6 глава

— Что я должен делать? — крикнул я, но вдруг понял, что судебный зал не услышал моего вопроса. Я едва успел открыть рот, как картинка передо мною резко сменилась. Мой крик в виде детского лепета услышала только крестная, несшая меня на руках. Она посмотрела мне в глаза и мило улыбнулась:

— Все закончилось, маленький. Все хорошо.

Я выгнул голову, насколько смог, и осмотрелся. Увидел потолок церкви, а в следующий миг — ясное синее небо. Крестная вынесла меня на улицу и передала в руки счастливой матери. Мне понадобилось несколько секунд, пока до меня дошло.

Я не помер!

Вот так номер.

Надеюсь, крещение не превратило меня в поэта, только этого не хватало. Но лучше так, чем в мертвеца. И что это была за фигня с судом? Я реально чуть не отправился в ад? Или это мой мозг в состоянии аффекта выдал такой причудливый сюжетец?

Предположим худшее. Рай и ад существует, ибо суд выглядел очень даже реалистично. Куда реалистичней тех снов, после которых просыпаешься и думаешь, какие же они реалистичные. В таком случае я вполне мог быть окутан сейчас пламенем, не появись вовремя тощий мужичок.

Смешно, но мы же только предполагаем.

«Делай, что должен». Хммм. Ну, это мог сказать мне как мужичок, так и собственное подсознание. Ведь никакой конкретики я не услышал и, в принципе, ничего особо нового не узнал. Судья перечислил мои грехи, но это тоже могло сделать подсознание. Блин, ну не верю я в эту чепуху с божеством.

Я вдруг подумал о Латифе. Может, зря она сбежала? Я вот после крещения не исчез, что, если и она бы осталась? С другой стороны, ситуации у нас разные. Она то застряла не в своем теле, а в чужом.

Ладно, хорошо. Предполагать, что нами с неба кто-то управляет, легче, когда вспоминаешь, что за 2020-ым для меня резко последовал 1990-ый год. Не сам же я отправил себя в детство. Но если у Латифы на её случай была собственная неплохая теория, то, как на счет меня? Почему меня вернули? Чтобы «сделал, что должен»? Интересно, и что же я дол…?

Спасти родителей!

Черт возь… эээ… нет, не возьми! У меня же есть незаконченное дело! Совсем скоро мои предки могли потерять сбережения. Вряд ли именно на это намекал тощий, но сейчас их спасение — приоритет. Я задействую все свои детские силенки и все свободное время, но придумаю, как заставить отца забрать деньги из банка. Я вернулся с того света… предположительно… и теперь меня ничто не остановит на пути к новому будущему.

Я справлюсь!

10 месяцев

Я не справлюсь. Дела мои — полная дрянь.

Едва родители вернули меня после крещения домой, я тут же приступил к разработке плана. И вот, две недели спустя, у меня — ноль без палочки. Ровным счетом нихрена!

Даже дядьки на небе, если они там есть, не смогут меня упрекнуть в том, что я не старался. Подготовку я начал с того, чтобы разучить новые слова. «Папа» и «мама» у меня легко произносились, за ними последовало прекрасное «дай». Кстати, благодаря этому слову я мог, практически всегда, сам выбирать себе еду. В разумных рамках, конечно. Когда отец пил пиво перед телеком, а я крикнул «дай», он только посмеялся. А вот когда мать хотела покормить меня противной кашей, а я сопротивлялся, указал пальцем на фрукты и сказал «дай», она организовала из них очень даже приемлемое пюре на ужин.

Следующим словом для изучения я выбрал «машина». Справился с ним довольно быстро. Хоть на выходе родители слышали «мафына», они прекрасно понимали, о чем речь. Выбрал я его неспроста. С него начиналось осуществление моего не самого гениального плана. А именно с мозговой атаки. Нет, атаковал я не свой мозг. Предков.

«Мафына» превратилась в самое произносимое слово последней недели. С него начиналось утро, и оно же звучало перед сном. Когда отец брал меня на руки, он слышал только — «мафына». Подряд сотни раз. Я умолкал, лишь, когда пересыхало во рту. Но стоило попить водички, «мафына» возвращалась.

Однажды дома я взял в руки игрушечную машинку и мотоцикл, дождался появления отца и устроил показушную игру. Мотоцикл в моих руках спокойно ехал по дороге, когда его, к чертям собачим, сбила машинка. Мотоцикл улетел в другой угол комнаты, а я с гордостью выставил перед отцом машинку, и выкрикнул «мафына». Показанной сценкой хотел тонко намекнуть, что мотоцикл не самый безопасный транспорт, по сравнению с автомобилем.

В другой день, во время прогулки с родителями, я увидел, как к подъезду подъехал на «копейке» сосед. Пока он ходил копаться в багажнике, я рванул к его машине. Сосед не захлопнул дверцу, чем я и воспользовался. Отец не успел до меня добежать, как я сел за руль и заорал «мафына».

Однако, как бы я не старался, ничего из этого не помогало, мозговая атака себя не оправдывала. Но я не сдавался. Хоть от слова уже изрядно тошнило, я знал, что стоит на кону.

Однажды вечером я подошел к отцу, держа в руках его сберегательную книжку, протянул ему и сказал… ну, вы поняли, то самое слово.

— Ты как её достал? — обалдел отец и забрал свою книжку.

— Мафына! — снова крикнул я.

Отец посмотрел тогда на мать.

— Слушай, мне кажется, или Леонас реально намекает нам, что пора покупать машину?

Да не уж то, подумал я! Прогресс! Неужели мои мучения увенчались успехом?

— Хорошая попытка, — ответила мать — научил сына слову, чтоб он меня замучил, и я дала согласие на покупку?

— Ничему я его не учил.

— Ну да, он сам взял и выучил его. Не прокатит, машина будет после переезда.

Я так разозлился из-за своего провала, что крикнул:

— Дерьмо!

Из моего рта вырвалось «Деймо!», и родители уставились на меня огромными глазами.

— Что он сказал? — испугалась мать.

— Дай… мама… — кое-как исправился я.

Родители тогда успокоились, а вот я нисколько. Штурм провалился, продолжать не было смысла.

И на это я угробил две недели!

Особая паника у меня началась, когда пару дней назад, по телеку, министр финансов объявил, что не планируется никакой денежной реформы. То самое объявление, после которого реформа очень быстро должна была случиться и провалиться. А значит, родителям оставалось совсем немного до банкротства. Точнее, не больше недели.

Я продолжал думать. Каждый день я просился на улицу, несмотря на довольно прохладную январскую погоду (8 градусов тепла). Гуляние на свежем воздухе помогало мне лучше соображать. И, тем не менее, хорошие идеи мою голову никак не хотели посещать.

В последнее воскресенье, каким можно было смело его назвать для банковских счетов всех жителей, я снова вывел родителей на прогулку. Пока они наблюдали за мной с лавочки, я взял палочку и ковырялся ею в земле, изображая занятость. В стороне от меня гуляли две девочки, чей возраст едва ли превышал год. Вот уже минут десять, они вели безумно важный, по видимости, разговор. Каждая по очереди что-то вякала собеседнице, и активно жестикулировала руками.

Наблюдая за ними какое-то время, я потерял нить размышлений. Они изрядно отвлекали своей болтовней. Правильно говорят, что женщины начинают трепать языком с самого детства. Я подумал: будь я обычным ребенком, то наверняка бы понимал, о чем они трещат. А так оставалось только догадываться и самому придумывать за них реплики. Чем я и занялся, чтобы немного развлечь себя. Да и отвлечься от постоянных раздумий полезно.

— Сижу я как-то на горшке, а из меня как вылезет такая вот хреновина! — Полноватая девочка в розовой шапке развела руки в стороны.

— Чем тебя кормят? Рискуешь отрастить себе огромный зад — девочка в синей шапке указала пальцем куда-то вниз, но я представил, что говорит она именно про зад.

— Утром обглодала шесть куриных ножек. Надеюсь, все в грудь уйдет — полноватая девочка потыкала пальцем в грудь собеседнице.

— А у меня на завтрак только кипяченая вода. Выросту, буду стройной. Стану моделью.

— Или проституткой.

— Обеим неплохо платят.

— А я устроюсь на скотобойню. Буду мочить коров, и жрать их.

— Какие прекрасные планы.

На этом их беседа, наконец, прекратилась. Полноватая девочка вдруг обратила внимание на мою палочку. Она тут же подбежала, выхватила её из моей руки, и сама принялась играться. Как же пошло это могло бы прозвучать, не будь мы детьми.

Девочка в синей шапке убежала к своему отцу, который сидел на лавочке и общался со вторым папашей. Обоим на вид было лет за тридцать. До меня донесся их разговор.

— Мой тебе совет, переводи все в валюту — сказал один второму. Его, как позже выяснилось, звали Рустам. — Я вот банку вообще не доверяю. Давно уже все поснимал и обменял. Чую, скоро вся эта система накроется к едрене фене.

— Ниче с ней не случится — уверенно ответил второй, отец полноватой девочки. — Да и как их обменять? Я то в Америку не еду. Банк просто так менять не станет.

Ох уж этот Союз. Продавал валюту только выезжающим за границу.

— А черный рынок на что? У меня есть пару знакомых, могу свести — Рустам на всякий случай обернулся, никто ли не услышал.

— Нет уж, спасибо. Все это нелегально, мне такого не нужно. С рублем ничего не случится. Он всегда был и будет дороже валюты.

Ага, подумал я, наивный. И Рустам, будто прочитав мои мысли, продолжил.

— Наивный ты. В стране черти что происходит. Общался со знающими людьми, так они говорят, тут такой кризис надвигается. Пока рубль еще имеет ценность, нужно от него избавляться. В общем, не жалею, что сваливаю в Америку.

Умным дядькой оказался этот Рустам, дело говорит. Вот бы мои так же соображали. Я бы с удовольствием подсказал им, но даже не знал, как заставить отца просто снять деньги со счета. А уж уговорить его обменять их на валюту и вовсе не реально. Он типичный военнослужащий: правильный, ответственный, законопослушный. Он бы мог меня хорошо воспитать в прошлой жизни. Впрочем, может, в этой сумеет?

— Уже нашел, кому пристроить свою «копейку»? — спросил собеседник у Рустама, кивнув в сторону на белый автомобиль ВАЗ 2101.

— Если бы! Не знаю, как успеть продать её до отъезда. Даже цену снизил до пяти с половиной. У всех, видишь ли, есть уже машина. Или нету денег. Тебе, кстати, вторая не нужна?

Я больше не слушал их разговор, мой взгляд застыл на «копейке» Рустама. На вид, как только что с конвейера. Новенькая, блестящая. Что, если мои предки заинтересуются низкой ценой и купят её? Таким образом, смогут спасти большую часть своих денег.

Едва эта мысль пришла мне в голову, отец с матерью поднялись с лавки.

— Леонас — послышалось за спиной.

Я обернулся, ко мне шел отец. Родители, видать, решили закругляться с прогулкой. Я застыл в нерешительности на месте. Если сейчас же ничего не предпринять, другого шанса точно не будет. А поскольку лучше идей все равно не было, я начал действовать.

Вместо того чтобы бежать к отцу навстречу, я бросился в противоположную сторону — к Рустаму.

— Леонас! — закричал отец и побежал за мной.

Быстро преодолев короткую дистанцию, я вцепился Рустаму в ногу и закричал:

— Мафына, мафына, мафына, мафына, мафына!

А как еще свести продавца с потенциальным покупателем, если тебе всего десять месяцев?

Отец принялся отрывать меня от чужой ноги, параллельно извиняясь перед Рустамом. Того это только позабавило. Наконец, папа справился с заданием и взял меня на руки. Я схватил его за щеки и начал дергать, пытаясь развернуть лицом к продаваемой «копейке».

— МА-ФЫ-НА! — кричал я уже по слогам.

— Извините, — еще раз сказал отец Рустаму — он просто помешан на этом слове. Причем, сами не знаем, как он сумел его выучить.

— Может, вырастит гонщиком? — улыбнулся Рустам.

— Может.

Отец развернулся уходить. Я одной рукой потащил его за щеку, а второй указал на «копейку».

— Папа, мафына! — отчаянно крикнул я.

— Да, совсем скоро и у нас будет такая — сказал отец.

Похоже, не будет — подумал я и разочарованно вздохнул. Не хочет отец слушать мудрые советы 10-и месячного ребенка — ему же хуже. Когда подрасту, и они с мамой расскажут мне, как злобное государство лишило их денег — я напомню ему этот момент.

— Простите, вы планируете покупать машину? — окликнул отца Рустам. Я даже не поверил, что этот вопрос действительно прозвучал. Отец обернулся.

— Да, надеюсь в следующем месяце, если все получится.

— Я как раз продаю машину. Вон она стоит — Рустам указал пальцем на свою «копейку». — Купил её месяц назад за семь тысяч, но так вышло, что уезжаю в Америку навсегда. Готов отдать за пять с половиной, если решитесь в ближайшие шесть дней.

Я с надеждой посмотрел на отца и увидел его задумчивое лицо. Хороший знак. Но тут подошла мать:

— Что случилось?

— Тут мужчина машину продает, — начал объяснять отец, указывая на «копейку» взглядом — за пять с половиной.

— Меня Рустам зовут, живу в первом подъезде — он указал пальцем на подъезд нашего дома. — Она в отличном состоянии, есть все документы и…

— Извините, — перебила мать — мы планируем переезжать через месяц, и хотели купить машину уже на месте.

— Мама! — крикнул я. Так и хотелось добавить: «какого хрена?» Странное чувство, когда родная мать регулярно старается испортить любой план по спасению её же будущего.

— Сейчас придем домой и покушаем — ответила мне мама, решившая, наверное, что я от голода «мамкаю».

— Мафына! — Да не хочу я жрать, купите же эту чертову машину!

Родители развернулись в сторону дома, но Рустам, к моей радости, не хотел их так просто отпускать.

— Отдам вам её за пять.

Мать уже начала учтиво отказываться, но её на полуслове прервал отец.

— Слушай, мы меньше, чем за семь, не купим такую.

— Вы молодая семья, растите ребенка, — добивал их Рустам — деньги вам еще пригодятся, зачем переплачивать?

— И ты переживала, что мы потратим все сбережения — сказал отец. — А так еще останется немало.

Мать задумалась:

— Давно она у вас?

— Ей месяц отроду, — воодушевился Рустам, предвидя продажу — купил по огромному блату. Дешевле и новее, чем эта, вы точно нигде не найдете.

В теперешние времена машины практически отсутствовали в свободной продаже. Для покупки необходимо было прибыть в автомагазин и записаться в очередь. Которая вообще не двигалась. Достать новенькую возможно было только через хорошие связи. Поэтому люди часто перекупали с рук. Бывало, что с рук они стоили даже дороже новой. Поэтому, в словах Рустама звучала истина.

Когда же мать с отцом посмотрели друг другу в глаза, я понял, что они её тоже осознали. Это был он. Успех! Я все-таки справился! Не хватало лишь окончательного подтверждения моего предположения. В следующую секунду отец это исправил. Он повернулся к Рустаму:

— Что, если я зайду к вам через часик, и мы посмотрим документы?