, даже без доступа к браге было значительно веселее. То есть пираты на корабле могли держаться настороже — обстановка располагала к дисциплинированному поведению.

Но пропускать и эту ночь — нельзя. Туземцы начнут тревожиться по поводу подозрительно долгого отсутствия товарищей. То есть насторожатся еще больше.

Лодки шли открыто — с громкими всплесками весел, со звоном амуниции, направляясь по прямой к кораблю, а не скрываясь до последнего в тени под тростниковой стеной, которая так и тянулась по правому берегу. Если смотреть с высоты палубы, на фоне темной воды мало что можно разглядеть, но и на этот счет люди подстраховались. Все, кто сидел на носу, напялили ушастые шапки и легкие островерхие шлемы, снятые с пиратов, также выставили напоказ несколько характерной формы щитов — будто перевернутые капли. Если среди врагов окажутся глазастые, знакомые предметы могут их успокоить.

А уж лиц сейчас даже дикая кошка не разглядит, облака чем дальше, тем больше наседали на обе луны, напрочь перекрывая свет.

Лодки окликнули, когда до темной громадины корабля оставалось меньше сотни метров. С той стороны с ленцой прокричали:

— И чего это вас, шутов смешных, на ночь глядя принесло?! Неужто утра не могли дождаться?! Свербит в одном месте?! Забыли, как осенью чуть лодку не перевернули в такую же пору?! Ну чего молчите, стыдно отвечать?!

Киря ткнул кулаком в бок юного пленника:

— Отвечай насчет добычи, как я тебя учил.

И тот с неестественной торопливостью отбарабанил:

— Добыча такая богатая, что в лодках не помещается, пришлось вернуться! Много браги и гречихи нашли, без вас решили не пить!

Парнишка ответил как приказали, не напутал, только голос подвел — слишком испуганный, не соответствовал заявленному, тут надо было радости подпустить, но не смог. Может, у пиратов та еще вольница, может, дисциплина никакая, но люди, профессионально занимающиеся морским грабежом, не способны совсем уж нюх потерять.

Вот и этот мгновенно насторожился, требовательно выкрикнул:

— Вольп, почему за тебя сосунок отвечает?!

— Потому что Вольп напился и храпит! — не растерявшись, сымпровизировал пленник. — Ничего он тебе не ответит, он только носом пузыри пускать может!

— А кто там с тобой еще?! Эй! Отзовитесь!

До корабля оставалось не больше десятка взмахов весел, одна из лун краешком проглянула из-за туч, осветила дозорного. Свесившись через планшир, он пристально таращился в сторону приближающихся лодок.

— Мазила, сможешь? — коротко спросил Рогов.

Лучший стрелок горцев все понял правильно и ответил так же лаконично:

— Легко.

Вскинул арбалет, почти не целясь выстрелил. Характерный звук спущенной тетивы и последующий удар болта в ночной тиши прозвучали немногим тише грома. Очевидно, на дозорном доспех из крепкой кожи, хруст характерный — похожий Рогов не раз слышал в стычках с порождениями Хайтаны, когда под обстрел попадали раксы: металл на их защите экономили.

Пират болезненно охнул и дернулся назад, пропав из поля зрения. Понять, насколько сильно ему прилетело, невозможно. Оставалось надеяться, что в ближайшее время он не сумеет поднять тревогу, а может, и вообще спокойно умрет, не произнеся ни звука.

И хорошо, если подозрительных переговоров и последующих звуков не услышали остальные. Не так уж и давно стемнело, могут и другие бодрствовать. Затягивать возвращение далеко за полночь нельзя: здесь не принято передвигаться в такое время, тем более по мрачным плавням. Появление лодок в столь поздний час настораживало одним лишь фактом, вот и пришлось начать выдвигаться незадолго после заката.

Изначально предполагалось, что пираты будут до последнего пребывать в неведении и даже любезно скинут трап. Но подготовились и на случай, если гостеприимного приглашения на борт не последует. Для этого сделали громоздкие деревянные крюки, привязали к ним веревки и скрутки из кожаных ремней. Вот это импровизированное абордажное хозяйство сейчас и пошло в дело.

Первый крюк с предательски громким стуком ударился о планшир, Киря дернул, проверив, крепко ли держится, тихо произнес:

— Порядок, да только я первым не полезу. Не хочу помирать в расцвете сил и вообще лазить по веревкам не мастак, я слишком далеко обогнал обезьяну по эволюционной лестнице.

Сверху отчетливо простонали, затем произнесли что-то непонятное. Голос страдальческий — похоже, подраненный Мазилой пират приходит в себя, и это грозило нехорошими последствиями.

Рогов, ничего не говоря, ухватился за веревку, полез наверх, перебирая ногами по борту. Он не собирался карабкаться первым, но угрожающие звуки будто подстегнули.

Если поднимется тревога и пираты успеют выскочить на верхнюю палубу, землянам придется несладко. Одно дело взбираться наверх, стараясь не нашуметь, другое — когда шуметь уже можно, да только наверху тебя встречают копья и топоры.

Меч в ножнах, болтаясь на поясе, стукнулся о доски. Не сказать чтобы громко, но раненый услышал, и это заставило его начать вести себя активнее. Поначалу заорал нечленораздельно, затем с мукой в голосе пояснил причину концерта:

— Тревога! На нас напали! Тревога! Братва, все наверх, к нам козлы лезут!

У них что, «козел» — тоже оскорбительное слово? Или под этим простым термином подразумевается что-то другое?

Интересоваться вслух Рогов не стал. Вряд ли ответят, да и не очень-то интересно знать в такой момент. Сейчас весь интерес в том, чтобы оказаться по ту сторону фальшборта раньше, чем через планшир свесится туземец с занесенным топором. То, что снизу стоят две лодки, набитые стрелками, ничем не поможет. Рогов прикрывал возможную цель своим телом, так что вся надежда только на себя.

Ухватился за узкий брус планшира, рывком выжался на обе руки, переваливаясь, увидел, как из мрака надвигается фигура с тем самым топором. Помогая себе лишь одной ладонью, второй выхватил из заранее раскрытой кобуры пистолет, разрядил с пары метров, целясь в лицо. Пират с воплем попятился, затем завалился на спину и в таком неудобном положении начал отползать назад, работая ногами и локтями. А Рогов, наконец целиком оказавшийся на палубе, выхватил меч и заорал:

— Быстрее, пока тут чисто! Набегают!

Пока что набежал всего-то один, но кто знает, что здесь может начаться всего лишь через секунду-другую. И корма высокая, и нос, и надстройка имеется, многое не просматривается, везде хватает дверей и люков, враги могут выскочить отовсюду.

А вот и они. Опять один, мчится, крутя головой во все стороны, не может понять, где именно требуется его срочное вмешательство.

— У носа справа они! — послышался из-за надстройки все тот же страдальческий голос. — Убей их всех, Дачар! Быстрее убей, пока остальные не залезли! Там их две лодки!

Вот ведь скотина подлая, взял и сдал позицию Рогова. Пират, наведенный пояснениями раненого, увидел наконец землянина и бодро понесся к цели. В руках сжимал гибрид копья и меча — заточенный с одной стороны клинок насажен на короткое древко. Им можно и колоть, и резать, и рубить — неприятное оружие в умелых руках. Туземцы о таком рассказывали, но земляне все еще не сподобились выковать и испытать, их кузнецам пока что хватало традиционной работы.

Вот сейчас и испытают — на Рогове.

Пират, наращивая скорость, ловко перехватил свое оружие за край древка, крутанул с силой над головой, обрушив быстрый и сильный удар. Может, в их фехтовальной школе так лупить — это круто, а по мнению Рогова — слишком уж очевидно и легко парируется.

Хорошо, что он наконец расстался с топором, можно поработать технично, а не как обычно — размахивайся да руби посильнее. Встретил удар мечом, но не стал блокировать жестко, чуть изменил траекторию, заставив уйти выше. Как раз настолько, чтобы проскочить под ним, не слишком пригибаясь. И, резко рванув вперед, внезапно критически сократил дистанцию до такой, где все козыри у того, чье оружие короче.

У Рогова меч в правой руке, локоть выгнут кверху, кисть вывернута так, что острие клинка смотрит прямо и чуть вниз, а тело слегка склонилось влево. Для неопытного фехтовальщика — не слишком удобное положение, для остальных вполне подходит — из него удобно наносить уверенные колющие удары которые непросто парировать. К этому готовиться долго не пришлось, после мягкого блокирования будто само собой получилось.

Оружие пирата все еще описывало круг, остановить его не так просто, а Рогов — вот он, всего лишь в одном шаге. Удар, узкий клинок входит в перекошенный от осознания близости неприятностей рот. Странный выбор места для того, чтобы поработать мечом, но смутила кольчуга — она прикрывала и тело туземца, и шею, да еще и стальной капюшон был наброшен на голову.

Затрещали сокрушаемые зубы и кости, пират с булькающим воплем рухнул на колени, подчиняясь давлению калечащего его клинка. При этом меч выскочил из раны, но на этом злоключения противника не закончились — Рогов пнул его в лицо коленом и, присев, подхватил выроненное оружие.

Вовремя, потому что по палубе мчались сразу двое.

Но и Рогов уже не один — забрались первые товарищи. Не оборачиваясь на своих, метнул трофейное оружие будто дротик. С левой руки у него это получалось не слишком хорошо, но расстояние всего ничего, так что попал туда, куда планировал.

Тяжелая штуковина, а усиленный роговыми бляшками кожаный доспех защитил пирата лишь частично — лезвие копья на треть вошло в грудь, а оно длинное.

Позади бабахнуло, палубу на миг осветило пороховой вспышкой, второй пират дернулся, не удержался на ногах, завалился вбок, начал грязно ругаться. Товарищи с ревом бросились колошматить раненых противников, но Рогов помогать им не стал, принялся торопливо перезаряжать пистолет.

В принципе — зря. Заминка первых мгновений абордажа осталась позади, теперь наверх чуть ли не каждую секунду выбирался очередной разведчик: такой оравы оставшимся пиратам ни за что с палубы не выдавить.

— Киря, корма! — крикнул Рогов. — Сусанин, за тобой нос! Второе и пятое звенья, за мной!

Кинулся к надстройке, все так же не оборачиваясь. Это в прошлом году добиться в разгар боя выполнения самого простейшего приказа было почти невозможно. Но затем людям поневоле пришлось измениться, и теперь можно не опасаться, что они запутаются в нескольких словах или даже вообще их не расслышат.

Рывком распахнул скрипучую дверь, отшатнулся. Нет, никто на него не бросился, но темнота там такая, что в паре шагов может отряд врагов притаиться, а ты ничего не заподозришь.

— Свет! Свет давайте! — крикнул Рогов.

Абордажного опыта у землян нет, но при подготовке предполагали, что ночная темнота может создать проблемы при действиях на нижней палубе. Какое-то освещение туземцы должны использовать, только вряд ли они устроили иллюминацию по всем закуткам.

Факелы самые простые, из накрученных на палки растительных волокон, смоченных выделенным ваксами рыбьим жиром. Нехорошо с источниками открытого огня бродить по деревянному кораблю, но альтернативы не нашлось — ведь готовились в большой спешке.

Со стороны кормы бабахнуло сразу дважды, при этом кто-то вскрикнул. В этот миг подоспели бойцы с разгорающимися факелами, без указания сунулись в дверь, прикрывая друг дружку, один торопливо доложил:

— Тут никого, и лестница вниз. Узкая, зараза.

— Вперед, — негромко скомандовал Рогов.

На лестнице возникла заминка. Действительно слишком узкая, невозможно действовать на ней сообща. И когда внизу промелькнул кто-то из пиратов, мушкетный выстрел запоздал, зато устроил качественную дымовую завесу: теперь не понять, что именно там происходит.

— Туда! Он туда побежал! — истошно заорал Грач, пытаясь пробиться через пару синхронно спускающихся факельщиков.

— Стоять! — крикнул Рогов. — Без суеты! Спокойно спускаемся до конца и там держим позицию под лестницей!

Все правильно. Для начала надо взять под контроль все пути наверх, а уже потом зачистить здесь все до последнего уголка.

А можно и мирно попробовать, поэтому, спускаясь, прокричал на языке туземцев:

— Немедленно бросайте оружие, и вас не убьют! Бросайте оружие — и вернетесь к своим семьям! Нам не нужна ваша смерть, нам нужен только корабль!

Лучше на разные лады такое сообщать, так вернее дойдет.

Не успели толком понять, куда именно попали, как из коридора, тянувшегося по оси судна, выскочил пират с ошалевшими глазами. Даже не попытавшись угостить кого-нибудь ударом тесака, проворно развернулся, кинулся было назад, но выстрелы мушкета и пистолета свалили его на пол.

Опять надымили изрядно, кто-то даже закашлялся.

— Второе звено — к носу! Пятое — к корме! — скомандовал Рогов.

Сам остался под лестницей. Мало ли, неизвестно, где его присутствие нужнее, к тому же с этой позиции он сможет хоть как-то контролировать действия крайних групп.

— И не стрелять, если не уверены! Повторяю: не уверен — не стреляй!

Это кричал погромче, чтобы по всему кораблю слышно было. Все верно, не хватало еще в своего попасть: в этом деревянном затемненном лабиринте такое может случиться запросто.

— Джуза ранили! — перепуганно заорали со стороны носа.

Боец третьего звена, там Сусанин командовал. Что же у них там такое? Пожалуй, можно выяснить самому, потому как его ребята уже здорово удалились, осмотрев все по пути. То есть судно практически зачищено.

Рогов бегом поднялся по лестнице, дальше проследовал на нос, спустился, наткнулся на пару ребят, тащивших пострадавшего.

— Что с ним?!

— Нож в животе торчит, — ответил бледный как привидение Айболит. — По самую рукоятку воткнули, один гад под столом прятался — не ожидали, что оттуда кто-то может выскочить. А он взял и выскочил. Сволочь бородатая.

Джуз, не открывая глаз, тягостно простонал.

— Наверх его, и пусть Кэт поднимется на палубу, — распорядился Рогов. — Надо срочно им заняться, она лучше всех справится.

Это в прошлом году при таком ранении оставалось только уповать на сверхъестественное вмешательство. Врачи вряд ли помогут, тут у них возможности не те, да и квалификация не очень-то способствует проведению сложных хирургических операций в примитивных условиях чуть ли не голыми руками.

Затем с гор принесли современное медицинское оборудование и кое-какие незаменимые медикаменты. Жить стало проще, но не сказать, что намного: все равно тяжелые ранения оставались огромной проблемой, зачастую неразрешимой.

Все резко изменилось после возвращения отряда Рогова из несанкционированного осеннего похода. Камни здоровья, камни жизни, великие сиды — разные названия одного и того же. Высшая ценность Гриндира, самое дорогое, что можно из него вытащить.

Две штуки принесли. В малом почти не осталось силы, но на пару-тройку сложных случаев должно хватить. Его Холод лично вручил Рогову на тот случай, если с кем-то из разведчиков случится беда, при которой потребуется срочное врачебное вмешательство.

Как в воду глядел — именно так и произошло.

Ничего страшного, ведь теперь у землян есть чем спасать самых проблемных раненых. Лишь бы сразу кучку ребят не покалечило: силы в камне осталось немного, за зиму почти иссяк, тяжело ему приходилось временами. Главная проблема сейчас — борьба с посттравматическим шоком, сиды в этом не очень-то помогают, тут иногда требуются мгновенные действия. Спасибо, что выручают некоторые препараты, прихваченные с гор.

Но все равно роль камней Гриндира несопоставимо главнее.

И что самое обидное — Рогов до сих пор не сумел добиться отклика ни от одного из сидов, хотя старался усердно.

Отклик — именно так это называют те, у кого такое получается. Говорят, что его ни с чем не перепутаешь. Если сумел, то тебе прямая дорога к тем, кто способен помогать раненым и больным.

А дальше, со временем, земляне не только лечить будут — ведь есть и другие сиды. Как вам, например, тяж-камень, как вольно Кэт перевела его название с туземного? Человек с таким артефактом способен если не гранитную гору поднять, то автомобиль запросто, а может, даже танк. Очень ценное свойство для тех, кто строит неприступные крепости и спускает на воду большие корабли.

Дайте только время, и земляне доберутся до разнообразных сокровищ Гриндира всерьез.

Блин, даже в сидах Кэт Рогова обскакала. Поймала тот самый отклик. Ну что за подруга, которая так и норовит показать свое превосходство в самых разных областях?

В принципе подруга как подруга, со странностями, конечно, но грех жаловаться. Однако Рогову завидно. Да и страшновато таскать ее с собой. Все же такие мероприятия — не женское дело.