Прислонив заплечный мешок к отвесной стене, я осмотрелся.

От моих ног, петляя, убегала горная тропа. Ущелье внизу затянуло утренним туманом. Этот же туман хлынул на городские окраины, примыкавшие к отрогам. Справа вздымалась отвесная скала, слева клубилась белесая муть.

Далеко впереди охотился рлок.

Я отпустил зверя, позволил проснуться хищнику. Это щедрый подарок – Рык успел отвыкнуть от охотничьих будней за время проживания в городах. Сейчас белая молния носилась по горным склонам, разила всякую живность и тотчас ее пожирала. Вершина пищевой цепочки.

Мне до вершины было далеко.

Развязав мешок, я достал мех и выпил немного воды. Тропа будила задремавшую память. Словно молодеешь, превращаешься в неотесанного лесного мальчишку, бредущего, спотыкаясь, за своим учителем.

Сейчас я не спотыкался.

И знал дорогу.

Взвалив на плечи мешок, двинулся дальше. Со вчерашнего утра в Трордоре резко похолодало. Поверх обычной одежды я накинул короткую шубу без рукавов, на голову пришлось натянуть шерстяной капюшон. На моих ногах были утепленные горные сапоги с пристегнутым снаружи мехом. Надо ли говорить, что под мехом скрывались метательные ножи? Подошвы сапог прочные, ребристые. На руки я натянул шерстяные перчатки без пальцев. В мешок забросил бухту крепкой хошанской веревки.

«Сытость».

Рык поделился со мной кусочком своей радости. Спасибо, друг. Знал, что тебе понравится визит в места нашей юности.

Второй день пути.

Сегодня вечером я увижу ворота гильдии. Должен увидеть. Ночевать пришлось в гостевом домике, выстроенном на каменном карнизе. Домик был вехой, означающей, что половина пути преодолена. Двери не запирались – сюда мог прийти кто угодно. Спал я тяжело. Мне казалось, что в дальнем углу стоит Посторонний. Фигура поглощала звездный свет. Сгусток совершенной тьмы. Посторонний молчал. Я тоже.

Утром я без аппетита позавтракал и двинулся дальше. Рык всю ночь провел на охоте – иногда мне перепадали фрагменты собранных им картинок.

Тропа вилась по склонам Ливонского хребта, забираясь все выше. С каждым шагом мне становилось холоднее. До заснеженных вершин было далеко, но ветер пробирал до самых костей. Карабкаясь по ступеням вырубленной в камнях лестницы, я думал о поколениях мастеров ножей, преодолевавших этот путь до меня. Единицы приходили сюда самостоятельно. Чаще послушников приводили опытные Наставники, скитавшиеся по землям Тверди в поисках достойной смены.

Я шел, переваривая воспоминания.

Вылазки в Трордор по поручениям гильдии. Рлоков с собой брать запрещали – звери были юными, горячими и неуправляемыми. Иногда кого-нибудь из нас отправляли с посланием, адресованным… да кому угодно. Императору, хозяину продуктовой лавки, погонщику браннера, настоятелю монастыря огнепоклонников. У Внутреннего Круга имелись обширные интересы.

Выше.

Вскоре тропа перестала карабкаться в гору. Теперь она вилась над бездной, огибая уступы и циклопические валуны с вырубленными в каменной толще ликами. Это дань памяти – лица магистров, управлявших Гильдией ножей на протяжении долгих столетий.

Магистры сурово смотрели на меня с камней.

С укором.

Словно я предатель, возвращающийся в родной дом, чтобы сжечь все дотла. Или переносчик чумы. Я шел, мешок давил на плечи. Тяжелела и ноша, которую я тащил к горным террасам.

Солнце вскарабкалось в белесое небо. Поздняя осень. Туман в ущелье стал рассеиваться. Я втянул ноздрями морозный воздух – пахло горящей листвой.

Тропа расширялась, петляла, ветвилась на боковые дорожки, уводящие путника в тупиковые расщелины. На очередном повороте из расщелины вынырнул Рык. Я посмотрел на зверя – он довольно облизывался.

Мы пошли вместе.

Зверь держался немного позади, принюхивался к морозному воздуху, посылал свой разум вперед – туда, где он вырос. В этих коротких вылазках я не присоединялся к другу, опасаясь споткнуться и упасть в пропасть.

Каждый камень и трещина были знакомы. Я шел не останавливаясь, думая о прошлом и будущем. В этой длинной тропе слились времена и миры. Моя юность срослась со зрелостью, изгнанник снова стал мальчиком, восторженно вертевшим в руках деревянные тренировочные ножи. У ног этого мальчика крутился недавно прозревший щенок с белой шерстью, а на террасе отрабатывали удары старшие ученики. А еще дальше простиралось бескрайнее прозрачное небо, накрывшее мир храмов и демиургов.

Я возвращался в забытый дом.

Когда ущелье расширилось, расступилось и выплеснулось в южные предгорья, я понял, что путь подходит к концу. Я видел россыпи крестьянских домишек, аккуратные квадратики полей, синюю ленту реки. Тропа вильнула за поворот и уперлась в ворота гильдии. Солнце краснело и скатывалось вниз по отвесному склону.

Ворота были символическими. Они никогда не запирались, поскольку мастера ножей не прятались от тех, кто желал с ними встретиться. Каменную арку, воздвигнутую в мифические древние времена, покрывала искусная резьба – надписи на языке тер и картины из жизни мастеров. Виднелись тут и охранные руны, оберегающие затворников от всякого зла. Створки отсутствовали.

Остановившись перед воротами, я склонил голову. Рык замер справа, втягивая ноздрями знакомые запахи.

Перед нами громоздились террасы Гильдии ножей. Целая система уступов, насыпных площадок, деревянных платформ и скальных козырьков, оборудованных всем необходимым для жизни и тренировок братии. Я видел тянущийся вверх дымок кухонной террасы, крохотные фигурки учеников, одинокие кельи Наставников, бесчисленные тропы и ступени. Я видел купол Храма, венчавшего эту структуру. До моего слуха донеслись крики Наставников, обучающих новичков, звуки скрещивающихся тисовых ножей, топот бегущих ног – штрафная пробежка по склонам. Кто-то рубил дрова. Кто-то гремел посудой.

Улыбнулся.

Что дальше?

Гости мастеров должны обратиться к стражам ворот и изложить свое дело. Вот они – два старших ученика, сидящих под навесом справа. Перед учениками – простой дубовый стол, отполированный касаниями поколений их предшественников.

Направился к навесу.

Ученики скучали. Первый играл с ножом – отправлял его в медленный полет и возвращал обратно простенькой руной. Выглядело эффектно – для тех, кто не владеет рунами. Второй думал о чем-то своем. Перед учениками лежала раскрытая гостевая книга.

– Мир вам, – приветствовал стражей.

Подходить я умею бесшумно, поэтому они не сразу поняли, что рядом есть еще кто-то. Клинок первого стража дернулся, но притянулся к ладони хозяина. Меня внимательно осмотрели. Внешность мастера ножей, одежда такая же. Полярный рлок, причем матерый, не чета подрастающему молодняку. Зимняя одежда. Я был своим, но они меня не знали.

– Что вам угодно, мастер? – поинтересовался первый страж, тот, что любил поигрывать ножом. – Мы не встречались раньше.

– Я из Ламморы. И я больше не мастер.

Взгляды подростков стали жесткими.

Первый страж подобрался:

– Откуда у вас одежда гильдии?

Я представил, как у парня прокручиваются картинки вероломного нападения грабителя на мастера ножей. Украл одежду, оружие, пищу и еду, деньги. И теперь явился к воротам гильдии. С рлоком. Еще одна странность.

– Это мое. – Я был спокоен.

Мальчишка не выдержал. Он больше не хотел думать и присматриваться к странностям. Он хотел доказать свою полезность и проверить воинские навыки. Ко мне метнулись ножи. Сразу два. По прямой. Глупо и непрофессионально.

Я, не напрягаясь, выставил руну щита. И продвинул ее вперед на десяток локтей. Ножи врезались в невидимую преграду и сползли на землю. А стражей швырнуло на скалу. Я мог их раздавить, но не стал этого делать – ограничился легкой «пощечиной».

Ученики встали на ноги, кряхтя и отплевываясь – воздушный вихрь прихватил с собой немного песчинок.

Драться они больше не хотели.

Я удовлетворенно кивнул:

– Вот что, ребята. У меня есть дело к Наставнику Вячеславу. Передайте ему, что пришел Ольгерд. Я буду ждать здесь.

Один из стражей кивнул и спешно ретировался. Я проводил взглядом послушника, взбиравшегося на ближайшую террасу по крутым ступеням. Отвернувшись от его напарника, я опустился на камень, скрестил ноги и принялся ждать. Разговаривать ни с кем не хотелось.

Рык приблизился к краю пропасти и застыл там белым изваянием. Ветер перебирал шерсть на зверином загривке.

Холод проникал через одежду, но я умел отключаться. Хотелось вновь оказаться на крыше дома, в котором я вырос. Наверное, его занял новый ученик со своим рлоком. Разложил всюду книги и тисовые чакры. Иногда я думаю о веренице мастеров, проходивших обучение до меня. Возможно, среди них были великие воины. Непобедимые. Я должен стать таким же – иначе орды Посторонних хлынут в Трордор.

– Давно не виделись, Ольгерд.

Я медленно выпрямился. И склонил голову перед своим учителем.

– Наставник.

– Давай без церемоний, – отмахнулся Вячеслав. – Ты же перестал быть мастером. Что привело тебя в гильдию?

Я выдержал испытующий взгляд Вячеслава. Меня не оставляло чувство, что он обо всем догадывается, а вопросы задает из вежливости. Прогнал прочь эти мысли – ненавижу предопределенность.

– Я хочу вернуться в гильдию.

Слова я репетировал с Коэном много раз. От природы я не умею врать. Поэтому сказать эту фразу убедительно получалось не сразу.

Вячеслав задумчиво кивнул:

– Это решает магистр.

– Знаю. Я пришел, чтобы с ним встретиться.

– Что ж, – Наставник пожал плечами, – похвальное желание. А обязательства перед твоим нанимателем? Твой контракт.

Щекотливый момент.

Но ответ был заготовлен заранее.

– Сейчас Коэн в Трордоре. Готовится к войне. Если гильдия примет меня, контракт придется расторгнуть.

Полуправда.

О том, что Коэн в Трордоре, известно каждому. О войне тоже все слышали – эти факты даже проверять не нужно. Правда, расторгать контракт я не собирался. Но это мелочи.

– Хорошо. – Вячеслав хлопнул меня по плечу. – Однажды это должно было случиться. Твой дом по-прежнему пустует. Приберешься немного – и можно жить. Я сообщу магистру Нгуену о твоем приходе. Он назначит встречу. Это может занять несколько дней.

– Я подожду.

Вячеслав составил мне компанию в подъеме на ученические террасы. Всю дорогу мы молчали – учитель позволял мне впитывать утраченное. Притихший рлок плелся позади. Заходящее солнце удлинило тени и причудливо расчертило владения гильдии свежими шрамами тьмы. Пару раз мы разминулись с учениками, которые тянули на кухню мешки с крупой. С нами уважительно поздоровались.

Каждая пядь земли дышала умиротворением. Террасы находились в собственном измерении, суета мира их не касалась. Но всему однажды приходит конец.

Мы остановились у дверей старого дома с односкатной крышей. Вячеслав протянул мне ключи:

– Доброй ночи, Ольгерд.

– Доброй ночи, Наставник.

Вячеслав растворился в серых сумерках.

Я открыл дверь и переступил порог своего жилища. Две комнаты. Первая, в которой я провел много лет кряду, постигая искусство мастера ножей. И вторая, в которой обитал Рык. Везде царил дух запустения. Тут не жили годами, хотя дом и поддерживался в нормальном состоянии – его ремонтировали, подкрашивали, меняли подгнившие доски. Мой взгляд прилип к лестнице, ведущей на крышу. Лестница упиралась в дощатый люк. Место для медитаций.

Взялся за дело.

Вымел мусор старым веником. Нашел швабру и ветхую тряпку, сделал влажную уборку. Смел паутину в углах. Проверил воду. Приготовил вторую комнату для рлока. И, наконец, зажег старую лампу, разгоняя надвинувшийся мрак.

В доме стало уютно.

Разложив вещи, я подошел к древней клепсидре, будившей меня по утрам. Протер стекло, прикрепил металлический шарик к нити будильника и перевернул емкость. Вода по капле начала просачиваться в нижний резервуар. Теперь все в порядке. Никто не побьет меня палкой на заре.

Улыбнувшись, стал читать изречения на стенах.

Поздние изречения были написаны на имперском наречии, ранние – на забытом языке тер. Туманная мудрость, темы для медитаций. «Опустошенная клепсидра – это ученик, открытый для познания. Подумай над этим, пока время не переполнило разум». Это сказал мастер Ин примерно полтора столетия назад. Кто-то вырезал изречение над приземистым столиком с клепсидрой.

Или вот это: «Умирая на голове, помни о вечности. Не забывай и о повседневном – подмети свою келью на закате». Это мастер Суонтани, один из первых магистров гильдии. Я часами размышлял о смысле того, что хотел сказать Суонтани. Не понял и по сей день, если честно.

«Ответ порой содержится в правильном вопросе. Спрашивайте правильно – знание придет».

Автор неизвестен.

Капли с тихими всплесками падали на дно клепсидры. Дверь второй комнаты была распахнута настежь, запоры сдвинуты. Рлок лежал рядом со мной.

Завтра все решится.

Или послезавтра.

В любом случае мой путь почти завершен. На этих террасах я либо остановлю Посторонних, либо умру. Простая диалектика. Что я чувствую? Не знаю. Смерть страшит всякого. Мне приходилось много убивать, я понимаю, что палка имеет два конца. Обидно, конечно. Я люблю Мерт. Я хочу быть с ней, когда все закончится. Мне нравится этот мир при всем его несовершенстве. Когда я представляю тварей Внемирья, истребляющих род людей, внутри все переворачивается. Зачем это Посторонним? Что случилось тысячелетия назад, откуда эта непримиримая вражда? Ответов не знает даже Коэн. Знания утрачены – для большинства из нас. Хотел бы я добраться до этих знаний? Пожалуй, да. Чтобы остановить зло, нужно понять его природу.

С этими мыслями я заснул.

Капли мерно стучали по водной глади. Звезды врывались в странствующее сознание рлока и пробирались в мои сны. Равнодушные осенние звезды Трордора. Я прошел через стену дома, оторвался от земли и вознесся над скалами. Меня тащил темный поток времени – беспощадная река, пожирающая судьбы. И в этой реке медленно плыла тень браннера. Ближе. Кто-то спускался по веревке на заброшенную террасу, падал, прижимался к земле, скользил в неровном свете затянутых тучами лун. Мерт.

А потом наступила тьма.

И даже капли пропали. Никаких сновидений. Спокойствие, неподвижность, прикосновение к вечности. Глубоководные тени, проплывающие по краю зыбкой реальности в предрассветном мороке. Все смазалось.

…Шарик упал на тарелку.

Я открыл глаза.

Солнечные лучи нащупывали окно. Начинался пасмурный трордорский день. Возможно, самый длинный в моей жизни.

Побежал вместе с другими учениками принимать душ. Горный воздух ворвался в легкие, прогнал остатки сонливости. Когда вернусь, влезу на крышу и хорошенько подумаю о вечности. Это полезно для пищеварения и закаляет характер. Затем попрактикуюсь с ножами. Отправлю Рыка охотиться на дальние уступы. Прогуляюсь к обрыву.

Устроить передышку не получилось.

Когда я вернулся из душа, у порога стоял Наставник Вячеслав. Спокойно посмотрев мне в глаза, он спросил:

– Готов?

Пришлось кивнуть.

Ни к чему я готов не был. Правда, это выяснилось позже. А сейчас я быстро экипировался, выпустил Рыка и покинул свой дом.

– Рлок тебе не понадобится, – сказал Вячеслав.

В его голосе звучала сталь.