Глава 18

«Желтые, как всегда, все делают с размахом», — с иронией подумал Алекс Свидерский, выходя из Зеркала в указанном секторе обширного холла Дворца Собраний. Дворец был воистину монументален — йеллоувиньцы с особым трепетом относились к науке и считали, что блестящие головы заслуживают величественного обрамления.

И да, величественности вокруг было не занимать. Приемный зал был огромен — своды, облицованные полупрозрачным, отполированным до блеска бело-желтым камнем, возносились высоко вверх. Под куполом мелодично пели птицы, порхающие меж чудовищных колонн. По стенам и колоннам, цепляясь за едва заметные щели между солнечными плитами облицовки, зеленым кружевом ползли вьюнки. Сплетались наверху, покрывались изящными белыми цветами — и опадали запахом свежескошенной травы и нежными лепестками, тающими на плечах и головах прибывающих.

Вокруг то и дело возникали пространственные переходы, и появившиеся маги быстро уходили, освобождая место для коллег, ожидающих возможности открыть Зеркало.

В торце холла мерцали два крупных арочных телепорта, стенки которых были украшены кристаллами. Телепортами прибывали правительственные делегации и придворные маги. Алекс издалека увидел Викторию, сопровождающую премьера Инляндии, министра обороны и начальника службы безопасности, кивнул ей — Вики, как всегда, была необыкновенно хороша, даже когда изображала такой деловой вид.

В не уступающем своими размерами холлу конференц-зале, куда гостей провожали улыбчивые, черноволосые и узкоглазые девушки, одетые в цветные шелковые национальные одежды и щебечущие своими тонкими голосами на всех языках с одинаковым ужасающим акцентом, было уже многолюдно и шумно.

Под потолком, над иллюзией водной поверхности, подрагивающей расходящимися кругами, плавали огромные светящиеся белые лотосы. У светлой стены, украшенной тонкой вязью, складывающейся в изображение огромных весов, расположилась полукруглая сцена с микрофонами, трибунами и креслами для докладчиков. От нее, как лепестки диковинного цвета, расходились сектора с креслами, за которыми начиналась широкая лестница, дугой обнимающая зал и ведущая на второй этаж.

Там, в комфортных ложах, располагались правительственные делегации — Алекс, перед тем, как присесть на свое место в первых рядах, мельком увидел в красной ложе и премьера Минкена, и Тандаджи, и руководителей партий Совета, и рудложского министра обороны с генералами, и маячащего за их спинами своего одногруппника, Кляйншвитцера, застенчиво отхлебывающего из блестящей фляжки.

Несмотря на обстановку, настраивающую на сухой и деловитый лад, шум становился громче, делаясь из ровного бурным и веселым. Гости здоровались, обнимались, махали друг другу, где-то уже спорили, перекрикивая оппонентов, смеялись и ругались. Свидерский оглядывал зал, выхватывая знакомые лица, кивал в ответ на приветствия. Все сливки магического общества. Ректоры и деканы университетов, директора школ, руководители и сотрудники научно-магических исследовательских институтов, кураторы боевых групп, частные лица, обвешанные званиями почище самого Алекса. Все они знали друг друга и все спешили высказаться, пока не началась длительная и унылая официальная часть.

Маги вообще не очень организованны, а большие их скопления грозят взрывами эмоций. Точно будут и драки в перерывах, и вспыхнувшие романы. Шутка ли — столько мастеров по управлению стихиями в одном месте. Хотя Желтые прекрасно гасят большую часть возмущений — именно поэтому массовые встречи проходят на их территории. Но не всю, увы.

— Я сбежал от своих чинуш, — громко сообщил Мартин, плюхаясь в кресло рядом с Алексом. — Круто, да? — он потянул носом воздух и сверкнул глазами, — пахнет хорошей дракой.

— Ты же теперь лицо Блакории, — насмешливо подколол его Алекс, — тебе по чину не положено.

— Это да, — уныло согласился Март. Но тут же встрепенулся, замер. Замерли все мужчины в зале, стих шум — перед сценой в полной тишине, направляясь к своей ложе, проходила делегация с Маль-Серены, возглавляемая дочерью царицы Иппоталии, царевной Антиопой. И вместе с ними прохладой и жаром пробегали по телам крошечные иголочки возбуждения и небывалой нежности, как после первого поцелуя с любимой девушкой.

— Сенсуалистки — это что-то, — громко выдохнул фон Съедентент, и одна из серениток — кажется, глава разведуправления — обернулась, оценивающе посмотрела на него, шевельнула насмешливо полными губами и пошла дальше. Барон покраснел, осел в кресле. Алекс и сам пребывал в глупейшей прострации. Увы, будь ты хоть трижды крутейший маг, под влиянием старших аристократок из потомков Божественной Воды все равно превращаешься в пускающего слюни юнца. И никакие щиты не помогают.

— Все-таки хорошо, что таких мощных единицы. И что они сидят на своем острове практически безвылазно, — произнес он негромко, провожая потемневшим взглядом невероятной красоты женщин со светлой, почти прозрачной в голубизну кожей, черными волосами и огромными серыми глазами. — Это же оружие массового поражения. Выстави такую между готовящимися к бою армиями — и войны не будет. Понимаю, почему их мужики из рук у них есть готовы.

— Угу, — сдавленно ответил Мартин. — Я вот что подумал, Данилыч. А если одну из этих богинь напустить на нашего Макса? Кто победит, как ты думаешь? Я ставлю на Малыша. Он и саму Синюю заморозит.

Серенитки не торопясь поднялись в свою ложу, и в зале стало полегче. Шум снова начал набирать обороты, меж рядов ходили экзотичные девушки-бабочки, предлагая бутилированную воду и усердно улыбаясь. Такого впечатления, как островные гостьи, они, конечно, не производили, но смотреть все равно было приятно. Одна из «бабочек» с поклоном подала Алексу бутылку, взмахнула ресницами, словно невзначай прихватила шелковый подол, демонстрируя стройные ножки. И маг поймал себя на мысли, что давно не был с женщиной, усмехнулся, вполне благосклонно глядя на тонкую фигурку. Стихийный хаос начинал действовать и на него.

Впрочем, местные девы были вполне отзывчивы и с пониманием относились к утомленным тяжестью полученной информации господам магам. И здешние мужчины, как ни странно, вовсе не считали это чем-то порочным. Во Дворце Собраний даже были оборудованы комнаты для отдыха, и периодически он начинал напоминать огромный бордель. Здесь, во владениях Желтого, ко всему относились с рациональностью. А что может быть рациональнее вливания свежей крови и улучшения породы? Особенно если полученные в результате напряженного умственного труда дети наследовали способности одаренных отцов?

От веселых мыслей Свидерского отвлек хрустальный звон, прокатившийся по залу. Мартин, все еще впечатленный «богинями», сидел с отсутствующим видом. Над сценой развернулся огромный экран, стали подниматься и рассаживаться в креслах у экрана будущие докладчики. Гости начали утихать и поспешно опускаться на свои места, цветы-светильники меркнуть, пока помещение не погрузилось в полумрак. Осталась освещенной лишь сцена, на которую поднялся распорядитель — сухой желтокожий старичок с длинной узкой бородой, одетый в примелькавшийся уже шелковый халат.

— Почтенные гости наши, — хорошо поставленным голосом произнес он в микрофон, — мое сердце преисполнено радостью от того, что столько могущественных мужей и жен опять собрались под благословенной сей крышей. Пусть пребудет с каждым из вас благодать от Желтого нашего Господина. Мы здесь обсудим печальные новости, но будем помнить, что уныние не решает проблем, только знание способно справиться с несчастьями. И, чтобы не терять драгоценного времени, щедро отпущенного нам Небесными Покровителями, представлю вам первого докладчика. Черныш Данзан Оюнович почтил нас своим присутствием. Прошу вас, глубокоуважаемый Данзан-сэ.

На сцену поднялся подтянутый пожилой мужчина с хищным лицом и черными волосами, с едва заметной сединой на висках.

Зал встал в почтительном молчании. Легенда, один из старейших и сильнейших магов мира, он застал еще и прадедушек тех, кто находился в зале. Уже и ученики его учеников умерли, а он все жил и занимался изучением жизни и смерти. Продолжительность жизни мага напрямую зависела от его личного могущества — а Черныш был очень силен. И приветствующее его магическое сообщество село только тогда, когда он, закончив раскладывать на трибуне бумаги, поднял голову, словно только заметил находящихся здесь людей и сипло сказал в микрофон:

— Благодарю вас, уважаемые коллеги. Тронут, тронут. Садитесь, пожалуйста. Не будем тратить время на пустые церемонии.

— Может и Алмазыч здесь? — тихо спросил Мартин у Алекса, когда они уселись. Свидерский качнул головой.

— Я никого из старшей когорты больше не видел. Им не до этого.

— А Черныш чем занимается сейчас, не знаешь? — они наблюдали, как на экране появляются диаграммы, цифры.

— Он нежить изучал всю жизнь, — почти не разжимая губ, пробурчал ректор, — знаю, что пытался жизнь искусственно создать, но о результатах не слышал. Плотно работает со стихиями жизни и смерти. Сейчас, кажется, ставит эксперименты на добровольцах — хочет вывести идеального человека. Защищенного от болезней и травм. Но у него все засекречено так, что все это только слухи.

Черныш откашлялся.

— Я не любитель долгих речей, — сказал он, — поэтому сразу к делу. Как вы знаете, я являюсь руководителем научно-магического исследовательского института по вопросам нежити. К нам стекается вся информация о восставших существах, об их видах, частоте и географии появления. Эта работа ведется уже сто пятьдесят лет. И мы имеем право и основания утверждать, что скоро мир столкнется с серьезной проблемой.

Он повернулся к диаграмме, ткнул указкой в столбцы, поднимающиеся лестницей.

— Здесь простая количественная аналитика. Статистика проявлений нежити по годам за последние полтора века. Как вы можете видеть, каждый год происходило небольшое прибавление, не критическое — но!

Он махнул указкой, и диаграмма сменилась. Вместо большого количества столбцов теперь было всего два — маленький синий и высокий красный.

— Каждые пятьдесят лет количество проявлений удваивалось. И мы воспринимали это как норму — росло число захоронений, росло население Туры. Однако за последний год ситуация изменилась катастрофически.

Он снова махнул указкой. На этот раз на экране появилась таблица с кучей цифр. Зал внимательно слушал.

— Только по сравнению с прошлым годом число проявлений увеличилось в два с половиной раза, — объявил докладчик напряженно внимающей аудитории. — Если раньше на кладбищах и захоронениях одновременно восставали единицы, то теперь это десятки. А число мелкой нежити вообще не поддается исчислению. Пока они обходят крупные города из-за обилия храмов, хотя и там под землей ситуация удручающая. Зафиксированы нападения в метро, в канализационных системах — на обслуживающий персонал. Более того, нежить стала организовываться в высшие формы. Об этих проявлениях подробно расскажут коллеги, которые будут выступать после меня, — Черныш вежливо кивнул магам, сидящим на сцене. — Я же хочу донести мысль, что нам грозит катастрофа планетарного масштаба. Именно поэтому здесь присутствуют не только члены магического сообщества, но и высокие правительственные гости. Силами только магов эту проблему не купировать — я не говорю «решить», заметьте, — мы можем только объявить чрезвычайное положение, подключить армию и выжигать очередные восстающие кладбища.

В зале заволновались — пронесся гул шепотков, выдохов.

— И мы подходим к главному вопросу, — продолжил Данзан Оюнович. — В чем причина этого неуправляемого процесса?

Он отложил листы, диаграмма потухла.

— Я всю жизнь работаю со стихией Смерти, — произнес он, и это прозвучало даже зловеще. — Мы все знаем, что это самая неизученная первооснова нашего мира. Самая неподдающаяся анализу. Мы привыкли в основном использовать ее для фиксации магформул. Но я могу с уверенностью утверждать, что темная стихия — та самая грань, которая отделяет живое от неживого, которая держит останки в неизменном гниющем и рассыпающемся от времени состоянии. Это, выражаясь языком метафор, та самая точка, которая означает абсолютный и неизменный конец живого. Повторю, мы мало ей пользуемся. И не замечаем, что она слабеет. И чем дальше, тем круче дуга ее мощи опускается к нулю. А, значит, фиксатор неживого перестает действовать. И мы наблюдаем последствия этого ослабевания.

— Но каковы же причины? — крикнул кто-то нетерпеливый с задних рядов, и коллеги стали возмущенно оглядываться на наглеца.

— Причины, — протянул Черныш. — Причины, — повторил он задумчиво. — Здесь мы уходим из конкретной магнауки в религию и философию, уважаемые коллеги. Думаю, лучше всего о причинах нам могут рассказать священники, персонализирующие Великие Стихии. Но так как их здесь нет, попробую я. Мы привыкли к тому, что основ у мира шесть, они гармонично связаны и дополняют друг друга. Привыкли, что, в отличие от своих братьев и сестры Черный Жрец не проявляется перед людьми, собственно, единственными доказательствами его существования является его стихия и потомки блакорийской аристократии, обладающие специфическими умениями. И, раз она слабеет, смею предположить, что что-то неладно в тех сферах, куда мы, живи мы хоть тысячу лет, проникнуть не можем.

— Но что же нам остается? — озадаченно и тихо спросил Мартин. Но Черныш его услышал.

— Приспосабливаться к новым условиям, — ответил он в звенящей тишине. — Высаживать на кладбищах липы, однако в полную силу работают, как известно, только взрослые деревья. Объявить мобилизацию, патрулировать кладбища и могильники, начинать кремировать трупы вместо их захоронения. Ведь огонь, как мы знаем — единственное, после чего нежить не поднимается. И, как бы смешно это не звучало, господа, молиться. Возможно, священство поможет установить контакт с Черным и понять, что происходит. Но я бы на это сильно не рассчитывал. В источниках, которые я изучил — а изучил я, поверьте, все доступное — нет ни одного упоминания, что это кому-то удалось. Это все, уважаемые коллеги. Копии со статданными вам будут предоставлены. Если есть вопросы — самое время их задать. Да, прошу вас, коллега.

В зале поднялся высокий пожилой маг, взял из рук подоспевшей девушки микрофон.

— Профессор Рани Тессельхофер, — представился он, — Блакория. Уважаемый Данзан Оюнович, благодарю за наглядные выкладки. Меня интересует, не пробовали ли вы получить информацию у потомков Черного Жреца? Кто, как не они должны знать, в чем причина грядущей катастрофы?

В зале немного напряглись. Черныш холодно усмехнулся.

— Пробовал, уважаемый профессор, как не попробовать. Однако, проблема, как мы все знаем, в том, что все линии прямых потомков и близких родственников королевской семьи пресеклись. Вся старшая аристократия, в родственниках которых были Гёттинхольды. А только они, полагаю, имели возможность напрямую общаться с изначальной стихией смерти. Оставшиеся же с более-менее сильной кровью чувствуют тревогу, им легче переносить стихийные скачки на святой земле, дабы не допустить одержимости. И все равно, насколько мне известно, демонические проявления участились. И, скорее всего, и повышенная кладбищенская активность, и частота демонических проявлений являются звеньями одной цепи.

К сожалению, Черные упорно хранят свои секреты. Но, возможно, — Черныш обвел глазами правительственные ложи, — власть способна настроить их на сотрудничество. Тем более что наверняка на конференции присутствуют легализованные стихийники, имеющие родственные связи с потомками Черного Жреца. Понятно, что это не принято афишировать. Возможно, — добавил он тоном человека, готовящегося бросить камень в лягушачье болото, — есть и те, кто избежал проверок. Но я призываю вас подумать над полученной информацией, и, если вы можете пролить свет на происходящее, обратиться в службы безопасности своих стран. Или, — он захлопнул папку, — ко мне, если опасаетесь за свою жизнь. Я полную конфиденциальность вам гарантирую.

В полумраке зала осторожно заозирались, зашумели, пытаясь определить в соседе или соседке потенциальную угрозу. Полыхнули многочисленные поисковые ментальные потоки, тут же рассеянные дежурившими здесь же йеллоувиньскими нейтрализаторами. Почтенный распорядитель конференции многословно призывал гостей к сдержанности и взаимному уважению.

— Вот в такие моменты понимаешь, — с сарказмом сказал Мартин, наклонившись к Алексу, — что все мы — всего лишь сборище суеверных идиотов, недалеко ушедших от средневековья.

Алекс хмуро кивнул. Он, как и Март, прекрасно чувствовал за спиной несколько точек характерной, очень слабой и смешанной Темной ауры, практически полностью заглушенной стихийными потоками. Это как раз и успокаивало — одержимые имели возможность экранировать свою ауру, и определить их было практически невозможно, в чем друзья и убедились на недавнем примере. А раз не прячутся — значит, безопасны. И им можно только посочувствовать.

Что делать, если ребенок рождается с сильными способностями к магии — но в предках у него были Темные? Не расходовать же такой материал, магов и так слишком мало по сравнению с населением планеты. Кровь не заменишь, но ее можно усмирить. И в большинстве случаев это не несет никакой угрозы. Но все равно хорошо, что в зале почувствовать характерные волны могли всего несколько человек. Наверное, только он, Март, Вики и сам Черныш. Возможно, царевна серениток, но он не был уверен. Иначе быть бы некрасивым сценам.

Черныш отвечал на вопросы, а Алекс все думал и сопоставлял.

Потомки блакорийской аристократии действительно расселились по всему континенту после падения трона. И пусть сила Черного Жреца в них практически не проявлялась, те единицы, которые хотели спокойно жить и заниматься магией, обязаны были заявить о своих корнях в отдел МагКонтроля, проходить ежеквартальные проверки менталистов и регулярно посещать храмы Триединого. Нелегализованного мага, ежели такого обнаруживали, пусть даже он всю жизнь вел себя без нареканий, ждало заключение и запрет использовать стихии. Сурово, но единичные появления одержимых слишком пугали, чтобы относиться к этому легкомысленно. И этот страх, как и понимание того, что какой-нибудь демон может сейчас напитаться энергией под завязку и сорваться, просто витали в воздухе. И, тем не менее, в словах Черныша был резон. Возможно, задержанные студенты, оказавшиеся демонами, могут пролить свет на ситуацию?

Алекс решил обязательно побеседовать с Тандаджи, попросить о встрече со студентами, и снова включился в происходящее.

— Все, уважаемые коллеги, — резко сказал Данзан Оюнович, — прошу меня извинить, но я и так превысил лимит времени, который выделил себе на участие. Меня ждут дела. Благодарю вас за неравнодушие и надеюсь, что вместе мы найдем способ решить эту глобальную проблему.

Провожали его тоже стоя. Впрочем, он даже не оглянулся, поспешно спускаясь со сцены и выходя из зала.

Свидерский, проследив за уходящей легендой, наткнулся на улыбчивую «бабочку», стоящую у сцены с микрофоном и бросающую на Алекса взгляды, не допускающие двойного толкования. Потянулся, покрутил шеей, еще раз оценивающе взглянул на нее. А почему бы и нет?

Рядом понимающе хмыкнул Мартин.

Далее один за другим выступали следующие докладчики. Рассказывали о конкретных случаях появления нежити, показывали записи, фотографии новых, высших видов, информировали о способах уничтожения. Зал потихоньку разогревался, начались громкие споры о видовой принадлежности, о необходимой плотности особей для появления высших. Почтенные профессора только за грудки друг друга еще не хватали, но это было ненадолго. Только у ученых и магов поводом для драки может стать фундаментальная проблема.

Нейтрализаторы определенно не справлялись — гостям нужно было дать выход энергии. И, наконец, распорядитель объявил длительный перерыв.

— Дорогие гости наши, — сказал он невозмутимо, будто перед ним не дышал агрессией многосотенный зал, — в холле для вас накрыты столы, где вы можете освежиться и отведать изысканных кушаний. В правом крыле для вас приготовлены укрепленные залы, если вы захотите померяться силами. Также вас ждет полигон за дворцом. В левом крыле есть комнаты отдыха, и наши девушки с удовольствием проводят вас туда, если возникнет такое желание.

Девушки, стоявшие у сцены и вдоль рядов, смущенно потупились. Гости оживились.

— Ты как? — спросил Алекс у Мартина, глядя при этом на ожидающую его «бабочку».

— Не, — произнес блакориец тоном пресыщенного жизнью старика, — я пас. Пойду хоть поем на халяву. Найду Вики, подразню ее. Мне хватит.

— Не увлекайся, — предупредил друга Алекс, поднимаясь, и Март хмыкнул ему вслед.

— Вы выбрали меня, Алесянд-сэ? — тонким голосом спросила черноволосая девушка, когда он подошел к ней. — Позвольте, я провожу вас в комнату отдыха?

— Как тебя зовут? — поинтересовался он, когда сопровождающая завела его в темное помещение без окон, с тусклым светильником на стене. Обстановка была скудная — да и зачем чрезмерность там, где хватит тонкого матраса на полу да удобств за ширмой?

— Токо, — сказала она с поклоном. Чисто птичка, яркая, цветная, с голосом, похожим на щебетание. — Могу я раздеть вас, сэ?

Она уже скинула свое одеяние, и Алекс внимательно разглядывал ее в полумраке комнаты, пока она аккуратно и почтительно расстегивала ему брюки, баловалась с пуговицами рубашки, стягивала рукава, зайдя ему за спину и с нажимом гладя по плечам, касалась острыми коготками живота, ягодиц и бедер, легко кусала мужчину за лопатки. Скользила вокруг него, прижималась всем телом. Тонкая, смуглая в желтизну, с очень маленькой грудью, изящная. И умелая. Очень умелая.

Стихийный хаос устремился к выходу, и он не смог больше ждать — схватил ее, подмял под себя — черные глаза распахнулись широко, из горла вырвался птичий тонкий крик — и начал двигаться, на секунду оглохнув и ослепнув от таких знакомых и забытых ощущений.

Что может еще так наглядно убедить мужчину, что старческая немощь ему не грозит, как не отзывчивая, чувствительная и послушная женщина?

В огромном холле, обвитом вьюнками, уже стояли накрытые столы, и гости с энтузиазмом голодных обезьян ринулись уничтожать это великолепие. Нежить нежитью, а о насущном забывать не стоит. Барон фон Съедентент не остался в стороне — набрал себе на тарелку остро пахнущей йеллоувиньской еды, отошел в сторонку, выглядывая Викторию. Она увидела его, замерла в нерешительности, но все же подошла, встала рядом.

— Иногда я сомневаюсь, что мы созданы Творцом, — с ехидством проговорил Мартин, прожевав очередной кусок пряной красной рыбы. — Посмотри на этот зоопарк, дорогая. Чуть всплеск стихии, потеря самоконтроля — и остается только инстинкт. Поесть, подраться и пот… хм.

Он осекся, тряхнул волосами, посмотрел на сердитое лицо подруги.

— Что, тоже с трудом справляешься? — спросил с сочувствием.

Виктория пожала плечами, отпила немного дынного тоника. Она дышала чуть чаще, чем нужно, чтобы казаться спокойной, и темные волосы у корней казались чуть влажными. Точно ведь подерется с кем-нибудь. Или еще хуже.

— Где Алекс? — поинтересовалась она.

— В левом крыле, проверяет местных девушек на прочность, — с язвинкой ответил Март. Глаза Вики полыхнули гневом, и он удивленно хохотнул:

— Кусака, неужто ты его тоже ревнуешь? Только я один, обездоленный, не вызываю в тебе никакого чувства? Не переживай, ты же знаешь, ты вне конкуренции.

— Не зли меня, Март, — глухо сказала Виктория, чуть отходя от него.

— Как грозно мяукает этот котенок, — насмешливо произнес он. — Мне очень страшно. Ну, хочешь, пойдем к нему, прочитаем нотацию? Или совет дадим какой, а то и покажем класс, а, Вики?

Она вспыхнула, дернула рукой — и его шею захлестнула невидимая удавка, тело дернуло ощутимым разрядом.

— Леди Лыськова хочет подраться? — Мартин изобразил на лице ужас, глядя в вызывающе сверкающие темные глаза. — Со слабым и беззащитным мной? Нееет, у меня рука на тебя не поднимется. Я не бью маленьких девочек, Вики. Даже таких злобных, как ты.

— В зал, — проговорила она сквозь зубы, отвернулась, глядя на огромный холл, заполненный их коллегами. — Я тебя вызываю, Мартин.

— В зал, конечно, — согласился он смешливо. — Иначе завтра все каналы покажут, как подрались придворные маги Инляндии и Блакории. Только, умоляю, будь со мной нежной, Вики.

Она старалась. Очень старалась и разошлась не на шутку. Щиты, укрепляющие зал, гудели и стонали от разбушевавшейся магини, а Мартин только посмеивался, раз за разом отбивая атаки. Надо было признать, что Виктория легко бы уложила почти любого из съехавшихся на конференцию гостей. Но не его, конечно. Осыпались искрами огненные Тараны, рассыпались Лезвия, с шелестом проедали его защиту Сети — он даже покачнулся раз или два. Аккуратно, чтобы не навредить, и чтобы она точно могла отбить, нападал сам — так, чтобы не заподозрила, что издевается или поддается. В конце, когда уже видимо стала выдыхаться, пропустил удар воздушной Петли, проехался спиной по полу, поднял руки.

— Все, ты меня победила, леди. Сдаюсь и признаю тебя сильнейшей и великолепнейшей!

Виктория стояла, тяжело дыша, и сердито глядела на него — как он поднимается, подходит к ней.

— Все, выплеснулась? — спросил блакориец с удовлетворением. — Теперь спокойна?

Она размахнулась и с наслаждением заехала кулаком ему в подбородок.

— Какой-же ты все-таки гад, Март, — сказала она устало и потрясла рукой, чтобы унять боль в пальцах.

— Заслужил, — согласился он весело, трогая ушибленное место. — Хороший удар, Вики. Ну что, пойдем обратно? Я вдруг снова проголодался. Надеюсь, эта толпа оставила нам хотя бы по рисовой лепешке.

Пока приглашенные маги сбрасывали излишки энергии, в правительственных ложах чинно вкушали сытный обед. Майло Тандаджи с удовольствием ел острую лапшу с морепродуктами — кухня Йеллоувиня была похожа на тидусскую, и он чувствовал себя почти дома. Закончил обед и вышел на террасу на втором этаже — полюбоваться видами Пьентана и послушать пение птиц. Состояние, несмотря на тревожную информацию, было самым умиротворенным.

— Господин Тандаджи, — раздался позади голос с инляндским акцентом. Он оглянулся — перед ним стоял его коллега, Дэвид Розенфорд, глава управления безопасности Инляндии. Длинный, рыжий, высокомерный, как почти все инляндцы.

— Лорд Розенфорд, — сухо поприветствовал коллегу тидусс. — Чем обязан?

— У меня необычное предложение для вас, господин Тандаджи, — коллега попытался придать голосу любезности. Хотя трудно быть вежливым с главой конкурирующей разведки, чьи агенты не раз добывали секретную информацию. — Его Величество Луциус желает встретиться с вами. Это не займет много времени.

Тандаджи помолчал, посмотрел на чудные сады Пьентана с оживленными шоссе, лентами каналов, россыпью домиков в восточном стиле, кое-где разделенных росчерками вздымающихся ввысь островками небоскребов.

— Есть профессиональная этика, лорд Розенфорд, — наконец, ответил он. — Понимаю, какая это честь для меня, и приношу Его Величеству свои самые искренние извинения, но я не могу рисковать доверием моей госпожи. Удивлен, что нужно вам это объяснять.

Инляндец поморщился, словно делая усилие над собой, и Тандаджи с удовлетворением подумал, что ему еще работать и работать над мимикой.

— Это не политический вопрос, — пояснил Розенфорд, — скорее, частный. Он никак не затрагивает вопросы безопасности Рудлога или Инляндии. И мне даны указания… заинтересовать вас, полковник. Как вы смотрите на то, что мы отпустим Маслякова и Сорина без каких-либо условий?

Теперь уже Тандаджи едва сдержался, чтобы не поморщиться. Позорище, агенты, а попались как дети. Полтора года в инляндской тюрьме, естественно, из них вытрясли уже все, что могли, но на попытки договориться управление безопасности, возглавляемое Розенфордом, не шло. Вытаскивать их надо, это дело принципа. Но не попасть бы на подставу.

— Я гарантирую вам, что это просто разговор, — сказал лорд Розенфорд, словно подслушав его мысли. — Никакой двойной игры. Слово чести. Естественно, обязательно неразглашение с вашей стороны.

— Без прослушки? — с каменным лицом поинтересовался Майло. — Без записи, попытки ментального чтения, свидетелей, ликвидаторов, группы захвата, последующего шантажа?

— Просто разговор, — с нажимом повторил инляндский лорд. — Что вы ответите?

— Хорошо, — медленно произнес тидусс. — Даю слово, что не буду распространяться об этой встрече. Когда и где?

— Сейчас и здесь, — с видимым облегчением ответил Розенфорд. — Чтобы не задавались лишними вопросами, куда вы пропали из ложи, спуститесь в холл. Там вас будет ждать девушка в синем йеллоувиньском костюме, расшитом маками. Она проводит вас в комнату отдыха и останется там до конца разговора.

— Идеальное прикрытие, — пробурчал Тандаджи. — А как же «без свидетелей»?

— Она глухая, — невозмутимо ответил инляндец.

Тандаджи с иронией глянул на него.

— Поверить вам на слово? Чтение по губам?

— Умеет, — усмехнулся Розенфорд, ничуть не обидевшись, — но она встанет к вам спиной. И наденет наушники с громкой музыкой, чтобы вы были спокойны. До окончания перерыва еще час. Благодарю за отзывчивость, полковник.

Тандаджи подождал, пока инляндец удалится, прошел обратно в ложу, спустился по лестнице в опустевший зал. Из холла доносился гул как из большого осиного гнезда, и он, выйдя, с недовольством подумал, что всему этому могущественному сборищу не хватает дисциплины.

Девушка скромно стояла у стены, улыбнулась ему профессионально-радостно, поклонилась.

— Ви вибра меня, Мяйло-сэ?

Говорила она четко, глухо, с небольшими паузами.

Тандаджи без лишних слов приобнял ее за талию, укутанную тонким шелком, шепнул на ухо несколько слов по йеллоувиньски. Сопровождающая даже не вздрогнула. То ли такая выдержка, что отборным местным матом ее не проймешь, то ли и правда не соврал инляндец. Хотя он бы на его месте обманул, не моргнув глазом.

В левом крыле открывались двери, выходили и заходили парочки, кто-то из магов, узнав его, провожал тидусса недоуменным взглядом, черноволосая агентша демонстративно забралась рукой ему под пиджак, поглядывала смущенно и томно, и наверняка успела уже нащупать и пистолет, и тонкие ножи. А если его ведут на встречу без требования сдать оружие, значит, малышка успеет прикончить его раньше, чем он подумает угрожать Его Величеству. «Да уж, — подумал он, глядя на аккуратное девичье ухо и вздернутый аккуратный носик, — иногда ради дела нужно и пострадать. Может, получится перевербовать ее? Полезная девочка.»

Майло всегда имел некоторую слабость к женщинам-офицерам и сотрудницам спецслужб. Никакого влечения, чистое любование, как тонкой и острой осокой у пруда, покрытого розовой рассветной дымкой.

Они прошли к последней комнате крыла, девушка с поклоном открыла дверь, впорхнула в помещение — и тут же ушла за ширму, оглянулась лукаво на осматривающего пространство тидусса, села прямо, аккуратно на пол и надела лежащие тут же широкие наушники. Застучали гулкие ритмы — и он чуть расслабился — обычный человек не выдержал бы такой громкости.

В комнате никого не было, и Майло, чуть помедлив, присел на приготовленную табуретку. Лицом к сопровождающей — легковерным он никогда не был, а если решит ударить, то придется делать это через венценосного Инландера.

Через несколько секунд открылось Зеркало, и из перехода вышел Его Величество Луциус собственной высокомерной персоной. Тидусс почтительно встал, поклонился.

— Садитесь, господин Тандаджи, — благосклонно кивнул решивший поиграть в шпионов монарх, сел сам, оглянулся на «агентшу», задумался. Майло терпеливо ждал.

— В пятницу знакомый вам виконт Кембритч будет официально объявлен новым герцогом Дармоншир, — Инландер, наконец, соизволил заговорить. — Но вам это, скорее всего, известно.

Тандаджи вежливо склонил голову.

— Вам также известен непростой характер будущего герцога, — несколько сварливо проговорил Луциус. — У меня есть информация, что на него в Рудлоге заведено уголовное дело, и что из-за того, что вы не давали этому делу ход, он периодически работал вашим информатором.

— Совершенно верно, Ваше Величество, — подтвердил Майло. Официальная легенда звучала именно так.

— И находился под вашим постоянным наблюдением.

— Да, Ваше Величество.

— Дело нужно закрыть, — потребовал Луциус. — И уничтожить. Это возможно?

— Конечно, Ваше Величество, — легко согласился Тандаджи. Можно было поторговаться, но он не стал. Нетрудно уничтожить то, чего не существует.

Монарх Инляндии рассеянно кивнул, словно не сомневался в готовности собеседника угодить ему.

— Для моей страны крайне важно, чтобы Дармоншир был жив, дееспособен и лоялен трону. Шесть лет назад он уехал в Рудлог, и до этого времени его поведение оставляло желать лучшего. Мне не хочется получить во главе крупнейшего герцогства пьяницу, наркомана и дебошира, однако есть государственная необходимость. И именно этой необходимостью продиктована эта встреча. Я задам несколько вопросов, господин Тандаджи. Связан ли Кембритч с какими-либо преступными группировками?

— Нет, Ваше Величество, — сухо сказал Тандаджи.

— Остались ли у него долги чести, обязательства перед кем-то, кроме Ангелины Рудлог?

— Нет, Ваше Величество, — повторил начальник разведуправления.

— Женщины? Сердечные привязанности?

— Никого постоянного, Ваше Величество, — Майло вспомнил запись с камер — как Кембритч заходит в покои к принцессе Марине, выходит из них через некоторое время в невменяемом состоянии и устраивает драку с Байдеком. Но делиться подозрениями не стал. — Были многочисленные короткие связи.

Луциус поджал губы.

— Внебрачные дети?

— Ни одного, — заверил его Тандаджи, чувствуя всю прелесть нахождения на допросе в непривычной роли того, кого спрашивают.

— Зависимость от наркотиков, алкоголя?

Майло поколебался.

— Он не употребляет наркотики уже шесть лет. Выпивка регулярна, но я бы не назвал это зависимостью. Нет никаких симптомов алкоголизма. Мозги у него функционируют превосходно.

Луциус удовлетворенно хмыкнул, выжидающе глядя на Тандаджи своими блекло-голубыми глазами. И тидуссу вдруг стало не по себе — хоть и защищен он был от взлома, силы этого потомка Воздуха хватило бы, чтобы выпотрошить всю информацию из его головы.

Майло помолчал и все-таки добавил:

— Если вы позволите, Ваше Величество… Кембритч игрок и игрок азартный. Он испытывает удовольствие от риска, и ограничивать его бесполезно. Поэтому, чтобы держать его в рамках, необходимо подкидывать ему задачи для ума. Сложные задачи. Он не будет никогда бюрократом, он сорвется, если вы усадите его за бумаги или управление герцогством.

Луциус слушал его и улыбался тонкими губами. Будто он все это знал и понимал. И получал от этого знания удовольствие.

— Что вы рекомендуете мне, Тандаджи? — спросил он настойчиво.

— Я не смею рекомендовать… — начал Майло, но король оборвал его взмахом руки.

— Оставьте ваши политесы, господин Тандаджи, и ответьте на вопрос.

— Можно подтолкнуть его, чтобы он вернулся к гонкам, — прямо ответил тидусс. — При должном магическом сопровождении это почти безопасно. Или дайте ему должность в управлении госбезопасности с прицелом на то, что он заменит Розенфорда, когда тот отойдет от дел. Третий вариант — дипломатия, как бы ни странно это звучало применительно к Кембритчу, Ваше Величество. Он будет получать удовольствие, выигрывая на международной арене. Когда войдет во вкус, конечно. Поначалу придется его переупрямить.

Луциус удовлетворенно кивнул и встал.

— Благодарю вас, полковник. За информацию.

— Рад был помочь, Ваше Величество, — любезно ответил начальник разведуправления и тоже встал, повернулся — король прошел мимо него. Тидусс был заинтригован. Разговор фактически ни о чем, странный интерес.

— Зеркало, — тихо сказал Инландер в телефон. Посмотрел на молчащего задумчивого тидусса и вдруг ухмыльнулся. И ушел в открывшуюся поверхность перехода, оставив Майло, с трудом удержавшего каменное выражение лица.

Легкие руки легли ему на плечи, повернули к себе.

— Ты красивий. И сильны, — четко произнесла девушка, глядя ему в глаза. Она развязала пояс национального халата, и Тандаджи не отказал себе в удовольствии поглядеть на тренированное женское тело. Запустил руку ей в волосы — она смотрела прямо и спокойно — и вынул из прически длинную тонкую иглу.

— Сакатан, — удовлетворенно сказал он. Девушка улыбнулась, чуть повела руками — в ладони из широких рукавов выпали полукруглые лезвия, похожие на маленькие раскрытые веера.

— Торчжи, — произнесла она, демонстрируя оружие. — Будешь со мной?

— Я люблю свою жену, — покачал головой тидусс и очень по-отечески погладил расстроившуюся маленькую убийцу по голове. — Проводи меня в зал.

Он терпеливо досидел до конца конференции, хотя потраченного времени было очень жаль. Вполуха слушал докладчиков и видел перед собой ухмыляющегося Луциуса Инландера. И обещал себе, что обязательно поработает при следующих занятиях до-тани над древней тидусской мудростью.

«Знающий все, готовься удивляться».

Луциус Инландер вернулся в свой кабинет, поблагодарил помощника придворного мага и, усевшись за стол, с наслаждением раскурил сладкий вишневый «Вишнером». За последний месяц он снова вернулся к пагубным привычкам молодости, но у него было оправдание. Он готовился к смерти.

Докурил, открыл тетрадь для записей и стал аккуратно заносить то, что удалось выяснить. Жаль, что пришлось действовать самому, но что сделаешь, если только ему доступно незаметно определить, врет человек или нет — если на этом человеке навешано куча защит и блоков, как на начальнике Рудложской разведки? Глубже копать было опасно — кто знает эти коричневых с их практиками и покровительством Желтого, мог бы и почувствовать.

«Сотрудничество с иностранными спецслужбами» — обязательств, подкрепленных магконтрактами нет. Это хорошо. Не соврал Тандаджи. Хотя бы в этом.

«Связи с преступным миром» — слава Богам, избежал, иначе пришлось бы проводить ликвидации на территории Рудлога, а это всегда чревато проблемами.

«Женщины».

По поводу женщин у Его Величества были свои соображения, оформившиеся после появления Марины Рудлог у экрана операционной. Но рудложский полковник не обманул. Скорее, не сказал всей правды.

Поэтому он ставил на старшую Рудлог. Чем сильнее жена — тем лучше.

«Дети». Точно нет. И слава Богам. Еще бастардов им и не хватало.

Король Луциус был очень педантичным человеком, и, готовясь к уходу, желал оставить страну в идеальном состоянии. Отдать все долги. И просчитать все вероятности. Чтобы все нужные фигуры в нужное время стояли на своих местах.

Полковник Тандаджи после конференции аккуратно сложил в папку свои записи и пошел на запланированную встречу с Ее Величеством Василиной.

Королева выглядела очаровательной, но уставшей, и он быстро и коротко рассказал об итогах мероприятия, уложившись в какие-то десять минут.

— Я, прежде всего, планирую санировать местное кладбище, — сказал он. Ее Величество кивнула — выскользнувшая из строгой прически дабджв кудрявая прядь скользнула по ее шее, и тидусс опустил глаза. — Естественно, со всей почтительностью, моя госпожа.

— Согласна, — ответила королева с горьким юмором. Глаза у нее тоже были уставшие, покрасневшие. — Не хотелось бы, чтобы мой дедушка выполз из могилы в столь неподобающем виде. Делайте все, что нужно, полковник. Это все?

Она подняла руку, словно желая потереть висок, и опустила ее. Нельзя показывать слабость, да.

— Нет, Ваше Величество, — быстро ответил тидусс, чувствуя себя куда неудобнее, чем в темной комнате отдыха, наедине с йеллоувиньской убийцей. — Еще один вопрос. Уже больше недели прошло с момента вашей встречи с представителем драконов в Теранови. И связи, известий от вашей сестры нет до сих пор, хотя диалог должен был быть оперативным и двусторонним.

— Вы считаете, я совершила ошибку? — прямо спросила Василина, глядя на него своими серьезными голубыми глазами.

— Мы должны быть готовы к любому развитию событий, — дипломатично ответил Майло. — У нас есть зацепка. Девушка, любовница одного из драконов, участвовавших в похищении вашей сестры. Мы знаем, что он тайно прилетает к ней, и установить контакт невозможно. Но, если она будет у нас, ему ничего не останется, кроме как пойти на сотрудничество…

— Взять ее в заложницы? — грустно поинтересовалась королева. — А если они завтра прилетят — а мы закрыли возможность диалога попыткой силового давления?

— А если не прилетят? И разве ваша сестра не в заложницах в Песках? — Тандаджи не хотел давить, но нужно было принимать решение. — Вы просили меня информировать вас о своих действиях, Ваше Величество, хотя я, простите меня за дерзость, не хотел бы, чтобы вы участвовали в деятельности Управления. Не потому, что хочу скрывать от вас что-либо, а потому, что приходится часто принимать нелегкие и некрасивые решения, а у вас и так много забот.

Она смотрела на него почти с отчаянием, и ему было ее жалко. Ну почему на троне не тот же Байдек, который дал бы свободу действовать без лишних сантиментов?

— Госпожа моя, — сказал он по возможности мягко, — я обещаю, мы обеспечим ей комфортные условия, просто ограничим свободу на некоторое время. И даже выплатим компенсацию, если все разрешится. И, если пожелаете, прежде поговорим с ней, постараемся убедить сотрудничать добровольно.

— Пожелаю, — она качнула головой. — Поступайте как считаете нужным, полковник.

— Благодарю, Ваше Величество, — с облегчением произнес Тандаджи. — Я могу идти?

— Да, — она вдруг нахмурилась, будто вспомнила что-то. — Господин Тандаджи. Подготовьте мне для просмотра дело Кембритча. Я имею в виду не только историю его сотрудничества с Управлением, но и это тоже. Все его заслуги, проступки и личные характеристики. И, — тут голос ее стал почти стальным, и он тут же вспомнил ледяную бурю, почти заморозившую его в День Рождения королевы, — не смейте что-то удалять или скрывать. Вы меня поняли, полковник?

— Да, моя госпожа, — сказал он, вставая и кланяясь.

Начальник разведуправления, вернувшись в свой кабинет, покормил подросших уже рыбок. Достал из сейфа, настроенного только на него, пухлую папку с делом дурного виконта, ставшего в один день предметом интереса сразу двух монархов. Пролистал, вспоминая шесть лет совместной работы, хмурясь и качая головой. Ну куда Ее Величество лезет? Ведь будет оценивать безумного в своей жажде острых впечатлений Кембритча не как профессионал госбезопасности — как обыватель. И как впечатлительная женщина, голова которой все еще забита идеалами, которые рассыплются только после долгого времени, проведенного у власти. И что она увидит? Разве увидит она его героем, поддерживающим безопасность страны? Разве сможет оценить?

Точно нет. Драки, гулянки, алкоголь, гонки, обман, предательство, наркотики, злачные места, шлюхи и порядочные женщины, чередой прошедшие через его постель. И всего несколько строчек после каждого дела с блестящим результатом. На которые вполне можно не обратить внимания.

Он вспомнил запись с камер, сделанных в коридоре семейного крыла — как будущий герцог наносит визит в покои третьей принцессы, как туда же через некоторое время заходит королева, как снова появляется Кембритч и нарывается на драку. Вспомнил донесения о разгроме в покоях принцессы Марины. И с досадой захлопнул папку.

Нужно быть идиотом, чтобы не догадаться, что на этот раз безбашенный виконт замахнулся на рыбку, которая ему не по зубам. И пока он не получит свое — или не расшибет голову — не отступится. А, судя по тому, что королева затребовала досье — вероятность проигрыша очень велика.

Так что, может, и хорошо, что Луциус прибрал его в Инляндию. Если Кембритча догадаются завалить делами под завязку, если переключат внимание — есть небольшая надежда, что он не сорвется.

Хотя… кого он обманывает? Сорвется, конечно, и так, что мало не покажется никому.

Но он, Тандаджи, пока придержит папку. Хотя бы несколько дней, раз Ее Величество не оговорила сроки предоставления материалов дела. Пусть королева остынет, отвлечется немного — чтобы воспринять содержимое разумно.

Если бы кто-то сказал Майло, что он искренне переживает за своего бывшего подчиненного и даже где-то сочувствует ему, начальник разведуправления бы очень удивился. Но смельчаков, могущих подсмотреть и подслушать мысли грозного тидусса, вокруг не было. И он мог сколько угодно размышлять о том, как трудно работать с эмоциональной королевой — и при этом неосознанно хмуриться, просматривая подробные отчеты о подвигах титулованного адреналинового наркомана и понимая, что вряд ли он сумеет найти второго такого самоотверженного агента.