Все-таки хорошо, что твоя мама уехала в Лёкат делать снимки для своего весеннего каталога. У нас была целая неделя, только наша, мы могли наполниться друг другом. Ты видел, какой забавницей становится твоя сестра. Как она вчера подражала жене моего отца, тараторила, в точности как та, словно из пулемета строчила, не останавливаясь, не переводя дыхания, а когда будто бы задохнулась и упала на пол, это было просто гениально. Ты более скрытный, Леон, ты опускаешь глаза, ты скупее на слова, ты как я, держишь все в себе, хранишь. Однажды это становится слишком тяжко. Я надеюсь, что ты остался доволен. Сегодня был хороший день, самый лучший из всех, за всю нашу жизнь вместе, лучше даже, чем дни вашего рождения. Чудесный день, одно слово. Не о чем жалеть после такого дня. Ты знал, что «Отелло», шоколадно-меренговый торт от «Монтуа», раньше назывался «головой негра»? Его переименовали из-за негра. Из-за того, что могут сказать или не сказать. Зато можно и дальше терпеть, что тебя держат за идиота, что тебя вышвырнули, как дерьмо, что тебя бросили без причины. И дальше страдать в одиночку. Так было и так будет. Знай свое место. Не жалуйся. Прекрасной жизни не получилось. Но теперь с этим покончено. Порой не след упорствовать. Сколько тебе ни талдычат, что надо бороться, все это чушь. Посмотри на моего отца, как его разъедает чертов оголодавший рак. Ему не победить. Он даст себя сожрать, вот и все. Умрет в безобразии. В грязи. Надо уметь остановиться, Леон. Это чей-то нам подарок: знать, когда наступит конец. Откланяться. Показать два пальца. Сказать им, мол, вы мне больше ничего не сделаете.

Сегодня мы остановимся, Леон. Сегодня простимся. Твоя сестра уже ушла. Я плакал, когда накрыл ее голову подушкой. Она такая красивая. Моя рука дрожала. Я едва коснулся спускового крючка. Странное ощущение – отдача. Я знаю, что она не мучилась. Никто не мучится. Это происходит так быстро. Так быстро. Я не грущу. Нельзя грустить, когда знаешь, что не будешь больше мучиться. Что не будешь мучиться никогда. Как моя сестренка Анн, которая просто не проснулась. Я говорю тебе до свидания. Говорю, что люблю тебя. И что, если в иные дни идет дождь, знай, это Тане разлучил своих родителей. Толкая Папа руками, Ранги ногами, он разделил их. Рангинуи стал отцом-небом. Папатуануку матерью-землей.

Дождь, Леон, это мое безмерное горе.

А Жозефина кричала, папа, папа, у меня кровь, мне больно во рту.

Желанию убить или уничтожить себя и все уничтожить вокруг себя всегда сопутствует огромное желание любить и быть любимым, огромное желание слияния с ближним и, стало быть, спасения ближнего.