Пикап вдруг резко тормозит. Посреди дороги, в клубах пыли. Сзади, в кузове, нас бросает друг на друга. Крики. Хруст. Одного поденщика выбросило. Он поднимается, смеясь, – и падает в обморок, увидев свою левую руку, выгнутую пониже локтя под неестественным углом. К нему кидаются женщины. Водитель с окровавленным лицом воздевает руки к небу, сам не свой от гнева. Он заглядывает под внедорожник. На обочину. Ничего. И вот он вопиет: ¡Espíritu maligno! ¡Espíritu maligno! Пока поденщик приходит в себя, а женщины накладывают лубок из дощечек на его покалеченную руку, я подхожу к здоровенной «Тойоте» спереди. Паскуаль со мной, рядом, потирает ушибленное о кабину плечо. Я обхожу пикап. Водитель теперь сидит метрах в десяти от нас, ¡Espíritu maligno! В оседающей пыли он смахивает на призрак.

Меня вдруг отбрасывает на пять лет назад. Когда мой ум силился объяснить то, чему не было объяснения. Мой инстинкт той поры. Тогдашний идеальный мерзавец был обязан найти зацепку, чтобы не платить. Я прошу снять колеса. Улыбаюсь. Я так и знал. Клапаны и гидравлическая камера дисковых тормозов были заменены китайскими или корейскими подделками. Контрафактная сталь расплавилась, и клапан заклинило, прокладка практически прилипла к дискам, что и повлекло резкую остановку пикапа, выгнутую под прямым углом руку поденщика и крики женщин.

Я снял передние диски, перекрыл доступ жидкости, проверил работу задних тормозов. Вот так, теперь два больших колеса можно поставить на место. Паскуаль смотрит на меня глазами ребенка, хотя по возрасту годится мне в отцы. El loco, умереть – не встать. У тебя золотые руки, а ты занимаешься уборкой. Мы разворачиваемся, едем на малом ходу обратно в Эль-Туито. В медпункт. Поденщик постанывает, лежа среди нас прямо на железе, обжигающем ему спину. Одна из женщин гладит его лоб, как мама. Другая молится.

Паскуаль берет меня за руку. Рассматривает ее, точно драгоценный камень. Ты – доктор всех вещей.

Эта самая рука выстрелила в мою дочь пять лет назад.