Одесская область
20 августа 2016 года

Вечером мне показалось, что опять следят, но оторвался. Зато Васыль не пришел в отель ночевать. На звонки тоже не отвечал: телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Утром, чувствуя неладное, мы начали его искать. Первым делом наведались в тот гараж, около которого мы встречались в последний, тьфу, крайний раз. Мужики из расположенного в гаражах сервиса опознали его, показали его гараж, но больше ничего сказать не смогли. Подтвердили, что у него действительно была «шестерка» и он ее забрал из гаража – и все, больше ничего. Адреса они не знали.

Бить в колокола и сообщать о пропаже полицейского мы не могли – времени прошло слишком мало, а если он по делам, причем по нашим делам, получается, что мы его подставим. Оставалось ждать.

Чуть раньше полудня у Игоря зазвонил телефон. По первым же фразам я понял, что говорит Васыль, разговор был коротким, пара фраз, не более. Оборвался быстро.

Я вопросительно смотрел на Игоря.

– Васыль звонил. Говорит, он в Холодной Балке, просил приехать…

Мы с Игорем смотрели друг на друга, и мысли были невеселыми – готов поспорить – у нас у обоих. Игорь одессит, я, можно сказать, вырос тут, каждое лето в Одессе. Холодная Балка – это место, где находятся выходы из катакомб, недалеко от дороги М5. Место опасное во все времена – катакомбами лихие люди пользовались, а в девяностые – это излюбленное место для разборок мафии и захоронения трупов. Сказать, что это место поганое, – не сказать ничего: невысокие холмы, выходы из катакомб, неприятные обрывы, по метру, по два – их почти не видно, но они есть и позволяют незаметно занимать позицию для стрельбы, перемещаться и стрелять.

С другой стороны – место вроде как обжитое, не то что Рени или Татарбунары.

Что Васыль может там делать?

Я достал свой телефон, набрал номер Васыля. Абонент не отвечает…

– Садись за руль…

Где конкретно в Холодной Балке мог находиться Васыль – мы не знали. Но искать особо не пришлось – свернув с трассы на дорогу, ведущую в село, мы проехали по ней и увидели стоящую на обочине «Ладу-шестерку»…

Васыль лежал на спине, за машиной, лицо его было спокойным – упал там, где стоял. Под рукой лежал телефон, дорогой – я отсюда видел, что дорогой, не тот, который у него обычно был…

– Не подходи, – спокойно сказал я, – затопчешь следы.

Игорь оставался на месте. Я слышал, как тяжело он дышит, смотря на еще одного погибшего члена нашей группы. А я подумал, что, несмотря на жару, не пахнет, когда же его убили тут? Вдруг телефон зазвонил, и мы автоматически посмотрели на него, просто на инстинкте. А в следующую секунду чудовищный удар в грудь вышиб из меня дыхание, и я упал назад, ударившись спиной…

Бывает, что тебе везет. Вот просто везет – и все. Я так по жизни везучий – может, потому и пошел в разведку. Без везения в нашем деле никак.

Повезло мне и на этот раз…

Бронеплита третьего усиленного класса держит тридцать – ноль шесть со стальным сердечником, – вставленная в скрытый кэрриер, который я надевал на майку, – отработала на все сто, остановив пулю снайперской винтовки, но при этом вышибив дух из меня. Снайпер целился правильно – по центру грудной мишени – и попал, но южнокорейская плита из высокомолекулярного полиэтилена остановила пулю.

Игорь попытался мне помочь, и, наверное, это спасло его – он ушел из поля зрения снайпера, и тот не стал больше стрелять. Но это была лишь отсрочка – дорога здесь одна, и понятно, что снайпер нас не выпустит. Хуже того – он будет перемещаться, пытаясь выйти на позицию, позволяющую повторно обстрелять нас.

– Александр Иваныч. Целы?

Вместо ответа я, хватая ртом соленый воздух и отталкиваясь ногами, пополз к машине. Той, которая ближе…

Хлопнул еще один выстрел – и наша «Тойота» с хлопком осела на переднее колесо. Еще один – пуля стукнула в двигатель. Еще один. Конечно, «Тойота» бронирована, но против пистолета – винтовочную она не выдержит.

– Не поднимайся! – крикнул я.

Понятно, наша машина стояла на линии его огня, и он не хотел, чтобы мы уехали отсюда…

Еще выстрел. Винтовка звучит глуше и растянутее, чем «СВД». Интересно, что это? Похоже на «СВУ».

Пытаться добраться до оружия в нашем багажнике безумие, машина стоит выше – он сумеет достать, наверное, если даже ползком подползти. Проверять, насколько точно он стреляет, я не хочу. Я знаю – точно. Из «СВД» попасть с первого выстрела непросто, из «СВД» научиться стрелять вообще непросто – винтовка сложная, тупо количеством «бахов» не научиться. Я жив только потому, что на мне был кэрриер с тяжелой плитой, а он об этом не знал. Но второй раз так не повезет.

– Не поднимайся!

Я подполз к машине Васыля, плевать уже на следы, тут бы самому в живых остаться. Заодно понял – он падал от задней двери, она приоткрыта была, приоткрыл и упал, а она закрылась, но не заперлась. Я начал открывать дверь, мне важно было просто понять, можно на этой машине уехать или нет, это шанс убраться отсюда. Но, открыв, увидел торчащую резиновую калошу от «ГП-25», надетую на приклад…

Едва не закричал – отлично!

Васыль, отправляясь на встречу с кем-то – как у него хватило ума ехать сюда одному?! – все-таки что-то заподозрил и взял оружие. Скорее всего старое, атошное – автомат «АК-74» со старым деревянным прикладом, но с оптическим прицелом. Оптика была «Вебер», китайская, массовая, такую возили волонтеры. Но это был автомат, хоть что-то против снайперской винтовки.

Я вытащил автомат, он просто лежал на сиденье, там была еще сумка – я достал оружие и потянул сумку. Снайпер понял, что происходит, и выстрелил – пуля ударила поверху машины и пробила ее насквозь. Но тем самым лишь показал мне безопасный уровень, ниже которого он не достает.

– Игорь! Игорь, цел?!

– Так…

– Держись ниже!

Снайпер выстрелил снова – четкий удар пули по металлу. Потом – еще раз…

– Телефон?

– Не берет!

Удивительные дела. Совсем рядом с Одессой, и телефон не берет. Блокируют?

Что же делать…

Я посмотрел по сторонам, и вдруг пришла в голову идея…

Я достал нож, переполз к Васылю, срезал с него куртку, мысленно попросив прощения, но ему она уже не была нужна. Быстро, ножом, напластал две длинные полосы ткани, как смог. Только бы в баке был бензин…

Есть! Васыль, расконсервируя машину, заправился под завязку, в баке было три четверти, не меньше. Я опустил в бак одну за другой обе полосы ткани, смочил их бензином. Затем обернул их остатками ткани, закрыл крышку бака, протянул Игорю получившиеся зажигательные устройства. А ла гер ком а ла гер.

– Зажигай и бросай. Подальше от себя, понял?

Моя идея была в том, что Одесса – это юг. С очень жарким и сухим климатом всегда. А это лето было особенно жарким, и потому весенняя трава высохла, а кустарники, которых тут полно, тем более отличное топливо. Поджигать машину… Я же не идиот, товарищи. А если бак рванет? И где прятаться, если машина загорится? А вот поджечь траву, сделать пал – другое дело. Огонь, дым… Все это сильно помешает работе снайпера, создаст миражи…

Место я себе заприметил…

Трава от смоченных бензином тряпок занялась хорошо, а ткань дала еще и дым. Хорошо пошло!

– Значит, так. Сейчас мы побежим. Ты к «Тойоте», я – в другую сторону. Как только доберешься до машины, примерно через минуту, покажи куклу.

– Куклу?

О том, что до «Тойоты» можно и не добежать, никто из нас не говорил и не думал.

– Куртку сними, пистолетом подопри и покажи над капотом. Только руку не высовывай, а то лишишься. Понял?

Игорь кивнул, дышать от дыма было уже трудно.

– Понял.

– Не высовывайся!

– Да понял.

– Все, отсчет от десяти. Десять…

То, что снайпер увидит движ, в этом я не сомневался, задумка была в другом. Во-первых, дым дает сигнал, что что-то тут не ладно, заставит снайпера нервничать – в любую минуту могут появиться пожарные, полиция, просто проезжая машина остановится тушить. Дым частично скрывает нас, горячий воздух создает миражи. Мы рванем одновременно в две стороны – еще задачка для него. Судя по перезарядке, у него «СВД», не такая точная винтовка. Впереди я вижу что-то вроде овражка, в нем и лягу. Последний мой козырь – он не знает, что у меня «АК». Он думает, что у нас пистолеты или край – «МР5», автоматы под пистолетный патрон. Для него – оружие почти безопасное. Трофейный «АК», да еще с оптикой, будет для него сюрпризом.

Думать не хочется о том, что будет, если есть еще один снайпер, страхующий первого – настолько умный, что он еще ни разу не проявил себя и просто лежит и ждет. Тогда как минимум одному из нас конец, и скорее всего – конец мне. Но должно же мне немного повезти…

Еще один раз.

– Раз! – крикнул я.

И мы стартанули…

Бежать по горящей траве и под прицелом снайпера, когда дым ест глаза, рвутся легкие, а там, куда ты бежишь, может оказаться змея, – не лучшее развлечение. Желающие могут попробовать на досуге. На раз – мы поднялись и, пригибаясь, побежали…

Снайпер был начеку и проявил себя – немедленно выстрелил. По мне. Причем так, что я, кажется, что-то увидел. Но не попал. Правда, пуля прошла так близко, что рванула ткань. Второй раз – он уже вчистую промахнулся.

Прорвавшись через дым и гарь, я упал в ложок… Похоже, это даже был старый, оставшийся от Великой Отечественной окоп, там тоже тлело. Я, как смог, сбил пламя руками и начал продвигаться по ложку на коленях, считая про себя…

Сорок шесть… сорок семь…

На цифре «пятьдесят» я чуть приподнялся над краем и начал осматриваться. Глаза слезились, но там, куда я смотрел, дыма не было, и потому было видно.

Раздался выстрел, а потом я заметил едва заметное движение, вот на это я и рассчитывал. В магазине «СВД» десять патронов, и я предполагал, что снайперу в ближайшее время придется перезарядить.

Он рассчитывал, что никто из нас не будет смотреть, а я смотрел. Он рассчитывал, что никто не увидит, а я увидел…

Перевел свой автомат на одиночные. Искренне понадеялся, что он пристрелян на постоянный прицел – триста и что прицел не сбит от какого-нибудь удара. Положил автомат цевьем на импровизированный бруствер, прихватив цевье, прицелился и открыл огонь, всаживая пулю за пулей в то место, где, по моим предположениям, должен был находиться снайпер.

Ответного огня не было. По местами горящей, а местами дымящей траве я перебежал обратно к нашей «Тойоте». Колесо повреждено, там пулестойкая вставка, по мотору тоже стреляли – но надеюсь, движок работает.

– Садись назад. Дверь не закрывай…

«Тойота», как я уже говорил, была бронирована по четвертому классу, от сорок четвертого «Магнума» – винтовочную пулю она бы не сдержала. На машине, обдирая днище, я подъехал как можно ближе к тому месту, где, по моим предположениям, был снайпер. Времени особо не было – в любой момент кто-то мог вызвать пожарных, или полицию, или и тех и других…

В снайпера я попал дважды, он был без бронезащиты – видимо, чтобы легче передвигаться. На нем был комбез с капюшоном, похожий на те, какие используют антитеррористические силы Европы, но не черного цвета, а в расцветке «варан», это штатный камуфляж украинской армии, продуманный, кстати. Лежки у него не было, он лежал прямо на земле. Снаряга была рядом, он использовал рюкзак как подставку под цевье…

Винтовка лежала рядом. «СВД», но какая! Деревянное, но зачерненное цевье и приклад, сошки «с лапкой», аналогичные армейским. Вместо убогого ПСО на титановом кроне стоит аж «Найтфорс», который стоит втрое дороже винтовки. Вместо обычного пламегаса – стоит то ли глушитель, то ли еще что, короткий, похоже, что-то совмещенное еще и с компенсатором отдачи. Явно спецовская винтовка и явно из АТО. Штатная, но переделанная…

Не обращая внимания на Игоря, я обыскал снайпера. К моему удивлению, нашел телефон… обычно на такое дело с телефоном не идут.

– Помоги…

– …

– Помоги, помоги. Спрячем его.

– Мы оформить должны.

– Кого – его? Ты еще не понял ничего?

Игорь потряс головой, как после пропущенного удара, расставаясь с последними иллюзиями, если они у него еще были.

– А Васыль?

– Тоже похороним. Он против не будет…

Зачем я это сделал? А затем, что официальное расследование всего этого дерьма ничего не даст, сомневающимся – смотри выше, как дело Курченко – Морбида слили в унитаз и нам по шее дали, в профилактических целях. Думаете, если слили в унитаз убийство шести человек, дело психопата-маньяка, это будут расследовать? Скорее наоборот – я уверен, что те, кто за всем этим стоит, смогут получить доступ к данным полицейского расследования. Тем более что по закону мы должны заносить данные в «едыну базу криминальных проваджень». А вот если действовать нелегально, без документального оформления, тогда они занервничают, задергаются. Может, и проявят себя.

У нас был телефон – ниточка, которая может вести дальше. Мы завернули в местный офис «Киевстара» и, предъявив удостоверения, получили распечатку звонков с мобилы, которую я отобрал у снайпера, и распечатку активности его телефона. То есть на каких сотовых вышках проявлялся его телефон. Далеко в подробности углубляться не буду, скажу только то, что телефон, даже выключенный, время от времени посылает сигнал на ближайшую сотовую вышку и там регистрируется. По истории этих сигналов можно установить, где бывал владелец телефона в последнее время. Это называется «детальная распечатка» – вообще ее без санкции судьи делать нельзя, равно как и другие «негласны слидчи дии», но у полиции в Одессе была хорошая репутация, и девушка в офисе «Киевстара» нам ее сделала.

Сейчас мы сидели в машине на Ильфа и Петрова (это такая улица в Одессе есть) и ждали подмогу. В нашей машине негромко играл Вакарчук.

– Надо сообщить, – сказал Игорь.

– Иди, сообщай… – согласился я.

Игорь не ответил.

– Вот что – на будущее тебе. Ты или человек дела, или человек бумаги. Если человек бумаги – то вперед. Живи по этим правилам. Без бумажки мы букашки, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним и так далее. Если ты человек дела, то делай дело, а на все остальное – плюй с высокой колокольни. Нам надо выиграть время, если их не найдут, через несколько дней мы сообщим. Но не раньше.

– Накажут?

– А ты как думал? Естественно, накажут. Только заметил я одну вещь за свою жизнь. Тех, кто делает дело, – наказывают, но не увольняют, почти никогда. Потому что, если их уволить – кто дело будет делать?

– …

– Тем и спасаемся.

Зазвонил телефон, Игорь послушал. Я видел, как он бледнеет, прямо на глазах.

– Что?

– Мама звонила. К ней приходили какие-то люди.

Здорово. Чего и следовало ожидать.

– Меняемся. Садись за руль.

«Тойота» рванула с места. Я подумал, набрал номер…

– Дидо? Можешь помочь?

Мама Игоря жила на Маразлиевской – это одна из основных и колоритнейших улиц Одессы, по ней даже экскурсии проводят пешие, по 40 гривен с человека. Дома здесь были старыми и неповторимо особенными, как и все в Одессе. Старые дома, по три, по четыре этажа, перемежались стилизованными под старину элитными многоэтажками, стоимость метра в которых была такой, что не хотелось даже думать.

– Маму как зовут… Осторожнее!

Игорь в очередной раз нарушил правила.

– Зинаида Дмитриевна.

– Она как, нормально ходит? Ничего такого?

– Она на всех митингах была.

– Нормально. Значит, так – ты идешь, выводишь маму. Я остаюсь на улице и смотрю за обстановкой. Хорошо?

– Хорошо.

– Связь по рации держим.

«Тойота» уже летела по одесским улицам.

– Приди в себя. Все будет нормально…

– …

– И давай так. Ты остановишь на соседней. Меня высадишь, я скажу, когда подъезжать. Понял?

Не знаю, понял Игорь или нет – надеюсь, что понял. Мама – это, конечно, святое…

Игорь высадил меня на перекрестке Маразлиевской и Сабанского переулка. Оттуда я пошел пешком, осматриваясь. Вообще место для снайпера, если он там есть, так себе. С одной стороны – дома разной высотности и архитектуры, а старые дома еще и с чердаками делают, для снайпера – раздолье. С другой стороны – деревья. Они есть, их много, и их пышные кроны хорошо закрывают обзор, если кто вздумает стрелять с крыши.

Набрал номер:

– Все норм.

«Тойота» стартанула с места, обогнала меня, припарковалась. Игорь вышел, посмотрел на меня – я показал ему: вали к чертовой матери. Это ошибка – расчет на то, что если наблюдатель и есть, то он меня не заметит и все внимание будет обращено на полицейскую «Тойоту».

Но и мне просто тусить на улице – проблемно…

Я медленно шел по улице, осматриваясь. Поганая застроечка. Современная – это громадные, но простые бетонные коробки, а тут что ни дом – то внутренний двор и арка в него с улицы. Арка – это прикрытие для стрелка и отход.

Набрал номер Игоря:

– Все норм?

– Мама отказывается уходить…

Этого только не хватало.

– Дай ей трубку… Зинаида Дмитриевна? Алло…

Дыхание.

– Алло, Зинаида Дмитриевна?

– Кто это?

– Александр Иванович меня зовут. Я – начальник Игоря.

– …

– Надо уходить. Мы перевезем вас в безопасное место. Понимаете меня?

– Я никуда не пойду с дома.

– Зинаида Дмитриевна – это государственная необходимость (я не знал, сработает ли это, но другого у меня ничего не было)… мы расследуем важное дело.

– Игорек не говорил… Игорь, почему не говорил маме…

– Зинаида Дмитриевна. Я жду вас внизу, в машине. Дайте трубку Игорю… Алло.

– Да…

– Давай, вниз. Что маме врал – потом поговорим…

Я уже стоял около «Тойоты», когда на улице показалась машина Дидо. Она шла с противоположной стороны. Увидев меня, Дидо резко, нарушая все правила, развернулся. Опустил стекло.

– Что происходит? – спросил он по-английски.

– Будь начеку, – на том же языке ответил я, – будь наготове…

Дидо вышел из машины. У меня зазвонил телефон:

– Мы спускаемся.

– Понял. Тормознись у двери немного. Я отзвоню…

Я осматривался: крыши, переулки, улица. Киллер мог быть везде, в любом месте, он мог быть на машине, мог выжидать момента на крыше…

– Движение на крыше, слева! – крикнул Дидо.

Я обернулся, ровно для того, чтобы увидеть, как Дидо падает, держа в руке «Глок». Откуда был выстрел, я не увидел.

Проверил пульс, готов. Пульса нет. Еще один за сегодня… Да что за день сегодня такой, а?

Я прятался за машиной – снайпер в любой момент мог проявиться снова. Кровь Дидо была на моих руках.

Кто-то страшно закричал из прохожих.

Я достал телефон, набрал номер дежурного.

– Дежурный, майор Линько.

– Перестрелка на Маразлиевской, убит сотрудник полиции. – Я назвал условный пароль, который давал понять, что говорит полицейский. – Направляйте спецназ. Работает снайпер.

– Вас понял…

Досчитал до десяти и ломанулся обратно в подъезд. Зинаида Дмитриевна, увидев меня, вскрикнула, поднесла руки ко рту…

– Все нормально, – я пытался улыбаться, – все хорошо. Здесь черный ход есть?

Дом был старый. И черный ход в нем был…

Звонок другу. Сам я эту головоломку разгадать уже не мог.

Слон в этот раз прибыл не один. Помимо знакомой светлой «Шеви Нивы» был еще микроавтобус «Фольксваген» с затемненными стеклами…

Вместе со Слоном прибыли еще пять человек. С виду без особых понтов, на Рэмбо не похожие, так, человек божий, мимо прохожий, так про таких говорят. Но я по движениям, по тому, как грамотно они выстраиваются – даже в относительно безобидной ситуации каждый встает так, чтобы пасти свой сектор наблюдения и не перекрывать обзор и обстрел другому, – понял, что это спецназ. Скорее всего посольские – засекреченная группа, занимающаяся не только обеспечением безопасности российских диппредставительств за рубежом, но и активными действиями под крышей посольств. Называются они «Заслон», и это одна из немногих настоящих групп спецназа, еще сохранившихся.

И просто так «Заслон» нигде не появляется.

И пока Игорь и спецназовцы уговаривали Зинаиду Дмитриевну, что будет лучше, если она «купит путевку» и пару недель поживет в пансионате в Крыму (а убедить в этом еврейскую маму крайне сложно), мы со Слоном отошли в сторону. Встали так, чтобы не просто разговаривать, но и смотреть, что происходит за спиной у другого.

– Что происходит?

– Нас дважды пытались убить за этот день, – ответил я, – оба раза со стрельбой.

– Кто?

– Не знаю. Кто-то, кто хочет, чтобы мы перестали копать убийство Курченко.

– Слон…

– …

– Что происходит в городе? Только не говори мне, что ты и этот спецназ здесь – просто так. Это ведь «Заслон»?

Слон в упор посмотрел на меня:

– А кто спрашивает?

– Не надо, Слоняра. Я здесь на легальном положении, полицейский с правом ношения оружия. Могу получать информацию. Ты – москаль и русский шпион. Что это означает в сегодняшней Украине – ты понимаешь. Давай просто поможем друг другу. Если ты не знал – полицейский должен поддерживать порядок в городе. И наказывать преступников. И я пытаюсь это делать. Как могу.

Слон помолчал. Я понимал его – делиться информацией с человеком, который признан подозрительным, – ставить под удар карьеру. Но и связи в полиции, доступ к базам данных и право проводить аресты – ему было нелишним.

– В городе в ближайшее время намечается провести конференцию. Точнее, даже не конференцию, а…

– Тайную вечерю, – подсказал я.

– Вот именно. По теме Крыма и окончательного урегулирования.

Уже веселее.

– Кто будет присутствовать?

– Речь о высшем уровне не идет, скорее это уровень экспертов. Незаметных, но важных людей из МИДа, Госдепа США, украинского МИДа. Требуется подготовить почву, провести согласование позиций…

– …

– Ты не хуже меня понимаешь, что ситуация тупиковая.

– Турция держит Северный Кипр вот уже более 50 лет.

– Да, и к чему это привело? Фамагуста некогда конкурировала с Ниццей и Монако, а теперь там что? Мертвый город. Послушай! – Слон поднял руку. – Мне также не по себе. Потому что я знаю, как наши могут продавать. И продаваться. Но на этот раз на нас вышли Соединенные Штаты Америки. Не мы на них. А они на нас.

– …

– Твоя очередь.

– В городе действует криминально-террористическая группа, – сказал я, – бывшие ветераны АТО. Предположительно костяк группы сформировался еще во время АТО, на базе 25-й десантной бригады и ее командира, полковника, а теперь генерала Пивовара. Они организационно не входили в 25-ю бригаду, были членами «Правого сектора» и совершали преступления в зоне АТО из корысти, по найму, а также просто из садизма. Сейчас Пивовар, по моим данным, продвинулся вверх как герой АТО, и, возможно, они продолжают работать на него, а может быть, и нет. Мой человек пытался установить личный состав этой группы поименно. За это его застрелил снайпер, после чего попытался застрелить и нас.

– То есть у тебя этого списка нет?

– Нет. Мы знаем только одного из них.

– Морбида? – быстро спросил Слон.

– Да. Откуда знаешь?

– …

– Откуда знаешь? – настойчиво спросил я.

– Он известен еще со времен АТО и с той, и с этой стороны. Мы подвели к нему своего агента.

– Курченко?

– Да.

Ну, вот, собственно, и недостающая часть головоломки. Откуда у девушки деньги и почему она связалась с психопатом – охранником порта. Совсем не из-за размера его мужского достоинства, простите…

– Ты подвел телку двадцати семи лет к Морбиду, зная, что он психопат?

– Перестань. Тем более не я отвечал за Одессу.

– Ну, да. Конечно.

– Хватит! – разозлился Слон. – Не надо строить из себя моралиста. В разведке все – пешки, в том числе и ты, и я. Курченко должна была получить у Морбида информацию, связанную с незаконными поставками оружия в Украину.

– Незаконными поставками оружия в Украину? – переспросил я. – А Морбид-то тут при чем вообще? Он же псих.

– Не такой и псих. По нашим данным, Украина активно вышла на черный рынок торговли оружием. Они усиленно пытаются приобрести необходимое им оружие в обход ограничительных мер. И прежде всего – ракетные комплексы «Джавелин». В обмен они готовы поставлять все что угодно, в том числе радиоактивный кобальт, который у них есть, и ПЗРК последнего поколения. Это не шутки. И Морбид в порт работать устроился совсем не просто так.

Да какие тут шутки.

– В чем заключался план?

– Курченко поставила «жучки» на его телефон и компьютер. Планировалось, что к моменту начала саммита она напишет серию статей о незаконных сделках Украины на черном рынке оружия. Часть информации она получала сама, часть – предоставляли мы. Статья, написанная украинским журналистом-расследователем, должна была поднять шум и подорвать позиции и Украины, и США на переговорах. Международный резонанс – это то, что нужно…

– Курченко вам успела что-то передать?

– Да. Доказательства – видео и фотографии разгрузки сухогруза в порту Белгород-Днестровский.

– Когда?

– За день до убийства.

Ну вот, похоже, и настоящий мотив. А не придурь со слетевшим с катушек ветераном АТО тире любовником.

– Посмотреть могу?

– А сам – как думаешь?

– …

– Нечего там смотреть. Порт, сухогруз. Люди.

– Какие люди?

– …

– Какие люди, Слон?

– Подполковник СБУ Богдан Гнус. Бывший замначальника одесского СБУ. Бывший помощник начальника одесского СБУ. А помогал он, знаешь, кому?

– Салоид? – догадался я.

– Он самый. Керивник одесской полиции.

– Не скажете, кто этот человек?

Зинаиду Дмитриевну мы все-таки отправили восвояси. Вместе со Слоном и бойцами спецназа. Игорь ждал долго – момента задать вопрос. Держался и не сдержался.

– Кто? Тот, с которым я разговаривал? Представитель российского консульства. Мой старый друг.

Игорь молчал. Мы сидели в своей «Тойоте» в каком-то одесском переулке, и каждый из нас думал – кто сидит рядом с ним, друг или враг.

– Я к вам… В общем, я понимаю, – сказал Игорь.

Понимает он…

– Что ты понимаешь, – сказал я, – этот город такой же мой, как и твой. До совершеннолетия я каждое лето проводил здесь, на каникулах. Этот город вырастил меня. И я ему помогаю. Ему, понимаешь, а не Украине. Ничего, кроме Одессы, у меня в Украине не было и нет.

– Одесса – это Украина, – сказал Игорь.

– Сам-то веришь? Одесса – это Одесса, и ты это знаешь. Одесса была, когда Украины и в проекте не было. Она и будет. Я просто хочу вернуть тот город, каким он был когда-то. Когда тут не убивали людей. А убийц – наказывали. Ты со мной?

– С вами.

Ну, вот и все. Так, наверное, в тридцатые вербовали… в троцкисты. Твою мать, будет ли кто-нибудь и когда-нибудь наказан за то, что мы ведем войну на своей земле, как на чужой.

– Тогда давай придумаем, что будем врать насчет Дидо и твоей мамы…