Поскольку Олег Щедрин жил в Королёве, на улице Богомольцев, а ситуационный центр ВГОР, официально именуемый Центром климатического мониторинга Российской метеослужбы, располагался всего в десяти километрах от города, то добирался он до места работы буквально за полчаса.

Суббота двадцать четвёртого мая в этом смысле ничем не отличалась от других дней недели, а учитывая то обстоятельство, что на работу Олег ехал ночью, его путь к центру занял всего тринадцать минут. Без пяти минут полночь он вошёл в зал управления центра, в котором работали около сорока операторов, следящих за состоянием атмосферы и земной поверхности России.

Компьютер, повинуясь голосовой команде, вывел на экран ситуационную карту территории страны.

Олег доложил начальнику смены о подсоединении к системе мониторинга и сразу же получил задание проанализировать состояние атмосферы северных морей России.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — сказал Олег, привычно поправляя усик микрофона над губой. — Приступаю.

Компьютер увеличил карту северных территорий России вместе с морями. Олег двинул курсор на Баренцево море, самое западное из всех российских морей, принялся читать поступающие в режиме реального времени данные о состоянии атмосферы и водной поверхности моря.

Олегу Щедрину исполнилось двадцать семь лет. Четыре года назад он окончил МИФИ по специальности «физика атмосферы», устроился работать в метеоцентре под Тверью, но был замечен службой обеспечения и найма ВГОР и переехал в Королёв, где получил двухкомнатную квартиру, а также звание лейтенанта ВГОР, хотя до этого слыхом не слыхивал о существовании подобного рода войск.

Через три года после переезда он был уже майором и отвечал за подразделение аналитического управления в Королёве, работающего с комплексом «Король». Сами сотрудники Центра называли комплекс «Большим Тополем», так как существовали ещё малые «Тополя», с приставкой К.

Из истории изучения ионосферы Олег знал, что прообразом «Короля» послужил комплекс «Сура», расположенный на полигоне научно-исследовательского института «Васильсурск» в ста сорока километрах от Нижнего Новгорода. Полигон создавался как автономный исследовательский центр, используемый для диагностики ионосферы и верхних слоёв атмосферы Земли методами радиолучевого зондирования, измерения динамических характеристик мезосферы и магнитосферы, а также для разработки способов защиты от крупных коронарных выбросов Солнца, достигающих атмосферы планеты. Но с тех пор прошло три десятка лет, и российские учёные, а за ними и военные, научились использовать комплексы вроде «Суры» для воздействия на погоду, создав мобильные станции. Хотя американцы в этом деле опередили их, испытав пресловутые HAARP — якобы лаборатории для ионосферных исследований, а на самом деле установки для создания и транспортировки плазмоидов в любую точку земного шара с целью резкого изменения погоды или воздействия на геофизическую обстановку.

К моменту развёртывания первых «Королей» на территории России количество внезапных погодных аномалий, землетрясений, вулканических извержений и цунами, вызванных «Харпами», превышало три сотни. Американцы тестировали своё оружие. А потом начали использовать установки, построив ещё несколько — в Гренландии, в Австралии и на островах Тихого океана, для устранения бизнес-конкурентов в первую очередь, опередивших их в той или иной коммерческой деятельности.

Комплексы типа «Суры» не могли конкурировать с ними ни по мощности, ни по финансированию. Если на содержание «Суры» правительство выделяло всего сорок тысяч долларов в год, то эксплуатация только одного «Харпа» обходилась американцам в триста миллионов. Мало того, «Сура» работала всего сто часов в году, в то время как HAARP — не менее трёх тысяч.

Ситуация изменилась лишь в две тысячи одиннадцатом году, когда американцы с помощью двух «Харпов» — аляскинского и гренландского — устроили в центре европейской части России «тропическую жару» с температурой воздуха плюс сорок градусов по Цельсию, а местами до плюс пятидесяти. Тогда и был решён вопрос о создании устройств и комплексов для защиты территории России от климатических атак. Задача адекватного ответа возникла позже, после множества необъяснимых природных явлений, в которых стала просматриваться работа HAARP.

Первый «Король» был построен через три года под Королёвом, оттого он и получил название «Король». Там же впоследствии возник Центр управления всеми российскими комплексами. Это была стационарная станция, насчитывающая тысячу шестьсот антенн, не уступающая по возможностям аляскинской.

Второй «Король» соорудили в Тикси, третий на Камчатке. Ещё четыре строились и должны были встать в строй в ближайшее время; командование ВГОР решало поставленные перед ним задачи масштабно.

Несмотря на отсутствие каких-либо сведений в СМИ и Интернете, ВГОР существовали, имея в структуре четыре подразделения: управление стратегического планирования, управление анализа, управление оперативно-тактического реагирования и службу безопасности.

Разумеется, все бойцы, командиры и гражданские сотрудники ВГОР прошли горнило аттестации и дали подписку о неразглашении тайны, отчего даже их жёны, мужья и друзья не догадывались, где они служат. Никакой формы служащие ВГОР не носили, а в удостоверении того же Олега Щедрина сообщалось, что он «майор военизированной гражданской охраны России», или сокращённо ВГОР.

Но главным ноу-хау россиян были не стационарные «Короли», а мобильные установки для управления ионосферным каналом распространения радиоволн и создания плазменных решёток в ионосфере, те самые «Тополя-К», которые позволяли вместе со стационарными станциями формировать «мелкие» погодные неприятности в виде дождей, снегопадов, зон аномальной жары или холода, а также сходы лавин и оползней. Они же, по мысли разработчиков, должны были создавать и более мощные воздействия — землетрясения, ураганы и цунами. Правда, это была пока теория, на практике «Тополя» в этом плане не использовались. Уж очень большие, катастрофические и непредсказуемые последствия могли вызвать испытания.

Среди сотрудников управления бытовала легенда, что идею создания генераторов изменения погоды отечественные учёные и инженеры украли у американцев. Однако Олег точно знал, что самый первый «Тополь» изобрёл инженер Смирнов ещё в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, получив авторское свидетельство на изобретение под названием «Дистанционный электромагнитный способ изменения погоды». В девяносто третьем году он получил патент Российской Федерации на «Способ активного воздействия на атмосферу».

Его генератор формировал электромагнитные сигналы определённой формы и частоты, антенна направляла пучок радиоволн в расчётную зону ионосферы, где они и создавали условия для изменения погоды в заданном районе земного шара.

Изобретатель с двумя коллегами организовал лабораторию прикладной геокосмической физики, создал установку, назвав её «Уранией», с тысяча девятьсот девяносто второго года приступил к испытаниям, сначала вызвав дождь над Каширским районом Московской области, где давно не было дождей, потом отогнал плавучие льды в Карском море от берега Северной Земли, а в Саратовской области более чем в три раза повысил высоту снежного покрова, защитив озимые от вымерзания.

Впоследствии впечатляющие результаты регионального управления погодой были продемонстрированы в Тунисе, Марокко, Иране, Мексике, Испании. Некоторые из этих стран готовы были заплатить огромные суммы за ноу-хау российского изобретателя.

Но не Россия.

Чиновники из Комитета по делам изобретений, выслушав объяснения Смирнова, что его устройство действует по принципу спускового механизма: малое усилие приводит к высвобождению гигантских сил, — рекомендовали ему обратиться к психиатру.

Лишь после две тысячи пятнадцатого года уже постаревшего инженера привлекли к работе ВГОР, где он и создал мобильные станции, названные «Тополями».

Они вполне годились в качестве средств адекватного ответа на «пакости» американцев, да и китайцев тоже, почуявших азарт в ведении «не доказуемых официально» климатических войн. Мир потихоньку сползал к глобальной геофизической войне, а законов, запрещающих климатическое и геокосмическое оружие, человечество так и не выработало. Этого оружия как бы не существовало, а примеры его применения СМИ раздували так рьяно, что обычные граждане переставали верить в «ужасы метеовойн».

Компьютер выдал сводку природных происшествий на территории России и во всём мире.

Олег привычно пробежался глазами по экрану, отмечая наиболее энергоёмкие события, заинтересовался полярными морями у берегов страны. Там, на северной окраине Баренцева моря, явно формировалась ундуляция — зона сверхнизкого давления, хотя никаких предпосылок для такого образования вроде бы и не существовало.

Олег связался с мурманским отделением синоптиков, затем подключил к поиску информации о погодных условиях в Баренцевом море тиксинский «Король» и спутники, но и этого ему показалось мало, и он связался с центром управления системой «Землекоп», датчики которой изучали геофизическую обстановку на всей территории России. По мере поступления данных интерес его рос и достиг апогея, когда ему передали сведения с острова Колгуев, отделённого от материка Поморским проливом, о резком снижении температуры в береговой зоне. Ещё через полчаса майору сообщили о звонке начальника нефтяной платформы «Разлом-2» Нефёдова в службу мурманского отделения МЧС. Стала вырисовываться интересная картина.

При полном отсутствии причин для резкого изменения погоды в акватории Баренцева моря развился точечный циклон диаметром всего около восьмидесяти километров, порождённый потоками влажного воздуха с Атлантики и переохлаждённого из Арктики, и в этом атмосферном колодце пошёл дождь.

Олег быстро составил карту атмосферных потоков, дополнил её картой ионосферных течений и сгущений и связался с начальником смены:

— Товарищ полковник, обнаружена искусственная ундуляция над северной частью Баренцева моря. Это явная к-диверсия, сомнений нет.

— Сбросьте материал мне на комп, — брюзгливо сказал полковник Троицкий; за высокомерие и занудство его никто из сотрудников Центра не любил. — Перепроверьте данные.

— Перепроверил.

— Сделайте это ещё раз.

— Слушаюсь, — флегматично ответил Олег.

Характер у него был мирный, спокойный, компанейский, но жизнь научила драться за место под солнцем, жёстко отстаивать своё мнение, и при внешней мягкости Олег, не споря, умел доказать правильность своих выводов. Именно умение стоять на своём и позволило ему добиться уважения коллег и дойти в двадцать семь лет до звания майора. Хотя выглядел он по-прежнему большеглазым губастым увальнем, невысоким, полноватым, с невинным взглядом голубых глаз.

Кто-то положил ему руку на плечо.

— Что тут у вас происходит, Олег Миронович?

Олег оглянулся, хотел встать: это был начальник управления полковник Дзюба, — но главный аналитик ВГОР не любил у подчинённых строевого показушничества.

— Сидите.

— Точечная к-диверсия, товарищ полковник. Задействованы три «Зевса»: на Аляске, в Гренландии и в океане и беспилотник «Х-37». Предположительно третий «Зевс» расположен на корабле.

— Где он, по-вашему?

— У границы паковых льдов, примерно в трёхстах километрах от Колгуева, на северо-востоке. — Олег курсором показал красную звёздочку на карте. — Здесь.

— Параметры?

— Стационарные «Харпы» работают на трёх гигах в импульсе, мобильный на порядок меньше.

— Манипулятор.

— Так точно, он управляет линзой. Под ней образуется разрежение — потенциальная яма, давление падает, холод усиливается, и при попадании влажного атлантического воздуха…

— Начинается переохлаждённый ливень.

— Так точно.

— Что там у нас, в Баренцевом море?

— Нефтедобывающая платформа «Разлом-2». Месяц назад запустили на полную мощность.

— Не нравится господам пиндосам, когда их опережают. Мы первыми начали эксплуатировать шельф, для них это чуть ли не объявление войны. Что думаешь по этому поводу?

— От стратегии провокаций они перешли к стратегии прямых атак.

— Вот! — Дзюба поднял вверх указательный палец. — Надо отвечать. Есть предложения?

Олег быстро вывел на экран схему защитных действий.

— Если мы откроем вектор накачки с тиксинского «Короля», поддержим его каналом с Камчатки и добавим для коррекции канал из Мурманска…

— Мурманский «кнут» мы ещё не использовали.

— Так давайте используем.

— Понял, следи.

— Майор, я долго буду ждать? — мухой забился в наушнике голос начальника смены.

— Да-да, товарищ полковник, уже пересылаю.

— Я ему объясню, — догадался Дзюба, к кому относится сказанное Щедриным.

— Я всё равно должен отправить ему…

— Должен — отправляй. Кстати, ты просился в отпуск.

— Хотел к старикам съездить, проведать.

— Пиши рапорт, я подпишу.

— Спасибо, товарищ полковник.

Дзюба сжал плечо аналитика, отошёл от монитора, направляясь к центру зала, где сидел начальник смены.

Начальнику управления исполнилось сорок лет, но выглядел он моложе, будучи субтильного телосложения, и вид имел рафинированного интеллигента «в тридевятом поколении».

Олег хотел догнать его и ещё раз поблагодарить, но вовремя передумал. Несмотря на свой вид, полковник Дзюба славился решительностью и бескомпромиссностью. Лебезить перед ним не стоило.