ГЛАВА 14
ДРАКОН И ЕГО СЕКРЕТЫ
Ароматная золотистая масса с кусочками морковки, лука, зеленого горошка и зелени, то есть всего, что я нашла в закромах кухни, шкворчала на сковородке.
Я изредка помешивала омлет, стараясь не накапать на сковороду слюной. От голода кружилась голова и дрожали руки, и я всеми силами удерживала себя от того, чтобы не наброситься на полуготовое блюдо. Овощной бульон для Джалу уже был готов, и я искренне надеялась, что дракон не станет плеваться — ни мяса, ни даже соли в этом замке я так и не нашла.
Рискнув оставить спящего дракона на попечении Зазу, я принялась осваивать нелегкую профессию домохозяйки. Надеюсь, вредная рептилия оценит мои старания и повременит со взбучкой, которая, я была уверена, откладывается лишь на время выздоровления…
Я вздрогнула, когда за спиной раздалось сухое покашливание.
На пороге, тесня широкими плечами дверной косяк, в позе атланта стоял Джалу.
От удивления я едва не перевернула сковородку, но вовремя перехватила ее за горячую ручку, шипя от боли, водрузила на стол.
— Ты что здесь делаешь? — сварливо спросила я, справившись с первым приступом изумления. — Быстро возвращайся в кровать!
— А вот фигушки! — осклабился дракон, после чего невозмутимо прошествовал через кухню и занял единственный приличный стул возле обеденного стола.
Пошарив глазами вокруг, Джалу схватил ложку и жестяную тарелку, требовательно загрохотал ими по столешнице.
— Есть хочу! Я голоден, как стая беззубых василисков!
Мысленно злорадствуя, я водрузила перед ним котелок с исходящим паром бульоном.
Дракон шумно втянул носом воздух, скривился.
— Это что?
— Бульон, овощной, — терпеливо пояснила я. — Ничего другого тебе сейчас нельзя. Напоминаю, тебя ранили в живот, в грудь, и вообще, тысяча василисков, я не понимаю, как ты на ногах держишься! Пару часов назад едва дышал!
Задыхаясь от возмущения, я оперлась о стол, чувствуя, как от слабости и волнения подгибаются ноги.
Дракон вздохнул, легко поднялся, будто и не было никаких страшных ран, насильно усадил меня на стул, молча стал разматывать тряпки на груди.
Я невольно дернулась, чтобы остановить его, но дракон перехватил мое запястье, покачал головой.
— Все хорошо, Лис. Смотри.
Тряпки отрывались от тела медленно, с кусками буроватой сукровицы и запекшейся крови. Меня трясло от одного лишь вида. Неужели он совсем не испытывает боли?
Когда все повязки были сняты, я еще некоторое время безмолвно таращилась на дракона, не веря своим глазам. Кожа на груди и животе была нежная, розовая — именно такой она бывает, если сковырнуть застарелую ранку, при этом совершенно гладкая, без единого мельчайшего пореза.
— Ну, дела… — От удивления я по-мальчишески присвистнула. — Да на тебе все как на собаке заживает!
— Почему «как на собаке»? — Джалу выглядел оскорбленным. — Как на драконе!
— Ну да, ну да… Так, значит, ты бы и без нашей помощи обошелся?
Признаюсь, мне было немного обидно. Получается, все наши с Зазу старания были дракону как мертвому припарка.
Насупившись, я выпятила нижнюю губу. Нет, я, конечно, рада всем этим чудесам драконьей регенерации, но мне так шла роль матери Терезы…
Тяжелая теплая рука легла мне на плечо.
— На когтях твари был трупный яд, отвар рукколы вывел его из крови. Так что без вас, Лис, я был бы уже мертв.
От тихого проникновенного голоса Джалу по спине забегали мурашки, а внутри, где-то в животе, стало так тепло и приятно, словно там обосновался целый выводок пушистых мурчащих котят.
Вспыхнув, я поспешила отвернуться.
Громко охнув, схватила дракона за руку.
— Джалу, смотри! Что это?!
С трудом сдерживая восторженный щенячий визг, я подбежала к окну, высунула голову.
С неба падали огромные, размером с блюдце, снежинки. Белые, вычурные, похожие на вязаные салфетки моей бабушки. Я поймала одну на ладонь, она немедленно растаяла, нацедив прозрачную лужицу.
— А что такого? Снег — он и в Гладаре снег, — послышался ворчливый голос дракона за моей спиной.
— Но ведь еще вчера была весна! — возмутилась я. — Или такие перепады погоды для вашего мира — это нормально?
Дракон фыркнул что-то себе под нос, сказал с неохотой:
— Королевский метеоролог снова надрался и спутал заклинания. Лис, саламандра бесхвостая, в конце концов, ты мне дашь пожрать или нет?!
Через пару минут Джалу бесцеремонно уплетал мою порцию омлета — да так, что за ушами трещало, а я уныло хлебала овощное варево из котелка. Та еще гадость, надо сказать.
— Все равно не понимаю, зачем ты шатаешься по замку, если еще совсем недавно при смерти лежал, — бурчала я недовольно, роясь в кухонном шкафу: овощного бульона мне, разумеется, оказалось мало. — И куда только замковой смотрит? Сказала же ясным языком: дракона из кровати не выпускать!
— В угол, — сказал Джалу, смачно чавкая.
— Что «в угол»?
— В угол, говорю, смотрит.
— Ээ… зачем?
— Не «зачем», а «почему». Потому что я его туда поставил! Кстати, ты тоже в скором времени будешь там стоять, можешь хоть сейчас начинать. А потом, по расписанию, у нас розги и обливание холодной водой на морозе.
Шмыгнув носом, я примостилась на перевернутом жестяном ведре, заменявшим стул. Виновато спросила:
— Так ты все же сердишься?
— Сержусь, — согласился Джалу, со вздохом отстраняя пустую тарелку и шаря по комнате все еще голодными глазами. — Хотя, скорее, на себя. Чешуей ведь чуял, что просто так ты не уйдешь! То ли еще одну половину замка разрушишь, после сгоревшей библиотеки меня бы это уже не удивило… то ли вляпаешься в очередные крупные неприятности. Но, признаться, такого я даже от тебя не ожидал…
Я зашмыгала носом еще громче, демонстрируя крайнюю степень раскаяния.
— И еще этот Зарзарзуба, блоха хвостатая! Я ведь ему доверял, а он на твои провокации повелся, как маленький!
— Он и есть маленький! — сказала я вдруг сердито, почувствовав необъяснимую потребность защитить невольного сообщника. — Он маленький, одинокий, а еще очень любит своего хозяина…
Последнее я произнесла совсем тихо, отчего-то смутившись.
— Да знаю я… — Дракон скорчил страдальческую гримасу. — Все знаю. Оттого и злюсь на себя… Не уследил за вами, пакостниками мелкими… Хотя уследишь тут, ха! Носитесь как угорелые по замку — туда-сюда, туда-сюда! А мне уже не триста лет, чтоб, как козлу горному, за вами по лестницам и коридорам гоняться!
— И вовсе мы не пакостники. — Я старалась казаться не слишком счастливой, хотя от мысли, что сурового наказания все же удалось избежать, хотелось подпрыгнуть до потолка, как детский резиновый мячик. — А я так и вовсе первооткрыватель!
— Бог-Дракон… — Джалу закатил глаза. — Ну и что ты, скажи на милость, открывал в том подвале?
— Дверь, — буркнула я, почесывая зудящую шею, — и сундуки, если бы нашел.
— Какие сундуки? — Джалу недоуменно приподнял брови.
— С сокровищами! — ответила я снисходительно.
Ну в самом деле, что за нелепые вопросы… А что еще, спрашивается, можно искать в подземельях драконьего замка?
Резко сложившись пополам, Джалу стал беззвучно трястись с такой силой, что стол, стоявший рядом, заходил ходуном.
В беспокойстве я склонилась над драконом. Вдруг ему поплохело от одной только мысли, что кто-то хотел покуситься на его драгоценности…
Оказывается, дракон трясся от беззвучного хохота.
— Не хочу тебя расстраивать, Лис, — Джалу вытер тыльной стороной ладони слезящиеся глаза, — но все байки про несметные сокровища в драконьих замках — бред сивого василиска! Точно такой же, как и наша неуемная страсть к принцессам. Это вы, люди, как сороки, тащите в свои жилища все блестящее… Ну а мне-то зачем, сам подумай?
— Ну как, — в недоумении я почесала макушку, — это же золото! Богатство! Жизнь в неге и роскоши… все такое… И вообще, сокровища, наверное, жутко красивые!
Я только сейчас поняла, что вообще смутно представляю себе, как они, эти самые сокровища, должны выглядеть. Жемчуга и каменья? Короны и ожерелья? Все это я видела разве что на картинках… В любом случае, ответа на этот вопрос мне уже не узнать.
— Пошлятина, — проворчал дракон, беспардонно ковыряясь в зубах. — Мы, драконы, аскеты по природе. Мирские излишества нам противны. Все, что необходимо, я беру у торговцев, если кончается пища — добываю в лесу. Ты видишь, как я живу. К чему мне дурацкие безделушки…
В ответ я лишь вздохнула. Может, дракон и прав. Я и сама уже не была уверена, что мне так уж нужны эти сокровища; в конце концов, в ту злополучную минуту, когда я проворачивала ключ в замочной скважине гигантской бронзовой двери с изображением дракона, меня вела не столько жадность, сколько жажда приключений.
— Джалу…
— Умм? — Пока я предавалась философским размышлениям, дракон с видом беженца из голодающего Поволжья подъедал остатки бульона из котелка, обмакивая в него кусочки лепешки.
— Можно вопрос? — набрав полную грудь воздуха, отважно выпалила я.
В конце концов, как говорил какой-то там рыцарь древности: «Делай что должен, и будь что будет». И сейчас я просто обязана была выведать все секреты дракона — ну, если не все, то хотя бы самые секретные, иначе собственное любопытство грозилось предать меня анафеме. А уж что будет после…
Заметив, как с недовольным видом Джалу отстраняет котелок и хищно щурится в мою сторону, я напряглась. Ой, что будет…
Дракон вытер рот, с грохотом закинул ноги на стол, умудряясь каким-то образом не упасть, балансируя на тонких ножках стула, медленно произнес, лениво растягивая слова:
— А знаешь ли ты, Лис, что любопытной аграли на базаре нос оторвали? Догадываюсь, о чем ты хочешь спросить. Но, полагаю, ты и без того уже засунул свой любопытный пятачок слишком далеко. Гляди, как бы и вовсе его не лишиться…
Я с невольной опаской потерла кончик носа. В устах дракона это прозвучало как настоящая угроза. Но с чего он решил, что меня так просто запугать? Ха!
— Знаешь, Джалу, — начала я, стараясь незаметно переместить свой жестяной насест подальше от дракона, — у нас на Земле существует такое понятие, как «эффект случайного попутчика». Ну, вроде как два незнакомых человека встречаются в поезде — это такая длинная железная штуковина, похожая на гигантскую гусеницу, перевозящая людей, может, видел… Ладно, неважно. Так вот, встретив такого незнакомца, ты точно знаешь, что вы никогда больше не увидитесь. Потому что мир огромен, и этот случайный попутчик выйдет на первой же остановке, а ты поедешь дальше… И ему со спокойной душой можно рассказать о чем угодно. В конце концов, чем ты рискуешь? У вас нет общих знакомых, общих дел… По сути, все, что вас объединяет, — это пассажирские кресла в одном вагоне. И, может быть, если ты позволишь, одна общая тайна, которую он вряд ли кому-нибудь выдаст, ведь нет ничего интересного в том, чтобы выдавать тайну незнакомого человека… — Я запнулась и, выдержав паузу, твердо закончила: — Тем более, если мне все равно никто не поверит.
Джалу слушал меня, не перебивая, сложив на животе руки.
— Хочешь сказать, для меня — ты тот самый «случайный попутчик»? — с усмешкой спросил он, когда я замолчала.
Я пожала плечами.
— Как и ты для меня.
Дракон помолчал. Я не торопила его, с демонстративным безразличием рассматривая руки. Поскребла одну из ладоней — в линию жизни намертво въелась грязь.
— Тебе как нельзя лучше подходит имя Лис, — сказал наконец дракон. — Даже не знаю, чего в тебе больше: хитрости или любопытства… Что ж, если тебе действительно так интересно, я расскажу. Разумеется, не все, а лишь то, что посчитаю нужным.
Я с энтузиазмом закивала, всем телом подаваясь вперед. Глаза у меня, наверное, стали размером с плошки. Махнув рукой, Джалу расхохотался — звонко, как мальчишка.
— Лис, рыжая твоя морда! Не смотри на меня так, словно я открываю тебе секрет мироздания! Боюсь, тебя сильно разочарует история старого скучного дракона…
— Джалу, может, хватит тянуть василиска за хвост?! — Я нетерпеливо заерзала на своем импровизированном стуле.
— Ну, хорошо. Думаю, в первую очередь тебя интересует подземелье и его… ммм… содержимое?
— Жуткая черная фиговина, прикидывающаяся льдом, и доморощенный Франкенштейн, — подсказала я.
Джалу вздохнул, запустил пятерню в волосы на затылке, громко почесался.
— Начну по порядку. И даже не думай перебивать!
Я закивала так, что у меня затрещали шейные позвонки.
Дракон снова почесался, зачем-то с деланым интересом принялся разглядывать ногти, покряхтел, ерзая на стуле, наконец воззрился куда-то в потолок.
Я уже не понимала, плакать мне или смеяться. Создавалось впечатление, что я принимаю у дракона роды и будет как минимум двойня.
— Ты ведь ничего обо мне не знаешь, Лис… — вдруг тихо произнес Джалу. — Хотя и думаешь, наверное, что сидит перед тобой старый глупый дракон и видишь ты его как облупленного. Вы, люди, до смешного самоуверенные существа… Ну да не о том речь… Было время, когда имя мое не сходило с человеческих уст и гремело громче боевых барабанов — от Акмала и до северных границ Тальзара. Я был… — дракон прикрыл глаза, на губах зазмеилась неясная, то ли мечтательная, то ли грустная полуулыбка, — жесток. Да, тогда я был истинным сыном Бога-Дракона — беспощадным, не ведающим ни жалости, ни прощения. Жар моего огня достигал самой тальзарской столицы, я разрушил несколько городов и начисто выжег десятки поселений. Я убивал людей сотнями… да что там — тысячами! Иногда жрал их… Нет, Лис, не отворачивайся, смотри на меня! Я жрал их, упивался кровью и животным страхом… Ты знаешь, что ужас, который испытывает загнанная в угол жертва, осязаем? Он вкусный и теплый, гораздо вкуснее мяса… Люди даже дали мне имя, на их примитивном языке: Хасса-ба, Огненный Палач.
Сжав кулаки, я послушно не отводила глаз от похожего сейчас на восковую маску лица дракона, с бледной, словно наклеенной улыбкой. Он явно пытался убедить меня, что то чудовище, каким он был раньше, никуда не исчезло, но горечь и желчь, смешавшиеся в голосе, признавались: лжет.
Хасса-ба. С того момента, как черная ледяная глыба выплюнула меня, словно кость, застрявшую в горле, это имя преследовало меня полуночным кошмаром, намертво впечатавшись в мозг. Что ж, теперь я хотя бы знаю, чьи воспоминания до сих пор прокручиваются в моей голове, как старая заевшая пластинка…
— Ну вот, ты снова смотришь на меня так, словно все понимаешь и прощаешь, как Туанская дева… Но мне не нужно твое прощение, Лис, как, впрочем, и чье-либо. Некоторые грехи невозможно отпустить или замолить, потому что они так плотно срастаются с хозяином, что становятся едва ли не второй кожей… Но я отвлекся. Я бы еще долго разорял тальзарские земли, если бы людишки наконец не сообразили, что жить в постоянном страхе — глупо и недостойно. Стоит признать, люди — презабавнейшие существа: они страшились чудища, сжигающего их дома, но не замечали или, скорее, не желали замечать, что крылатый ящер — просто младенец по сравнению с тем, кому они позволили обосноваться на троне… Так или иначе, триумф мой длился недолго. Против «Хасса-ба, огненного демона и палача» был собран особый отряд. Добрая сотня магов, Лис… Можешь ли поверить? И каких магов! Лучших адептов тогда еще зарождающейся Инквизиции! Это тебе не ользарские племенные шаманы или деревенские знахарки, а настоящие боевые маги, крещенные кровью!
Забыв обо всех приличиях, я слушала с широко открытым ртом. И хотя неугомонное любопытство все норовило встрять с вопросами, я не перебивала, твердо решив отложить все расспросы на потом, как гостеприимная хозяйка, откладывающая в коробку кусок торта запоздалому гостю.
— Знаешь, такой «чести» удостаивается далеко не каждый дракон! Меня действительно боялись, а кто-то из драконологов даже полагал, что Хасса-ба — не что иное, как живое воплощение Ваал Гала, демона хаоса и разрушения! — Продемонстрировав мне самодовольный белозубый оскал, Джалу закинул руки за спинку стула, так что тонкие ножки совсем уж опасно накренились.
Я тихонько фыркнула. Сейчас Джалу напоминал моего дедушку, самозабвенно вспоминающего, какого огромного сома он выудил из Днепра в семидесятых, когда гостевал у родственников на юге Украины.
— И тем не менее Хасса-ба был повержен. Будь их хотя бы с десяток — я бы разметал их останки от Гладара до берегов Ользара! Но боевая «рондала» магов — это сотня плащей, а с таким не справился бы и сам Ваал Гал, да не сотрется его имя из проклятий… Меня схватили. Спеленали сетями, как младенца, обрубили крылья. Я восстанавливал их несколько лет… Но и я потрепал их так, что запомнили на десять поколений вперед. В тот день «рондала» сократилась на треть, клянусь Богом-Драконом! А потом они забрали всю силу, ярость и ненависть, что кипели во мне подобно огненной лаве… Не спрашивай, как они это сделали, Лис, все равно не поймешь. Одно могу сказать: страшный был ритуал, кровь его жертв ты мог видеть на стенах подземелья. И все же отнять силу полностью они не смогли — лишь вынесли за пределы моего тела, подобно тому, как лекарь вынимает у мертвеца сердце и помещает в банку со спиртом…
— Так, значит… — Подавшись вперед, я чуть не грохнулась со своего импровизированного стула.
— Да… — дракон поймал языком снежинку, каким-то чудом залетевшую в глубь комнаты из окна, глянул на меня чуть насмешливо, — та черная глыба, как ты верно догадался, вовсе не лед, а ребис — субстанция, добываемая инквизиторскими алхимиками из драконьей крови. Помню, из меня на месте и нацедили… Пара заклинаний — и самый прочный в мире материал, тверже алмаза и даже легендарного мифрила, готов. Ребис — единственное, что способно было удержать силу моей ярости, и маги об этом знали. Материализовав в лаву, мою ярость заточили в его недрах, меня же, как цепную собаку, приковали к этому замку… Ну вот, пожалуй, и вся история. Теперь тебе самое время сказать «спасибо, было очень вкусно» — и идти спать. Ты ведь уже несколько дней не смыкал глаз, верно?
— Что значит «вся»? — возмутилась я. — А как же жуткая тварь, напавшая на нас там, внизу?
— А, это… — дракон брезгливо скривил рот, — обычный гуль, ничего особенного. Кажется, я уже рассказывал тебе о таких тварях — всего лишь мертвое тело, с насильно прикрепленной к нему чужой душой. Этот экземпляр самый примитивный, им невозможно управлять, и все, к чему сводится смысл его существования: убивать, жрать и охранять указанное место. Они считали, что эта пакость способна остановить меня, возжелай я вернуть утраченное.
Дракон осклабился так широко, что я поняла — маги сильно заблуждались на его счет.
— А ты разве не хотел вернуть свою силу? — полюбопытствовала я.
— Ну, вначале я был слишком слаб для этого, — пожал плечами Джалу, — а после понял, что нынешний аскетичный образ жизни меня вполне устраивает. Убивать и разрушать — это, знаешь ли, страшно хлопотное занятие…
— Но ты все равно остаешься очень опасным для людей… — задумчиво протянула я. — Так почему маги тебя не убили? У них ведь была такая возможность!
— Потому что драконы, Лис, вымирающий вид. — Джалу невесело рассмеялся. — Мы даже в Золотую книгу занесены! А если серьезно, то все дело в драконьей крови. Нет ничего ценнее для мага! Так что, думаю, я — нечто вроде закатки с солеными огурцами в погребе на черный день.
— И ты не можешь никуда отсюда улететь?
— Почему же, могу. На полторы дюжины километров в любую сторону. И не жалей меня, глупый лисенок… Бог-Дракон учит, что каждый из нас несет крест, соразмерный его спине… и я думаю, он прав.
— Но это же тюрьма, Джалу! Клетка! — От волнения мой голос срывался.
Дракон молчал. Смотрел отсутствующим взглядом куда-то поверх моей головы.
— Клетка… — после долгой паузы сказал дракон. — И я ее ненавижу.
Я ждала, что он продолжит, но Джалу молча встал, несколько раз с задумчивым видом измерил шагами комнату, после чего застыл у окна, повернувшись ко мне спиной.
— Тогда зачем? Ты ведь сам спровоцировал их, разве нет? Я, может, не до конца все понимаю, но, уверен, никто не стал бы натравливать на тебя целую свору магов, если бы не твои зверства! А если бы и охотились поодиночке, то у тебя же есть крылья — лети, куда душа пожелает… Так чего же ты добивался? Не знаю, может, люди чем-то провинились перед тобой, но убивать беззащитных… это… это подло!
Я спрятала лицо в ладони. Меня душили подкатывающие к горлу слезы. Чувства смешались, сплелись, как змеи, в клубок: негодование, жалость и неожиданно горькое осознание того, что мне, наверное, никогда не понять это странное, непостижимое существо, чей неестественно прямой, угловатый силуэт застыл у окна, как соляной столб, и словно заслонил собой весь остальной мир.
— Из тебя вышел бы хороший палач на королевской службе, Лис. Не знаешь обвинения, но рубишь сплеча… — Голос Джалу был сухим, как кашель умирающего от тифа.
Я не нашлась что ответить. Вытерла рукавом рубахи нос и глаза, поразмыслив немного, стянула со стола какую-то тряпку, громко высморкалась. И с удивлением обнаружила, что от недавней истерики не осталось и следа: я совершенно спокойна и даже в какой-то степени благодушна, как налопавшийся крольчатины удав. Наверное, драконьи откровения стали слишком большой неожиданностью для моей нежной психики и мне просто нужно было выговориться.
— Полегчало? — Дракон стоял, привалившись спиной к стене и согнув в колене одну ногу, разглядывал меня с ленивым любопытством — ну прямо старшеклассник, прогуливающий уроки на заднем дворе школы, не хватает только сигареты.
— Угу. — Я еще раз тщательно высморкалась, пробубнила из-за тряпки: — Но ты мне так и не ответил. Ведь что-то произошло, да? Что-то, из-за чего ты нас так ненавидишь…
Дракон неожиданно оказался совсем близко — так, что я могла видеть прищуренные глаза со светлыми ресницами и хищно раздутые ноздри. Резкий болезненный щелчок по носу заставил меня отшатнуться. Я все-таки грохнулась со своего ведра и теперь сидела на полу, с хныканьем потирая крестец.
Джалу, с ехидной ухмылкой во все тридцать два, опустился передо мной на корточки.
— А вот этого, лисенок, тебе знать не обязательно.
Я долго не хотела признавать, что на этом наша беседа окончена. С большим трудом Джалу все же выдворил меня из кухни — я перестала упираться пятками в пол лишь тогда, когда дракон пригрозил, что не поглядит на то, что я — «дитя малое, неразумное», перегнет через колено и прямо посреди кухни выдерет веником, как Сидорову козу.
Кое-как добравшись до своей комнаты, я, не глядя, рухнула лицом в подушку и захрапела так, что, наверное, всю ночь тряслись стены замка.
