Борт самолёта «Ил-96»
3 июня, полдень
Команду «Пуск» он прозевал, судорожно ища на панели кнопку запуска ракет. А когда наконец дотянулся до кнопки, она заела и никак не желала уходить в панель, не помог даже удар кулаком.
— Самолёт уже близко! — заорал командир пусковой бригады, вскакивая с места у пульта кабины «У», принадлежащей ЗРК «Десна». — Хватай винтовку, стреляй!
Афанасий схватил сунутую ему старинную трёхлинейку образца начала прошлого века, ошалело выскочил из кабины.
Самолёт падал на него с высоты, стремительно вырастая в размерах, огромный, чёрный, с крестами на крыльях и звёздами и полосами американского флага на пузе.
Он вскинул винтовку, целясь в сверкающий винт, нажал на курок, но раздался сухой металлический щелчок: винтовка была разряжена!
От самолёта отделилась капля бомбы, понеслась на позицию ЗРК, превращаясь в зубастую акулу.
«Неймс!» — мелькнуло в голове.
Афанасий выхватил из штанов электрическую бритву, оскалился, наводя гофр раструба на акулу, но из раструба выдулся большой мыльный пузырь, лопнул с треском… и он проснулся со сдавленным криком.
Покачивание, тихий рокот моторов, шелест, чьи-то будничные голоса…
Дохлый и сержант Бугаев, как обычно, философствуют, посматривая в иллюминатор…
Олег застыл в кресле через проход перед экраном нового персональника, удобно пристроенного на откидном столике в спинке впередистоящего кресла…
Капитан Ширяев спит…
Старлей Ривкин читает с ридера боевик…
Самолёт летит по маршруту Москва — Благовещенск, чтобы там дозаправиться, пересечь границу и войти в воздушное пространство Китая…
Все по плану. С какого же бодуна может присниться такой сон?! Старый ЗРК… кабина управления… кнопки… плюс винтовка… Он же ни в зенитно-ракетных войсках не служил, раз только в молодости посещал зенитно-ракетный дивизион, ни трёхлинейку в руках не держал.
— Сон дурной приснился? — сочувственно спросил Олег, не отворачиваясь от экрана.
— На меня сбросили бомбу…
Олег на секунду отвлёкся, глянул с любопытством на Афанасия, снова занялся монитором.
— Кто-то тебя вспомнил… незлым тихим словом.
Афанасий закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям.
Деда оставили в Москве, под охраной, где он должен был начать «давать показания» комиссии СЛЭФА — специальной лаборатории электрофизической аппаратуры, принадлежащей ВГОР, которая принимала участие в создании первых российских мобильных станций, прозванных «Тополями». Афанасий лично убедился в реальности лаборатории, когда его и Геннадия Терентьевича отвезли в неприметное здание на одной из окраинных улочек Королёва и познакомили с начальником лаборатории, доктором физико-математических наук Беловым.
— Сдаю родича в надёжные руки, — пошутил Афанасий после беседы с Беловым. — Прошу беречь его как зеницу ока, он у меня один.
— Не беспокойтесь, полковник, — ответили ему. — Вашему родичу у нас понравится.
После этого он вечер просидел с Олегом в кафе «Синтез» в Королёве и рассказал ему о встрече с Дуней.
— Ты на неё произвёл отрицательное впечатление, — сказал удовлетворённый сообщением аналитик. — Она не любит тех, кто распускает кулаки.
— Что ж мне теперь, смотреть, как обижают хороших людей? — обозлился Афанасий. — Если б я тогда не вмешался, Кырик со своими недоумками ещё долго издевался бы над ней. А с дедом вообще другая история приключилась, я ещё разберусь, кто послал за ним тех полицейских дуболомов и с какой целью.
— Разбирайся, а кулаками при Дуне не маши.
— Даже если к ней снова пристанут?
— Ищи другие методы… убеждения.
Афанасий понял, что его доводы для школьного друга ничего не значат, и перестал спорить. С другой стороны, слова Олега заставили его призадуматься. И в самом деле, должны были существовать какие-то другие способы увещевания подонков, без применения грубой силы, и эти способы можно было попытаться найти.
Мысли свернули к заданию, которое предстояло выполнять группе в Китае. Судя по информации, выданной Афанасию вечером второго июня, американцы устроили над китайским городом Кайфэн «показательную демонстрацию погодной врезки», создав над рекой Хуанхэ пузырь низкого давления с резким охлаждением температуры воздуха, точно такой же, какой был сформирован в Баренцевом море над нефтедобывающей платформой. Теперь над Кайфэном образовалась ундуляция, открывшая «мощный кран дождевых осадков». Атомная электростанция Гуанг вполне могла попасть в зону затопления, что привело бы к глобальной катастрофе.
Руки сами сжались в кулаки.
Афанасий пожалел, что не все его замечания по усовершенствованию самолёта успели учесть за четыре дня его пребывания в ангаре. После возвращения с севера удалось установить лишь внешние телекамеры и снабдить командира группы лётным шлемом с подключением всех коммуникаций. Специалисты не решили пока ни одной из озвученных проблем с постановкой дополнительного кресла и монтажом в брюхе самолёта контейнеров для зенитных ракет. Не была установлена и авиационная пушка. А так хотелось при встрече с американскими самолётами дать очередь трассирующими перед носом какого-нибудь сверхсовременного «F-16».
Радовало душу обещание Семёнова довести дело до конца и превратить «Ил-96» в «летающую крепость». Он же доставил по просьбе Афанасия комплекты «собак», обратившись, очевидно, к руководству «Альфы» в ФСБ. «Собаками» альфовцы называли комплекты СЭБАК — скрытой экипировки бойца антитеррористической команды. Она позволяла вести наблюдение, держать связь, получать целеуказания через клипсы и очки, следить за действиями нанитов и применять оружие также скрытого ношения, встроенное в элементы одежды, обуви и головных уборов. Поэтому в «собаках» бойцы антитеррора чувствовали себя почти как в спецкостюмах «Ратник» и могли не бояться получить пулю в спину.
Ривкин и Ширяев, да и Олег тоже, поначалу отнеслись к «собакам» скептически, но после недолгих примерок осознали себя «киберсолдатами XXI века» и ворчать, что они «воюют мозгами, а не руками», перестали.
И ещё одна нерешённая проблема мешала Афанасию чувствовать себя более или менее спокойно: защита группы и экипажа от СВЧ-излучения тоже не была установлена на борту «Ила». Имелась, правда, надежда, что американцы не на всех своих самолётах установили мощные СВЧ-генераторы, а только на крупных, таких как бомбардировщик «Б-2» или военные транспортники.
Зато грела душу мысль о наличии неймса.
Сначала Пахомов хотел передать в лабораторию оба образца нейтрализатора — «бритву» и маузер, потом решил, что и одного будет достаточно, и оставил себе маузер, уговорив Геннадия Терентьевича не сообщать об этом начальству.
Теперь у него был излучатель, пусть маломощный, но тем не менее способный делать дырки в стенах, который мог пригодиться в экстренной ситуации.
Олег, заметив, как Афанасий прячет маузер под отворот жилета, округлил глаза:
— Это что ещё за музейный экспонат?
Неймс в действии он не видел.
— Дырокол, — ответил Афанасий серьёзно. — Делает дырки даже в железе.
Ответ отбил у Олега охоту продолжать расспросы.
Незаметно для себя самого Афанасий уснул и проснулся от лёгкого толчка в плечо. Открыл глаза.
— Садимся в Благовещенске, — сказал Олег.
Военный аэродром «Полевой» располагался в семи километрах от города, недалеко от реки Зеи, в отличие от гражданского аэропорта Игнатьево, распростёршего взлётно-посадочные полосы вдоль Амура. Афанасий здесь не был ни разу, поэтому с любопытством смотрел в иллюминатор, пока самолёт умащивался на стоянке, где его уже ждали заправщики. Но кроме двух серых гофрированных металлических ангаров, вышек, ряда военных самолётов и сетчатых загородок ничего видно не было, и Афанасию наскучило любоваться пейзажем, в котором преобладали серые и жёлтые тона.
— Ты не был в Благовещенске? — спросил он сержанта.
— Никогда, — ответил Сеня Марин, тараща сонные глаза; он только что проснулся. — Эдак мы всю географию России изучим.
— Так это же хорошо, — сказал Бугаев. — Бесплатные экскурсии.
— А ты? — обратился Афанасий к Ширяеву.
— Тоже не был, — признался капитан. — Знаю только, что там на противоположном берегу Амура китайский город Хэйхэ. В Благовещенске есть спичечная фабрика «Искра», ей больше ста лет. А ещё где-то в черте города нашли кладбище динозавров.
— Прилично, я и этого не знаю, к стыду своему.
— Да ты у нас прямо ходячая Википедия, Шалва, — похвалил капитана Дохлый. — Куда ни подадимся — везде ты был или обо всём слышал.
— Бесплатный гид, опять же, — тихо сказал Бугаев.
— Болтуны, — косо посмотрел на сержантов Ширяев.
Из самолёта решили не выходить, чтобы не порождать лишние слухи среди военного персонала аэродрома. Постояли у открытого люка, подышали не сильно свежим воздухом, Бугаев и Ширяев выкурили по сигарете и вернулись в салон.
Заправка «Ила» длилась около часа. После чего Костя запросил у аэродромной службы взлёт, ему дали добро, и самолёт поднялся в воздух.
Пересечение границы прошло буднично, незаметно, китайские наземные службы и российские пограничники были предупреждены заранее.
Сквозь разрывы облаков ничего особенного разглядеть не удалось, но цвет суши под самолётом был безрадостный, преобладали желтоватые, серые и коричневые тона, зёленые пятна были редкими, поэтому любоваться пейзажем никто не стал.
— До цели час полёта, — доложил второй пилот; все звали его Витюшей.
Афанасий надел шлем, воткнул разъём питания и связи в розетку, вмонтированную в подлокотник кресла. Стали слышны голоса переговаривающихся пилотов, далёкие звоны и бормотание эфира. Не хватало экрана, на котором было бы видно положение самолёта, и Афанасий с сожалением подумал, что идея со шлемом непродуктивна: он ничего не видел и сориентироваться в пространстве — и в ситуации — не мог всё равно, несмотря на наличие связи с центром.
Поёрзав, Афанасий изогнулся и стал смотреть на экран Олега, перед которым тот сидел как Будда в состоянии нирваны. На движение соседа он, однако, отреагировал: чуть повернул экран, коснулся ногтем красной точечки на покрытой координатной сеткой карте Китая.
— Мы здесь, пролетаем над городом Байчэн.
— Где Кайфэн?
Палец майора опустился ниже.
— Вот, около семисот километров от нас.
— Вижу.
Кайфэна на карте видно не было, вместо него компьютер изобразил серую опухоль с белыми волокнистыми краями, напоминающую медузу, — это была ундуляция ПНД, порождённая действиями трёх американских ионосферных излучателей. Два из них были стационарными, представляя собой модификации систем HAARP, один — мобильный, установленный на борту судна, которое в данный момент располагалось в Жёлтом море.
— Странно, — задумчиво сказал Олег. — Такое впечатление, что у этого треугольника воздействия четыре угла.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Афанасий.
— По тем данным, что мне сбрасывает центр, нагрев ионосферы происходит с четырёх сторон, а не с трёх, как обычно.
— Можешь вычислить, откуда в ионосферу вонзается четвёртый луч?
— Попробую. — Пальцы Олега замелькали по клавиатуре.
Работал он недолго.
— Удивительно, там ни озёр, ни тем более морей…
— Где?
— Провинция Шэньси, горы Баян-Хото.
— Но это же китайская территория.
— В том-то всё и дело.
— Как американцы могли перебросить в Китай свой мобильный «Зевс»? К тому же у них нет самолётных излучателей, это наше российское ноу-хау.
— Не понимаю.
— Центр, я «сто седьмой», — вызвал Афанасий.
— Первый-пятый на линии, — отозвался оператор центра.
— Прошу проверить по линии разведки, не прячут ли китайцы свой собственный «Харп» в горах Баян-Хото.
— Запрос принят.
Афанасий сел прямее. Мелькнувшая мысль и впрямь требовала проверки.
— А ты быстро соображаешь, — с уважением сказал вдруг Олег.
— Ничего другого в голову не приходит.
— Я тоже подумал: как могли американцы на китайской территории упрятать свой «Зевс»? Но если это и в самом деле китайская станция…
— Значит, кто-то в китайской оборонке работает на америкосов.
— Жесть!
— Я уже ничему не удивляюсь. В наше время все предают всех, нет ничего святого, и китайцы ничем не отличаются от европейцев или тех же так называемых революционеров в наших бывших республиках, купленных америкосами.
— Революционеров, — хмыкнул Олег. — Бандиты они, уроды и нелюди, а не революционеры. Я слышал шутку на эту тему: странный народ эти революционеры: не признают ничьей власти и страшно удивляются и негодуют, когда их власть тоже не признают.
Афанасий промолчал. Перед его мысленным взором пронеслись кадры операции, в которой он принимал участие, по уничтожению сбежавшего в Польшу из Украины украинского ультранационалиста-бандеровца Сашко Куроша по кличке Ярый, прославившегося кровавой резнёй в Киеве ещё в военном перевороте две тысячи четырнадцатого года. После того как переворот удался и власть в стране перешла от олигархов Януковича к другой группе олигархов, бандеровцев «Правого сектора» начали потихоньку отстреливать, отлавливать и сажать, а то и вешать, и сориентировавшийся Сашко сбежал в «ридну батькивщину Речь Посполиту». Однако возмездие нашло его и там.
— Подлетаем, — проснулся в наушниках шлема голос командира экипажа.
Афанасий отбросил посторонние мысли, повернул голову к операторам «кнута».
— Готовьте машину к пуску.
— Пошли, пощупаем, — встал, потягиваясь, капитан Ширяев.
Афанасий пропустил их, прошагал в кабину лётчиков.
Пилот Витюша с готовностью уступил ему место. Он уже прочувствовал характер командира группы и подчинялся так же беспрекословно, как и командир экипажа Костя.
Афанасий сел, подключил шлем к коммуникационным каналам.
— Внимание, начинаем подготовку. Центр, я «сто седьмой», до цели десять минут.
— «Сто седьмой», я первый-второй, — заговорил в наушниках басовитый голос Черняка. — Ваш запрос проверен, в горах Баян-Хато, по данным разведки, строится китайский «Харп», но в эксплуатацию он ещё не сдан.
— И при этом работает?
— Да, это странно, будем разбираться. Ваша задача — не долетая до Кайфэна тридцать километров, включить «Коршун», сделать крен влево и пойти по кругу. Будьте внимательны, по нашим данным, с аэродрома в Хуайбэе подняты два китайских борта, перехватчик «F-7» и непонятный борт с лепёшкой антенны на горбу, идут к вам. Кроме того, в Жёлтом море замечен американский ДРЛО «Е-3АМ», и тоже, думается, неспроста.
— Но ведь китайцы должны нам помогать.
— Они и помогают… в силу своего понимания ситуации. Вокруг Кайфэна сейчас крутятся ещё несколько бортов, будьте осторожны, держите связь с Кайфэнским и Пекинским центрами сопровождения.
— Держим, — подтвердил Костя.
— Обстановка понятна, начинаем работать, — сказал Афанасий.
— Вот она, — указал рукой Витюша на возникший впереди над белым облачным слоем серый туманный купол. Издали он казался геометрически совершенным, исключительно ровным, пушистым, им можно было восхищаться и любоваться, как творением природы, однако создала его не природа, а злая воля человека, и не в качестве эстетического феномена, а в качестве оружия, способного исподволь искалечить судьбы целых народов.
— Мы включились, — сунулся в кабину Дохлый.
— Сядь на место, — сверкнул глазами Афанасий.
Сержант исчез.
Самолёт опустил левое крыло, пошёл вокруг туманной опухоли, накрывшей город Кайфэн, часть реки Хуанхэ на протяжении ста километров и атомную электростанцию Гуанг.
— «Сто седьмой», осмотритесь, — раздался в наушниках голос оператора центра. — Китайские самолёты рядом, на шесть и на пять часов.
Афанасий начал всматриваться в горизонт справа от самолёта, заметил сверкнувшую серебристую стрелочку над облаками, скользящую чуть выше «Ила».
— Костя, можешь связаться с лётчиками?
— Попытаюсь.
Несколько минут ушло на попытки установить связь с китайскими пилотами, наконец один из них отозвался, защебетав по-китайски.
Костя перешёл на английский и услышал в ответ сильно искажённую английскую фразу, перевести которую можно было как «привет, ребята, как дела?».
— Голова пока цела, — пробормотал Афанасий, заговорил по-английски: — Говорит командир российского самолёта «Ил-96» с бортовым номером «сто семь». С кем имею честь разговаривать?
— Фын Банэй, капитан китайских ВВС, — послышалось в ответ. — Получил приказ сопровождать вас.
— Прекрасно, капитан, сопровождайте в отдалении, мы будем обследовать эту облачную гору. Прошу не пропускать к нам ни одно воздушное судно. Как поняли?
— Выполняю. — Лётчик подумал и добавил по-русски: — Сипасибо.
Афанасий переглянулся с пилотами, на лицах которых промелькнули беглые улыбки.
— Работаем.
Пройдя в пассажирскую кабину, он увидел сгрудившихся у кресла Олега операторов «кнута» и Дохлого.
— Что тут у вас за собрание? «Сникерсы» бесплатно раздают?
Все расступились.
— Первый раз такую медузу вижу, — сказал Олег, не отрывая глаз от экрана.
— Где ты видишь медузу?
— Эта китайская ундуляция сосёт влагу не трубой, из верхних слоёв атмосферы, как было до сих пор, а из нижних, в том числе с реки и даже из-под собственного купола! Видишь белые щупальца? Вот они спускаются вниз, а вот задираются вверх и высыпают влагу на купол.
— Ну и что?
— Происходит как бы самоподпитка ундуляции, что наверняка поддерживает её устойчивость. «Зевсы» перешли на какой-то новый режим. Жаль, что нам не успели встроить комплекс фиксации излучений.
— Над нами наших спутников нет?
— Не знаю.
Афанасий вернулся в кабину пилотов.
— Что видит наш локатор?
— Медузу, — кивнул Костя на экран, повторив определение Олега. — Облако пересыщено электричеством, поэтому сигнал такой ветвистый.
— Центр, я «сто седьмой», нужен военный спутник над провинцией Хэнань, с датчиками излучений.
— Запрос принят.
Ждать ответа пришлось четыре минуты.
— «Сто седьмой», спутник будет через четверть часа, сформулируйте задачу.
Афанасий представил, как напряглась сейчас система космической разведки с разветвлённой сетью спутников и наземных станций слежения, и по спине пробежал холодок. На него в данный момент, а точнее — на группу, работала в с я страна.
— Задача — записать параметры воздействия на ионосферу СВЧ-излучения над китайским городом Кайфэн.
— Запрос принят, — буднично отозвался оператор.
— В дополнение прошу определить точное местоположение американского борта ДРЛО в Жёлтом море.
— Принято.
— Зачем это вам? — поинтересовался Костя.
— Вполне возможно, что американцы установили «Зевс» на самолёте.
— Я об этом не слышал.
— Об этом и наша разведка не слышала, — усмехнулся полковник. — Да вдруг мы все ошибаемся?
Выдернув вилку связи из разъёма штурманского кресла, он вернулся к подчинённым.
— Есть что-нибудь новое?
— Рано ждать изменений, — проворчал Олег, порхая пальцами по клавиатуре. — Подключились наши «Короли» на Камчатке и в Калининграде, но боюсь, этого будет мало, уж очень мощная ундуляция сформировалась.
— Чего они добиваются? — простодушно удивился Дохлый. — Они же не воюют с Китаем.
— Они и с нами якобы не воюют, — фыркнул Олег. — Пальчиком грозят. А мы потом миллиарды теряем на восстановление почв и плодородности земель. Да что там миллиарды — людей теряем, которые мрут как мухи то от жары, то от переохлаждения, то под волнами цунами.
— Политик, — похлопал друга по плечу Афанасий. — Философ. Будет что интересное — свистни.
Он вернулся в кабину пилотов.
— Китайцы далеко?
— Перехватчик ходит то справа, то слева, — доложил Костя. — А второго не видать.
— «Сто седьмой», американский ДРЛО пересекает Южную Корею. Это важно?
— Минуту. — Афанасий подошёл к Олегу. — На дальнем обнаружителе можно установить «Зевс»?
— Не задумывался, — качнул головой майор. — Самолёт большой, не меньше нашего «Ила». А что?
— Посчитай, не мог американец составить ещё один «угол»? Он сейчас над Южной Кореей.
Олег занялся беседой с компьютером.
— Центр, проверяем одну идею, результат сообщу позже.
Афанасий понаблюдал за потоками цифр, символов и картинок в экране, глянул на операторов, сидящих с другой стороны прохода за своим компьютером.
— Что наш «Коршун»?
— Работает как часы, — отрапортовал Ривкин.
Афанасий сел. Чувствовал он себя не в своей тарелке, мысли бежали быстро, не нравились летящие рядом китайские самолёты, не нравился американский борт дальнего радиолокационного обнаружения и не нравился китайский «Харп», почему-то оказавшийся вовлечённым в игру с подогревом ионосферы.
Через десять минут заговорили наушники шлема:
— «Сто седьмой», я первый-третий. — Это был позывной Семёнова. — Получен отзыв от китайской стороны: их станция «Шандиан» в горах Баян-Хото осуществляет попытку деактивации облака над Кайфэном.
— Она же не эксплуатируется?
— Запущена вчера, то есть сутки назад, по высочайшему повелению министра обороны.
— И нам ни слова?
— Они понадеялись справиться своими силами.
— Параметры станции известны?
— Знаем пока только то, что сообщают спутники: мощность и частоту СВЧ-излучения. Как дела у вас?
— Пока нормально, хотя я предпочёл бы, чтобы меня охранял не китаец, а наш перехватчик.
— Сам этого хочу. — Связь прервалась.
— Что передали? — спросил Олег.
— Китайский «Харп» и в самом деле работает, пытается разблокировать Кайфэн, по словам Семёнова.
— Какое, к чёрту, разблокировать! — рассвирепел Олег. — Они только ухудшают обстановку, увеличивают слой ионизации. Нам мешают, в конце концов!
— Да ладно, — не поверил Афанасий. — Как он может помешать нам? Он же должен работать на других частотах.
— Должен, а работает на той же, что и американские «Зевсы»!
— Твою горбатую! Проверил американского локаторщика?
— Похоже, он здесь ни при чём. Точнее, он записывает картинку излучений над Кайфэном, может, и нас сканирует.
— Центр, я «сто седьмой», — вызвал Афанасий оператора. — Дайте на линию первого-третьего.
— Слушаю, — раздался через минуту голос начальника управления.
— Китайский «Харп» вольно или невольно работает на американцев! Его надо отключить. Немедленно! И подсоедините к нам ещё один «угол», если это возможно.
— Попробуем, — пообещал полковник.
Одна за другой потянулись минуты, укладываясь в кольца, которые делал «Ил-96» вокруг очага ПНД.
С виду в сером туманном куполе над облаками ничего не менялось, но Олег сказал через полчаса:
— Началось расслоение.
— Что это означает?
— Из-за интерференции СВЧ-лучей — наших и американских — происходит образование пучностей давлений, это порождает вихревое движение воздуха и рост общего давления купола.
Снова пошли кругами.
Сменились китайские самолёты, сопровождавшие «Ил».
Снова начало расти нетерпение и беспокойство.
— Оп-па! — вдруг выдохнул Олег.
Головы бойцов группы, расслабившихся в креслах, повернулись к майору.
— Что?! — наклонился к нему Афанасий.
— Кажется, китайский луч исчез.
— Неужели вняли?
— Русский «Коршун» с китайским «Харпом» братья навек, — дурашливо пропел Дохлый.
— Центр, я «сто седьмой», — подключился к линии связи Афанасий. — Дозаправка в Китае предусмотрена?
— Нет, — ответил центр.
— В таком случае у нас не больше трёх часов на барражирование.
Костя, прислушивающийся к переговорам, поднял два пальца.
— Может быть, ещё меньше, часа два, — добавил Афанасий. — Нам ещё возвращаться часа три до Благовещенска.
Костя снова поднял два пальца, но Афанасий не стал поправляться.
— Вопрос понятен?
— Дополнительных распоряжений не поступало, — ответил оператор.
— Вас понял. — Афанасий вернулся к группе. — Скажите что-нибудь хорошее.
— Наши врубили третий «Король» — в Бийске, — доложил Олег.
— Полковник утверждал, что он ещё не достроен.
— Значит, уже можно запускать в пробных режимах. Давление в ПНД растёт, скоро этот купол, вокруг которого мы крутимся, начнёт оседать.
— Нам летать осталось всего два часа.
— За это время процесс станет необратимым, так что не переживай, наше присутствие здесь будет необязательным. Дождь над Кайфэном прекратится часов через пять-шесть, а потом и ундуляция рассосётся.
— Несмотря на поддержку пузыря американцами?
— Это как проколотый воздушный шар: не заклеишь дырку — спустится весь. А тут дырка посложней, ни один «Зевс» починить её будет не в состоянии.
— За это и по глоточку можно, — радостно оживился Дохлый.
— Я тебе дам глоточек! — посмотрел на сержанта Афанасий. — Не расслабляться!
— Да я ж не потребляю алкоголь, — поспешил оправдаться Сеня Марин, — про кофеёк подумал.
— Кофе пей.
Афанасий сел и, вопреки своим же словам, расслабился.
Дело было сделано, они справились с заданием легко и просто, и только эта лёгкость и будоражила душу, так как спецназовский опыт подсказывал, что неожиданные форс-мажоры и случаются как раз тогда, когда начинаешь готовиться к отдыху.
Два часа пролетели в томительном ожидании окончания «банкета».
Китайские самолёты послушно несли дежурство, меняясь каждый час, но к дождливой, вспыхивающей зарницами «медузе» не приближались.
В девять часов вечера по местному времени Афанасий доложил в центр, что они поворачивают к границе России, и полковник Семёнов (первый-третий), всё это время поддерживающий связь с самолётом, дал добро на возвращение.
— Поднимись повыше, — попросил Костю Афанасий. — Снимем эту «медузу» сверху.
— Мы её всё время снимаем, — сказал Костя. — Запись ведётся с момента подлёта.
«Ил-96» пошёл вверх, попал в лучи заходящего на северо-западе солнца.
Туманный купол ундуляции ПНД, пронизанный неяркими молниями, отдалился, превращаясь в самую настоящую опухоль. Но было видно, что края этой опухоли пустили во все стороны «побеги», растворявшиеся в верхних слоях облаков, а если присмотреться, можно увидеть, как опухоль расплывается и оседает.
— Где китайцы?
— Остался один, — доложил штурман. — Копия нашего «МиГа». Второй куда-то испарился.
— Зовите, если что.
Афанасий сел на своё место, снял шлем, вытер вспотевший лоб платком. Стало легче.
— Что там у них, командир? — спросил Дохлый.
— Всё нормально, летим домой.
— Это хорошо, надоело ничего не делать. Скучная работа, ей-богу, не бей лежачего, да, Петро?
— Мне так не кажется, — деликатно ответил сержант.
Тихое гудение моторов успокаивало, захотелось спать.
Афанасий закрыл глаза, прислушиваясь к самому себе, причин не спать не нашёл и уснул.
Однако проспал всего полтора часа, когда второй пилот коснулся его плеча ладонью.
— Товарищ полковник…
Афанасий проснулся, увидел в глазах Витюши тревожный блеск и, ни слова не говоря, проследовал в пилотскую кабину, надевая на голову шлем.
— Нас преследует какой-то самолёт, — заявил Костя.
— Давно?
— Полчаса назад появился.
— Почему сразу не сообщили?
— Думали, следует своим курсом.
— А он прячется под облаками и держится всего в пяти километрах от нас, — добавил Витюша.
— Может, это самолёт сопровождения?
— Тот отвалил недавно, ни слова не говоря.
— Преследователь на вызовы не отвечает?
— Нет.
— Сколько осталось до границы?
— Минут сорок.
Афанасий задумался. Китайцы обещали безопасный перелёт до Кайфэна и обратно, однако им-то как раз веры не было. Помнились случаи взаимодействия российского спецназа и китайского по линии захвата террористов, в которых китайцы не раз подставляли коллег, ничем не объясняя свои поступки. Как понимал сам Афанасий, срабатывала «высшая воля генсека, или Великого Кормчего», как его называли сами исполнители, а его логику понять подчас было абсолютно невозможно.
— Центр, я «сто седьмой». За нами крадётся неопознанный борт, в контакт не вступает.
— Возможно, это самолёт сопровождения? — поинтересовался оператор.
— Первого-третьего на ухо!
— Ждите.
Семёнов откликнулся через полминуты:
— Что случилось, «сто седьмой»?
— Прошу поднять по тревоге «четырёхсотый» под Благовещенском. Ну, или где они там стоят, на границе.
«Четырёхсотым» ракетчики называли зенитно-ракетный комплекс «С-400», способный поражать цели на дальности до пятисот километров.
— Причина?
— Интуиция.
— Это не причина.
— Вы хотите потерять изделие? — бесстрастно осведомился Афанасий. — Или чтобы его захватили китайцы? Или кто-нибудь посерьёзнее? С кого спросят?
Наступило недолгое молчание: Семёнов умел быстро принимать решения.
— Полковник, мы оба отвечаем за ситуацию. Не дай бог — ошибёшься!
— Не ошибусь.
— Ладно, жди сообщений.
— Добавь скорости, — сказал Афанасий, обращаясь к пилоту.
— И так идём на пределе, — хмуро отозвался Костя.
Китайский самолёт дал о себе знать буквально через пару минут, внезапно вынырнув из-под облаков слева от «Ила».
— Штурмовик Q-5, — определил второй пилот, — переработка нашего «МиГа-19». Посмотрите на подвески — он вооружён до зубов, как для воздушного боя!
Китаец приблизился, под прозрачным стеклом кабины стал виден лётчик, похожий на киборга в своём костюме и шлеме. Он поднял руку, сжал пальцы в кулак, опустил оттопыренный большой палец и ткнул им вниз, что означало: «садитесь!»
Афанасий снова пожалел, что у них нет пушки.
— Покажи ему ответ.
Витюша встал почти в полный рост, сделал ещё более понятный жест: правая рука, сжатая в кулак, вверх, левая — на бицепс правой.
Китайский пилот снова ткнул большим пальцем в землю.
Витюша повторил жест.
Китаец наконец понял.
Штурмовик сделал горку, петлю и понёсся слева на идущий прежним курсом «Ил». В носу штурмовика засверкало, перед носом российского самолёта пронеслась очередь трассирующих снарядов.
— Б…ь! — энергично выговорил Костя, беря штурвал на себя.
— Отставить смену курса, — хладнокровно приказал Афанасий, — не суетись, капитан.
— Он нас собьёт!
— Хотел бы сбить — уже атаковал бы. Нас хотят посадить, что намного хуже.
Штурмовик появился справа, выпустил ещё одну очередь трассирующих снарядов в опасной близости от «Ила».
— Центр, я «сто седьмой», нас принуждают совершить посадку!
— Понял, «сто седьмой», секунду.
Короткая тишина, голос Семёнова:
— Мы подняли в воздух звено «тридцать седьмых» «сушек». «С-400» готов к работе.
— Время подлёта ракеты?
— Посчитайте сами, наша сороковая летит со скоростью до трёх километров в секунду.
— До границы триста сорок км, — сказал Костя, — это примерно две минуты.
— Понял, ждите команды.
— Может, попробуем его сбить нашими «стрелами»? — предложил второй пилот.
— Он слишком близко, если заметит пуск ракет, им ещё надо будет развернуться на цель — откроет огонь, и нам не спастись. Наши ракеты его собьют, но нам от этого легче не станет. Тепловых ракет-ловушек на борту нет?
— Не ставили.
— То есть мы даже ложные цели не сможем запустить. Костя, иди вверх до потолка.
— Есть!
«Ил» полез в небо, темнеющее с каждой секундой.
Китайский, а может быть, и вовсе не китайский штурмовик последовал за ним, выпуская очереди то слева, то справа, то перед носом «Ила».
— Ещё один! — воскликнул остроглазый Витюша.
Действительно, с другой стороны от «Ила» появился точно такой же «Q-5», серый, с бортовым номером 111. Оба китайца стали сближаться, зажимая российский самолёт в тиски.
— Центр, у вас две цели, штурмовики «Q-5» начинают угрожать.
— Понял, «сто седьмой», у нас прошла команда «пуск».
— Не промахнитесь!
— Обижаете, «сто седьмой», — ответил уже оператор центра, а не полковник Семёнов.
— Считаем. — Витюша нервно потёр ладонь о ладонь.
В кабину влез Дохлый.
— Что у вас тут за война?
— Китайцы решили нас посадить, — ответил второй пилот.
— А мы что?
Словно в ответ на вопрос, левый штурмовик, шедший всего в двухстах метрах от «Ила», вдруг взорвался, превращаясь в язык пламени и обломков, мгновенно отставший от «Ила», нёсшегося со скоростью более девятисот километров в час.
Через мгновение та же участь постигла и второй штурмовик, успевший лишь нырнуть вниз метров на пятьдесят.
— Чисто сработали! — рассмеялся Витюша, военный человек до мозга костей.
— Да, пацаны, — покачал головой сержант Сеня Марин. — Похоже, нас кто-то сдал.
— Что ты имеешь в виду? — повернулся к нему Афанасий.
— Кто знал, что в грузовой кабине нашего «Ила» смонтирован «Коршун»?
Афанасий переглянулся с пилотами.
— Никто… не должен.
— А нас хотели посадить. Не затем же, чтобы потребовать декларацию на груз?
— Сядь на место.
С уныло-довольным видом Дохлый исчез.
— Да-а… — протянул Витюша.
— Разберёмся, — хмуро сказал Афанасий, у которого на душе тоже скребли кошки.
Через полчаса самолёт сел на военном аэродроме под Благовещенском, сопровождаемый двумя «Су-37», не побоявшимися перелететь через китайскую границу.
