&&&

Генерал-лейтенант збройных сил Украины Геннадий Пивовар до войны, точнее, до АТО, был типичным советским, нет, постсоветским офицером. Он окончил военное училище (еще то, Рязанское), служил, поднимался по ступеням служебной лестницы, был неплохим офицером, но не отличным. Отличного сожрало бы начальство, усмотрев в нем угрозу для себя. Армия потихоньку разлагалась, превращаясь из мощнейшей армии Европы (после российской) с тремя общевойсковыми армиями, стратегическими бомбардировщиками, включая «Ту-160» «Белый лебедь», третьим по величине ядерным арсеналом и достроенным на 70 % атомным ударным авианосцем на стапелях в нечто непотребное. Авианосец отдали достраивать в Китай за 20, что ли, миллионов долларов (по цене лома), второй, корпус которого был заложен, разрезали на месте ради контракта на строительство контейнеровозов из Америки, который так и не пришел, как только разрезали. «Белые лебеди» отдали за долги за газ, ядерный арсенал – за Будапештский меморандум. Стратегическими складами – а Украина была тылом европейской группировки войск – торговали все, кому не лень, и со всеми, у кого были деньги. Периодически вспыхивали скандалы… Йемен… Африка… Афганистан. Престиж военной службы постепенно сходил на нет, а к сытым нулевым офицеры таксовали, чтобы обеспечить прибавку к скудному жалованью, а кто-то из фанатов за свои деньги покупал новый парашют. Довоенная украинская армия жила по правилам курятника: клюй ближнего, гадь на нижнего, смотри в задницу высшему. Так и вся Украина жила. Но АТО изменила все.

АТО – грязная война, устроенная на своей территории, против своего народа в результате серии грязных внешних и внутренних провокаций и разборок. Война, которую никто так и не назвал войной. Война, которую вело тяжелобольное общество и полностью сгнившая власть. Война, которую две трети общества просто не замечало и пыталось жить «как обычно». Война, сочетавшая патриотическую риторику и грязную ложь, героизм отдельных солдат и подразделений и цинизм, продажность остальных. Война, на которой поднялись очень многие…

Война продажно начиналась, продажно велась и продажно закончилась. События весны 2014 года должны были стать материалом для десятков, если не сотен уголовных дел, но так и не стали. Где глупость, а где предательство? Что происходило в Харькове и в Донецке в последние дни февраля? Почему действующего на тот момент президента Украины Януковича не выпускали из Донецка, вплоть до блокирования самолета погранцами, но потом выпустили из Крыма, и с кем Янукович летал встречаться на вертолете? Какое к этому отношение имеют три брата-акробата: один – известный политик, бывший спикер Рады, второй – начальник госпогранслужбы, третий – командовал на тот момент всеми войсками на юге? Это их комбинация или кого-то еще? А почему Рада первым своим голосованием приняла закон, ущемляющий права русского языка, – больше решать было нечего при сбежавшем президенте и разбежавшейся партии власти?

А кто и как договаривался по Крыму? Кто и зачем ездил в Донецк и Луганск весной – в то время, когда делегация Верховной рады вполне могла проехать до центра Донецка или Луганска? Как договаривался Ходаковский, бывший «альфовец», с другими «альфовцами», действующими? И почему вместо того, чтобы худо-бедно, но договориться, – началась АТО? Антитеррористическая операция. С грохотом «Ураганов» и сбитым «Боингом».

И когда все это началось?

После первого Минска?

Наступала зима. Надо было чем-то отапливаться на Западе и что-то есть на Востоке. Пошли поезда. Потом – срыв первого Минска, страшные бои за аэропорт, падение Дебальцева и второй Минск…

Там уже не стеснялись.

Вряд ли решение о «блокаде Донбасса» было случайным. И вряд ли – умышленным. Это была непередаваемая смесь глупости одних и злого умысла других. Одни призывали «хоть что-то сделать с Донбассом», «зачем мы торгуем с врагом». Вторые обладали отточенным за годы умением делать деньги на всем, на любом законе. А тут…

Вот представьте себе, вы – лейтенант, и с вами 20 человек. Вас выбросили на блоке и оставили одних на передовой. Вокруг – враждебное население, часть ваших бойцов – насильно мобилизованные, которые воевать не хотят, часть – с уголовным прошлым. Никакой поддержки нет, даже кормить не кормят.

Сначала вы остановите одну машину и расскажете о своей беде. И вам дадут – с одной машины хлеба, с другой – пару мешков макарон или риса. Потом вторую. Потом уже потребуете. И не жратвы, а денег.

Потом вы начнете на эти деньги закупать продукты у местных, среди которых будут и боевики. Потом до вас дойдет: все, что происходит вокруг, – не священная война, а один большой хапок. И «боевики» – это обычные мирные жители. И после того, как вы вернетесь с войны, вам помогать никто не будет, и работа вас тоже не ждет.

И отсюда напрашивается только один вывод: пока я стою на посту, пока я хоть что-то значу в этом мире – надо накосить побольше денег.

А над тобой командир. И над ним тоже командир. И всем, вплоть до министра обороны и начальника Генерального штаба, очень хочется кушать.

Пропуск одной фуры без досмотра – 100 тысяч гривен, с сигаретами или водкой – 150. Для справки: в зоне АТО денежное довольствие солдата – примерно 2300–2400 гривен в месяц, командира отделения – 2800, комвзвода – 3800, замкомбата – чуть больше 5000 гривен в месяц. Для примера, если через блок за день прошло десять фур, то солдаты с них «отримают» миллион гривен в день. Если даже 80 % они отдадут наверх, то на 20 человек остается 200 тысяч гривен. Если поделят поровну, то каждый получит свои 10 тысяч гривен в день. Кстати, помните, некий Петр Олегович Порошенко обещал, что солдат в зоне АТО будет получать тысячу гривен в день. Ну, вот, это оно и есть. Только помноженное на десять. Десять тысяч гривен в день, и это еще довольно скромно. Бывают блоки, на которых десять фур за час проходят.

И это рядовой солдат. А прикиньте, сколько получает офицер, под которым несколько таких блоков. И это только с солдат, а сколько ему дадут местные бизнесмены, заинтересованные в беспрепятственном прохождении своих грузов. Представьте себе, что человек, до этого живший на несколько тысяч гривен в месяц, вдруг получает от заинтересованных лиц 50 тысяч долларов. Или 100. Просто для знакомства.

Так закалялась мразь…

Пивовар, тогда еще полковник, когда надо было сражаться, сражался, хоть не героически – но грамотно и умело. А потом попал в очень «денежный сектор», по которому везли жратву для некогда миллионного Донбасса, и третий по величине в Союзе Донецко-Луганской агломерации. А навстречу везли уголь. И юридических оснований не пропускать что бы то ни было у него не было. Потому что если нет границы, то нет и контрабанды, верно? А границы не было, даже административной. Потому что признать границу означало признать, что с той стороны – уже не Украина.

Сам он лично ни у кого не брал. Ему приносили долю. Потом его попросили об услуге, и он ее оказал. Потом еще раз.

Армия, стоящая на блоках, стремительно превращалась в огромное милитаризованное ГАИ, коррумпированность которого стала притчей во языцех. С ней происходило то же самое, что с ГАИ, только быстрее. Моментально появились расценки – на все. На перевод на другой блокпост или с нуля-границы, на повышение в должности или звании, на назначение, на награждение, на выдачу удостоверения «участник АТО», что избавляло от люстрации. Армия впервые за 24 года оказалась полностью, целиком встроенной в криминально-коррупционную экономику, «села на потоки», как говорится. Траты были у каждого свои. Бойцы покупали нормальный, а не картонный броник, нормальную, а не вспыхивающую факелом форму, нормальные берцы, коллиматор на автомат, нормальную аптечку и все, что не давало им государство, хотя обязано было дать. Офицеры среднего звена покупали продвижение по службе, кем-то и когда-то обещанную квартиру, обновки семье, джип. Министр обороны покупал дом в Лондоне за 27 миллионов долларов. Каждому – свое.

Сначала Пивовар был просто коррупционером. Но он был не штабным офицером, он ездил по передовой, а так как у него были вполне проукраинские, читай майданные, взгляды, он легко находил общий язык с располагавшимися на передовой батами: «Правым сектором», «Айдаром», «Азовом», «Сичью», «Золотыми воротами». Он ночевал с ними в землянках, разговаривал за чаем. Батальоны тоже брали, правда у них заработок был более разнообразным: они грабили, брали заложников и отпускали за выкуп, торговали наркотиками и оружием, выполняли задачи своих спонсоров. И каким-то образом они взаимодействовали с армией, налаживались контакты, особенно на низовом уровне. Понятно, что батовцы тянулись к «своему» полковнику – десантнику, да и командиры батов не брезговали за один стол сесть.

Пивовар одним из первых в армии сообразил, что тысячи вооруженных отморозков – бывших титушек, гопников, копачей янтаря, заробитчан, футбольных хулиганов – могут стать более эффективным оружием, чем подчиненные по службе. По многим причинам. Подчиненные по службе – они все равно рано или поздно отслужат и уйдут, они не мотивированы, подчиняются уставу, часто пьют, могут настучать военному прокурору. Офицеры могут его подсидеть – сдать в прокуратуру. У всех у них – табельное оружие, которое записано за каждым, и легко установить, кто из него стрелял, в случае чего. А вот батовцы – они мотивированы, сплочены, люто ненавидят милицию и прокуратуру и потому не настучат, вооружены нетабельным оружием, которое к конкретному человеку не привяжешь. Привязать их к себе не так-то сложно, романтика ВДВ, да и просто тяга к взрослому человеку, полковнику, более того – «своему» полковнику, со схожими взглядами. Привязать их к себе, и ради тебя они совершат все что угодно.

Было и еще одно. Пивовар понимал, что рано или поздно в стране начнется третий Майдан. И будет он с большой кровью, и силы к власти придут – радикальные донельзя. Потому что всему есть предел: и деньгам, и человеческому терпению. А когда он будет – тут удостоверением участника АТО не отгородишься, потому что на фронте все знают, кто и что творит. Начнется – и некоторых особо оборзевших офицеров просто вздернут на воротах части их же солдаты. За зраду. И в этот момент очень неплохо было бы иметь друзей от радикальных националистов, которые подтвердят, что он – свой. Да и вообще неплохо таких иметь.

Батовцы – полевые командиры – уже в Раде заседают, а там совсем другие расклады, там миллион долларов – не деньги. А он чем хуже. А там, чем черт не шутит.

Так Пивовар стал контачить с боевиками «Айдара» и «Правого сектора», «подогревать» их боеприпасами и трофейным оружием. Они благодарили, как могли. Потом он заказал им своего конкурента на новую должность – его застрелил снайпер на дороге, а он – стал генералом. Было и еще одно – по всей стране лепили патриотические ток-шоу, и в них несколько раз прозвучала его фамилия устами добровольцев как инициативного, грамотного и честного офицера. А так как народ Украины очень верил образам, создаваемым в медийном пространстве, после этого его командная должность и будущее продвижение в Генштаб стали само собой разумеющимся делом. Кроме того – президент наградил его званием «Герой Украины», после чего он стал неприкасаемым…

Потом кончилась война.

После войны его перевели в Генштаб. Тогда же он занялся вопросами международного, военно-технического сотрудничества.

Это был новый «клондайк».

Раньше тема была неприбыльная. Что говорить, если Минобороны брало танки «Оплот», чтобы они прошли на параде, а потом возвращало обратно на завод – денег нет на закупки. Армия финансировалась по остаточному принципу, гособоронзаказ был никому не интересен. Дербанили как раз на списании и продаже уже существующей техники. Но сейчас…

Бьющаяся в милитаристской истерике страна, пытающаяся переиграть позорную войну, увеличивала гособоронзаказ кратно, ввели специальный налог «на АТО» – полтора процента от зарплаты. Появилась возможность списывать технику, якобы утраченную при «боевых диях», – и, поди проверь, так это или нет.

Но самое главное – появилась возможность огромных, почти не поддающихся проверке махинаций при закупке иностранного вооружения. Ведь какого-то единого ценника, к примеру, на танк нет – все зависит от обстоятельств. Как договоришься. А откат – почти все оружейные торговцы закладывают в цену 10 %. Только украинцы просили 50…

Одесская область была ключевой в оружейном импорте-экспорте. Через Мариуполь возить стремно, там лишних глаз много. А в Одессе – в самый раз, тут не один порт, а несколько. И если бы не местные идиоты…

А еще он познакомился с некоторыми людьми на самом верху руководства СБУ и Укрспецэкспорта. Он осознал общность взглядов и проблем, а те с удивлением отметили умного и расчетливого, совсем не похожего на обычных армейских дуболомов генерал-лейтенанта – уже генерал-лейтенанта. И взяли его в свою команду. Только он и тут смотрел дальше. Позиция военно-технического сотрудничества давала ему возможность много выезжать за границу, участвовать в военных конференциях на Западе, выступать с докладами. Быть наблюдателем на натовских маневрах. К нему «подкатывались» уже совершенно невоенные персонажи, пытались прощупать – что да как. Потому что все понимали – нынешняя Украина явление временное – и пытались предугадать события. Он реагировал на такие подходы правильно. Принимал подарки. Тогда его стали выводить на тех, кто может «решать» уже на международном уровне.

Например, на торговцев оружием международного уровня, которые могут неофициально поставить то, что Запад наотрез откажется поставить официально.

Так он становился еще более нужен. Но, шагая по скользким ступеням лестницы, получая все большие и большие деньги, он был все больше и больше недоволен. Ему уже недостаточно было «доляшки».

Ему хотелось власти. И он знал, как ее взять…

Генерал СБУ Виктор Малик был на волосок от смерти, жить ему оставалось всего несколько минут. Но он не понимал, за что его будут убивать, в его понимании, он все правильно сделал…

Генерал Малик родился в Донецкой области, но сейчас воевал против своих земляков и не чувствовал никакой неправильности того, что он делает. Его родное село было в руинах, по нему проехались украинские танки, но ему было на это плевать. Он давно не был дончанином. Он был украинским ментом в худшем смысле этого слова – и этим все было сказано.

Во время Майдана в звании полковника он штурмовал Дом профсоюзов, его люди подожгли здание, где погибли несколько десятков человек. Но при новой власти он получил еще два звания, награды и целое подразделение себе в подчинение – его так и называли «Маликбат». Он был одним из серых кардиналов «нулевки», от него во многом зависело направление и объем контрабандных потоков в обе стороны – по негласному уговору эсбэушники контролировали поток водки с «минусовки», а военные – жратву, идущую в непризнанные республики. Такое вот разделение полномочий. Но Малик не ограничивался только водкой, как и тогда, когда он был замначальника СБУ Донецкой области, он мотался туда-сюда, разводил, крышевал, снимал долю. Власти он был нужен по двум причинам. Первая – Малик никогда не боялся запачкаться, ни в грязи, ни в крови, он мог выполнить любой приказ, не задумываясь о его законности или моральности. Надо, к примеру, те же «Джавелины» – достанем, вопрос лишь в цене. Второе – Малик эффективно собирал деньги со всего, чем он занимался, и всегда отдавал «доляшку» наверх – так он делал в Донецке, так он делал и в Киеве. Поэтому власть не только не привлекла его к ответственности за содеянное на Майдане, но и продвинула выше в должности и звании. Любой власти нужны были такие, как Малик.

В общении с людьми Малик вел себя примерно так, как вели себя и другие генералы. Он унижал и издевался над подчиненными, тайно интриговал и сладко улыбался в лицо равным, лебезил перед старшими. Он даже президенту страны вручил крестик, вырезанный из деталей кассеты «Урагана», чем немало растрогал прожженного политического интригана. И Малик, и президент продолжали вести себя так, как будто Майдана не случилось и вообще ничего не было, только задницы в креслах поменялись. Но Майдан был. И АТО была. И Малик не понимал, что границы дозволенного расширились и для многих, побывавших в зоне АТО, убить своего начальника стало чем-то, что можно рассматривать как решение проблемы. Украина изменилась, а Малик и такие, как он, не поняли этого…

В набирающем скорость на трассе «Спартане» он посмотрел на скачанные фотоматериалы… Может, Пиво и прав, а может, и нет. Но обвиноватить человека и содрать с него два миллиона долларов – это Малик всегда умел. Он усмехнулся и набрал номер.

– Дежурный, полковник Лихо…

Лихо…

– Генерал Малик.

– Слушаю, пан генерал.

– Я сейчас пакет информации сброшу, по Одессе. Предположительно путинские террористы. Принимайте в работу.

– Есть, пан генерал…

Генерал положил трубку и начал по памяти набирать адрес электронной почты антитеррористического центра СБУ. И тут начальник охраны, сидящий на переднем, рядом с водителем, крикнул:

– Слева вспышка!

Уйти от удара не было никакой возможности.

Грязный пикап «Тойота» с незаконными номерами (Айдар-75, таких номеров в АТО было полно) стоял на одной из дорог, отходящих от основной трассы, ведущей на Славянск и дальше – на Полтаву и Киев.

В машине было трое. Привычно камуфлированные, в балаклавах, они ждали и в ожидании говорили о своем. Аккомпанементом – уютно пел Вакарчук, украинский Орфей…

– Лиса помнишь?

– Ага.

– Поднялся. На «Порше» его видел.

– На чем поднялся?

– Бис его знает…

– …

– Лео…

– …

– Ты чо, этому генералу веришь?

– …

– Не, ну скажи…

– Пасть закрой. Кишки простудишь.

Говоривший обиженно умолк.

Человек в балаклаве и черных шерстяных перчатках, сидящий за рулем, постучал пальцами по ободу руля и вдруг заговорил:

– Верю я ему или нет, разница небольшая. Знаешь, шо мне нравится?

– …

– То, что он готов своего замочить. Другой бы прогнулся. А этот заказал. Понимаешь разницу?

– Ну, понимаю.

– Без «ну». Вот когда они друг друга мочить начнут, вот тогда и получится что-то доброе зробить. А сейчас они все – единый фронт. Ворон ворону глаз не выклюет…

Зазвонил телефон:

– Три «Спарты», идут на Ягодное, цель во второй. Встречайте…

– Принял!

Водитель положил телефон:

– Макар, на позицию. Гестапо, за руль. Вторая машина…

Китайский ракетный комплекс чем-то напоминал ПЗРК. Он был сложнее «РПГ», хотя не так уж и сложен – как и все оружие, он был сделан так, чтобы мог пользоваться простой солдат. Проблема была в том, что все надписи были на китайском, но они нашли перевод. Перевод, кстати, был на русский – возможно, потому что переводчика с китайского на украинский в Китае просто не нашлось. Но все они владели русским.

Лео смотрел в бинокль… Хороший, кстати, бинокль, английский, с распродажи волонтеры привезли, а Макар со своей ракетной установкой пока не светился. Если верить инструкции по эксплуатации, на захват цели требовалось не более шести секунд.

Вот и они…

Колонна «Спартанов» перла по трассе, на головном под радиаторной решеткой перемигивались красные и синие огни. Гады.

– Макар, на позицию.

Макар пробежал на позицию, встал на колено.

– Вторая машина!

В голове бухает отсчет: шесть-пять-четыре-три-два-один-старт!

Глухой хлопок, дым. Сначала ему показалось, что устройство взорвалось на старте. Но нет – на высоте нескольких метров лисьим хвостом полоснул воздух ракетный двигатель, ракета пошла вверх, чтобы на высоте метров 50 развернуться и камнем упасть на выбранную жертву. Наведения не требовалось – система работала по принципу «выстрелил и забыл».

– Валим!

Он схватил что-то кричащего Макара и потащил за собой. За его спиной, на дороге, виляли, намертво сцепившись, два внедорожника – еще живой и второй, разорванный противотанковым снарядом…