ЭПИЛОГ
Я очнулась в небольшой светлой комнате. Даже чересчур светлой: светлые обои, светлая постель, светлая мебель. На светлом столике помещалась очаровательная ярусная подставка, уставленная эклерами. Один был надкушен и застенчиво повернут так, чтобы это не было заметно. Тут же лежала одна из моих книг, а рядом на ажурной вязаной салфетке помещался горшок с пузатым кактусом. Среди колючек расправился большой розовый цветок.
За окном светало. Нежные слоистые облака висели неподвижно, как будто пейзаж был нарисованным. Я пошевелилась и тут почувствовала, что к моей правой руке что-то привязано. Штамп исчез, а вокруг запястья был обернут мягкий лиловый шнурок. Он тянулся к двери, соединяясь там с какой-то хитрой конструкцией. Разглядеть её хорошенько я не успела, потому что в комнату вошёл мистер Хэлси. Похожий на трубочиста, он смотрелся здесь совсем неуместно.
Я очень ему обрадовалась.
— С пробуждением, мисс Кармель.
— Доброе утро, мистер Хэлси. Где я?
— В раю.
— Тогда где ваши крылья?
— А, подловили! — усмехнулся он, пододвинул кресло к кровати и сел.
— Я не упоминал, что держу практику на пару с коллегой, Эшесом Блэком? Вы у нас в гостях.
Он приподнял моё веко и измерил пульс.
— Помните, что произошло?
Я кивнула. Я помнила абсолютно всё ровно до того момента, как потеряла сознание.
— Это хорошо. Беспамятные девицы доставляют много хлопот.
— Мистер Хэлси…
— Да.
— Вы мне нравитесь.
— Гм, ну, случаи влюбленности в лечащих врачей нередки… — он потёр подбородок, — или всё дело в посттравматическом синдроме, — забормотал он.
— А ещё я остановилась на самой интересной странице, — я кивнула на томик с торчащей закладкой. — И ужасно хочу побывать на Востоке.
Я запнулась.
— Мистер Хэлси… это значит, она снова во мне?
Он улыбнулся и просто кивнул.
— Но как…
— Об этом вам лучше расскажет кое-кто другой, из первых рук, так сказать.
Он поднялся и повернулся к выходу.
— Вы не могли бы раскрыть шире, — я кивнула на окно. — Рассвет прекрасен.
— Он нарисованный, — пояснил хирург. — Аренда нынче дорога, а окно выходит в стену соседнего дома.
— О.
— Отдыхайте, я зайду позже. Сестра скоро принесёт вам поесть.
Минут через пять в дверь постучали, и в комнату вошёл мистер Фарроуч с подносом в руках.
— Вы не похожи на сестру.
— Нет, надеюсь, что нет.
Он неуклюже поставил поднос на кофейный столик. Его порезы и ссадины уже немного зажили, а синяки обзавелись желтым отливом.
— Давно я здесь?
— Четверо суток.
— Что там произошло?
— Случился обвал: главный зал и коридоры, ведущие в соседние катакомбы, засыпало. «Любовников» больше нет, — печально усмехнулся он.
— Что?! А где сейчас остальные: леди Фабиана, Ваухан и…
Я запнулась, не силах произнести её имя.
— Об этом не волнуйтесь: Ваухан всё рассказал инспектору и просил передать, что когда-нибудь вас навестит — когда сможет смотреть вам в глаза. Леди Фабиана сейчас в замке. Хэлси ездит к ней, но шансов почти нет. Если и сможет когда-нибудь говорить, то, в лучшем случае, шепотом. А Матильду… не нашли.
— Как? — оторопела я и схватила его за рукав. — Значит, она осталась под завалами! Нужно найти её, поднять…
Я умолкла, представив тело Мэтти, погребенное под камнями, на этот раз окончательно.
Он мягко отцепил мою руку.
— Её там нет, завалы проверяли. Она просто исчезла, ушла.
Я помолчала, обдумывая его слова. Думала ли я когда-нибудь, что это произойдёт со мной? С нами… Какой бы знакомой книгой ни казался человек, всегда найдутся страницы, которые ты прежде пролистал.
— Не осуждайте её, — нарушил тишину мистер Фарроуч.
— Это трудно, — призналась я.
— Матильда права: мы и сами не знаем, на что способны. Нельзя осуждать то, чего не понимаешь. А люди нередко жестоки в своей любви.
Я не знала, что на это ответить. А потом вдруг заметила, что у мистера Фарроуча очень красивые глаза, кофейно-карие и блестящие.
— Значит, искры у неё… больше нет?
Он помедлил и покачал головой.
— Но как это произошло? Вам было известно про этот зал и про то, что в нём находится?
— Я знал о нём лишь в общих чертах. Как и обо всём, что находится в Ашеррадене и его окрестностях. Ярик прибежал в замок и, к счастью, я был первым, на кого он наткнулся. Уже на месте я обнаружил открытую дверь в крипту. Она соединена с залом проходом. Зачем вы пошли туда одна?
— Не думала, что вы станете мне помогать.
Он смутился.
— Гм, да. Начало нашего знакомства нельзя назвать гладким. Когда постоянно испытываешь боль, трудно любить общение. Но это не оправдание. И сейчас самое время принести вам свои извинения.
— А я ещё раз приношу вам свои. Жаль, не могу изгладить из вашей памяти все те глупости, что наговорила.
— Ну, не все они были глупостями.
— Но откуда там взялось это ложе? И что произошло в самом конце? Почему вы и Мэтти… — я сделала неопределённый жест.
— Этот зал обнаружил и оборудовал ещё первый граф.
— Значит, легенда правда?
— Абсолютная чушь. По крайней мере, в том виде, в каком она дошла до нас. Но, видите ли, в то время люди были гораздо более склонны верить в мифы, или, вернее, мифы были частью их жизни. И, чтобы обезопасить себя, граф велел соорудить это ложе и изготовить сосуд.
— Но зачем?
— На случай, если фея всё же вздумает ожить, как мне кажется.
— Вы хотите сказать… у неё тоже была искра? Значит, она была такой же, как… мы?
— Сейчас мы можем только предполагать, но да, думаю, героиня той истории принадлежала к нашему виду.
— Но почему ложе так странно сработало?
— Видите ли, в его конструкцию закрался один огрех. Или, вернее, природа внесла поправку: тот, кто попадает на него, лишается искры лишь в том случае, если не достоин её. В остальных случаях приходится прибегать к дополнительным средствам.
Я вспомнила слова Мэтти о том, что всё должно было быть проще, но в моём случае без книги не обойтись.
— Значит, то, что произошло с Мэтти…
— Да, искра оставила её.
— И перешла к вам?
— Не совсем. Она вновь зажгла мою.
Я вопросительно посмотрела на него, но тут он спохватился:
— Вам нужно поесть. Хэлси придёт в ярость, узнав, что я уморил вас рассказами и голодом.
Он неловко налил чай в простую фарфоровую чашку — она не шла ни в какое сравнение с воздушными полупрозрачными сервизами Ашеррадена, но я поймала себя на том, что ничуть по ним не скучаю.
Я отпила крепкий, пахнущий шиповником напиток, а мистер Фарроуч принялся намазывать мне тосты: на один хлебный квадрат нанёс ореховое масло, а на второй — крыжовенный джем, а потом соединил их. Я вдруг вспомнила, как сама подавала ему завтрак. Наверное, это же воспоминание посетило и его, потому что, протягивая мне сэндвич, он улыбнулся уголком рта.
Я приступила к завтраку, а он к рассказу:
— Когда я поступил в услужение к графу, мне было пятнадцать, а ему десять. Тогда ещё был жив его отец. Я был чрезвычайно юн для этой должности, но к тому моменту наследник успел спровадить уже с дюжину гувернанток: ни одна не могла с ним справиться. Этому способствовала и его искра. Очень скоро я обнаружил, что у графа немалое дарование, но развить его, как следует, мешало отсутствие прилежания и взбалмошный характер: он был единственным ребенком и правопреемником. И тем не менее мы поладили, а через несколько лет, когда разница в возрасте сгладилась, подружились.
Мистер Фарроуч сделал паузу, глядя прямо перед собой, и я с удивлением поняла, что эти воспоминания ему приятны.
— Старый граф всегда был ко мне очень добр, я тоже к нему привязался. Вам ли не знать, что такое быть отлучённым от родителей в младенческом возрасте, сразу, как только становится ясно, кто мы. Вас может это удивить, но, при всём различии, мы с графом всегда находили общий язык и были скорее похожи на кузенов, ведь мы и росли вместе. Когда старый граф умер, его сиятельство занял его место. Поначалу мало что изменилось. Но он довольно быстро осознал преимущества нового положения: отца, который сдерживал бы его склонность к излишествам, не стало. Кутежи в столице, весёлые компании, вереницы женщин. Не подумайте, что я его осуждаю. Он был молод, богат, имел власть и, в общем-то, вёл обычную для человека его положения жизнь. К тому времени его способности достигли максимального уровня.
— Он уже тогда начал играть сознанием людей и подправлять по мелочам своё окружение, — кивнула я.
— Нет. Тогда всё ограничивалось только им, — покачал головой мистер Фарроуч. — Не забывайте, что он всё же человек, и его искра, даже полностью раскрытая, не сравнима с нашей.
Мои глаза распахнулись от внезапной догадки:
— Значит, своими способностями он обязан…
Мистер Фарроуч вскинул ладонь, предупреждая мои вопросы:
— Обо всём по порядку.
Я послушно умолкла и даже отставила чашку.
— Увы, графа не слишком заботил матримониальный статус женщин, с которыми он… — рассказчик бросил на меня быстрый взгляд, — вступал в связь. Поэтому неудивительно, что однажды за это пришлось поплатиться. Явившийся в замок разгневанный муж имел милое хобби: практиковал чёрную магию. В тот момент я тоже оказался в комнате…
Мистер Фарроуч ненадолго умолк, взволнованный этим воспоминанием.
— Если бы он попал в графа, то почти наверняка убил бы его. Вместо этого он выжег мою искру. Заклинание ударило в ногу, отрикошетило, и один осколок угодил в графа, так что моя лояльность дому, — мистер Фарроуч постучал по чистому запястью, — перешла к нему. Поэтому и удавалось всё это время скрывать использование магии: её относили на мой счёт, а не на его. С того дня способности графа приобрели совершенно иные масштабы. Ну, вы уже знаете какие.
Поддавшись неожиданному порыву, я накрыла его руку своей.
— Вы, наверное, ненавидели в тот момент графа?
— В тот момент я ненавидел всех. И безбожно солгал бы, сказав, что перенёс новое положение стойко. Всё было с точностью до наоборот: первые полгода со мной невозможно было жить под одной крышей. И единственным, кто находился всё время рядом, был граф. К тому же только его способности могли немного ослабить боль, точнее, помочь мне о ней забыть. И именно он сделал всё возможное, чтобы я привык. И постепенно я не то чтобы привык — смирился.
— Почему вы не уехали, когда немного оправились?
— А где и кому я был такой нужен? — пожал плечами мистер Фарроуч. — По факту, я уже давно превратился из гувернёра в личного помощника, просто теперь статус стал официальным. К тому же, признаюсь, я не мог покинуть Ашерраден, зная, что в нём остался осколок моей искры. Он будто держал меня.
— Значит, с тех пор всё так и продолжалось, без изменений?
— Напротив, всё изменилось в самом скором времени, с появлением леди Фабианы. Видите ли, у них с графом случилась любовь, страсть, зависимость — называйте, как хотите, — с первого взгляда. Они и порознь быть не могли, и вместе едва уживались, обожая друг друга, но при этом и ненавидя за ту власть, что один имел над другим. Ведь их природный дар в некотором роде схож, и они привыкли подчинять своей воле остальных, а не подчиняться сами. Каждый стремился доказать своё превосходство… нередко за счёт чужих судеб. Не облегчало положения и то, что графиня принадлежала к другому виду, но до недавнего времени я и не подозревал, насколько большое значение она этому придаёт. Неоправданно большое. Она действительно не имела никакого отношения к плану, но, узнав о нём от Ваухана, не устояла и пришла в подземелье за вашей искрой — чтобы разделить её с графом.
— Неужели она думала, что это решит все их проблемы? — удивилась я, но тут же поняла ответ на свой вопрос, вспомнив последний ужин в замке, вернее, слова, брошенные леди Фабианой в пылу ссоры.
— Видимо, да, — подтвердил мистер Фарроуч. — Ну, или большую их часть.
— Но ведь это неразумно! Разве в отсутствии искры истинная причина их разногласий?
— Мы часто ищем причину вовсе не там, где нужно… а большинство бед и вовсе надумываем. К слову сказать, леди Эрселла талантливая девочка, и граф к ней искренне привязан. Как бы то ни было, в начале знакомства леди Фабиану и его всё это мало волновало. Осознав, что связаны до конца жизни, они поженились. Часть истории про императорский запрет вам уже известна.
Какое-то время я раздумывала над его словами.
— Но, если, как вы говорите, вашу искру выжгли, то как она к вам вернулась?
— Я всё это время ошибался, — просто ответил мистер Фарроуч. — Когда что-то болит, ты не всегда знаешь, что это из-за застрявшего внутри осколка. Но, как оказалось, даже ничтожной частички искры достаточно, чтобы вновь раздуть пламя.
Мы одновременно переглянулись и, смутившись, поспешно отвели глаза.
— Одного не могу понять: почему моя искра снова горит? Я помню, как вы влили её обратно, но я ничего не почувствовала.
— Да, тут к слову придётся рассказ о практике на мертвых зверьках и посещении кладбища…
Я приподняла брови.
— Видите ли, когда пропала Матильда, я совершил глупость. Вспомнив о том, при каких обстоятельствах потерял искру, я решил попробовать освоить это, гм, искусство, в надежде, что оно поможет мне вернуть мисс Лежер к жизни… если удастся найти её не слишком поздно. Признаю, затея была обречена с самого начала.
— Но как такое вообще пришло вам в голову? Неужели вы всё-таки верите в некромантию?
Он вдруг широко улыбнулся.
— Не в часть про пожирание младенцев и суровые черные плащи. Но эта область несколько перекликается с моими… природными способностями.
Я немного подумала над его словами и поражённо уставилась на него.
— То есть раньше вы воскрешали людей?
— Там много нюансов, — поморщился мистер Фарроуч, — и один из важнейших — успеть, пока ещё работают мозг и сердце. Но, если огрублено, то да.
— Значит, это вы заново вживили мою искру?
Мистер Фарроуч кивнул.
— Когда я подберу подходящие слова, я вас непременно поблагодарю, как должно, — пообещала я. — А пока: спасибо, мистер Фарроуч.
Мне самой показались очень глупыми эти слова, но он снова кивнул.
— А что же граф? — спохватилась я, — он теперь расстанется с леди Фабианой?
— Расстанется? — удивился мистер Фарроуч. — Я ведь уже сказал: они связаны до конца жизни.
— Вы хотите сказать, что он не оставит супругу, несмотря на её изменившееся положение? Ведь у неё больше нет над ним власти.
— Не оставит, — очень серьёзно сказал он. И вы ошибаетесь насчёт власти: её голос — это не она сама. К тому же, способности графа, гм, вернулись к его человеческому уровню.
— Что вы хотите этим сказать?
— Когда моя искра снова зажглась, застрявший в нём осколок погас. Так что теперь они с леди Фабианой будут привыкать к общению… без масок.
Он сделал паузу, и тут до меня дошло: ведь графиня тоже никогда прежде не видела настоящее лицо супруга, а в нынешней ситуации обходить запрет он больше не сможет.
— Кстати, — мистер Фарроуч пошарил в нагрудном кармане и положил на стол осиновую палочку, перевязанную ярко-зелёным бантом. — Леди Эрселла просила передать, она зарядила её своей энергией. Проститься лично ей, увы, не позволили. А вот ваши подруги обещали завтра зайти. Это от Симоны, — он кивнул на пирожные и уже тише пробормотал, — впрочем, вашему лечащему врачу они тоже пришлись по вкусу.
Я поблагодарила его, а потом вдруг вспомнила про нищенку. Мистер Фарроуч очень внимательно меня выслушал.
— Так кто она? — спросила я в заключение.
Он пожал плечами.
— Понятия не имею. Но верю, что все встречи в нашей жизни не случайны.
После этого он резко поднялся.
— Вы уже уходите? — встрепенулась я.
Мне отчего-то ужасно не хотелось, чтобы он уходил.
— Я ещё к вам зайду, но сейчас лучше не дожидаться, пока сюда вломится Хэлси и силком выволочет наружу за то, что мешаю вам поправляться. И, к слову сказать, он просил вам передать, что после случившегося в подземелье проблема несовместимости также исчезла: подобное ощущало подобное и оттого так раздражающе реагировало. Вы что-нибудь из этого поняли?
— Гм, ни слова, — покраснела я. — А вы, похоже, давно с ним знакомы?
— Когда-то были приятелями, — кивнул мистер Фарроуч, — когда у меня ещё были приятели. Теперь придётся навёрстывать. Ах да, — он вынул из кармана несколько конвертов и положил на стол рядом с палочкой.
— Что это?
— Не думали же вы, что я отпущу вас без рекомендательных писем. Среди них вы также найдёте ответ от одного заинтересовавшегося лица из соседнего графства. Она ищет гувернантку для своих внуков.
Эта новость, казалось бы, должна была меня порадовать, но почему-то не порадовала.
— Это далеко отсюда?
— Порядочно.
— А вы вернётесь в замок?
— Да…
Моё сердце упало.
— …я ещё не успел собрать вещи.
— Вы куда-то уезжаете?
Он пожал плечами.
— Меня больше ничто не держит в Ашеррадене. К тому же я уже подыскал себе новых воспитанников…
— О, счастлива это слышать, — пробормотала я, отводя взгляд.
— …и они, по чистой случайности, живут по соседству с вашими.
Я вскинула глаза, чувствуя, как по щекам разливается румянец.
— А теперь отдыхайте. Все ваши вещи здесь, если вам что-то понадобится.
Он был уже в дверях, когда я его окликнула:
— Мистер Фарроуч!
— Да?
— Я очень рада этой случайности.
notes